Агацци Э. Научная объективность и ее контексты

602 Глава 9. Контекст занятий наукой

коллективные и социальные аспекты. Так что мы посвятим дополнительное внимание этим аспектам.

9.1.4. Индивиды и общество в научной работе

Одной из причин, по которой мы не можем утверждать, что наука есть «нечто большее, нежели социальный продукт», является роль, которую в науке играют отдельные личности. Традиционный взгляд, приписывавший гениям и интеллектуальным гигантам все заслуги научного прогресса, был, конечно, преувеличенным, но он содержал драгоценное зерно истины. Наука, как и искусство, философия, литература и т.д., есть творение человека и потому коренится в творческой силе. А творческая сила – индивидуальный дар, а не социальный признак. Конечно, личная креативность может остаться невыявленной или недопроявленной, если ее не поддержат соответствующие социальные и культурные условия, но это не значит, что такие условия могут сами по себе произвести открытие или изобретение чего-то нового. Известно много примеров великих личностей (во всех человеческих цивилизациях и культурах), чьи достижения невероятно превосходили скромные и крайне неблагоприятные обстоятельства, в которых они родились и воспитывались. Более того, легионы нормально одаренных людей, с прекрасной академической подготовкой, способны выполнять лишь рутинную работу ничем не выдающейся ценности. Это значит, что даже хотя некоторые великие научные достижения были «подготовлены» многими предпосылками и знаниями, накопленными понемногу, тем не менее остается истиной, что исключительный и непредсказуемый акт личного прозрения, подлинной индивидуальной творческой силы был необходим, чтобы собрать воедино разбросанные полезные элементы, пренебречь избыточной информацией, организовать в связную и проверяемую картину отдельные составные части, которые сами по себе вовсе не подсказывали (и тем более не навязывали) такого синтеза. Самые революционные научные открытия или теории рождались из размышлений какого-то особенно проницательного ума над какой-то мелкой и незамечаемой деталью или над каким-то ошибочным взглядом, принимавшимся за само собой разумеющийся научной общественностью его или ее времени.

Признав необходимую роль индивидов в прогрессе науки, мы можем посмотреть, почему историческое развитие науки навязало вы-

9.1. Наука и общество 603

сокую оценку коллективной работы. Мы можем начать с изложения традиционной концепции развития естественных наук.

До конца XIX столетия наука воспринималась как занятие, при котором человек задает природе вопросы и заставляет ее давать ему ответы. Записи этих ответов составляют растущее богатство научного знания. Было довольно естественно представить себе этот «диалог» между человеком и природой как некоторого рода противостояние между двумя партнерами и полагать, что самые важные секреты, ревниво охраняемые Сфинксом, могут быть вырваны у нее только какимто исключительно гениальным Эдипом, время от времени появляющимся в истории. Верное научное высказывание рассматривалось как высказанное раз и навсегда отдельной личностью, истинностное значение которого даровалось самой Природой, а не каким-либо согласием между индивидами. Как мы видели, уже в конце XIX в. традиционная вера в идею, что наука вступает в непосредственный контакт с природой, была утрачена и «объективная» достоверность научных высказываний уже не рассматривалась как опирающаяся на «соответствие» со структурой природы, а скорее на интерсубъективный консенсус научного сообщества. Это значит, что наука уже не может рассматриваться как индивидуальное, а только как по необходимости коллективное предприятие.

Высказанные соображения касаются когнитивной структуры науки. Другой подход, касающийся скорее текущей практики современной науки, также подчеркивает ее коллективный характер. Действительно, современное научное исследование все более предусматривает сотрудничество нескольких человек, особенно в экспериментальном аспекте. Никакой серьезный эксперимент в физике «переднего края», например, не может быть выполнен отдельным человеком. Для такого эксперимента нужна команда согласованно работающих специалистов, которые следуют курсу эксперимента днем и ночью в течение нескольких недель и должны интерпретировать различные выявляющиеся черты, используя свои различные специализированные научные компетенции. Это положение вещей отражается в научной литературе, где теперь вряд ли возможно найти статью за подписью одного-единственного автора, и, во всяком случае, ссылки на специализированную литературу всегда указывают на то, что в современной науке изолированная работа невозможна. Этот факт делает всякий научный результат плодом коллективного усилия.

604 Глава 9. Контекст занятий наукой

Еще один «внутренний» аспект современного научного исследования более непосредственно указывает на его социальные связи,

аименно необходимая финансовая поддержка. Ясно, что деньги приходят в науку из социальной структуры, в которую наука вписана, и это правило не знает исключения даже тогда, когда речь идет о «самофинансируемых» исследованиях, которые являются таковыми, потому что их результаты могут быть обменены на входящие фонды, поступающие от конкретных социальных структур. На этом этапе мы уже можем видеть, как работает по крайней мере обратная связь между внутренней жизнью науки и внешней жизнью общества. Но это станет более очевидным, если мы перейдем к рассмотрению «внешней» стороны монеты.

Нам нет нужды детально рассматривать этот момент, поскольку он соответствует сути аргументов, выдвинутых в полемике с тезисом о нейтральности науки. Рассмотрим поэтому только наиболее релевантные. Первый касается ограничений, накладываемых на науку политическими решениями, которые могут определять направления научных исследований, выделяя или срезая фонды различных исследовательских программ в соответствии с принятой «научной политикой» (не говоря о политическом вмешательстве в выбор людей, возглавляющих научные организации). Экономические силы также могут действовать подобным образом, направляя или ограничивая свободу научного исследования, особенно потому, что по большей1 части такие исследования являются прикладными или ориентированными на конкретную цель,

атакие цели определяются вне науки, которая должна им «служить». Такого рада аргумент использовался в основном для дискредита-

ции науки, как мы уже говорили, и это потому, что подчеркивались только отрицательные аспекты ситуации. Но в ней есть и положительные аспекты. Например, некоторая зависимость научных исследований от политических решений может также означать, что наука ставится на службу обществу. Тот факт, что военные и промышленные заказчики нанимают ученых, может также означать, что наука вносит свой вклад в национальную оборону (а не просто в войну как таковую) и в экономическое развитие (а не просто в прибыль), в то время как растущая доля прикладных исследований есть просто неизбежное и внутренне вовсе не негативное последствие того факта, что современное общество имеет тенденцию использовать содержание научного знания для улучшения качества жизни своего населе-

9.1. Наука и общество 605

ния в различных областях. Конечно, у этого есть негативные аспекты (и было хорошо, что критическое осознание их стимулировалось некоторыми лицами, независимо от их дальнейших намерений), но мы не можем быть односторонними. Подлинная мудрость, учитывающая нашу эпоху, требует, чтобы мы старались минимизировать негатив и максимизировать позитив, осознавая, что чисто позитивное развитие не было возможно ни в какой человеческой деятельности никогда во всей человеческой истории.

9.1.5. Социальное воздействие науки

Наши рассуждения привели нас к выводу о влиянии общества на занятия наукой, и это в некотором смысле оправдывает принятие – в разумном смысле – тезиса о том, что наука есть «социальный продукт». Теперь мы перейдем к симметричной задаче – рассмотрению воздействия науки на жизнь общества, которое могло бы оправдать принятие – в разумном смысле – тезиса, что общество есть продукт науки.

Прогресс науки привел к фундаментальным изменениям нашей общественной жизни. Это особенно очевидно, если рассмотреть типичный продукт науки – технологическое развитие. Продукты технологии так глубоко проникли в нашу повседневную жизнь, включая ее мельчайшие детали, что действительным «естественным окружением» современного человека стал его искусственный мир, так что всякое возвращение к девственной природе есть не более чем иллюзия. Это слишком очевидно, чтобы заслуживать детального рассмотрения. Немного менее очевидно то, как присутствие науки и технологии изменило нашу внутреннюю природу, принеся с собой новые способы смотреть на вещи, новые мировоззрения, новые межличностные отношения, новые социальные иерархии, новые этические ситуации и проблемы, новые возможности и новые трудности всякого рода. Но этому аспекту науки и технологии тоже уделялось много внимания в последние годы, так что сейчас мы лишь упомянем о нем.

Столь же хорошо известно, что по мере того как опасности и риски технического развития стали особенно очевидными, наука и техника перестали рассматриваться как источник благодеяний для человечества, поскольку стало весьма маловероятным, чтобы эти риски могли контролироваться в порядке автоматического результата внутреннего развития науки. Возможность контролировать науку через науку

606 Глава 9. Контекст занятий наукой

молчаливо принималась как данное. Теперь мы понимаем, что это убеждение было чересчур оптимистическим по различным хорошо известным практическим причинам. Есть, однако, еще одна причина, указывающая, что социальные условия тоже необходимо удовлетворять. Оценка таких опасностей может иметь место только на общественном уровне, так как человечество, или общество в целом, кажется открытым для этих опасностей, и даже для риска будущего уничтожения, в то время, как отдельный человек склонен думать, что трагедия, если и наступит, то после конца его жизни. Вот почему нам так трудно справиться с этой проблемой. Для этого нам нужен «социальный образ мышления», при котором точкой отсчета является общество (включая также будущие поколения). Однако, несмотря на нашу презумпцию социальной сознательности и чувствительности, мы привязаны к индивидуалистическому переживанию жизни и неспособны мыслить в терминах социальных измерений, а следовательно, и принимать решения, по необходимости предполагающие такую ментальную установку.

Рассмотрение различных воздействий науки на общество (показывающее, что воздействие науки может быть не только позитивным, но

ипредставлять собой тяжелую нагрузку и даже возможную опасность) само собой ведет к обсуждению «социальных затрат» на науку. Уже на чисто финансовом уровне ясно, что деньги, выделяемые на научные исследования, неизбежно вычитаются из других расходов на социальные нужды, такие, как больницы, школы, социальное обеспечение

ит.д. Поэтому наука становится морально обязанной это компенсировать. Еще ряд «расходов» нефинансового характера приходится производить ради развития науки, но нам нет надобности рассматривать их здесь, поскольку они широко обсуждались в литературе. Мы также оставляем вне рассмотрения те из этих расходов – такие как уничтожение видов, – которые не могут быть возмещены. На что бы мы хотели указать – это на то, что эти сображения не должны привести нас к выводу, что наука должна быть полностью вовлечена в это «возмещение убытков», поскольку в интересах общества сохранить свободное пространство для бескорыстной личной креативности, которая, как мы видели, является предпосылкой науки. Отсюда следует, что если бы всякое научное исследование было целенаправленным, прикладным или даже ориентированным на «полезные» цели, мы всерьез рисковали бы осудить науку на смерть. Речь, однако, идет не только о том, что

9.1. Наука и общество 607

важно избежать «атрофии» науки, что само по себе было бы ущербом для общества; речь идет и о том, что в интересах общества сохранить творческий дух, личную инициативу, критическую установку, свободу духа – все эти драгоценные человеческие качества, используемые в разных сферах. Более того, указанная выше обязанность возмещения расходов должна рассматриваться не как обязанность, но как ответственность науки, а, как хорошо известно, ответственность в конечном счете касается отдельных личностей, а точнее – свободных личностей. Ответственность может зародиться в мыслящей и осознанной свободной воле, а не в результате заранее наложенного принуждения. Мы вернемся к этому вопросу в разделе, посвященном этике науки.

9.1.6. Теоретико-системный подход

Отношения между наукой и обществом оказались направленными в обе стороны, а еще лучше сказать, направленными во многие стороны. На деле мы лишь очень грубо можем рассматривать науку как нечто, стоящее перед другим нечто – обществом, поскольку взаимоотношения существуют между наукой и разными «подсистемами» общества. Более того, наука сама «вписана» в общество и не существует вне его. Это наводит на мысль, что самый подходящий способ понять указанное многонаправленное отношение – принять теоретико-си- стемную модель, т.е. модель, вдохновленную теорией систем – дисциплиной, кстати, которую мы уже имели случаи упомянуть8.

Теорию систем отличает от теории множеств то, что множества – это наборы элементов, т.е. индивидуальных сущих, «принадлежащих» множеству (это – чистое отношение членства), тогда как системы – это глобальные сущие, образуемые подсистемами, а подсистемы имеют функциональные (и обычно каузальные) отношения с другими подсистемами и с самой глобальной системой. Более того, каждая подсистема характеризуется исполнением определенных функций. Но в то же самое время она участвует в функционировании других подсистем, а ее собственное функционирование зависит от функционирования этих подсистем, как и системы в целом.

Все это можно выразить в терминах (функциональных) выходов, входов и петель обратной связи между подсистемами и глобальной системой, и из этого следует, что правильное функционирование (или даже существование) системы в целом связано с тем фактом, что

608 Глава 9. Контекст занятий наукой

каждая подсистема может выполнять свои специфические функции в пределах допустимого интервала эффективности, и в то же время правильное функционирование некоторой подсистемы не препятствует другим подсистемам действовать достаточно хорошо, чтобы вся система могла существовать. Это «динамическое равновесие» технически выражается понятием оптимизации, которое означает, что наиболее удовлетворительно глобальная система функционирует тогда, когда никакая подсистема не «максимизирует» своего действия, а только удерживает его в пределах, позволяющих ей функционировать адекватно, не препятствуя адекватному функционированию других подсистем (составляющих ее окружение).

Общество можно рассматривать (в ограниченных целях данного обсуждения) как глобальную систему (хотя оно явно не таково с более объемлющей точки зрения, поскольку оно есть подсистема экосистемы нашей планеты, которая также не глобальна, поскольку зависит от энергии Солнца). В этой системе взаимодействует много подсистем, будучи при этом автономными в том смысле, что каждая из них характеризуется специфической функцией, которую она выполняет благодаря «внутренним» динамическим механизмам. Эти системы открытые (поскольку они могут получать входы от окружающей среды в виде материи, энергии, информации и т.п.) и адаптивны (поскольку способны изменять свое внутреннее функционирование, чтобы справляться с внешними входами и таким образом охранять их функционирование). Они также социальны в том смысле, что их функционирование и адаптация являются результатом человеческих действий, интенционально направленных на преследование определенных целей, включая возможность модифицировать до известной степени функциональную структуру самой подсистемы. Примерами таких социальных подсистем служат системы научные, технологические, экономические, индустриальные, политические, военные, административные, образовательные, религиозные, правовые и т.д.

То, что мы говорили выше о влиянии общества на науку и науки на общество, очень легко выразить в терминах входов, выходов и обратных связей. Всякая социальная подсистема устанавливает эти отношения со своим социальным окружением в форме требований, стимулов и облегчений со своей стороны и ограничений, конкурирующих опций и даже противостояния извне. Эта постоянная циркуляция влияний обеспечивает удовлетворительное функционирование обще-

9.1. Наука и общество 609

ства в целом, если поддерживается динамическое равновесие в форме упомянутой выше оптимизации. Это значит, что автономия каждой подсистемы должна соблюдаться (т.е. что ее «внутреннее» функционирование не должно ставиться под угрозу) и что не должно допускаться никаких «максимизаций» роли одной или нескольких подсистем, которые могли бы быть помехой функционированию других подсистем или даже выживанию общества в целом. Применительно к науке это сводится к признанию того, что существует базовая системная причина защищать ее «внутреннюю» автономию и, в то же самое время, признать, что она системно вынуждена получать входы от социального окружения и адекватно отвечать на них, вплоть до «приспособления» себя к этим входам, если это не приведет к потере внутренней автономности.

Мы можем теперь попробовать сделать некоторые выводы из наших соображений.

9.1.7. Выводы и расширение дискурса

Мы можем сделать несколько выводов из нашего дискурса.

А. Первичной задачей науки должна оставаться ее определяющая цель, т.е. поиск истины, т.е. объективного знания. Эта цель первична в том смысле, что никакие социальные резоны или императивы не могут оправдать отклонения от этого курса и согласиться со скрытием или искажением истины. С другой стороны, это – единственная гарантия, которую общество может получить в том, что оно может положиться на научное объективное знание при решении своих проблем. Даже если в каком-то очень особом случае может показаться, что манипуляции с истиной могут показаться обещающими достижение некоторой конкретной социальной цели, не подлежит сомнению, что цена этого достижения (т.е. утрата веры в надежность науки) была бы слишком велика, чтобы быть компенсированной временным преимуществом. Этим подчеркивается неустранимый аспект обеспечения автономности и независимости науки от общества.

В. Эта автономность полностью совместима со службой, которую наука должна сослужить обществу. Говоря конкретно, эту службу можно понимать как помощь, которую оказывает наука в решении проблем социального характера; и ясно, что самый лучший способ обеспечить эту службу – опираться на здравое и объективное знание.

610 Глава 9. Контекст занятий наукой

Предрасположение пытаться разрешить эти проблемы можно «стимулировать» соответствующей научной политикой, но лучше всего оно обеспечивается созреванием чувства социальной ответственности

всознании ученых.

С.Все это можно выразить другими словами, говоря, что наука должна быть «социально ангажированной», но не «социально зависимой»; и в этом тоже можно видеть проявление ее внутренней природы. Как мы уже видели, науку одновременно и «делает история», и сама она – «один из факторов истории». В первом отношении современная наука связана со всем ее историческим окружением. Это окружение стимулирует ее и ставит перед ней ее проблемы, дает ей фоновое знание, технические орудия, концептуальные рамки и категории и т.д. Во втором отношении наука двигала историю и делала ее зависимой от своего развития. Этот вклад в развертывание истории является и должен быть «специфическим», а это означает, что лишь

втой мере, в какой наука сохраняет свою «идентичность», не растворяясь в общем социальном контексте, может она внести полный вклад

вв материальный и духовный рост человечества.

Эти выводы были получены (как мы заметили в начале) при рассмотрении общества как глобальной системы, но мы заметили также, что общество на самом деле не таково (если даже в идеале считать его совпадающим со всем человечеством), поскольку оно не изолировано, но вписано в экосистему нашей планеты. Отсюда следует, что последовательное проведение теоретико-системного подхода не может уклониться от принятия этого в соображение. И это не чисто интеллектуальное требование. Хорошо известно, что согласно некоторым серьезным исследованиям и анализам текущего состояния нашего мира именно рост науки и технологии представляет серьезную опасность для выживания нашего вида, поскольку такой рост наносит ущерб экосистеме. А это значит, что мы действительно имеем основание продолжать применять нашу идею оптимизации, сознавая в то же самое время, что эта оптимизация насквозь зависит от отношения между социальной системой и остальной экосистемой. Говоря конкретно, это значит, что нам следует всерьез рассмотреть тезис, что технологическое развитие, поддержанное научными результатами, привело к ситуации, в которой человек находится на грани уничтожения. Это не результат «плохих способов» применения технологии, а просто результат применения науки и техники. С точки зрения

9.1. Наука и общество 611

экологии опасность состоит в самой научно-технической системе, а не в тех конкретных вещах, которые она сделала.

Мы могли бы, возможно, надеяться обойти этот вопрос, указав, что он не касается науки как таковой, задача которой ограничивается предоставлением объективного и надежного знания. Но именно такой была позиция защитников абсолютного «нейтралитета» науки, который, как мы показывали на всем протяжении нашего обсуждения, незащитим: наши конкретные проблемы вызваны технологическим развитием, которое в последние 150 лет непосредственно поддерживалось современной наукой; в частности, мы подчеркивали также «консубстанциальность» науки и технологии, которая, особенно в современных обществах, оправдывает выражение «технонаука» (которое мы также время от времени использовали).

Какие решения этих конкретных проблем предлагаются сегодня? Они те, какие могут быть предложены в рамках самой технонаучной системы, следуя иллюзии, будто наука и техника способны решить проблемы, созданные ими самими. Но проблемы, решением которых занимается научное знание, короткоживущие, и их решение ведет только к еще более крупным долгоживущим проблемам (загрязнение окружающей среды, рост сопротивляемости бактерий, исчезновение видов и т.д.), и это внутренне присуще самой природе науки и технологии, чьи оптика и перспективы всегда частичны и ограничены, что мы в избытке продемонстрировали в этой работе. Эта характеристика относится не только к физическим наукам и производным от их технологиям, но к науке вообще, как мы утверждали, так что мы не можем надеяться решить наши проблемы, прибегая к наукам, отличным от естественных наук, таким как, например, общественные науки. Действительно, любая наука отличается своими операциями,

иу других «наук» будут другие операции по сравнению с естественными науками. Так что в этом свете, с одной стороны, современные естественные науки не более объективны, чем любая другая наука, а с другой стороны любая другая наука не более частична и ограничена, чем естественные науки.

Мы, по-видимому, попали в тупик, но это вследствие того, что мы неявно предполагали, что нет никаких рациональных средств анализа

ипопыток решения человеческих проблем, кроме предлагаемых наукой и технологией; и это, в конце концов, есть старая и упорная идеология позитивизма, которую мы можем назвать более современным