Агацци Э. Научная объективность и ее контексты

532 Глава 7. Следствия в философии науки

тельно к научному знанию, а оно означает для нас, как мы уже объясняли, знание, состоящее в проверке, понимании и объяснении, т.е. знание, организованное в форме научных теорий. При этом ограничении проблема научного прогресса кажется очень простой, поскольку все, кажется, готовы принять, что научный прогресс может казаться сомнительным при учете всех аспектов науки (особенно связанных с ее социальным воздействием), но ее когнитивная сторона кажется прогрессирующей во вполне очевидном и не подлежащем отрицанию смысле.

Однако к этому первому впечатлению следует подходить с осторожностью, если мы будем рассматривать, как договорились, научное знание, выражаемое в научных теориях. Действительно очевидно то, что в любой дисциплине присутствует последовательность теорий во времени – что происходят изменения, – но такие, которые сами по себе не подразумевают прогресса. Для того чтобы изменение рассматривалось как прогресс, фактическая проверка того, что оно имело место, должна сопровождаться некоторого рода суждением о ценности, дающим нам возможность утверждать, что новая ситуация лучше старой. Трудность состоит именно в определении этого «лучше». Заметим, что эта трудность не исчезает, когда мы вступаем в область знания (которая может показаться избавившейся от вопросов такого рода, будучи, как принято говорить, свободной от ценностей). Действительно, именно когда мы рассматриваем научное знание, мы вполне естественно склоняемся к мнению, что мы знаем «больше» и «лучше», чем люди прежних поколений. Но даже точное определение этого «больше» проблематично, поскольку своей кажущейся чисто количественной категоризацией оно на самом деле покрывает гораздо больше, поскольку включает идею процесса «отбора», состоящего по меньшей мере в устранении прежних ошибок и непрерывном добавлении новых истин. Идея «лучше» в этом случае более или менее неопределенно понимается в терминах достижения более глубокого «инсайта», или лучшего согласования различных истин; а ее выражением может служить знакомый образ науки как большого и сложного здания, возведению которого каждый ученый способствует, добавляя свой собственный кирпич, а каждое поколение ученых – добавляя нечто вроде нового этажа с прекрасными комнатами. (Этот образ мы уже упоминали – скептически – в одном из предыдущих разделов.) Говоря грубо, имеется некоторого рода консенсус в оценке развития научного знания не просто как изменения, а как линейно и кумулятивно прогрессирующего процесса.

7.2. Смена теорий и прогресс науки 533

7.2.2. Дедуктивная Модель научного прогресса

Эта идея здравого смысла очень естественно стала руководящей линией для тех, кто впервые разработал концепцию, согласно которой научное знание на самом деле состоит в построении научных теорий, и дал «классическое» определение научной теории, остававшееся

всиле очень долгое время. Согласно этому взгляду – который развивался в основном философией науки логического эмпиризма, начиная с Венского кружка и продолжаясь аналитической философией

– научные теории суть системы логически связанных предложений, задача которых – объяснять наблюдаемые факты. Чтобы достичь этой цели, предложения были разделены на два класса – чисто дескриптивные, описывающие индивидуальные наблюдаемые факты (объясняемые), и те, которые вводятся как гипотезы, с которых могут начинаться формальные дедуктивные цепочки, приводящие к фактуальным предложениям. Эта очень знакомая картина может рассматриваться как выражающая одновременно и высказывательный взгляд на теории, и дедуктивно-номологическую модель научного объяснения. Понятно также, что эти две схемы должны приниматься при рассмотрении проблемы смены теорий в рамках указанной традиции, а также для того, чтобы показать, когда и почему происходит смена теорий и каким образом это можно истолковать как прогресс.

Однако эти философы не заметили некоторых тонких, но действенных различий, проявляющихся при рассмотрении не различий

впределах одной теории, а отношений между различными теориями. Действительно, если теория понимается по существу как система предложений (что, как мы видели, отнюдь не так наивно и старомодно, как сегодня полагают многие), кажется естественным рассматривать отношения между предложениями, образующие теорию, как по природе логические, поскольку между предложениями можно видеть мало каких других типов отношений, к тому же они, конечно, не могут иметь большого значения с точки зрения выражения знания. Далее, самые типичные и лучше всех исследованные логические отношения между понятиями, конечно, дедуктивные, благодаря чему выявляются и логические следствия, и логические противоречия.

Сомнительно однако, можно ли модель, подходящую для выражения отношений внутри одной системы предложений, корректно распространить на выражение отношений между целыми системами

534 Глава 7. Следствия в философии науки

предложений, какими являются научные теории, понимаемые глобально. Логические эмпиристы, а также некоторые философы науки, которых нельзя причислить к ним, как кажется, слишком поспешно приняли законность такого распространения. И это в конечном счете привело к глубокому тупику, причину которого многие увидели в высказывательном взгляде на теории, но которая, при более правильном подходе, состоит скорее в обобщении Дедуктивной Модели на теории как целые, не ограничивая ее только выражением отношений между предложениями12. Даже если мы понимаем теории как системы предложений, мы не можем утверждать, ни что сами теории суть предложения, ни что их взаимоотношения можно формально свести к отношениями, существующим между предложениями, хотя рассмотрение этих отношений может быть интересно в разных отношениях. Мы уже обсуждали в предыдущих разделах, почему глобальность теории зависит от того, что она является языковым выражением некоторого конкретного гештальта, почему результаты проверки отдельных предложений могут повлиять на теорию и на модель. Поэтому мы не будем повторять здесь этих соображений. Мы намереваемся прояснить, каким образом проблема смены теорий и сравнения теорий может получить удовлетворительное решение даже в рамках по существу лингвистического рассмотрения теорий.

Набросаем теперь кратко, как применялась Дедуктивная Модель для объяснения смены теорий и особенно для интерпретации этой смены как прогресса. То, что мы собираемся сказать, настолько хорошо известно, что мы ограничимся очень немногими указаниями. Согласно этой модели переход от существующей теории Т к ее преемнице Т0 может считаться законным и подразумевающим прогресс в основном в двух случаях. В первом новая теория Т0 рассматривается как включающая в себя старую теорию Т, как подтеорию (это значит, коротко говоря, что аксиомы, или общие законы, теории Т могут быть доказаны как теоремы Т0). Но даже это минимальное условие синтаксического характера оказывается слишком сильным, поскольку из него далее следует, что первичные понятия теории Т должны определяться в терминах первичных понятий теории Т0, а фактическое выполнение этих требований показывает, что такая замена, при которой прогресс рассматривается как «вложение», фактически встречается очень редко. Подчеркнем, однако, что это понимание составляет самое последовательное применение Дедуктивной Модели, способное сохранить

7.2. Смена теорий и прогресс науки 535

глобальный характер теорий. На самом деле можно сказать, что надежда, заложенная в эту версию, состояла в том, что старая теория как целое сможет стать законной частью новой теории и что это будет реальным отношением между системами, а не их элементами (как теоретико-множественное отношение включения в сравнении с отношением вхождения элемента в множество). Крушение этой надежды было просто указанием на то, что такое «включение» вряд ли можно интерпретировать как логическую зависимость или выводимость.

Поскольку такого рода отношение между теориями было явно слишком оптимистическим, было предложено другое, менее привлекательное, предназначенное выразить знакомое, соответствующее здравому смыслу мнение, согласно которому теория Тʹ должна прийти на смену теории Т, если Тʹ способна объяснить все факты, которые была способна объяснить Т, а также некоторые факты, которые Т объяснить не могла. Это второе применение Дедуктивной Модели действительно отличается от первого, поскольку уже не предполагает отношения между теориями, рассматриваемыми в целом, но пытается сравнить их, просто рассматривая их дедуктивную силу по отношению к отдельным предложениям. Если обозначить через е любое эмпирическое предложение, принадлежащее Т, а чрез еʹ любое эмпирическое предложение, принадлежащее Тʹ, эти два приложения Дедуктивной Модели могут быть представлены как

(A): Tʹ ├ T

(B): ( e)[(T ├ e) => (Tʹ ├ e)] and eʹ[(Tʹ ├ eʹ) and not (T ├ eʹ)].

Заметим, что написав, что не (T ├ eʹ), т.е. говоря, что еʹ «не выводимо» из Т, мы фактически включаем два разные подслучая: один – в котором отрицание еʹ выводимо из Т, и другой, в котором ни еʹ, ни его отрицание not еʹ не выводимы из Т. Из-за этой двойной возможности вариант (В) также принимался такими людьми как Поппер, который не мог принять межтеоретического отношения типа (А). Действительно, согласно его взгляду, новая теория Тʹ приходит на смену старой теории Т, поскольку это вытекает из фальсификации теории Т, а это значит, что Тʹ должна быть способна объяснить эмпирический факт, противоречащий Т (а не просто лежащий вне Т), т.е. Тʹ должна объяснить подведением под логическую категорию (subsumption) эмпирический факт, являющийся отрицанием чего-то, предсказанного Т. Таким образом, Т и Тʹ рассматриваются как несовместимые

536 Глава 7. Следствия в философии науки

(что исключает всякую возможность отношения теории к подтеории). Но вариант (В) все еще может быть принят в смысле первого подслучая, как мы отмечали выше. Однако благодаря несовместимости Т и Тʹ Попперу необходимо было сказать, что Тʹ должна быть способна объяснить своим собственным новым путем и согласно своей новой точке зрения те объясняемые, по отношению к которым Т уже была успешной, так же как и новые объясняемые, по отношению к которым Т была не успешной и даже фальсифицированной.

Поппер развил эту общую идею далее, введя критерии для измерения «истинного содержания» разных теорий, чтобы установить превосходство Т0 над Т, а также предложив свою теорию правдоподобности, или приближения к истине. Поппер разделял с подходом логического эмпиризма два основных тезиса. Первый – концепцию теорий как дедуктивных систем, предназначенных давать объяснения фактов в описанном выше смысле; второй – что к сравнению теорий, а тем самым к проблеме оправдания и интерпретации смены теорий, следует подходить согласно дедуктивной модели, сосредоточенной на отношении логической выводимости между гипотезами теории и отдельными предложениями, принадлежащими им.

Именно эта Дедуктивная Модель была впоследствии признана неадекватной для объяснения прогресса науки; и этот кризис обычно интерпретировался как опровержение «сентенциального взгляда» на теории как такового. Мы считаем, что вопрос о сентенциальном взгляде на теории требует другого рода обсуждения, и мы уже указали, какую форму это обсуждение должно принять.

7.2.3. Нагруженность теорией и несравнимость

Попперианская концепция содержала один момент, который в конечном счете привел к полному пересмотру всего вопроса. Действительно, когда Поппер говорил, что Тʹ должна быть способна объяснить объясняемые теории Т своим собственным новым путем и согласно своей новой точке зрения, он (неосторожно) допустил тем самым, что при переходе от Т к Тʹ происходит изменение значения. Но тогда схему В выше больше нельзя сохранить, поскольку было бы логической ошибкой игнорировать это изменение значения в формальной дедукции. Другими словами, ошибочно предполагать, что Т и Тʹ способны объяснить одно и то же объясняемое е, поскольку

7.2. Смена теорий и прогресс науки 537

«е» означает две разные вещи, когда оно рассматривается как предложение в Т и когда оно рассматривается как предложение в Тʹ. Это, конечно, не было позицией Поппера, но это легко было увидеть как «незамеченное» следствие его доктрины теми философами науки, которые настолько прониклись духом «лингвистического поворота», что приняли и «семантический холизм» Куайна. Как мы уже видели, этот холизм утверждает, что никакое понятие в теории не имеет независимого значения – его значение всегда контекстно-зависимо (или нагружено теорией, как стали говорить позднее). Следствием этого является то, что две разные теории невозможно сравнить в терминах Дедуктивной Модели: они несоизмеримы. Хорошо известно также, что эта несоизмеримость, или несравнимость, была почти автоматически истолкована как невозможность говорить о прогрессе в науке

вкаком-либо корректном смысле (т.е. в смысле, допускаемом Дедуктивной Моделью), поскольку для того, чтобы говорить о прогрессе,

вотличие от простого изменения, нам нужно сравнение13.

Излишне было бы представлять здесь хорошо известные альтернативные взгляды, которые такие люди, как Лакатос, Кун и Фейерабенд, предлагали для инерпретации смены тоерий. Нам достаточно заметить, что следствием их критики был отказ от Дедуктивной Модели и, более общо, отрицание идеи, что межтеоретические отношения вообще могут быть поняты как логические отношения. Это так независимо от того, идет ли речь об отношениях логического следования и совместимости или противоречивости и несовместимости, поскольку и те, и другие предполагают условия единства семантической формы, которое не выполняется в силу контекстной зависимости значений, о которых идет речь. Более общим следствием этого кризиса был отказ от представления, что научные теории – это системы предложений или высказываний (поскольку, в конце концов, отношения между высказываниями не могут не иметь логического характера). В этом духе несентенциальный подход к научным теориям (который тем не менее сохранил все черты формальной строгости, традиционные для профессиональной философии науки) был разработан такими людьми, как Саппес, Адамс и Снид, последний из которых предложил также новые пути объяснения смены теорий. Однако мы не собираемся рассматривать здесь эти концепции14.

Главной задачей этого нашего краткого исторического обзора было показать разнообразие точек зрения, проявляющееся в этих подходах

7.2. Смена теорий и прогресс науки 539

объяснениеобычновыражаетсявформелогическойдедукции.Причина, почему эта концепция только «довольно» удовлетворительна, состоит в том, что логические эмпиристы полностью игнорировали (благодаря своей аллергии к «метафизическим» понятиям) понятие причины, и потому их концепция есть концепция не столько объяснения, сколько систематизации, как признал уже Дюгем. Но, с другой стороны, мы знаем, что для них философия науки была анализом языка науки, а понятие причины выходит за горизонт лингвистики. Отсюда следует, что полный отказ от Дедуктивной Модели означает, что эта концепция научного объяснения тоже должна быть отброшена и в лучшем случае заменена существенно отличной и более адекватной альтернативой15. Однако, признавая фундаментальную важность дедуктивного аспекта научных теорий – что соответствует фундаментальной роли, которую логос играет в каждом объяснении, понимаемом как «указание оснований, по которым», – мы должны сохранить способность понять, что эта роль – не всеохватывающая и что, например, экспериментальные данные играют не менее важную роль в науке.

Мы немедленно сталкиваемся с проблемами сложных отношений, существующих между эмпирическим и теоретическим аспектами науки (в том числе с неспособностью четко разделить их, что мы видели при обсуждении роли экспериментов в предыдущем разделе). Если этот факт уже подсказывает нам, что мы не должны чрезмерно подчеркивать дедукцию в рамках теории, то с еще большей осторожностью должны мы подходить к рассмотрению отношений между различными теориями; и мы уже заметили, что Дедуктивная Модель обнаруживает свою слабость именно здесь. Но все-таки нам кажется, что и лучшие из предложенных альтернативных подходов имеют свои недостатки. Чтобы яснее это увидеть, надо рассмотреть некоторые аспекты смены теорий.

(i) Если две теории, Т и Т0, фактически существуют, задача их сравнения с чисто логической точки зрения законна и даже привлекла достаточно внимания в математической логике, где было показано, когда, как и до какой степени такое сравнение возможно, если мы понимаем его как нечто выразимое средствами формально-дедуктивно- го аппарата или теоретико-модельных подходов. Но все-таки эта проблема имеет мало отношения к вопросу о смене теорий, и это по двум причинам. Первая – поскольку не говорится, что Т0 возникла как некая модификация или отвержение Т (они вполне могут быть двумя

540 Глава 7. Следствия в философии науки

конкурирующими теориями, существующими в одно и то же время, как это часто бывало в истории науки). Вторая связана с выяснением оснований или мотивов этой смены, и в то время, как вполне законно исследовать, какие дедуктивные, или более общо – какие логические отношения существуют между этими двумя теориями, было бы по меньшей мере весьма спорно утверждать, что одна из них сменила другую в силу каких-то логических императивов.

(ii) Вторую из только что упомянутых проблем можно было бы описать как вопрос о том, когда и почему происходит смена теорий, и на него мы имеем много разных ответов. Нужно подчеркнуть однако, что это разнообразие ответов и их расхождения являются, по крайней мере в значительной степени, следствиями двух различных возможных установок, причем они обе законны, если только не претендуют на то, что являются единственно законными. Мы можем назвать их, соответственно, дескриптивным и нормативным подходами. Согласно дескриптивному подходу, на наш вопрос надо ответить на основе тщательного исторического исследования; а из него, конечно, следует, что смена теорий произошла в науке в силу множества факторов, среди которых логическая строгость и уважение к данным опыта часто играют маргинальную роль. Кун и некоторые другие философы науки, придававшие большое значение историческому аспекту науки, так сильно нажимали на этот аспект, что почти полностью отвергли тезис, что логические и эмпирические требования имеют какое-то отношение к развитию науки. С другой стороны, философы, принимающие «нормативный» подход, готовы признать, что фактическое историческое развитие науки демонстрирует много примеров своего рода «попустительского» расхождения с тем, что было бы корректным научным поведением, при отказе от одной теории и принятии взамен нее другой. Они утверждают, однако, что этот факт не должен мешать нам признать, что подлинными и законными основаниями для оправдания и оценки изменений в науке являются, и особенно должны являться, чисто логические и эмпирические требования.

Было бы тратой времени пытаться указать основания для той или иной из этих двух установок, просто потому, что обе они до некоторой степени правы, но в то же время ни одна из них не может объяснить феномен изменений в науке во всей его полноте. Одних логических и эмпирических требований явно недостаточно для того, чтобы определить смену теорий. И это не потому, что ученые попустительствуют себе

7.2. Смена теорий и прогресс науки 541

всвоей фактической практике, а потому, что эти требования никогда не являются вполне убедительными, что было в избытке показано дискуссиями последних лет. С другой стороны, всех других факторов, будь то социокультурные, философские, метафизические или прагматические по характеру, хотя и очень важных для инициирования и ориентирования научного изменения, недостаточно для его осуществления, если логические и эмпирические требования не будут удовлетворены хотя бы на конечной стадии этого процесса. Мы рискнем даже сказать, что экстралогические условия более релевантны в случае «макроизменений» (связанных с изменением больших и очень общих теорий),

вто время как логические и эмпирические соображения играют более важную роль в случае «микроизменений» (связанных с ограниченными теориями, остающимися в рамках более общих).

(iii)Третья группа вопросов возникает, когда мы рассматриваем ситуацию после того, как смена теорий произошла, и они не зависят от возможных оснований, приведших в конечном счете к этой смене.

Теперь у нас есть две разные теории Т и Т0, и у нашей проблемы есть по крайней мере три аспекта: каковы отношения между Т и Т0; дают ли эти отношения возможность сравнения; дает ли это сравнения основания говорить о прогрессе? К сожалению, большинство дискуссий последних лет страдали от смешения этих различных вопросов, что можно видеть из того, что, во-первых, очень часто неспособность некоторых отношений послужить критериями сравнения воспринималась как невозможность сравнения теорий вообще; во-вторых, несовместимость теорий очень часто путали с их несравнимостью; в-третьих, непрерывность путали с кумулятивностью; и, наконец, отсутствие кумулятивности путали с отсутствием прогресса.

7.2.5. Новый подход к различению наблюдательных и теоретических понятий

Прежде чем попытаться распутать этот клубок, мы хотели бы указать на одну черту, ответственную, по нашему мнению, за многие трудности, встречающиеся при оценке роли, которую логика и опыт играют в анализе научной смены. Эта черта особенно заметна в традиционной проблеме отношения между наблюдательными и теоретическими понятиями в науке. Мы уже представили подробное рассмотрение этой проблемы в первых главах нашей работы, но полезно будет