31. Вера, знание и сомнение в сгн.

В трактате «Смысл любви» (1892—1894) Вл. Соловьев предлагает следующее рассуждение, касающееся понимания веры: «Дело истинной любви прежде всего основывается на вере. Коренной смысл любви... состоит в признании за другим существом безусловного значения. Но в своем эмпирическом, подлежащем реальному чувственному восприятию, бытии это существо безусловного значения не имеет: оно несовершенно по своему достоинству и преходяще по своему существованию. Следовательно, мы можем утверждать за ним безусловное значение лишь верою, которая есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых».

Это означает, во-первых, что вера есть известие, весть надеющихся, то есть вера раскрывает, выявляет тех, кто надеется на что-то, во что они верят или хотят верить. Во-вторых, вера обнаруживает то, что невидимо, недоступно простому взгляду, обыкновенному глазу. Другими словами, вера — это сверхвйдение, дополнительное умозрение, таинственный (если угодно, магический или мистический) свет, с помощью которого человек видит то, что не видит человек без веры. Вера дарует новое откровение бытия.

К изумительной и эвристически точной характеристике Вл. Соловьева можно добавить: вера обладает креативным и энергетическим характером. Она умножает силы человека, который обращает веру на себя. Она умножает силы нашего познания, если мы верим в свои познавательные способности.

Мы побеждаем, когда верим в победу. Вера преображает нас и придает нам дополнительные силы. И наоборот, безверие топит нас. Вера не требует огромных физических или финансовых затрат, но при этом производит воистину чудесные материальные изменения.

В свое время Шри Ауробиндо сказал: «...Мы становимся тем, что мы познаем». Другими словами, если мы познаем ложь, то становимся лживыми и ложными; если познаем истину, сами становимся истинными и тем самым действительными (и свободными, если вспомнить библейское «Истина сделает вас свободными», то есть свобода есть атрибут истинно человеческого бытия). Истина оказывается фактором очеловечивания человека.

Очевидно, можно дополнительно утверждать: мы становимся тем, что мы чувствуем. Иначе говоря, мы становимся тем, что мы хотим и желаем, любим и ненавидим, что вспоминаем и переживаем, во что верим и о чем мечтаем.

Приведенную дефиницию веры Вл. Соловьева допустимо отнести и к мечте. Можно утверждать, что мечта есть уповаемых извещение и вещей обличение невидимых. Это означает, что мечта есть известие о тех, кто уповает, надеется на лучшее. Кроме того, мечта — это обнаружение невидимого, проявление потенциального, первичная кристаллизация будущего.

В этой связи любопытным представляется вопрос о соотношении философии, науки и мечты. Мечта философа и ученого рано или поздно воплощается в слове. Оказывается, в начале была мечта.

Рассмотрение натурализма как подхода к социальному миру как объективному явлению, независимому от сознательной человеческой деятельности и своего бытия в сознании людей; отрицание субъективного фактора в социальной жизни, гипостазирование роли природной или системной объективности, метафизическая абсолютизация «нечеловечности» социальных условий, отрицание человеческой сознательности и творческого отношения человека к миру. Рассмотрение субъективизма как теории, где основное внимание уделяется анализу именно сознания. Понимающая социология как типичный представитель социологического субъективизма.

Исследование Дильтеем проблемы понимания как самопознания наук о духе. Дильтей — как сторонник понимающего метода и критик позитивистской социологии. Разработка Дильтеем понимающей версии методологии и социальных наук. Противопоставление естественнонаучно ориентированной социологии наук о духе, как наук понимающего цикла, которым Дильтей пытается дать методологическое и гносеологическое обоснование. Обоснование Дилтеем нового понимающего метода в социологии, изложение основания науки — описательной психологии. Представление здесь психологии как основы изучения и продвижения наук о духе. Определение при этом психологии именно как «описательной» т.к. в ее основу заложен расчленяющий метод, противостоящий методу объяснительному. Детальная дистинкция понятий объяснительной и описательной наук.

«Понимающая социология» Макса Вебера.

Связи и регулярность, присущие человеческому поведению. Получение посредством истолкования понимания поведения людей. Контроль за пониманием связи с помощью обычных методов каузального сведения. Целерациональная интерпретация и целерациональное поведение, как обладающие наибольшей очевидностью. Субъективизм, объективность — как иллюзия. Рациональное и иррациональное толкование как цель социологического объяснения. Разработка прагматического истолкования, основываясь на рационально понятых связях действий, и создание за этим рациональной конструкции «социального человека» — как единственный метод понимающей социологии. Действие (т.е. понятное отношение к объектам, имеющее субъективный смысл) — как специфический объект понимающей социологии. Целерациональность — как идеальный тип для оценки степени иррациональности действия индивида в понимающей социологии. Субъективизм и «рассмотрение изнутри» как особенность метода понимающей социологии при рассмотрении внутренних пластов человеческого поведения.

«Понимающий субъективизм» Макса Вебера. Субъективная целерациональность — как наиболее понятный тип смысловой структуры действий. Объяснение понимающей социологией самой себе действий исследуемых ей индивидов. Объяснение пониманием самому себе через категории «адекватной смыслу причиной обусловленности» действительного через совпадение (желательно) или несовпадений (нежелательно) с «правильным типом», — поскольку это совпадение составляет самую понятную каузальную связь (т.к. именно эта связь наиболее адекватна смыслу).

естественного языка создает трудности использования его в научных текстах, а его достоинства оборачиваются недостатками. Среди них:

* Многозначность, т. е. способность слов употребляться в разных значениях;
* Сложность и неоднозначность грамматики, в частности множество исключений из правил и большое разнообразие самих правил;
* Громоздкость конструкций, что хорошо видно при сравнении, например, словесного описания и формульного выражения алгебраической или химической закономерности;
* Нет различия смысловых, или семантических, уровней языка, тогда как во избежание противоречий и парадоксов следует различать язык, на котором говорят об объектах (объектный язык), и язык, на котором говорят о самом языке или о теории этого объекта (метаязык).

Все эти особенности вызывают необходимость создания специального языка на базе естественного, но с иными свойствами, когда обычные слова наряду с другими знаками включаются в сознательно созданные знаковые системы для обозначения специального знания. Один из важнейших путей становления научного языка — создание терминологических систем, являющихся разновидностью национального литературного языка.

Существенным моментом языка науки является связь его терминов с теорией, причем смысл даже известных общенаучных понятий может существенно варьироваться в зависимости от контекста, меняющегося исторически, в зависимости от концепции автора или от самой научной дисциплины.

множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально, и раскрываться только в благоприятных для этого развития смысловых культурных контекстах последующих эпох. Смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает - особенно в великих произведениях - что-то новое, свое. Новое понимание «снимает» старый смысл, переоценивает его. Понимание текста - не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культурных миров, результат столкновения смыслов «свое — чужое» (Бахтин), диалог текстов. Понять текст чужой культуры — это значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей современной культуре.

Познавательная процедура – описание, объяснение, понимание. Сначала объект можно описать, а потом объяснить. Затем возникает проблема понимания. Понимание – это действие, связанное с расшифровкой некоторого смысла, заключенного в некую опреде-ленно-идеальную конструкцию – текст.
Процесс понимания текста:
1) текст, 
2) смысл, который заложен в данный текст, 
3) предпонимание – интерпретация текста разными людьми будет осуществляться по-разному. В текст человек закладывает смысл;
4) интерпретация в систему языка и ценности;
5) действия, связанные с практической реализацией интерпретиро-ванного текста.


существует «герменевтический круг» - что нужно сделать, сначала понять или объяснить или наоборот. Объяснить что-то можно, на новом уровне развития – другое. «Герменевтическая спираль».

32-33 Вера и истина. Вера и понимание в контексте комм. «Фил вера» как вера мыслящего чел (К. Ясперс).

Отличие веры от знания пояснено на примере Джордано Бруно и Галилея. Оба, казалось бы, попали в одинаковое положение. Суд инквизиции под угрозой смерти требовал отречения от их научных и философских убеждений. Бруно был готов отречься лишь от некоторых положений, но отнюдь не главных для него; он умер мученической смертью. Галилей отрекся от фундаментальных тезисов новой физики - от учения о вращении Земли вокруг Солнца. Различие тут, по Ясперсу, существенное. Оно есть различие между истиной-верой, которая страдает от отречения, и истиной, которую отречение не затрагивает. Философская вера и есть вера в истину, исходя из которой я живу. Она есть только потому, что я становлюсь с нею идентичным. По своей внешней, форме она является исторической, по форме своего объективного выражения она не общезначима, но безусловна. Истина, правильность которой я могу лишь доказать, существует вне меня самого: она всеобшезначима, неисторична, безвременна, но не безусловна, ибо относится к предпосылкам и методам познания конечного. И человек вряд ли захочет умереть за правильность, которая доказуема. В другом положении мыслитель, который верит в то, что от положений его веры нельзя отречься: тогда пострадает сама истина. Ни одна всеобще-безличная истина не может требовать от человека, чтобы он стал мучеником. Только когда он им становится - и именно как Бруно: не из мечтательного энтузиазма, не из чувства противоречия моменту времени, но после длительного самоопределения - то это и есть признак подлинной веры, уверенности в истине. Однако и пример Бруно, по Ясперсу, необычен. Ибо философия имеет обыкновение концентрироваться не в положениях, которые принимают вид познавательных, но в мыслительных связях, которые пронизывают жизнь в целом. И если Сократ, Боэций, Бруно суть святые в философии, то они отнюдь не являются великими философами. Но они - достойные всяческого уважения люди, сохранившие философскую веру посредством мученичества. Философскую веру, разъясняет Ясперс, ни в коей мере нельзя понимать как нечто иррациональное. (Полярность рационального и иррационального только запутывает понятие экзистенции, как и понятие философской веры.) Однако философская вера - это знание, которое тесно связано с незнанием. Последнее - через философскую веру - наталкивается на бытие за пределами мысли, на нечто трансцендентное. И все-таки философская вера, вера мыслящего человека, во все времена существует только в связи с осознанием, с рациональным знанием. Философская вера хочет сама себя "высвечивать". Философствуя, я ничего не принимаю таким, каким оно мне кем-то или чем-то навязывается. Вера способна и должна становится светлее, сознательнее, должна развиваться благодаря сознанию. Философскую веру Ясперс отличает от "веры откровения". Философия, в отличие от веры откровения, не занимается пропагандой, но оставляет каждого человека как такового свободным в его решениях. Философия не вещает и не увещевает. В философии встречаются свободные люди как путешественники судьбы: "Философская вера имеет собственный источник. Но она оставляет откровение как возможность, значимую для других, хотя сама не может понять откровение. Философская вера хочет не вражды, а обсуждения, не изоляции, а коммуникации, не насилия, а либеральности". Ясперс отличал философию и, соответственно, философскую веруют науки и, соответственно, научного знания и познания. При этом Ясперс не был врагом разума, науки и научности, но был их критиком. Он признавал, что естествознание, математика нуждаются в знаниях, которые - после их интерсубъективной проверки - становятся общезначимыми, обязательными, принудительными. Но возражал против того, чтобы такое точное научное знание становилось эталоном знания как такового, а его исследование превращалось в

34-35Основные исследовательские программы СГН.

Под научной (исследовательской) программой в философии науки понимается философская характеристика предмета, метода и основных принципов познания в определенной области научного знания. В области социально-гуманитарного знания понятия научной программы и парадигмы предельно сближаются по своему содержанию и могут рассматриваться как тождественные. В этом отношении научная программа отличается как от философского направления, так и от конкретных научных теорий, объясняющих лишь часть фактов в данной предметной области.

Натуралистическая исследовательская программа в социально-гуманитарных науках формировалась под влиянием естествознания и строится, во-первых, на признании тождества их предметов или принципиального единства их методов. Согласно ему, социальные факты объективны в той же мере, как и материальные вещи, из чего следует:

- возможность применить процедуру их подведения под «охватывающий закон», а также структурно-функциональный (системный) анализ;

- ориентация на проникновение, прежде всего, в сущность социальных явлений и процессов.

Убежденность в том, что, опираясь на рационализм, можно раскрыть глубинную, устойчивую внутреннюю основу любого социального объекта, лежала в основе поиска экономистами фундаментального экономического отношения, историками — основного фактора исторического развития, юристами — центральной идеи права, философами, социологами и психологами — рациональной сущности общества и человека.

Второй особенностью натурализма в обществознании является использование объяснения, прежде всего причинного, как универсального познавательного приема. В этом случае, как и в науках о природе, «одно сущее в своем фактическом проявлении объясняется из другого сущего», а дедуктивный метод оказывается основным в мышлении исследователя. Если из общих посылок можно вывести множество частных следствий, объясняющих конкретные социальные явления, то столь же характерна для натурализма обратная операция: стремление к редукции всего многообразия социальной или человеческой реальности к одному основанию (биологическому или географическому, механическому или органическому).

Возникнув в XVII—XVIII вв., натурализм достиг своего расцвета в обществознании XIX века. Испытав на рубеже XIX—XX вв. серьезный кризис, вызванный появлением конкурирующей культуро-центристской исследовательской программы, натурализм, тем не менее, переживает новый подъем. Этому способствуют: а) развитие НТР и распространение технократического стиля мышления; б) глобальные проблемы цивилизации, в том числе экологическая, решение которых невозможно без ориентации