Документ предоставлен КонсультантПлюс

СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ О ПРОИЗВОДСТВЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

В ПОРЯДКЕ СТАТЬИ 165 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ

И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ

А.В. ГРИНЕНКО

Гриненко Александр Викторович, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Московского государственного института международных отношений (Университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации.

Статья посвящена исследованию проблем принятия судебных решений о производстве следственных действий, ограничивающих конституционные права, свободы и законные интересы лиц. Особое внимание уделено характеристике разъяснений Верховного Суда Российской Федерации по вопросам, возникающим в практике применения статьи 165 УПК РФ.

Ключевые слова: уголовное дело, следователь, дознаватель, судья, следственное действие, постановление, права человека, уголовное судопроизводство.

Court Judgment on Investigation Carrying out as Provided for in Article 165 of the Civil Procedure Code of the Russian Federation: Theoretical and Law Enforcement Aspects

A.V. Grinenko

Grinenko Aleksandr V., Professor of the Department of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminalistics of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation.

The article is devoted to problems of judicial decision-making on production of investigative actions limiting the constitutional rights, freedoms and legitimate interests of persons. Particular attention is paid to the characteristics of the explanations of the Supreme Court of the Russian Federation on issues arising in the practice of application of article 165 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation.

Key words: criminal case, the investigator, the interrogating officer, the judge, investigative action, resolution, human rights, criminal justice.

В соответствии с положениями Конституции РФ (ст. 118) суд является носителем судебной власти, которая реализуется посредством судопроизводства, в том числе уголовного. Решения суда представляют собой акты правосудия независимо от того, на каких стадиях - судебных или досудебных - они были приняты. Тем самым на суд возлагается обязанность обеспечивать права, свободы и законные интересы вовлеченных в процесс лиц при условии соблюдения надлежащей процедуры.

Особое место в ряду принимаемых судом решений занимают постановления судьи о производстве следственных действий, которые существенным образом ограничивают права, свободы и законные интересы личности <1>. Общий перечень таких действий содержится в ч. 2 ст. 29 УПК РФ, а процедура получения судебного решения прописана в ст. 165 Кодекса.

--------------------------------

<1> Ковалева С.И. К вопросу об участии судьи в доказывании при осуществлении судебного контроля на предварительном следствии // Российская юстиция. 2014. N 4. С. 23 - 26.

Полномочиями по вынесению соответствующих решений обладает судья районного суда. Однако это не означает, что возникающие при этом проблемные вопросы не имеют отношения к деятельности мирового судьи. Дело в том, что следственные действия, для производства которых требуется судебное решение, после окончания предварительного расследования поступают в суд с учетом правил подсудности (ст. 31 УПК РФ, в том числе к мировому судье - в случаях, предусмотренных ч. 1 указанной статьи). Соответственно, мировой судья, оценивая доказательства на предмет их допустимости, должен проверить и то, был ли соблюден общий порядок производства следственных действий, если для этого потребовалось судебное решение в порядке ст. 165 Кодекса.

При рассмотрении и разрешении ходатайств судья районного суда, как известно, не осуществляет функции обвинения, наоборот, он проверяет поступающие к нему ходатайства на предмет соответствия их формы и содержания действующему законодательству, в том числе устанавливает, имеются ли фактические и юридические основания для их производства.

Для получения судебного решения о производстве ряда следственных действий (осмотр жилища в отсутствие согласия проживающих в нем лиц, обыск в жилище, выемка в жилище, наложение ареста на корреспонденцию, ее осмотр и выемка и др.) должен быть реализован следующий закрепленный в законе алгоритм действий: 1) следователь возбуждает перед судом ходатайство, которое должно быть согласовано с руководителем следственного органа (дознаватель получает согласие прокурора); 2) ходатайство и материалы, обосновывающие производство следственного действия, рассматриваются единолично судьей районного суда; 3) по результатам рассмотрения судья выносит постановление о разрешении производства следственного действия или об отказе в его производстве с указанием конкретных мотивов отказа.

Что касается содержания подтверждающих ходатайство материалов, то в числе прочего в них должны присутствовать конкретные сведения (доказательства), подтверждающие необходимость производства того либо иного следственного действия. При этом явно недостаточно одной лишь предположительной информации, а также общих сведений о причастности определенного лица к совершению преступления без указания того, почему нужно производить именно это следственное действие.

Особую сложность вызывают случаи, когда следственные действия обладают определенной спецификой, что обусловливает и неоднозначный подход судей к решению вопроса о необходимости их производства.

Так, при изучении материалов уголовных дел установлено, что осмотр жилища как самостоятельное следственное действие в правоприменительной практике встречается крайне редко. Обычно в ситуациях, когда необходимость возникает на первоначальном этапе (прежде всего при проверке сообщения о преступлении) <2>, осмотр жилища оформляется как осмотр места происшествия и, что естественно, проживающие в нем лица против этого нисколько не возражают <3>.

--------------------------------

<2> Быков В.М. Новый закон о порядке рассмотрения следователем и дознавателем сообщения о преступлении // Российская юстиция. 2013. N 5. С. 24 - 29.

<3> Алонцева Е.Ю. К вопросу об основаниях производства осмотра жилища // Российский следователь. 2015. N 21. С. 3.

С другой стороны, в период действия УПК РСФСР была достаточно широко (особенно, как говорится, в сельской местности) распространена практика, когда сотрудники милиции (чаще всего - участковые уполномоченные) фактически производили в жилище поисковые действия, в том числе и при наличии возражений со стороны проживающих в нем лиц, но оформляли ход и результаты своей деятельности протоколом осмотра места происшествия или протоколом осмотра жилища. В ходе дальнейшего предварительного расследования и производства в суде полученные таким путем сведения признавались допустимыми доказательствами, несмотря на явное нарушение прав лиц на неприкосновенность жилища.

Поэтому можно признать, что необходимость получения судебного решения о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц вызвана прежде всего стремлением не допустить подмены одного следственного действия другим, в результате чего de jure будут соблюдены процессуальные каноны, но de facto лица выводятся из правозащитного поля, гарантированного Конституцией РФ.

Из этого обоснованного выше тезиса вытекают три следствия. Во-первых, правило о необходимости получения судебного решения в жилище при несогласии проживающих в нем лиц следует распространить на случаи, когда речь идет о производстве и иных видах осмотра (прежде всего - осмотра места происшествия). Во-вторых, процедуру получения судебного решения следует применять и в тех случаях, когда осмотр жилища еще не начался, но у следователя (дознавателя) имеются достаточные основания полагать, что проживающие в жилище лица могут против этого возражать. И, наконец, в-третьих, перед началом осмотра жилища, а равно осмотра места происшествия, в качестве которого выступает жилище, осуществляющий его следователь, дознаватель должен фиксировать в протоколе данного следственного действия факт отсутствия возражений от проживающих в жилище лиц и получать их подписи.

Аналогично можно оценить и такие весьма сходные следственные действия, как обыск в жилище и выемка в жилище. Ранее, в период действия УПК РСФСР, обыск в жилище производился с санкции прокурора, тогда как выемка в жилище такой санкции не требовала. Как результат, на практике имели место случаи, когда фактически произведенные поисковые действия оформлялись в качестве выемки, а затем в постановление о ее производстве вписывалось то конкретное место, в котором объект поиска был фактически обнаружен. Естественно, в законодательстве Российской Федерации процедуры производства и обыска и выемки в жилище были уравнены, и оба следственных действия производятся по судебному решению.

Выемка заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи происходит на основании судебного решения с целью обеспечения дополнительных гарантий против незаконного и необоснованного изъятия вещей, имеющих значительную ценность, из распоряжения другими лицами. При этом в ходатайстве и в вынесенном в результате его рассмотрения постановлении (в случае удовлетворения) должны быть отражены конкретные сведения, подтверждающие как необходимость производства такой выемки, так и то, что определенные объекты имеют отношение к расследуемому уголовному делу.

Весьма специфическим следственным действием является личный обыск. В соответствии с п. 6 ч. 2 ст. 29 УПК РФ он производится по судебному решению за исключением двух случаев, закрепленных в ст. 93 Кодекса (при задержании подозреваемого, избрании в отношении его меры пресечения в виде заключения под стражу, а также если в ходе обыска имеются основания полагать, что лицо, находящееся в помещении, скрывает при себе предметы или документы, которые могут иметь значение для уголовного дела).

При производстве личного обыска основная проблема заключается в том, что задержание лица по подозрению в совершении преступления или его заключение под стражу может происходить через значительный промежуток времени с момента совершения деяния, т.е. лицо вряд ли может иметь при себе какие-либо материальные объекты, имеющие значение для уголовного дела. Однако порядок таков, что лицо, помещаемое в камеру ИВС или СИЗО, все равно подвергается досмотру, чтобы оно не пронесло предметы, нахождение которых в указанном помещении запрещено. Можно признать, что с точки зрения личного обыска как следственного действия такие поисковые действия производятся без достаточных к тому оснований. Представляется, что при производстве личного обыска в установленных законом случаях без судебного решения должно все равно составляться мотивированное постановление следователя, дознавателя, а его ход и результаты фиксироваться в протоколе.

Что касается выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, то цель получения судебного решения в данном случае видится в том, чтобы обеспечить надлежащий режим использования специально охраняемых законом сведений <4>. Изучая поступившее ходатайство, судья не вправе ставить разрешение вопроса в зависимость от характера самих охраняемых сведений и их содержания.

--------------------------------

<4> Зинченко П.И. Полномочия правоохранительных органов на доступ к сведениям, составляющим банковскую тайну: теория и практика // Банковское право. 2015. N 4. С. 12; Сидоркин А.И. Практика применения органами внутренних дел законодательства в сфере охраняемой законом тайны // Российский следователь. 2015. N 21. С. 37 - 43.

Особо охраняются также конституционные права лиц на сохранение в тайне телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений. При разрешении вопроса о наложении ареста на корреспонденцию, ее осмотре и выемке, о контроле и записи телефонных и иных переговоров, а также о получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами судья не только изучает наличие оснований, но и устанавливает продолжительность данных ограничений.

Наиболее полно вопросы, касающиеся процедуры получения судебного решения, отражены в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня 2017 г. N 19 "О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)" <5>. Документ содержит разъяснения, которые призваны обеспечить единообразную и соответствующую закону практику применения судами законодательства, регламентирующего данную процедуру, с неукоснительным обеспечением гарантий соблюдения прав и законных интересов лиц, установленных Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законом.

--------------------------------

<5> Российская газета. 2017. 9 июня.

Вместе с тем некоторые рекомендации, закрепленные в указанном Постановлении, требуют дополнительного научного осмысления и разъяснения.

Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что, исходя из наименования данного акта, в нем речь должна идти о порядке производства именно следственных действий, т.е. процессуальных действий, которые направлены на исследование (собирание и проверку) доказательств. Однако уже в п. 1 Постановления указано, что также рассматриваются вопросы, касающиеся принятия судом не только следственных, но и процессуальных действий. С этим можно было бы согласиться, но в последующих пунктах данного документа (п. п. 13, 14) идет речь о наложении ареста на имущество. Это мероприятие по своему порядку весьма сходно с рядом следственных действий (например, с обыском в жилище), однако по общепринятой и закрепленной в законе классификации относится к мерам процессуального принуждения (ст. 115 находится в главе 14 "Иные меры процессуального принуждения" УПК РФ). В этой связи видится целесообразным или сделать более широким название рассматриваемого Постановления Пленума Верховного Суда РФ, или перенести рекомендации, касающиеся порядка получения судебного решения с целью наложения ареста на имущество, в текст иного постановления.

Далее, в п. 4 указанного Постановления разъяснено, что ходатайство о производстве следственного действия может быть подано по месту производства как предварительного расследования, так и конкретного следственного действия, причем при нарушении правил подсудности следователем или дознавателем судья должен выносить постановление об отказе в принятии ходатайства и подтверждающих его материалов к рассмотрению. Вместе с тем следует дополнить, что правила подсудности могут быть нарушены одним из следующих способов: 1) ходатайство подано в суд ненадлежащего уровня (например, мировому судье или в суд субъекта РФ); 2) ходатайство подано в суд с несоблюдением признака территориальности, т.е. не в тот суд, в котором должно впоследствии рассматриваться уголовное дело, или не в тот суд, на территории действия которого будет производиться следственное действие.

Нельзя, на наш взгляд, согласиться с указанным в п. 6 Постановления предложением рассматривать по общему правилу ходатайства о производстве следственных действий в открытом судебном заседании, а закрытые судебные заседания назначать лишь в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 241 УПК РФ (если это может привести к разглашению государственной или иной охраняемой законом тайны, если рассматриваются уголовные дела о преступлениях, совершенных лицами, не достигшими возраста 16 лет, и др.).

Сама суть большинства следственных действий, для которых требуется судебное решение, такова, что они производятся неожиданно (например, обыск в жилище) или негласно (например, контроль и запись телефонных переговоров) для лица, фигурирующего в постановлении. Соответственно, объявлять открытое судебное заседание в таких случаях явно противоречило бы назначению и смыслу уголовного судопроизводства. Поэтому более верной представляется позиция Конституционного Суда Российской Федерации, который указал, что в таких судебных заседаниях требования состязательности и гласности реализуются не в полной мере. В противном случае следственные и иные процессуальные действия, достижение позитивных результатов по которым в значительной степени обусловлено их внезапным и конфиденциальным характером, при уведомлении о предстоящем их проведении заинтересованных лиц могли бы утратить всякий смысл <6>.

--------------------------------

<6> Определение Конституционного Суда РФ от 25 марта 2004 г. N 124-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Власова Валерия Александровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 115 и 165 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 12.10.2017).

В п. 8 Постановления отражено, что при разрешении ходатайств о производстве осмотра в жилище при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыска и (или) выемки в жилище судам следует исходить из понятия жилища, содержащегося в п. 10 ст. 5 УПК РФ. Это правило видится нам в целом вполне уместным, однако целесообразно дополнительно разъяснить, по какой причине в нем возникла необходимость и каким образом оно соотносится с рядом положений действующего законодательства.

Основная проблема здесь состоит в том, что в названном выше п. 10 ст. 5 УПК РФ жилище обозначено как индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и используемое для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но используемое для временного проживания. Таким образом, это - любое помещение, которое фактически используется для проживания, независимо от того, входит или не входит оно в жилищный фонд.

Вполне сходное, но все же не идентичное понятие закреплено в примечании к ст. 139 УК РФ, где указано, что под жилищем понимаются индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилой фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящие в жилищный фонд, но предназначенные для временного проживания. Тем самым в УК РФ жилище понимается более широко, ведь к нему относятся любые помещения или строения, которые предназначены для проживания, независимо от того, проживает там кто-либо фактически или нет.

Из вышеприведенного можно сделать вывод, что в УПК РФ определение жилища предназначено для того, чтобы при производстве в нем следственных действий защищать права реально проживающих в нем лиц, тогда как в УК РФ данное понятие требуется, чтобы обеспечить повышенную защиту права лица на неприкосновенность жилища путем использования уголовно-правовых средств.

В Постановлении Пленума (п. 19) указано, что в случаях, когда предварительное расследование по уголовному делу уже окончено и по делу ранее принималось решение в порядке ст. 165 УПК РФ, заинтересованное лицо вправе обратиться не с апелляционной жалобой, а выдвинуть доводы о недопустимости полученных доказательств, которые могут быть проверены в ходе судебного разбирательства. Ничего не имея против указанного разъяснения, дополним, что соответствующие доводы могут быть представлены не только в ходе судебного разбирательства, но и на стадии подготовки к судебному заседанию. Более того, в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 229 УПК РФ поступление от стороны ходатайства об исключении доказательства является основанием для обязательного проведения предварительного слушания.

Таким образом, принятие судом решений о производстве следственных действий из числа указанных в ч. 2 ст. 29 УПК РФ должно обеспечивать законность и обоснованность последующего их производства, а также соблюдение конституционных прав лиц, которых данные следственные действия касаются.

Литература

1. Алонцева Е.Ю. К вопросу об основаниях производства осмотра жилища // Российский следователь. 2015. N 21. С. 3 - 5.

2. Быков В.М. Новый закон о порядке рассмотрения следователем и дознавателем сообщения о преступлении // Российская юстиция. 2013. N 5. С. 24 - 29.

3. Зинченко П.И. Полномочия правоохранительных органов на доступ к сведениям, составляющим банковскую тайну: теория и практика // Банковское право. 2015. N 4. С. 9 - 15.

4. Ковалева С.И. К вопросу об участии судьи в доказывании при осуществлении судебного контроля на предварительном следствии // Российская юстиция. 2014. N 4. С. 23 - 26.

5. Сидоркин А.И. Практика применения органами внутренних дел законодательства в сфере охраняемой законом тайны // Российский следователь. 2015. N 21. С. 37 - 43.