titova_aa_evoliutsiia_povsednevnoi_zhizni_naseleniia_gorodov

что представляет собой повседневность, исследователю необходимо выяснить все не повседневные черты изучаемого общества. Для выявления повседневных факторов необходимо «отсечь» от изучаемого явления все торжественное, необычное, культовое, обрядовое, воспринимаемое самими носителями данной культуры как имеющее самостоятельное значение54. М.М. Кром отмечает, что к идее выделения повседневности путем противопоставления, независимо от Ю.М.Лотмана, пришел Н.Элиас в статье «О понятии повседневности». Помимо этого Н.Элиас отмечает, что «структура повседневности не обладает характером более или менее автономной особой структуры, но является составной частью структуры данного социального слоя…»55. По мнению того же М.М. Крома, повседневность при каждой эпохе, времени, среде и культуре своя. Поэтому нельзя выделить универсальных составляющих этого понятия. Они не имеют четких границ и очертаний. Собственно поэтому М.М.Кром сделал вывод о невозможности изучения повседневности как самостоятельной научной задачи56.

Согласно одному из подходов в культурологии, в структуре повседневности выделяются обыденная и специализированная (профессиональная) сферы. В свою очередь, обыденная сфера повседневности состоит из жизненного уклада, жизненного уровня и стиля жизни. Однако при детальном изучении темы грань между этими сферами достаточно неопределенна. Большинство отечественных исследователей подразумевают под «повседневностью», главным образом, сферу частной жизни, и только некоторые включают в сферу анализа и жизнь трудову ю, те модели поведения и отношения, которые возникают на рабочем месте. По мнению известного российского ученого Н.Л. Пушкаревой, дискуссионным

54Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю.М. История и типология культуры. СПб., 2002. С.233.

55Цитата по.: Кром М.М. Повседневность как предмет исторического исследования (Вместо предисловия) // История повседневности. Сборник научных работ. СПб., 2003.

С.10.

56 Там же. С.12.

31

является вопрос: может ли повседневность быть трудовой, рабочей, производственной?57 На наш взгляд, исследование повседневной жизни не будет полным без характеристики трудовых будней индивида, так как выполнение должностных обязанностей имело устойчивый, повторяющийся ежедневно алгоритм, протекало в неизменном (или мало менявшемся) производственном пространстве и коллективе сослуживцев, начальствующих и подчиненных лиц. Ряд других факторов служебной повседневности (время начала и завершения рабочего дня, размер жалования, заработка или дохода, служебный и общественный статус работника и т.п.) оказывали прямое или косвенное влияние на семейную жизнь и бытовую атмосферу в семье. Материальная сторона повседневного быта не только регламентирует поведение человека, но в значительной степени определяет то, как человек воспринимает и моделирует мир. Отношение человека к жизни, к окружающему миру в целом, проявляющееся в деятельности и поступках, является показателем менталитета. Изучение повседневности дает возможность понять ментальность, сохраняющуюся на данных исторических промежутках.

В современных исторических исследованиях соединились два плана повседневности – внешний (событийно-предметный) и внутренний (ментальный), что прослеживается в работах многих отечественных историков – А.Л. Ястребицкой, М.А. Поляковской и А.А.Чекаловой, Ю.М. Лотмана, Г.С. Кнабе58. Такой многоаспектный подход позволил А.Л. Ястребицкой утверждать, что «повседневность охватывает всю жизненную среду человека, сферу непосредственного потребления, удовлетворения материальных и духовных потребностей, связанные с этим

Чекалова А.А. Византия: быт и нравы. Свердловск, 1989; Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). СПб., 1994; Кнабе Г.С. Древний Рим – история и повседневность. М., 1986.

32

обычаи, ритуалы, формы поведения, привычки сознания»59. По мнению ряда исследователей, к повседневному бытию человека относят ряд феноменов, которые, для лучшего их понимания, могут быть обозначены через их противоположности: будни – праздник; рутина – чрезвычайность, креативность; работа – праздность; жизнь незамеченных людей – официальная история; частное – общественное; спонтанное – отрефлексированное; наивное – подготовленное60. Как считает А.А. Белик, используя принципы, предложенные Ю.М. Лотманом и Н. Элиотом, «для выявления факторов, образующих повседневность, необходимо «отсечь» от изучаемого явления все торжественное, необычное, культовое, обрядовое»61. На наш взгляд, повседневность все время движется и не прерывается даже во время необычных ситуаций. Проведение календарных праздников, различных торжеств, культовых и ритуальных обрядов, являющихся неотъемлемыми повторяющимися элементами жизненного уклада, есть составная часть повседневной жизни человека. И если исключать данные явления, нужно обязательно учитывать их явное несоответствие привычному алгоритму повседневности для данного общества.

Обобщая многообразие подходов к определению повседневности, согласимся с О.В.Гончаровой, которая в своей диссертации выделяет два основных аспекта в дефиниции повседневности: 1) объективная сторона понятия охватывает разнообразные явления, процессы, события экономической, социальной, культурной жизни, ежедневно повторяющиеся в жизни человека – условия жизни, работа, отдых, общение, развлечения,

59Ястребицкая А.Л. Повседневность и материальная культура средневековья в отечественной медиевистики // Одиссей: Человек в истории. М., 1991. С.95.

60Банникова Е.В. Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губернии Урала дореформенного периода). Автореф. дис. ... док. ист. наук. Оренбург, 2011. С.10; Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю.М. История и типология культуры. СПб., 2002. С.233-254; Любутин К.Н.,

Кондрашов П.Н. Диалектика повседневности: методологический подход. Екатеринбург,

2007.

61 Белик А.А. Культура повседневности провинциального купечества конца XVIII – первой половины XIX вв. (на материалах Вятского края). Дис. ... канд. культурологии. Киров, 2005. С.18.

33

материальные и духовные потребности и их удовлетворение, традиции, обычаи и т.д.; 2) субъективная (психологическая) сторона повседневности включает эмоциональную реакцию на это повторение и его оценку62. Таким образом, повседневность, включающая в себя обыденную деятельность человека и ее сознание, может быть представлена как двуединый процесс взаимодействия человека с действительностью и субъективная интерпретация этого взаимодействия63. Результатом взаимодействия человека и окружающего мира становятся ментальность (совокупность социально-психологических установок) и быт (уклад жизни).

Подводя итог рассмотрению содержания понятия повседневности, мы пришли к выводу, что повседневность органически складывается из аспектов общественной жизни, служебного и домашнего быта, устоявшихся традиций и формирующихся новаций в совокупности с ментальными проявлениями этих явлений.

Повседневная жизнь относится к наиболее консервативным сферам человеческого существования. Человеку свойственно создавать для себя комфортную среду и заботиться о ее неизменности. Изменения в повседневной жизни служат наиболее точным (а, может быть, и единственным) критерием того, насколько глубокими оказались политические и социальные перемены. По этой причине изучение истории повседневности может быть особенно продуктивным применительно к переломным эпохам. По словам академика Ю.А. Полякова, «история по существу – это повседневная жизнь человека в ее историческом развитии, проявление стабильных, постоянных, неизменных свойств и качеств в соответствии с географическими и временными условиями, рождением и закреплением новых форм жилья, питания, перемещения, работы, досуга. Старые, традиционные формы человеческих отношений устойчивы, живучи.

62Гончарова О.В. Повседневная жизнь российского горда на рубеже XIX – XX вв. (на материалах Нижнего Поволжья). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Астрахань, 2007. С.14.

63Банникова Е.В. Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губернии Урала дореформенного периода). Автореф. дис. … док. ист. наук. Оренбург, 2011. С.6.

34

Они уходят, отживают, медленно, неоднократно возникая из казалось бы навсегда ушедшего прошлого»64.

Представление о повседневной жизни зависит во многом от изменений ментальных установок населения в целом. Властные решения, безусловно, могут инициировать их трансформацию. Однако истинно глубокие перемены связаны с общими социально-экономическими процессами. Наиболее значимым временем изменения российской ментальности явилась вторая половина XIX – начало ХХ вв., когда перемены коснулись повседневности значительной массы населения России. Эти процессы более интенсивно протекали в городах. Сосредоточив в себе растущее население, средства производства, торговлю и финансы, учреждения управления, религиозных культов, образования и науки, общественно-политические движения, т.е. основные составляющие индустриального общества, город стал своеобразной моделью этого общества. Повседневная жизнь населения городов российской провинции представляется в этом русле как сложное и многоуровневое явление, так как в нем переплелось множество социальных, экономических и культурных процессов.

1.2. Социальные, демографические и экономические факторы, обуславливавшие повседневную жизнь населения провинциальных городов

После 1861 г. модернизация российского общества привела к огромным социально-экономическим изменениям. Эти процессы отражались в повседневной жизни населения. В ходе модернизации и технического прогресса появлялись различного рода новшества, изменялись социальные условия жизни, расширялись границы мира человека, степень его свободы, мобильности. Изменения социально-экономических условий жизни в

64 Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история. 2000. №3. С.125.

35

пореформенной России повлияли на формирование национального самосознания, стимулировали развитие культуры и творческой активности не только в столицах, крупных городах, но и в провинции. Во второй половине XIX – начале ХХ вв. провинциальные города были активно развивавшимися центрами, в которые по разным причинам стремились представители всех социальных групп. В этот период формировалось новое культурное пространство городской повседневности: развивалась сфера услуг, поэтапно происходило становление характерных для города институтов и практик охраны здоровья, образования и просвещения. Городская культура формировалась на основе постоянного культурного взаимовлияния национальных, городских и сельских традиций, что наиболее ярко проявлялось через разнообразные формы досугового времяпровождения. Повседневная жизнь городского населения хоть и имела значительное влияние со стороны села (в силу миграционных процессов), однако обладала своей спецификой, выражающейся в более совершенной и продвинутой структуре, оптимальной организацией, комфортностью и более быстрым ритмом жизни.

По мнению специалистов, отделение города от деревни в главных чертах завершилось в Европейской России к середине XIX в. В основе этих процессов лежало сокращение земельных ресурсов города для занятия населения сельским хозяйством, а также развитие товарно-денежных отношений. Это заставило городских жителей переключиться от экстенсивного земледелия, которое было широко распространено в феодальном городе, на огородничество и садоводство, но, главным образом, на занятие торговлей и промышленностью65.

Следствием либеральных изменений общества и развития рыночных отношений в 60–70-е гг. XIX в. стал бурный рост городов, которые, будучи центрами административной, политической, социально-экономической и

65 Миронов Б.Н. Русский город в 1740–1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. СПб., 1990. С.229.

36

культурной жизни, привлекали различные группы не городского населения. Население городов Российской империи увеличилось с 6,1 млн. человек в 1863 г. до 12,1 млн. человек в 1897 г.66 Удельный вес численности городского населения Европейской России с 1863 по 1913 г. повысился с 10,0 % до 15,3 %, тогда как в 1811 г. составлял всего 6,6 %67.

В начале 60-х гг. XIX в. типичный аграрный регион Российской империи – Курская губерния – по удельному весу городского населения стояла примерно на одном уровне с другими губерниями ЦентральноЧерноземного региона, однако к концу XIX в. стала заметно опережать их. Если в 1861 г. в городах Курской губернии проживало 113 055 человек, или 6,1 % жителей, то в 1897 г. численность городского населения достигла 221 527 человек, а его доля в составе всего наличного населения губернии выросла до 9,3 %68. Однако эти показатели уступали всероссийскому уровню (соответственно 10,0 % и 12,9 %69). Численность горожан в Курской губернии на январь 1914 г. по данным Центрального статистического комитета составила 290,5 тыс. человек или 8,9 % ко всему населению, что было выше, чем в Тамбовской (8,6 %) и Воронежской (5,7 %) губерниях, но уступало Орловской (11,6 %)70.

На различных этапах социально-экономического развития страны и исследуемого региона темпы прироста городского населения были неодинаковы. В начале пореформенного времени численность населения курских городов увеличивалась незначительными темпами; ускорение прироста наблюдается ближе к концу XIX в. Несколько замедленный, по сравнению с Европейской Россией, общий прирост городского населения

66История России (XIX – начало XX века) / Под редакцией И.А. Федосова. М., 1981.

С.168.

67См.: Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811–1913 гг.). Статистические очерки.

М., 1956. С.98.

68 Подсчитано по: Экономическое состояние городских поселений Европейской России в 1861–1862 г. Ч.1. XVIII. Курская губерния. СПб., 1863. С.3-45; Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. XX. Курская губерния / под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1904. С.60-61.

69См.: Рашин А.Г. Указ. соч. С.98.

70Там же. С.101.

37

Курской губернии объясняется аграрной специализацией региона, отсутствием крупной городской промышленности, меньшим, в сравнении с сельской местностью, естественным ростом численности городских жителей.

Во второй половине XIX – начале XX вв. городские поселения Курской губернии были представлены губернским центром, четырнадцатью уездными и тремя заштатными городами. Изменения в структуре населения каждого конкретного города находились в прямой зависимости от уровня и тенденций его социально-экономического развития. По темпам роста численности населения особенно выделялись города Курск, Белгород, Дмитриев, Новый Оскол, Обоянь, Старый Оскол, Суджа. Так, население губернского города с 1861 по 1897 гг. увеличилось в 2,7 раза. Не уступали, а порой и превосходили его уездные города. Численность жителей Белгорода выросла в 2,2 раза, Дмитриева – в 2,8, Нового Оскола – в 5,9, Обояни – в 2,2, Старого Оскола – в 2,1 раза, тогда как население других уездных городов Грайворона, Льгова, Путивля увеличилось соответственно в 1,5; 1,3; 1,6 раза, а в заштатном Богатом произошло даже сокращение числа горожан (с 2 тыс. чел. до 0,5 тыс. чел.)71.

По численности населения города Курской губернии существенно различались. В шести самых больших городах: в Курске, Белгороде, Короче, Путивле, Рыльске и Старом Осколе в 1897 г. насчитывалось 149 641 чел., или 67,5 % от горожан губернии. На остальные девять уездных городов приходилось 58 467 жителей, или 26,4 % населения городских центров. Доля горожан трех заштатных городов составляла соответственно 6,1 % (см. табл. 1)72. Самыми крупными по численности населения городами губернии на протяжении всего пореформенного периода были Курск и Белгород. В 1897 г. в Курске проживало 75 721 чел., в Белгороде – 26 564 чел. Население

71Терещенко А.А. Динамика численности населения провинциальных городских центров в Центральном Черноземье во второй половине XIX – начале XX века // Сборник материалов научно-практической конференции, посвященной 275-летию образования Белгородской губернии. Белгород, 2002. С.74.

72Подсчитано по: Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. XX. Курская губерния / под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1904. С.60-61.

38

этих двух городов (из 18 наличных) оставляло 46,2 % численности горожан губернии. Такое состояние дел свидетельствовало, с одной стороны, о сосредоточенности существенной части горожан губернии всего в двух городах, а с другой стороны – курские реалии несколько отличались от общероссийских. К 1897 г. в городских центрах России с населением свыше 20 тыс. чел. (167 городов из 933 наличных) проживало 68,4 % всех горожан страны73. При этом следует отметить, что Курск вошел в число 55 городов России, население которых превышало 50 тыс. чел., а Белгород – в число

112центров с населением от 20 до 50 тыс. чел.74

Всравнении с общероссийскими показателями уездные города Курской губернии выглядят типично. Несмотря на увеличение численности крупных городов в стране, их подавляющее большинство (81,8 %) в начале XX в. имели численность населения менее 20 тыс. человек, а половина городов – менее 5 тыс.75 16 из 18 курских городов в 1897 г., имели численность населения менее 20 тыс. чел., а 4 – менее 5 тыс.чел. (см. табл. 1). По сложившимся к середине XIX в. стандартам города с населением свыше

25тысяч человек относились к большим городам, от 5 до 25 – к средним городам, менее 5 тысяч человек – к малым76. Таким образом, практически все города исследуемого региона к концу века входили в распространенную для России группу малых и средних городов. В то же время, говоря о процессе трансформации традиционного общества в общество индустриального типа, исследователи связывают его, в том числе с урбанизацией и социальными

отношениями в крупных и средних городах более 20-25 тыс. жителей77. Если исходить из этой точки зрения, то такие условия в городах Курской

73Подсчитано по: Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. С.6061.; Рашин А.Г. Указ. соч. С.109-110.

74Подсчитано по: Рашин А.Г. Указ. соч. С.106.

75Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В

2 т. 3-е изд., испр., доп. Т.I. СПб., 2003. С.288.

76Миронов Б.Н. Русский город в 1740–1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. М., 1990. С.22.

77Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи. С.289; Иванова Н.А.

Сословно-классовая структура России в XIX – начале XX века. М., 2004. С.5-6.

39

губернии, кроме губернского центра и уездного Белгорода, к концу XIX в. еще не были сформированы. А потому можно полагать, что именно эти города были локомотивами процесса социальной модернизации в регионе.

Демографические процессы в России в конце XIX в. напрямую были связаны с социальной мобильностью. В городах Курской губернии, так же как и на всей территории Российской империи, в конце XIX в. отмечалось снижение рождаемости. Рост городского населения по-прежнему осуществлялся преимущественно за счет естественного прироста. Однако приток в города сельского населения становился существенным демографическим фактором. Об этом красноречиво свидетельствуют данные Всеобщей переписи населения 1897 г., согласно которым из 221 349 курских горожан 77,8 %78 являлись уроженцами городов, остальное население составляло пришлый элемент (22,2 %). Неразвитость миграционных потоков приводила к тому, что значительная часть неместных уроженцев, мигрировавших в города, являлись жителями самой губернии. Доля мигрантов в городских поселениях распределялась в соответствии с их экономической привлекательностью. К концу XIX века слабые в экономическом плане городские центры имели меньшее количество некоренного населения, а порой и теряли часть коренных жителей, перебиравшихся в более крупные города. Таким образом, количество и доля пришлого населения находились в прямой зависимости от величины и развития города.

Население городов Курской губернии росло в большой мере за счет миграции крестьян из сельской местности. Показательны в этом плане данные в переписи о распределение сельского населения по возрастным группам. Анализ демографической ситуации в курских городах и уездах в 1897 г. свидетельствует, что распределение населения по десятилетним возрастным когортами демонстрирует естественное поступательное

78 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. XX. Курская губерния / под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1904. С.4-5.

40