новая папка / Данте Алигьери_Божественная комедия_ХЛ-1974_Ад
.pdf«Ты, если хочешь, побеседуй с ним, Пока его не разнесли баграми».
64 И вождь: «Скажи, из тех, кто здесь казним, Не знаешь ли каких-нибудь латинян, В смоле?» И тот: «Сейчас я был с одним
67 Из мест, откуда путь до них недлинен. Мне крюк и коготь был бы нипочем, Будь я, как он, опять в смолу заклинен».
70 Тут Забияка: «Больно долго ждем!» – Сказал, рванул ему багром предплечье И выхватил клок мяса целиком.
73 Тогда Дракон решил нанесть увечье Пониже в ноги; но грозою глаз Десятник их пресек противоречье.
76 Они смирились и на этот раз, А тот смотрел, как плоть его разрыта;
И спутник мой спросил его тотчас:
79 «Кто это был, кому нашлась защита, Когда, на горе, ты остался тут?» И он ответил: «Это брат Гомита,
82 Что из Галлуры, всякой лжи сосуд, Схватив злодеев своего владыки, Он сделал так, что те хвалу поют.
85 Всех отпустил за деньги, скрыв улики, Как говорит; корысти не тая, Мздоимец был не малый, но великий.
88 Он и Микеле Цанке здесь друзья; Тот – логодорец; вечно каждый хвалит Былые дни сардинского житья.
91 Ой, посмотрите, как он зубы скалит! Я продолжал бы, да того гляди – Он мне крюком всю спину измочалит».
131
94 Начальник, увидав, что впереди Стал Забияка, изготовясь к бою, Сказал: «Ты, злая птица, отойди!»
97 «Угодно вам увидеть пред собою, – Так оробевший речь повел опять, – Тосканцев и ломбардцев, – я устрою.
100 Но Загребалам дальше нужно стать, Чтоб нашим знать, что их никто не ранит; А я, один тут сидя, вам достать
103 Хоть семерых берусь; их сразу взманит, Чуть свистну, – как у нас заведено, Лишь только кто-нибудь наружу глянет».
106 Собака вскинул морду и, чудно Мотая головой, сказал: «Вот штуку Ловкач затеял, чтоб нырнуть на дно!»
109 И тот, набивший на коварствах руку, Ему ответил: «Подлинно ловкач, Когда своим же отягчаю муку!»
112 Тут Косокрыл, который был горяч, Сказал, не в лад другим: «Скакнешь в пучину, – Тебе вдогонку я пущусь не вскачь,
115 А просто крылья над смолой раскину. Мы спустимся с бугра и станем там; Посмотрим, нашу ль проведешь дружину!»
118 Внемли, читатель, новым чудесам: В ту сторону все повернули шеи, И первым тот, кто больше был упрям.
121 Наваррец выбрал время, половчее Уперся в землю пятками и вмиг Сигнул и ускользнул от их затеи.
124 И тотчас в каждом горький стыд возник; Всех больше злился главный заправило; Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!»
132
127 Но понапрасну: крыльям трудно было Поспеть за страхом; тот ко дну пошел, И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло.
130 Так селезень ныряет наукол, Чтобы в воде от сокола укрыться, А тот летит обратно, хмур и зол.
133 Старик, все так же продолжая злиться, Летел вослед, желая всей душой, Чтоб плут исчез и повод был схватиться.
136 Едва мздоимец скрылся с головой, Он на собрата тотчас двинул ногти, И дьяволы сцепились над смолой.
139 Но тот не хуже, чтоб нацелить когти, Был ястреб-перемыт, и их тела Вмиг очутились в раскаленном дегте.
142 Их сразу жгучесть пекла разняла; Но вызволиться было невозможно, Настолько прочно влипли их крыла.
145 Тут Борода, как все, томясь тревожно, Велел, чтоб четверо, забрав багры, Перелетели ров; все безотложно
148 И там и тут спустились на бугры; Они к увязшим протянули крючья, А те уже спеклись внутри коры;
151 И мы ушли в разгар их злополучья.
133
Песнь двадцать третья
Безмолвны, одиноки и без свиты, Мы шли путем, неведомым для нас,
Друг другу вслед, как братья минориты.
4 Недавний бой припомянув не раз, Я баснь Эзопа вспомнил поневоле,
Про мышь и про лягушку старый сказ.
7 «Сейчас» и «тотчас» сходствуют не боле, Чем тот и этот случай, если им Уделено вниманье в равной доле.
10 И так как мысль дает исток другим, Одно другим сменилось размышленье, И страх мой стал вдвойне неодолим.
13 Я думал так: «Им это посрамленье Пришло от нас; столь тяжкий претерпев Ущерб и срам, они затеют мщенье.
16 Когда на злобный нрав накручен гнев, Они на нас жесточе ополчатся, Чем пес на зайца разверзает зев».
19 Я чуял – волосы на мне дыбятся От жути, и, остановясь, затих; Потом сказал: «Они за нами мчатся;
22 Учитель, спрячь скорее нас двоих; Мне страшно Загребал; они предстали Во мне так ясно, что я слышу их».
25 «Будь я стеклом свинцовым, я б едва ли, – Сказал он, – отразил твой внешний лик Быстрей, чем восприял твои печали.
28 Твой помысел в мои помысел проник, Ему лицом и поступью подобный,
134
И я их свел к решенью в тот же миг.
31 И если справа склон горы удобный, Чтоб нам спуститься в следующий ров, То нас они настигнуть не способны».
34 Он не успел домолвить этих слов, Как я увидел: быстры и крылаты, Они уж близко и спешат на лов.
37 В единый миг меня схватил вожатый, Как мать, на шум проснувшись вдруг и дом Увидя буйным пламенем объятый,
40 Хватает сына и бежит бегом, Рубашки не накинув, помышляя Не о себе, а лишь о нем одном, –
43 И тотчас вниз с обрывистого края Скользнул спиной на каменистый скат, Которым щель окаймлена шестая.
46 Так быстро воды стоком не спешат Вращать у дольной мельницы колеса, Когда струя уже вблизи лопат,
49 Как мой учитель, с высоты утеса, Как сына, не как друга, на руках Меня держа, стремился вдоль откоса.
52 Чуть он коснулся дна, те впопыхах Уже достигли выступа стремнины Как раз над нами; но прошел и страх, –
55 Затем что стражу пятой котловины Им промысел высокий отдает, Но прочь ступить не властен ни единый.
58 Внизу скалы повапленный народ Кружил неспешным шагом, без надежды, В слезах, устало двигаясь вперед.
61 Все – в мантиях, и затеняет вежды
135
Глубокий куколь, низок и давящ; Так шьют клунийским инокам одежды.
64 Снаружи позолочен и слепящ, Внутри так грузен их убор свинцовый, Что был соломой Федериков плащ.
67 О вековечно тяжкие покровы! Мы вновь свернули влево, как они,
В их плач печальный вслушаться готовы.
70 Но те, устав под бременем брони, Брели так тихо, что с другим соседом Ровнял нас каждый новый сдвиг ступни.
73 И я вождю: «Найди, быть может ведом Делами или именем иной; Взгляни, шагая, на идущих следом».
76 Один, признав тосканский говор мой, За нами крикнул: «Придержите ноги, Вы, что спешите так под этой тьмой!
79 Ты можешь у меня спросить подмоги». Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь; Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги».
82 По лицам двух я видел, что их грудь Исполнена стремления живого; Но им мешали груз и тесный путь.
85 Приблизясь и не говоря ни слова, Они смотрели долго, взгляд скосив; Потом спросили так один другого:
88 «Он, судя по работе горла, жив; А если оба мертвы, как же это Они блуждают, столу совлачив?»
91 И мне: «Тосканец, здесь, среди совета Унылых лицемеров, на вопрос, Кто ты такой, не презирай ответа».
136
94 Я молвил: «Я родился и возрос В великом городе на ясном Арно, И это тело я и прежде нес.
97 А кто же вы, чью муку столь коварно Изобличает этот слезный град?
И чем вы так казнимы лучезарно?»
100 Один ответил: «Желтый наш наряд Навис на нас таким свинцовым сводом, Что под напором гирь весы скрипят.
103 Мы гауденты, из Болоньи родом, Я – Каталано, Лодеринго – он; Мы были призваны твоим народом,
106 Как одиноких брали испокон, Чтоб мир хранить; как он хранился нами,
Вокруг Гардинго видно с тех времен».
109 Я начал: «Братья, вашими делами…» – Но смолк; мой глаз внезапно увидал Распятого в пыли тремя колами.
112 Он, увидав меня, затрепетал, Сквозь бороду бросая вздох стесненный. Брат Каталан на это мне сказал:
115 «Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный, Когда-то речи фарисеям вел, Что может всех спасти один казненный.
118 Он брошен поперек тропы и гол, Как видишь сам, и чувствует все время, Насколько каждый, кто идет, тяжел.
121 И тесть его здесь терпит то же бремя, И весь собор, оставивший в удел Еврейскому народу злое семя».
124 И видел я, как чудно поглядел Вергилий на того, кто так ничтожно, В изгнанье вечном, распятый, коснел.
137
127 Потом он молвил брату: «Если можно, То не укажете ли нам пути Отсюда вправо, чтобы бестревожно
130 Из здешних мест мы с ним могли уйти И черных ангелов не понуждая Нас из ложбины этой унести».
133 И брат: «Тут есть вблизи гряда большая; Она идет от круговой стены, Все яростные рвы пересекая,
136 Но рухнула над этим; вы должны Подняться по обвалу; склон обрыва И дно лощины сплошь завалены».
139 Вождь голову понурил молчаливо. «Тот, кто крюком, – сказал он наконец, – Хватает грешных, говорил нам лживо».
142 «Я не один в Болонье образец Слыхал того, как бес ко злу привержен, – Промолвил брат. – Он всякой лжи отец».
145 Затем мой вождь пошел, слегка рассержен, Широкой поступью и хмуря лоб; И я от тех, кто бременем удержан,
148 Направился по следу милых стоп.
138
Песнь двадцать четвертая
Покуда год не вышел из малюток И солнцу кудри греет Водолей, А ночь все ближе к половине суток
4 И чертит иней посреди полей Подобье своего седого брата, Хоть каждый раз его перо хилей, –
7 Крестьянин, чья кормушка небогата, Встает и видит – побелел весь луг, И бьет себя пониже перехвата;
10 Уходит в дом, ворчит, снует вокруг, Не зная, бедный, что тут делать надо; А выйдет вновь – и ободрится вдруг,
13 Увидев мир сменившим цвет наряда В короткий миг; берет свой посошок И гонит вон пастись овечье стадо.
16 Так вождь причиной был моих тревог, Когда казался смутен и несветел, И так же сразу боль мою отвлек:
19 Как только он упавший мост приметил, Он бросил мне все тот же ясный взгляд, Что у подножья горного я встретил.
22 Он оглядел загроможденный скат, Подумал и, кладя конец заботам, Раскрыв объятья, взял меня в обхват.
25 И словно тот, кто трудится с расчетом, Как бы все время глядя пред собой, Так он, подняв меня единым взметом
139
28 На камень, намечал уже другой И говорил: «Теперь вот тот потрогай,
Таков ли он, чтоб твердо стать ногой».
31 В плаще бы не пройти такой дорогой; Едва и мы, с утеса на утес, Ползли наверх, он – легкий, я – с подмогой.
34 И если бы не то, что наш откос Был ниже прежнего, – как мой вожатый, Не знаю, я бы вряд ли перенес.
37 Но так как область Злых Щелей покатый К срединному жерлу дает наклон, То стены, меж которых рвы зажаты,
40 По высоте не равны с двух сторон. Мы наконец взошли на верх обвала, Где самый крайний камень прислонен.
43 Мне так дыханья в легких не хватало, Что дальше я не в силах был идти; Едва взойдя, я тут же сел устало.
46 «Теперь ты леность должен отмести, – Сказал учитель. – Лежа под периной Да сидя в мягком, славы не найти.
49 Кто без нее готов быть взят кончиной, Такой же в мире оставляет след, Как в ветре дым и пена над пучиной.
52 Встань! Победи томленье, нет побед, Запретных духу, если он не вянет, Как эта плоть, которой он одет!
55 Еще длиннее лестница предстанет; Уйти от них – не в этом твой удел; И если слышишь, пусть душа воспрянет».
58 Тогда я встал; я показать хотел, Что я дышу свободней, чем на деле, И молвил так: «Идем, я бодр и смел!»
140