Астольфо: Тысячекратно пусть пребудет

Счастлив тот день, о, Принц, когда

Ты к нам являешься, как солнце

Полонии, чтоб навсегда

Своим сияньем осчастливить

Весь этот пышный кругозор:

Блестящим вышел ты, как солнце,

Покинув недра темных гор.

И ежели так поздно лавры

Тебя украсили собой,

Пусть поздно и умрут, сияя

Венцом.

Сехисмундо: Да будет Бог с тобой.

Астольфо: Почтенья от тебя не видя,

Твою вину тебе прощу:

Ведь ты меня не знал, конечно.

И вместе с этим сообщу:

Московский Герцог я, Астольфо,

И брат двоюродный я твой,

Должно быть равенство меж нами.

Сехисмундо: Сказав: "Да будет Бог с тобой", -

Тебя достаточно почтил я.

Но так как ты, собой кичась,

Выказываешь недовольство,

Когда в другой тебя я раз

Увижу, изменю привет свой

И в этом случае скажу,

Чтоб не был Бог с тобой.

Второй слуга (к Астольфо): Тебе я,

Светлейший Герцог, доложу,

Что так как он в горах родился,

Со всеми так он говорит.

(К Сехисмундо.) Сеньор, Астольфо разумеет...

Сехисмундо: Мне скучен этот важный вид,

С которым начал говорить он;

И шляпу тотчас он надел.

Второй слуга: Он гранд.

Сехисмундо: Я вдвое гранд.

Второй слуга: И все же

Закон приличия велел,

Чтоб между вами было больше

Почтения, чем меж людьми

Обыкновенными.

Сехисмундо: А ты, брат,

Даю совет, свой рот зажми.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Эстрелья. - Те же.

Эстрелья: Твоим приходом, Принц, да будет

Весь двор стократно услажден;

Тебя, приветствуя, встречает

И приглашает царский трон,

И, под покров его вступивши,

Да будет жизнь твоя легка,

И да сияет полновластно

Не год, не годы, а века.

Сехисмундо (к Кларину):

Скажи мне, кто это? в ней чары

Такой надменной красоты.

Кто эта светлая богиня?

Стремясь с небесной высоты,

У ног ее лучи сияют.

Кто эта женщина?

Кларин: Сеньор,

Перед тобой звезда, Эстрелья.

Сехисмундо: Ты лучше бы сказал: простор

Небес покинувшее солнце.

(к Эстрелье.)

Хоть вышел я из тьмы на свет,

Лишь в том, что я тебя увидел,

Я вижу лучший свой привет.

Благодарю тебя за счастье,

Которого не заслужил:

Ты засветилась мне сияньем

Небесных многозвездных сил;

Ты, загоревшись, оживляешь

Сильнейший светоч в небесах.

Что остается делать Солнцу,

Когда весь мир в твоих лучах?

Поцеловать твою дай руку,

Где воздух, свет свой изменив,

Пьет негу в чаше белоснежной.

Эстрелья: Ты так изыскан и учтив.

Астольфо (в сторону): Погиб я, если прикоснется

К ее руке он.

Второй слуга (в сторону): (Вижу я,

Астольфо это неприятно.)

Сеньор, решительность твоя

Здесь неуместна, и Астольфо...

Сехисмундо: Я говорю: с дороги прочь!

Второй слуга: То, что сказал я, справедливо.

Сехисмундо: С тобой мне говорить невмочь,

Ты надоел. То справедливо,

Что я хочу.

Второй слуга: Сказал ты сам:

Лишь справедливым приказаньям

Повиноваться нужно нам.

Сехисмундо: Еще сказал я, что коль будет

Надоедать мне кто-нибудь,

Тогда немедленно сумею

Я за балкон его швырнуть.

Второй слуга: С людьми, как я, вещей подобных

Не может быть.

Сехисмундо: Не может быть?

Клянусь! попробовать хочу я.

(Хватает его на руки и уходит, все уходят за ним и немедленно возвращаются.

Астольфо: Что вижу? Как тут поступить?

Эстрелья: Скорее Принцу помешайте.

(Уходит.)

Сехисмундо (возвращается):

Упал он в море за балкон.

Клянусь! он может в воду падать.

Астольфо: Ты лютым гневом ослеплен.

Заметь, что если есть различье

Между зверями и людьми,

Так и дворец от гор отличен.

Сехисмундо: А ты за правило возьми,

Что если говоришь так громко,

Так и с тобою может быть,

Что головы ты не отыщешь,

Куда бы шляпу поместить.

(Астольфо уходит.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Басилио. - Сехисмундо, Кларин, слуги.