104

своему утверждению - признавая самоселекцию людей, намекал, что главного сказать не хочет или не может. (См. об этом Примеч.77.)

Так или иначе, здесь явлена такая активность женщин, какую греки уже давно забыли, и в этом выражен феминизм орфиков (по-видимому, довольно поздних,

позже Фалеса), влиявший на пифагорейцев и отмеченный Расселом [83, с. 37]: «.. .Пифагор, такой же реформатор орфизма, каким был Орфей по отношению к вакхической религии (дионисийству - Ю.Ч.). [...] Одним из таких элементов был феминизм. Его много у Пифагора, а у Платона элемент феминизма привел даже к требованию полного политического равноправия женщин. "Женский пол - говорит Пифагор - по своей природе более благочестив',>).

6. Анаксимандр и натурфилософия

Почти никто из древних авторов не пошел за Анаксимандром в его уверении, что Земля подобна барабану или что светила - отверстия в обручах, внутри кото­ рых - огонь; но это вовсе не значит, что сами идеи были неудачны. Наоборот, ба­ рабан был идеальным натурфилософским решением: он соединял древнее пред­ ставление о плоской круглой Земле с новой идеей Земли как небесного тела: если бы сразу счесть Землю шаром, встал бы неразрешимый тогда вопрос, почему с Земли не стекает вода (более обще: о направлении силы тяжести). Что же касает­ ся обручей, то их и сейчас признают как стадию формирования небесных тел, только свечение относят к более поздней стадии эволюции, шарообразной (когда ведущую роль начинает играть гравитационное сжатие). Поэтому и отверстия в новых схемах не нужны. Но планеты-гиганты (Юпитер, Сатурн и Уран) в самом де­ ле оказались окружены кольцами: оказывается, сила тяжести не позволяет близ­ кому к большой планете обручу собраться в шар.

Словом, надо согласиться с Диодором, через 500 лет после Анаксимандра отно­ сившим его к «авторитетнейшим природоведам». Заметьте: Диодор писал тогда, ко­ гда уже признаны были и шарообразность небесных тел, и отраженный свет Луны, и затмение как загораживание света Солнца. Кстати, мы ведь делаем то же самое: признаём Коперника отцом астрономии Нового времени, хотя его модель мира (пла­ неты прикреплены к небесным сферам, мир ограничен сферой неподвижных звезд) давным-давно выглядит наивно. Удивляться тут нечему: всякая модель, отслужив свой век, выглядит наивной, но без нее не было бы следующей.

Вот и сказано главное в даном контексте слово - модель. Анаксимандр пони­ мал мир через модели и поэтому именно его лучше называть первым физиком. Таковым считали Фалеса (ФФ 3.1.2), но у него на модельный метод есть лишь на­ меки (например: Земля качается, словно корабль), тогда как система Анаксиманд­ ра модельна насквозь.

Вспомним: у Фалеса был тезис: поскольку всё рождается из воды, то «тела сле­ дует закапывать, дабы они могли разложиться во влагу». Анаксимандр вполне усво­ ил эту мысль, но понял ее шире - как неизбежность возврата к начальным состояни­ ям вообще. О телах умерших он выразился так: «эта Вселенная произошла из огня и... поэтому древние предавали тела огню».

105

Влияние учителя очевидно, но очевидно и большее - ученик стал применять те­ зис учителя ко всему на свете, моделируя круговоротом «влаги» самые различные процессы, не только природные, но и общественные. Как в земной природе крутится вода, как в обществе крутятся деньги, так и в мироздании крутятся все вообще вещи. Мысль сама по себе удивительна, но с нею нам еще и здорово повезло: ее и только ее одну судьба сохранила для нас в подлинных словах Анаксимандра, поскольку ее дословно процитировал (что бывало редко) последний позднеантичный коммента­ тор Симпликий и его книга до нас дошла (что случалось еще реже).

«А из каких начал вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды [ущерба] в назначенный срок времени».

Очевиден финансово-судебный строй мысли, хотя сама фраза сказана в связи с рождением и гибелью «небосводов» (миров), и времена имеются в виду космические. А вот как перевел ее И.Д. Рожанский, знаток античной науки:

«А из коих возникают сущие (вещи?), β них же они и переходят, погибая по необходимости, ибо несут наказание и получают друг от друга возмездие за несправедливость, согласно порядку времени».

Та же фраза звучит теперь этически-религиозно. Близко чтение А.Ф. Лосева:

«Анаксимандр, прозревший целостность мироздания, произносит такие слова:

"А из чего возникают все вещи, в то же самое они и разрешаются по необхо­ димости. Ибо они за свою нечестивость несут наказание и получают возмез­ дие друг от друга и в установленное время". Реальный процесс бытия философ мыслит, следовательно, как постепенное созидание и разрушение» [57, с. 783].

В этой интерпретации перед нами - очевидное влияние орфизма с его идеями переселения душ и возмездия за грехи. Словом, как и всех, кто глянул слишком да­ леко вперед, Анаксимандра плохо понимали и тогда, и позже.

Да, правы филологи, когда говорят: «Всякий перевод есть интерпретация». Не будем выбирать, чей перевод лучше, а подумаем, что в них общего. На мой взгляд, обще утверждение единой познавательной модели (ПМ). Анаксимандр дал единый взгляд на античную мораль, античный город и античный космос - все они выступают у него как мир уравновешений, балансов. Через 2 тыс. лет эта ПМ (всюду ищущая балансы и трактующая мир как систему балансов) получила имя статистической. Подробнее об этой модели поговорим на лекции 9 (см. также [Ч 1]), пока же отметим сходство стиля Анаксимандра и гептадора: та же неясность и загадочность. Через полвека очень похоже писал Гераклит, а затем этот заумный стиль был надолго оставлен. Вот еще довод, чтобы трактат гептадора отнести к ранним и подлинным, а ясные наглядные изречения Фалеса - к поздним и пере­ сказанным.

Анаксимандр более всего известен как философ, учивший о беспредельной (апейрон) первооснове всего сущего. Учебники философии трактуют апейрон как существительное, обозначавшее первоначало, из которого произошло всё в мире, - такое же, каким у Фалеса была вода. Однако остальные ионийские натурфило­ софы понимали первоначало как одну из четырех «стихий» (огонь, воздух, вода,

107

той плоской Земле, что была у Фалеса, накрытой небесной полусферой. (Вернее, что учителем Анаксимена был Фалес, а вовсе не Анаксимандр, как обычно пишут.) Эту полусферу он наглядно представлял себе вертящейся в течение суток так, «как будто вокруг нашей головы поворачивается войлочная шапочка». И не надо смеяться над примитивностью сравнения - на смену заумному языку гептадора и Анаксимандра (язык Фалеса нам неизвестен) шел простой и ясный язык, нужный для науки, и ввел его в оборот именно Анаксимен.

Мир Анаксимена - как бы между Фалесом и Анаксимандром, и встает вопрос, кто был его учителем. Доксографы дружно называли только Анаксимандра, но один из них допускал и Фалеса (ФФ 3.1.10). Думаю, Анаксимен учился у обоих. От Фалеса он усвоил интерес к первоматерии (взяв в качестве нее не воду, а воздух), а от Анаксимандра заимствовал то нематериальное (духовное) свойство, какое приписал, однако, не апейрону, а воздуху. Дело в том, что душу он тоже считал воздухом, а потому его мир - беспредельная душа:

«Как душа, являющаяся воздухом, сплачивает человека, так и воздух, или пневма> мира есть всепроникающий дух, дыхание Бога. То была идея, выдержавшая все бури греческой философии и нашедшая пристанище в стоицизме и христиан­ стве»

- резюмировал Анаксимена культуролог Дюрант [35, с. 147].

Это верно, но Анаксимен помнил и Фалеса, и гептадора - когда утверждал, что Солнце - такая же материя, как и Земля, «но только от стремительного движения она еще и преизрядно нагрелась». Это был их совместный первый шаг к механи­ ческой теории теплоты, родившейся лишь в Новое время.

Он задумывался: как объяснить регулярность небесных движений, если небо - полусфера? И предложил (то ли сам додумавшись, то ли узнав у восточных мыс­ лителей) считать, что Солнце вовсе не уходит на ночь под землю, а всего лишь за­ ходит за горы, образующие северный край неба. Конечно, при круговой орбите это невозможно, но круговых орбит нет оснований предполагать ни у Фалеса, за кото­ рым он тут следовал, ни в восточном мифе (см. п. 7 лекции 3). Они впервые появ­ ляются в форме обручей Анаксимандра, но ни один доксограф не пишет о подоб­ ной идее у Анаксимена. Да, вернее, что его учил Фалес.

Когда-то Таннери видел главную заслугу Анаксимена в совсем ином: в догадке о наличии в небе не только светил, но и невидимых темных тел, ибо отсюда шел путь к раннеантичному пониманию лунных затмений. Тот факт, что лунное затме­ ние вызывается земной тенью, долго не мог быть понят, так как лунные затмения наблюдаются несравненно чаще, чем солнечные, и еще через сто лет после Анак­ симена пифагорейцы полагали вслед за ним, что Луна затмевается множеством темных невидимых небесных тел. Простейшая для нас мысль, что раз уж лунное затмение происходит только в полнолуние, то оно должно иметь механизм, сход­ ный с солнечным затмением, родилась нескоро. Ее связывают с именем Анаксаго­ ра, жившего веком позже нашего Анаксимена.

Сделал ли Анаксимен географические выводы из такой космологии (о горах по краю Земли), мы не знаем, зато на лекции 13 узнаем, что такие выводы сделали