62

Лекция 4. Безвестные мудрецы (раньше Фалеса Младшего)

Конечно, все греки верили в своих богов, но сословия властных жрецов у них не было, а потому и не родилось никакого корпуса священных текстов, которым было бы опасно противоречить. Наоборот, в этих условиях родилось, как мы уже знаем, нечто вроде религии посвященных (орфизм) со своими мифами и своей моралью, противоположной той "морали навыворот", что царила у героев и слуша­ телей Гомера. И если орфизм занимал умы верхушки общества в качестве рели­ гии посвященных, то философия родилась, тоже из мифов и при посредстве ор­ физма, но как своеобразная религия просвещенных. Обе "религии" тесно связаны [64], о чем мы еще узнаем.

/. Где искать мысли ранних мудрецов?

Казалось бы, росту точных наук мог помочь Восток, но на деле роль математи­ ки и астрономии Египта была мала, а влияния вавилонской математики и астроно­ мии просто не видно. Нельзя забывать (а многие это делают), что Египет тогда на­ ходился в давнем и глубоком упадке. Нет свидетельств того, что там были люди, владевшие прежней сокровищницей знаний. И, в самом деле, никто в Греции -VI века не узнал ни о Зодиаке и его египетском аналоге (системе из 36 деканов), ни о планетах, тогда как более старые вавилонские сведения (например, названия неко­ торых созвездий) были известны. Это значит, что либо контакты Греции с Двуречьем надолго прервались, либо их и прежде не было, а те сходства культур, которые нельзя объяснить как независимые (как параллелизм), унаследованы ими от какой-

то ранней культуры, материальных остатков которой пока еще не найдено (см. При­ меч.49).

Очевидны иранские влияния, но об иранской науке той поры ничего неизвест­ но. Есть античные свидетельства о египетских и финикийских научных влияниях, в наше время найдены параллели греческих религиозных учений -VI века с иран­ скими и еврейскими, но не с вавилонскими, и Рожанский, сторонник иранского влияния, писал [86, с. 57-58]:

«мыслители пытались обнаружить единое общезначимое ядро в этих верова­ ниях. Таким общезначимым ядром оказывались одни и те же, общие для всех людей силы природы», и лучше всего подошли боги иранские - как самые безликие, самые похожие на бога, как его понимал Ксенофан.

Но что можно найти об этом в раннегреческих текстах? Ничего.

Тут пора сказать, что такое сами раннегреческие тексты. На лекции 2 мы гово­ рили, что даже о Микенской культуре (той самой, закат которой вроде бы описал Гомер) греки не помнили самых, с нашей точки зрения, основных вещей - напри­ мер, о ее письменности. Новая письменность, алфавитная, возникла независимо от микенской, возникла на основе финикийского влияния. От времён предполагае­ мого детства Гомера дошло сведение о первом документе на греческом языке - олимпийский диск (о нем шла речь в п. 4 лекции 2), а от времён предполагаемой старости Гомера дошли и сами надписи.

63

Вот одна из них, она сделана на сосуде конца -VIII века из Афин и гласит: «Кто сегодня из танцоров прелестней всех сыграет, тот это получит». Все буквы заглав­ ные, ни знаков препинания, ни даже пробелов между словами нет. Читать следует по часовой стрелке, и на классическом-греческом текст выглядит так:

hfc νδν 6ρχ1ατβν ndvcöv άτβλβτατα *α*ζ·ι, t»(o)xo It«*» μιν

в середине -IV века, у Аристотеля. Его, как уже сказано на лекции 1, можно считать отцом истории знаний. Но о самых ранних мыслителях и у Аристотеля нет практи­ чески ничего - первым ученым он называл Фалеса (Младшего), о котором знал очень мало, а о более ранних сказал вообще только то, что какие-то «древнейшие философы» существовали. Как же быть? Где искать мысли предшественников Фа­ леса?

Положение печальное, но не совсем безвыходное. Дело в том, что после Ари­ стотеля (сперва как раз в его школе) родилась мода на доксографию (запись мне­ ний). Хотя до нас дошли лишь позднеантичные доксографии, но в них мы находим множество сведений из доксографии прежних (для нашей темы наиболее важны книги ДЛ, Секст и труды из сборника Dox).

Филологи вот уже 500 лет тщательно собирают свидетельства о доплатоновых «философах» (т.е. о философах, ученых и вообще обо всех, кто высказывался о природе, человеке и обществе). Лет 200 назад стали издаваться сборники свиде­ тельств. Наиболее нам важны сборники «Фрагменты греческих историков» Карла Мюллера [FHG] (его начало есть в русском переводе: [Шеффер]) и «Фрагменты досократиков» Германа Дильса [DK]. Второй, вскоре был изложен по-русски [Мак], а в наше время лёг в основу перевода [Фра] (о нем см. Прилож. Б 1).

Корпус свидетельств то и дело увеличивается. Как ни странно, открытие антич­ ных текстов продолжается. В основном это - «оксиринхские папирусы», извлечен­ ные из песков Среднего Египта. Там в 1896 году была открыта позднеантичная свал­ ка, куда столетиями выбрасывали документы из архива греческой администрации города Оксиринх [33]. Их оказалось очень много (около 3 тыс. свитков и обрывков). Естественно, что папирусы очень плохо сохранились, но вот парадокс: сохранились

64

только они, тогда как сам архив погиб. Расшифровка этих папирусов - тончайшая филологическая работа, которая до сих пор далека от завершения.

2. Милет и Афины. «Семь мудрецов»

Милет - крупнейший полис Ионии (на малоазийском берегу Эгейского моря), лежавший у замечательно удобного залива (Рис. ЗА) в устье очень извилистой ре­ ки Меандр. До сих пор извилистый узор именуют меандром. Выходцы из Милета основали более 60 колоний - от Египта до Меотиды (Азовского моря).

По преданию, Милет основан греками и финикийцами совместно. Он был из­ вестен хеттам (как Милаванда), много позже он был упомянут Гомером, а еще позже в нем прославились первые ученые. В дни жизни знаменитого Фалеса (точ­ нее, Фалеса Младшего) Милет завершал эпоху своего политического величия, за­ то, как часто бывает, входил в пору величия культурного. Само положение - на берегу Малой Азии, на стыке стареющего Востока и едва входящего в пору юности Запада - дало ему поначалу огромные преимущества в сравнении с городами Балканской Греции, зато обрекло его на недолгий век: через полвека после смерти Фалеса он был уничтожен персами.

Афины, наоборот, едва начинали тогда выделяться из массы полисов, зато позже, в ходе борьбы с персами, стали центром греческого величия - тоже нена­ долго. После успешного завершения греко-персидских войн (-500 / -449 гг.) сюда со всех сторон потянулись «лица свободных профессий», и Афины стали очагом культуры. При содействии Афин был восстановлен и Милет, но то был уже совсем иной город, никогда не ставший ни политическим, ни культурным центром. Пре­ красная милетская бухта постепенно заполнилась речными наносами Меандра и исчезла, а потому в Средние века исчез и город - сейчас на месте Милета нет да­ же деревушки (рис. ЗБ). Афины же в Новое время стали тем, чего безуспешно до­ бивались в древности - столицей Греции.

В Греции это было время, известное в курсах истории философии как время «семи мудрецов». (В книге [Фра] есть глава «Семь мудрецов», которую советую хотя бы пролистать.) Вообще-то, знаменитых мудрецов известно в тогдашней Гре­ ции более двадцати, и семерку из них каждый позднейший автор, писавший о них, составлял на свой лад, но все они запомнились краткими афоризмами вроде «По­ знай самого себя», «Всё хорошо в меру», «Безрассудства не одобряй», «...не бу­ дем делать того, в чем упрекаем других». (Последний принадлежит Фалесу, и поч­ ти совпадает со словами Конфуция - см. п. 5 лекции 1.) Есть легенда, как семь мудрецов по кругу передавали золотой кубок, предназначенный мудрейшему (ДЛ, I, 28-33).

Все эти изречения - мудрости, говорившие, что идеалом теперь служит не без­ рассудство гомеровских героев, а осмотрительность обывателей, как она подана в поэме Гесиода «Труды и дни». Однако тут еще не видно ничего, что знаменовало бы поворот от обычного для древности "восточного" мудрствования (ведь поуче­ ние - основной прием самовыражения восточного мудреца) к новому, "европей­ скому". Пойди греческая мысль за «семью мудрецами», затерялась бы среди древних «предфилософий». Но вышло иначе.

65

Сейчас, однако, нас будут интересовать не «семь мудрецов», а мудрецы более ранние, чьей мудростью эти «семь мудрецов» позже широко пользовались.

3. Трое, известные по имени: Гесиод, Фалес Старший и Эвфорб

Почти все сведения о ранних ученых собраны в книге [Фра], и их можно обна­ ружить прямо в главе «Фалес». Первое, что мы там обнаружим - самих Фалесов в Милете было двое. Первый (его назовем Фалесом Старшим) жил во времена Гомера (ФФ 1.1.2), а второй был его на 150-180 лет младше и описан во всех учебниках философии (будем его называть Фалесом Младшим или просто Фале­ сом). Наличие двух Фалесов в Милете - достоверный факт, признанный самыми надежными справочниками [Любкер; PRE], так что вполне естествен вопрос: был ли он автором каких-то из тех мыслей, что дошли до нас в качестве фалесовых? Фалесовы фрагменты (ФФ) собраны в Приложении А 1.

К сожалению, греки часто путали соименников (тёзок), и до нас дошел всего один фрагмент, притом довольно поздний, чётко различающий литературный вклад двух Фалесов (ФФ 2.1.10). Об их научных достижениях он не говорит, зато показывает, что когда-то слушатели и читатели сами знали о двух Фалесах. Нам труднее: творчество Фалесов давно перепутано. Известные мне труды, включая недавнее подробное исследование Патриции ОТрейди [126] о Старшем молчат, всё приписано Фалесу Младшему. Так что нам придется искать самим.

Фрагменты гласят, что Фалес Старший умер до общепринятых дат создания поэм Гомера, а если так, его мысли следует поискать у Гомера. И они там есть.

Когда мы узнаем всё, что греки приписывали Фалесу (Младшему), станет ясно, что он не мог быть первым - не потому, что это слишком много для одного (Ари­ стотель сделал гораздо больше, хотя прожил меньше), а потому, что это слишком много для первого - его некому было бы слушать. Гений творит среди простых людей и только через них может что-то передать потомкам. Ни один труд Фалеса не дошел не только до нас - даже до Аристотеля. Обрывки его мыслей сохраня­ лись постольку, поскольку жили в устной традиции, а значит, были понятны людям, а те никак не могли составить сплошную цепь гениев.

Зато в книге [Фра] читаем: «у него (Фалеса) было много предшественников, но он намного превзошел их, так что затмил всех, кто был до него» (ФФ, 3.3.4). Кто они были, древний автор (знаменитый Феофраст, ученый, философ и первый доксограф) не сказал, но другие фрагменты дают на сей счет несколько указаний. Напри­ мер, таковым был Гесиод, о ком уже шла речь на лекции 3. Его наблюдения звёзд не только были полезны для Фалеса, но и говорят о весьма долгой (как минимум, со времен Гомера) традиции наблюдений (см. Примеч.50). Гесиода даже называют ино­ гда первым философом (см. Примеч.51).

Прежде была в моде теория «ex Oriente lux» («свет - с Востока»), полагавшая, что греки заимствовали исходные научные сведения из стран Ближнего Востока. У нее и ныне есть сторонники, но она мало что объясняет, ибо ранняя греческая наука являет полное незнание самых важных для нее положений, хорошо извест­ ных на Востоке. Если бы греки времен Фалеса Младшего знали хотя бы азы вави-

66

лонской астрономии, то его собственные достижения (реальные или приписанные ему потомками - здесь неважно) выглядели бы совсем иначе. Поэтому лучше по­ говорим о той череде мыслителей, которую он, быть может, собою символизирует.

Прежде всего, если что-то удастся уверенно отнести к Фалесу Старшему, то «эпоха Фалеса» составит более двухсот лет (от молодости Фалеса Старшего до ухода Фалеса Младшего из активной жизни, а он умер в возрасте 80 - 90 лет), и наша задача отчасти прояснится: за такое время вполне могло вырасти некое со­ общество ученых. То немногое, что мы знаем о Фалеев Старшем, такую возмож­ ность дает. Он был поэт, из старинного финикийского рода, и есть свидетельство, что он «написал о небесных явлениях в гексаметрах».

Фалесу Старшему мог принадлежать мифопоэтический элемент дошедших до нас Фалесовых фрагментов. Тут полезны два свидетельства ранних защитников христианства, рисующие Фалеса как богослова-монотеиста. Они писали:

«Фалес, как говорят тщательно изучавшие его учение, различает Бога, демонов и героев. Бога он почитает умом мира...»; «Он считал воду началом вещей, а Бога тем разумом, который образовал из воды все существующее» [СДХ, с. 78; 245] (ФФ 1.2.15; прим. к ФФ 1.2.11).

Идея видеть монотеизм у греков в столь раннее время (когда он даже у евреев только зарождался) выглядит нелепо, так что эти свидетельства даже не попали в книгу [Фра]. Но о боге как мировом уме говорится в финикийском мифе (мы узнали это на лекции 3), и о том же учил Гермотим, вероятный современник Гомера и Гесиода (см. Прилож. В 1, п. 1), а главное, об этом поведал сам Гомер. В «Одиссее», в очередном "лживом рассказе", разбойник Одиссей, желая быть принятым за другого, рисует себя смиренным и говорит (Од., XVIII, 136):

Мысль у людей земнородных бывает такою, какую Им в этот день посылает родитель бессмертных и смертных,

(точный перевод: «У земных людей на уме то, что ежедневно дает им отец богов и людей»). Налицо главный бог, управляющий даже помыслами людей, т.е. бог, по­ добный Богу средневековых христиан. Замечательно, что сказано это так рано, но важнее то, что можно назвать предполагаемого автора - Фалеса Старшего. Умер он около -740 года (ФФ, гл. 1.1), а Одиссея написана позже [КИД-2, с. 469].

Если приписать приведенные выше цитаты из СДХ Фалесу Старшему, то можно сказать, что он принадлежал к тем, кто создал альтернативу "морали навыворот". Этим они проложили путь к рациональной науке и обычной морали (к морали в нашем смысле слова). Уже в следующем веке поэт Архилох прославлял Зевса практически теми же словами, что и Одиссей в "лживом рассказе":

Настроения у смертных, друг мой Главк, Лептинов сын, Таковы, какие в душу в этот день им вселит Зевс.

Словом, «первые богословы, жившие в глубочайшей древности» (другой пере­ вод см.: ФФ 1.2.1), ранее Фалеса Младшего, вполне реальны, и это, вероятно, мог быть Фалес Старший, а также его современники (например, Гермотим). Видимо, они были первыми, кто думал о Боге как мировом уме. Много позже этим же про­ славился Анаксагор, о чем мы узнаем на лекции 11.

67

Естественно приписать Фалесу Старшему и другие мысли из Фалесовых фраг­ ментов, которые в какой-то форме содержатся у Гомера, Гесиода и прочих ранних поэтов, так как в дни Фалеса Младшего они не были новы. Например, Фалес более всего знаменит своим тезисом «Началом всего является вода», и это, вероятно, был Фалес Старший, поскольку почитание воды как старшего начала было издавна раз­ вито [45, с. 212; 99, гл. 8].

В частности, у Гомера читаем, что Океан - «родитель богов» (Ил., XIV, 201). По­ ясняя это место, историк Античности Фаддей (Тадеуш) Зелинский писал:

«Земля представлялась плоским диском, плавающем на Океане. Это догомеровское представление потом воскресил, облекая его в философскую форму, Фалес» (Зелинский Ф.Ф. Океан // НБЕ, т. 29, 1916, стлб. 345).

Всё верно в принципе, но в свете сказанного надо уточнить: Фалес Старший умер раньше Гомера, если признать, как ныне принято, что Гомер писал «Одиссею» после -740 года. Следовательно, оба поэта описывали Океан параллельно.

Ещё ближе к пониманию необходимости ввести Фалеса Старшего в литературу подошла книга о предфилософии [99]: авторы главы 8 удивлены противоречием ме­ жду Фалесом-богословом и Фалесом-натуралистом и отметили наличие более чем столетнего промежутка между Гесиодом и Фалесом. Поясню: при тогдашнем быст­ ром развитии мысли такой промежуток непонятен, но его на самом деле и не было, если идеи, близкие к идеям Гесиода и спорившие с Гомером, были высказаны Фале­ сом Старшим (он, видимо, был старшим из троих).

Его же, Фалеса Старшего, нужно, по всей видимости, счесть автором поэмы «Морская астрономия» и вот почему. Она уже доксографам была известна лишь по заглавию, а о ее содержании они знали только, что автор нашел созвездие, более удобное для навигации, чем всем известный «ковш» Медведицы (т.е. Большой Мед­ ведицы53). Оно известно нам как Малая Медведица и, по всей видимости, в дни Фа­ леса Младшего давно использовалось.

Герои Гомера используют как северный ориентир только известный нам «ковш», Большую Медведицу, и этого достаточно в Эгейском море, с любой точки которого видна какая-нибудь суша (по преданию, весть о падении Трои была передана в Ми­ кены цепью костров), но не в иных морях. Новый, более точный ориентир, Малая Медведица, был весьма кстати в -VIII веке, когда греки осваивали Понт Эвксинский (Черное море), где практически нет островов и где приходится надолго терять берег из виду. Открытие могло доставить славу Фалесу Старшему, но никак не Младшему, в дни юности которого Понт Эвксинский был уже вполне освоен. (См. Примеч.53.)

Но вернемся к «Фрагментам» в поисках ранних учёных. Вот странные строки по­ эта -III века Каллимаха: старец Фалес (Младший) чертит тростью на земле

«фигуру, открытую фригийцем Эвфорбом - тем, что из людей первый начертил треугольники и... изобрел круг семичастный» (ФФ 3.8.2).

Ученые Нового времени дружно свидетельством пренебрегли, а зря - Каллимах ерунды не писал. Он руководил знаменитой Александрийской библиотекой, соста­ вил ее критический каталог и уже по одному этому знал много.

Итак, у предтечи ионийцев есть имя - Эвфорб. О нем ничего не известно, кроме