Диалектика структуры и коммунитас

В его случае – это дихотомия «структуры» и «коммунитас» (лат. communitas), которую он использует для описания и социального процесса, и процесса индивидуального развития. Эти категории обнаруживают в сущности те же характеристики, что и категории дискретного и непрерывного в концепции В.Н. Топорова, связанные соответственно с мифом и ритуалом и раскрывающиеся в противопоставлениях оформленное – аморфное, законосообразное – случайное, символическое – эмпирическое и т. п. Структура у В. Тэрнера опосредована, дифференцирована, нормативна, институционализирована, иерархична и абстрактна; это, «по сути, ряд классификаций, модель для размышлений о культуре и природе и для упорядочивания общественной жизни человека» [143;198]. Коммунитас, напротив, отличается спонтанностью, непосредственностью, бесструктурностью, бесформенностью и неуловимостью. В. Тэрнер не занимается проблемой их приоритета и вопросом о том, что из них было в «самом начале». Структура и коммунитас определяют друг друга, выявляются только в диалоге, через взаимоотношение, посредством противоположения или гибридизации.

Социальная жизнь, по Тэрнеру, представляет собой диалектический процесс, в котором эти два типа человеческой взаимосвязанности, эти две модели общественных отношений накладываются друг на друга и чередуются, образуя то, что он обозначил как «социетас», включающий последовательное переживание коммунитас и структуры, гомогенности и дифференциации, равноправия и неравенства. В. Тэрнер не упускает из виду и психологический аспект этой диалектики. По его мнению, чередование структуры и коммунитас, состояний и переходов имеет место в жизненном опыте каждого человека; в rites de passage люди высвобождаются из структуры в коммунитас лишь затем, чтобы вернуться к структуре оживленными опытом и переживаниями коммунитас [143;199].

Понятие коммунитас имеет особое значение для данного исследования благодаря своей непосредственной связи с категорией лиминальности, которая используется В. Тэрнером для описания важнейшей в семантическом отношении фазы ритуала. В социальном аспекте эта связь выражается в том, что коммунитас как модель общества (неструктурированного, недифференцированного), особый тип социальных отношений (между равными целостными личностями) «различима лишь в лиминанальный период» [143;170]. Именно лиминальному состоянию «присущи оптимальные условия для реализации коммунитас» [143;213], которая в экзистенциально-психологическом плане близка юнгианскому пониманию бессознательного и предстает у В. Тэрнера как «возрождающая пучина», «плодотворящая сила» [143;209], не воплощенный в конкретную форму «эволюционный потенциал человечества» [143;198], опыт, проникающий до самых корней бытия каждого человека и несущий глубинное переживание чувства общности со всем человечеством. Ритуальная лиминальность обеспечивает благоприятные условия для опыта коммунитас, но не гарантирует его из-за принципиальной «неуловимости» последней.

В. Тэрнер неоднократно подчеркивает универсальный характер оппозиции структуры и коммунитас. Коммунитас характеризует не только лиминальную фазу племенных инициационных обрядов, но является «параметром всех обществ в прошлом и настоящем» [143;200]. Современное (книга «Ритуальный процесс» была опубликована в 1969 г.) проявление этой социальной модальности В. Тэрнер обнаруживает, например, в движении американских битников и хиппи, которые, по его мнению, предпринимали попытки воссоздания ритуальных условий для возникновения спонтанной коммунитас. Посредством эклектического и синкретического использования символики и литургического церемониала разных религий, «расширяющих сознание» веществ, психоделической музыки и вспышек света они пытались достичь состояния единения, которое является не просто приятельскими отношениями, ежедневно возникающими между товарищами, сослуживцами или коллегами по профессии, но глубинным трансформативным опытом, характерным для состояния коммунитас. Стремление к этому типу отношений, наблюдаемое В. Тэрнером в племенных обрядах и хэппенингах хиппи, подкрепляет его мысль о том, что человек нуждается в участии в обеих модальностях – структуре и коммунитас – и люди, лишенные чего-либо в своей ежедневной функциональной деятельности, ищут восполнения в ритуальной лиминальности.

Факты, подтверждающие справедливость многих выводов В. Тэрнера, обнаруживаются не только в Америке 60-х годов прошлого века, но и современной России⁴².

Пример «Радуги», подтверждающий актуальность социологических выкладок В. Тэрнера, заставляет более внимательно отнестись и к другим аспектам его модели. Для разрабатываемого в данном исследовании понимания ритуала существенно, например, то, что лиминальность – центральное понятие в концепции Тэрнера – в одном месте выступает как состояние, которому «присущи оптимальные условия для реализации коммунитас» [143;213], а в другом – как форма ее «культурного проявления» [143;181]. Фактически, это тот самый парадокс, которым заканчивается первый параграф данной главы, где говорилось о том, что в процессе ритуала эти условия рано или поздно осознаются «как то, чем они всегда и были – выражением мифологического сознания, а не только средством его культивирования». Ритуальное действо это и есть тот процесс, в котором условия для возникновения коммунитас, становятся формой ее проявления, обнаруживают свою формальность и условность, неизбежную, потому что, как выразился Г.С. Померанц, «есть вселенский дух, но нет вселенских форм культуры (особого подступа к священному с особым языком Писания, особым шрифтом, особой пластикой, изобразительным искусством и т.п.» [103;221]. Подведем некоторые итоги.