1.2 Философские принципы научного образования

Гессен исключительно последовательно выразил суть собственного понимания задач философии образования. Философия, в том числе и философия образования, не может существовать и развиваться, не опираясь на реальную («не в смысле произвольного продукта воображения») силу идей, идеальных принципов, универсальных ценностей и морально-правовых требований. Можно говорить о четко сформулированном русским кантианцем принципе «непрерывного образования». Завершив школьное образование, человек вступает в «период странствий», продолжает стремиться к самоопределению «в мире духа и культуры». Школа оказывается фундаментом, опираясь на который личность в дальнейшем может стать подлинным субъектом физического и, прежде всего, культурного космоса.

Идея Гессена о «непрерывном самообразовании» как своеобразном «странствии» в мире культуры, по его собственному замечанию, не имеет ничего общего с «праздным туризмом». Самообразование предполагает «беззаветный труд» и, безусловно, усвоенную и признанную на глубоко личностном уровне этику долга (кантианскую). По сравнению со школьной ступенью учащийся «странник» обретает автономию и действует уже вне жестких границ образовательной программы. В конечном счете как успех, так и неудача самообразования зависят от него самого. В философии образования Гессена ступень «свободного самообразования» – это в существенном смысле и высший этап образования нравственного. Нравственная парадигма определяет стиль и направление образовательных поисков, глубочайшим образом влияя на характер и содержание «научного образования».

В своей философской педагогике мыслитель систематически исследовал принципы нравственного, правового и научного образования. Все эти типы образования как в теории, так и на практике обладают, согласно С. Гессену, весьма высокой степенью автономии. Так, например, нравственное образование реализуется на каждой ступени образования и никогда не теряет связи с собственно научным образованием. В работе «Борьба утопии и автономии добра в мировоззрении Ф.М. Достоевского и Вл. Соловьева» (1929) С. Гессен, по сути, решал проблемы именно метафизики нравственности, которые и для его философии образования имели весьма существенное значение. Он анализировал проблемы взаимосвязи нравственных и религиозных идей, роль теоретического знания в нравственном выборе личности, диалектику разнообразных форм свободы и несвободы в культурно-историческом опыте человечества и в индивидуальном опыте отдельного человека. Можно сказать, что, рассматривая духовный путь Ф. Достоевского и Вл. Соловьева, С. Гессен искал и находил в нем подтверждение возможности реального синтеза нравственного и философского (метафизического) опыта, синтеза, который столь необходим в решении задач воспитания и образования человека, становления человеческой личности.

Особый интерес для понимания сути персоналистической философии Гессена представляет его последовательная апология гуманитарного знания, в первую очередь истории. Русский философ был убежден, что натуралистическому монизму никогда не удастся «вытравить» у человечества исторического интереса, интереса к «индивидуальному» как предмету исторической науки. Выше уже отмечалось, что Гессен, как и многие европейские и русские мыслители до него, видел в познавательном, научном и философском интересе коренное свойство человеческой природы. Антропологический характер гуманитарного познания несомненен, и именно в этом и заключается возможность его метафизического оправдания. С. Гессен стремился доказать также, что историческое (гуманитарное) знание может быть не менее «полезно», чем знание естественных наук. Для иллюстрации такой «полезности» он обращается к опыту Французской революции. Фактически ее вожди были адептами философии «естественного права» и рационалистами, убежденными в полнейшем примате «общих» законов природной и социальной жизни. Соответственно они «игнорировали… индивидуальное состояние своего народа» и собирались строить «новый мир» как бы на пустом месте. По убеждению Гессена, в результате «отвергнутая» история жестоко посмеялась над революционерами и воспользовалась ими «как подставными фигурами в своих собственных целях».

В то же время Гессен полагал, что реформирование истории (в определенные исторические моменты) возможно и необходимо. Но как раз для этого оказываются явно недостаточными общие схемы исторических закономерностей. Принципиальное значение приобретает понимание «индивидуального состояния общества», знание «существенно-конкретных» особенностей его исторического бытия. Без такого, всегда конкретного исторического знания никакая историческая «перестройка» не может быть успешной. Позиция Гессена дает возможность определить и некоторые принципиальные аспекты опыта современного российского реформирования. Именно в недостатке понимания «реформаторами» конкретных («индивидуальных») особенностей социальной и экономической ситуации в России и в мире можно видеть одну из главных причин отрицательных итогов реформаторской деятельности 1990-х годов. Величайшее искусство политика, утверждал Гессен, заключается в умении ограничивать свою волю требованиями той индивидуальной неповторимой обстановки, к которой эта воля должна быть приложена. Это искусство, считал он, воспитывается преимущественно историческим мышлением. Дефицит исторического мышления в российской политике новейшего периода, безусловно, сыграл свою негативную историческую роль.

Вопрос о месте и роли философии в системе гуманитарного знания имел для русского философа особое значение. Он был категорически не согласен с позитивистами, фактически отводившими философии место «прислужницы естествознания». Предмет философии, по С. Гессену, состоит в изучении смысла и значения «тех ценностных заданий, которые в своей совокупности составляют культуру человечества». Такого рода «смыслы» вне философии могут восприниматься бессознательно. Так, художник руководствуется в своем творчестве преимущественно интуицией красоты, а ученый, используя научные методы, тем не менее может ошибаться в понимании самой сущности науки, «некритически повторяя ходячие по этому поводу философские предрассудки» (знаменитый бэконовский «философский театр»). Философия, согласно С. Гессену, – это именно критическая рефлексия в отношении того, что интуитивно-бессознательно знакомо каждой личности, участвующей в культурном творчестве. В этом смысле философия есть высшая форма гуманитарной рациональности, опыт самопознания человека, познание в человеке его человечности, «понимая под последней не биологически-психологическое существование, но совокупность воздвигаемых человеком в его душе творческих заданий». Практическим же приложением философии как теоретического знания становится педагогика, решающая задачу становления и развития личности.

В персоналистической философии образования Гессена представлена оригинальная плюралистическая классификация научного знания. Философ выделял пять основных научных отраслей: естественнонаучную, математическую, историческую, филологическую и философскую. Этим сферам соответствуют три наиболее фундаментальных направления познания: математическое познание «экземплярной» (по определению Риккерта) действительности, филологическое познание действительности «индивидуальной» и, наконец, «диалектическое познание смысла значимых ценностей». Каждому из этих направлений принадлежит особый тип научных понятий: 1) понятие-закон; 2) индивидуальное понятие; 3) понятие-идея. Классификация знания имеет вполне определенный педагогический смысл. «Прежде всего из установленной нами классификации наук следует, что в системе общего научного образования должны быть представлены все пять основных ветвей научного метода. Научно развитой человек – это тот, кто, приобщившись ко всем основным направлениям знания, впитал в себя тем самым терпимость и способность понимать научную работу человечества во всем многообразии ее проявлений». Гессен определяет три ступени научного образования: эпизодический (вводный), систематический и собственно научный (университетский) курсы.