Заявление

Представьте себе, жил человек, не тужил, все ему было в жизни понятно. Он знал, что будет после смерти, знал, как себя вести во время жизни, что можно делать, а чего нельзя. Жертвовал по мере своих возможностей на строительство храмов, монастырям, заповеди соблюдал, Церковь чтил. И тут на тебе — все оказалось обманом.

До этого у тебя было четкое представление, что есть мир и какая цель вытекает из этого. Ты знал, что нужно жить по заповедям, и тогда душу свою спасешь. Если нарушаешь заповеди, погубишь душу. Из этого вытекает цель и смысл жизни, понятия добра и зла.

С исчезновением мировоззрения вся эта понятность рушилась как карточный домик. Старый добрый мир исчезает на глазах, как сон. Но что же теперь делать? В одночасье отказаться от всего, во что десятилетиями верил? Очень сложно, на грани невозможного.

Признать ложность религиозных ориентиров — значит, признать, что жизнь прожил зря. Чувствуешь себя не обманутым, а хуже. Жулики обманывают на деньги, предатели на дружбу. Церковь обманула на целую жизнь. Когда это осознаешь, первое время чувствуешь себя не обманутым и не преданным, а вроде живого мертвеца — не убитый, но и не живой.

Первое время был в состоянии, когда и верующим себя назвать не мог, и отказаться от веры не мог. В голове сидела навязчивая мысль — церковники с властью извратили и исказили учение Христа. Чтобы восстановить мир в душе, нужно откинуть все наносное и фальшивое, и идти дорогой света и добра — идти дорогой, указанной Христом. Нужно просто жить по-христиански, как все нормальные христиане, и все тут.

Но вот беда — понятие нормы у всех разное. Одни христиане считают Бога троичным, другие единым. У католиков Святой Дух исходит от Христа, у православных не исходит. Как ни крутись, а нельзя жить нормально, не зная нормы. Можно жить Акулиной, для которой норма — это как ей привычно. А нормальным христианином… нет, нельзя.

Разбираясь с этим и ища выход, поначалу взялся определять, какая информация от Бога исходит, а какая непонятно откуда взялась. Начал было раскладывать религиозный пасьянс на три кучки: «в это верю, в это не верю, про это потом подумаю», но споткнулся о вопрос: чем руководствуюсь при отделении зерен от плевел?

Церковь говорит, что она отделяла истину от лжи под началом Святого Духа. Не важно, как на самом деле. Важно, что она говорит, как получила результат. А мне с помощью чего отделить истину от лжи? С помощью Бога? Тогда получается, что я пророк и основатель новой религии. Дело за малым — по воде пройтись, чтобы не сомневаться в своей связи с Богом и пророческих способностях. Но по воде ходить не получается. Значит, не пророк. Получается, при ревизии веры руководствовался своим мнением. Осталось объяснить, хотя бы себе, на каких основаниях свое мнение возвел в статус истины?

Тупик. Народная мудрость гласит: нельзя быть наполовину беременной. Нельзя быть христианином, который с одним согласен, с другим нет, а про третье потом решит. Вернее, можно, но это будет христианство собственного приготовления.

Если ваша фамилия Петров, то такое христианство будет христианством петровского толка. Но это будет что угодно, только не христианство и даже не религиозное учение. Это будет набор ваших мнений. Конечно, вы их можете обожествить, но дальше слов дело не пойдет. Дело сведется к тому, что ориентироваться такой верующий в текущей жизни будет на шаблоны и инстинкты, которых даже не осознает — они ему и так истинными кажутся.

Как бы страстно ни хотел я быть христианином, как бы ни думал, что Христос принес истину, а Церковь ее исказила, реализовать благое намерение быть «просто христианином» невозможно. Христианин — кто знает, какой конфессии течении и толка он держится. Но стоит это уточнить, как сразу возникает вопрос, на каких основаниях эту версию принял, а не иную? За ответом приходится лезть в корни христианства, и все сразу рушится.

Необычная ситуация возникла. С одной стороны, непоколебимые неоспоримые железобетонные факты, не лезущие ни в какие официальные ворота христианства. Ни один богослов, а встречался со многими, не смог ничего возразить по существу. Одни пустые слова. С другой стороны, желание сохранить веру. Но как это возможно хотя бы в теории?

Прекрасно понимаю людей, призывающих как бы оторвать христианство от Церкви и… просто верить! Противоречия в Библии исключают такую возможность, потому что возникает вопрос, во что же конкретно верить? Это неизбежно рождает толкования, которые тоже разные. Клубок противоречий не распутывается, а еще больше запутывается.

«… из осколков своей веры вы пытаетесь слепить другой сосуд. Но не получится: осколки соединяются только в своей прежней форме. Или вернетесь к своей вере, или отвергнете ее навсегда». (А. Рыбаков «Дети Арбата»).

Понимание религии простым человеком сродни пониманию материи до квантовой эпохи. Пока не углубились в материю, все было понятно. Как только углубились, открыли всяких кварков лептонов и бозонов, сразу стало непонятно, что же такое материя?

Тоже самое и с религией, пока не погружаешься в ее корни, в детали, все понятно и нет никаких вопросов. За тысячелетия она забронзовела и обрела огромный авторитет. Все от нее исходящее кажется наполнено каким-то глубинным светом сакральной истины.

Но стоит углубиться, как сама возможность верить исчезает. Одно дело, когда не лазил в карман, и не знаешь, есть у тебя там деньги или нет. Тогда можно верить, что они там есть. Но когда пошарил в кармане… пусто. Почесал в затылке, еще раз залез в карман, опять пошарил. Пусто. Теперь точно знаешь, что денег в кармане нет.

И как прикажете верить, что они там есть? Можно слова говорить про веру, что деньги в кармане, но это будет не вера, о слова про веру — обманные пустые слова.

Личное мнение: если умный человек обладает этой информацией, и продолжает заявлять себя христианином, он лицемерит. Понять его просто. Кто всю жизнь посвятил христианству, и оно стало вторым я, как от него откажешься? В такой ситуации не до того, чтобы истину искать. В такой ситуации лишь бы выжить. И так как вера стала твоей жизнью, выживание для тебя заключается в сохранении привычных устоев. Только все равно это не вера уже… Не может быть веры у того, кто все понял. Нет ее, вытекла…

Кто родился в меланезийском племени и поклонялся соломенным самолетам, а потом узнал историю про культ карго, тот не может продолжать верить в то, во что верил до получения знаний. Если он продолжает говорить о верности культу карго и продолжает поклоняться самолетам — это не верность, а или преследование выгоды, или идиотизм.

Честно не вижу ни единого шанса оставаться христианином, если знаешь историю христианства и Церкви. Не бантики, которые в семинариях изучают и на проповеди рассказывают, а знаешь корни ситуации. Если всю ситуацию держишь в голове, — не можешь, по-честному, назвать себя христианином. Лицемерить можешь, если источник дохода привязан к Церкви, если друзья все там, но верующим быть не можешь.

Для себя не вижу смысла лицемерить. Кому нужно мое лицемерие? Мне? Нет, мне не нужно. Богу? Нет, ему тоже не нужно, он говорил: «Правды, правды ищи, дабы ты был жив» (Втор.16,20) Если Христос воскрес, и он Бог (опускаю, как это возможно) не могу предположить, что мое лицемерие нужно Христу. Он говорил, что ему нужна правда.

Обращаю внимание, что блаженные — это не насытившиеся правдой, а жаждущие ее. Жаждать истину можно, пока не имеешь истины. Кто считает себя знающим истину, тот не может жаждать ее. Нельзя, напившись воды испытывать жажду. И так как человек всегда развивается, а ситуация меняется, жажда никогда не может быть насыщена. Она может быть заткнута догмами. И тот, у кого во рту такой кляп, может считать себя все знающим, постигшим истину, и ему больше нет нужды жаждать правды, и что-то искать.

Человек — несовершенное существо. Следовательно, он не может знать истины до тех пор, пока остается человеком. Если Христос призывает к поиску правды небезупречное существо, он знает, что человек в исполнении призыва неизбежно совершит ошибки.

Можно ли человека судить за ошибки, если заранее известно, что он обязательно совершит их? Нельзя. Как нельзя судить человека за неумение летать, так нельзя судить за несовершенство. Если бы человек сам себя творил (опускаю, как такое возможно) тогда можно спрашивать за то, что создал себя несовершенным. Но не человек создал себя…

Если дом плохо построен, претензии могут быть к строителям дома, но не к самому дому. Здание такое, каким его сделали строители. Аналогично и человек, если Бог заложил в его природу ошибочность, не понимаю, как можно наказывать его за ошибки, какие он неизбежно совершит при исполнении призыва Бога искать правду? Если бы у него хотя бы в теории был шанс не ошибиться, но такого шанса нет. Ибо несовершенен.

Если допустить, что Бог, создавший неидеального человека и повелевший ему искать правду, будет судить его за ошибки, заведомо зная, что они будут, тогда слова про справедливость — пустые слова. Несправедливо судить несовершенное за несовершенно.

* * *

Самые надежные факты — умопостигаемые. В них невозможно сомневаться. Они свободны от подтасовок и мнений. Чтобы отрицать умопостигаемые факты, придется отрицать очевидный здравый смысл.

Пример умозрительного факта: смотрю на дом и утверждаю, его создала не стихия, а строители. У меня нет документа, подтверждающего мои слова. Но у меня есть перед глазами дом. Один этот факт делает мое заявление непоколебимым.

Через эту же технологию мне открывается многое из истории христианства и Церкви, что скрывалось или извращалось и представлялось совершенно в другом свете. Например, я лично не видел принуждения христиан к жертвоприношению императору. Но если я знаю, что закон римской империи обязывал приносить жертвы императору как божеству, и что христианское учение запрещает поклоняться божествам, совмещая эти два факта, я вижу истинную причину гонения христиан. Далее беру христианские учебники, прошедшие многослойную церковную и политическую цензуру, и вижу — они лгут.

Если знать Библию и историю Церкви, невозможно быть христианином. Религия — это молоко мертвой коровы. В нем есть питательные вещества, но пить его опасно. Библия содержит в себе множество удивительно глубоких точных и мудрых мыслей, с которыми полностью согласен, и поэтому буду дальше использовать библейские цитаты. Но считать библейский взгляд на мир отражением реальности — не вижу для этого возможности.

На этом основании делаю заявление личного характера: я отказываюсь от Церкви, от всех ее таинств, обрядов и ритуалов. Но при этом выражаю христианству благодарность за то, что оно побудило меня масштабно мыслить. Благодаря ему во мне возникло желание видеть целое, не преклоняться перед авторитетами, и не увязать в бантиках.

Можно ли понимать отказ от Церкви отрицанием Бога? Ни в коем случае… Значит, я признаю Бога? Ответить на этот вопрос нельзя походя, на бегу, без погружения в тему. Не хочу уподобляться армии Акулин религиозного и атеистического формата, спорящими на тему, есть ли Бог, не уточнив прежде, что каждая сторона понимает под Богом.

На вопрос, есть ли Бог, отвечу четко. Но чтобы эта четкость была услышана, нужно подготовить минимальную базу. Пока же создана основа для отрицания религии в целом и Церкви в частности. Заявления создало определенную атмосферу. Вспомнились две евангельские мысли. Первая: «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 37). Вторая: «Каждый понесет свое бремя» (Гал.6,5). Да, я готов.

Аминь.

РАЦИО

Понятие

Отказавшись от религиозного способа познания, перехожу научному. В его основе атеизм (а — отрицать; тео — Бог). В основе религиозного способа — признание Бога, в основе научного — отрицание. В обоих вариантах Бог является точкой отсчета.

Чтобы проследить, как возник атеизм и научное мировоззрение, нужно проследить историю отрицания Бога. Для этого нужно в максимально крупных штрихах, опуская частности и индивидуальные различия, дать определение религиозному понятию «Бог».

Все религии (не путать с суевериями и национальными традициями) учат: до определенного момента ничего не существовало. С определенного момента началось существование. Сначала появились идеальные миры и бесплотные существа. Потом возник материальный мир и плотские существа. И вот то, что было, когда ничего не было — вот это неведомое и немыслимое Нѐчто, религии именуют Богом.

Все религии по-своему представляют Бога и процесс творения. Но все едины в том, что основной признак Бога — он сотворил существование. Творцы меньшего масштаба в лучшем случае божества. Бог — первопричина, благодаря которой возникло ВСЁ. До того, как появилось все, не было ничего, кроме первопричины. Из этого следует, что у Бога нельзя даже предположить границ. Граница — отделение одного от другого. Но если был только Бог, и больше ничего не было, понятие границы невозможно мыслить.

Что не имеет границы, то является безграничным — бесконечным. У бесконечного не может быть формы. Любая форма — отделение от остального. Но если остального нет, если есть только одно, для формы нет места. Так же первоначало не может иметь никаких качеств. Всякое качество предполагает рамки, до которых оно простирается и за которыми его нет. Бесконечное первоначало по своей сущности является бескачественным.

Что не имеет формы и качества, то в принципе непознаваемо. Процесс познания — отделение одних форм и качеств от других. У Бога нет формы и качества, и потому он за рамками знания. Библия говорит, что Бог сотворил все «мерой, числом и весом» (Прем.11,21). Но при этом сам Бог не мера, не число и не вес и вообще не величина.

Про первопричину ничего невозможно мыслить. Можно только знать или верить, что она есть, и она непостижима немыслима непознаваема и не ощущаема. Кто фиксирует Бога, каким-то образом его мыслит и ощущает — это верный признак, что он фиксирует не Бога.

По этой причине в иудаизме строго-настрого запрещалось называть первопричину каким-либо именем. Всякое именование — установление рамок, за которыми именуемое заканчивается. Запрет иудаизма понятен: уловленная бесконечность — не бесконечность. Отсюда использование в отношении первопричины отвлеченного слова «Господин».

Запрещалось приписывать Богу какие-либо качества, кроме предельных абстракций — всемогущество всезнание и прочее. Бог не может быть ничем ограничен. Заявлять Бога добрым или злым — ограничивать его. Он за рамками человеческих понятий добра и зла. Как говорил Мартин Лютер: «Бог спасает нас без нашей заслуги и обвиняет без вины».

До VII века до н.э. на все онтологические вопросы отвечали через привлечение Бога. Ни на один предельный вопрос не предполагалось иного ответа, кроме религиозного. Откуда все появилось? От Бога. Как все появилось? Бог создал. Ну и так далее…

Религии расходились в деталях. Использовались разные аналогии для обозначения первоначала. Древние греки называли первоначало Хаосом, Хроносом. Шумеры называли его Великой Бездной. В древнем Египте первоначало именовалось Мглой.

Первую известную в истории человечества попытку найти ответы на онтологические вопросы вне религиозного контекста предпринимает Фалес Милетский (Греция, VII-VI век до н.э.). Не прибегая к религиозным понятиям, он ищет рациональный ответ на вопрос: откуда все появилось и что есть первопричина существования?

Фалес был образованнейший человек своего времени. Он много путешествовал по миру в поисках знаний. Был знаком с мировоззрением Греции Вавилона Египта Индии Сирии. Но все они его не устраивали. Их точкой отсчета были те или иные мифические элементы, которые нужно было принимать на веру. Он же хотел понимать, а не верить.

На этом основании его считают основателем современной науки, научного атеизма и родоначальником европейской философии, милетской школы в основании которой была идея, что первопричина есть вода. Эта идея получила широкое распространение в Древней Греции. Так как Римская империя, в состав которой входила Иудея, находилась под эллинским влиянием, через семь веков эта мысль найдет отражение в словах апостола Петра: «Вначале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою» (2 Пет.3,5).

Если я правильно понимаю Фалеса (а не приписываю ему того, чего он не имел ввиду) когда он вопрошал, откуда появилось ВСЁ существующее, он понимал под «ВСЁ» не только известный нам земной мир, но вообще все существующее, включая божественный мир и его обитателей — самих богов. Если это так, тогда масштаб его вопроса зашкаливает. Подчеркиваю, зашкаливает не его ответ на вопрос, а масштаб вопроса.

Никто до Фалеса не выходил на такой масштаб. Предельным был вопрос, откуда взялся видимый нам мир — земля и небо. Национальные и культурные особенности на местах давали многообразные ответы. Но если опустить бантики, все они лежали в рамках: мир сотворили боги. Фалес же поставил вопрос, откуда произошло все, в том числе и божества. С моей точки зрения, он никуда не продвинулся в своем начинании, но как говорил Ницше, велик, кто дал направление — он направил мысль на поиск первопричины.

У Фалеса был гениальный ученик-собеседник Анаксимандр. Он спрашивал, на каких основаниях одна стихия, вода, получила приоритет перед другими стихиями? С таким же успехом можно считать первоосновой огонь или воздух. Первопричиной существования не может быть существование. Первое звено должно быть за рамками существования.

Чтобы идти дальше, уточню: существующим можно назвать только то, что можно зафиксировать чувствами разумом или любым иным образом. Существующее — синоним фиксируемое. Фиксировать можно размер объем форму качество координаты. Что не имеет никаких характеристик, то никак не улавливается. Следовательно, не существует. Но не обязательно в том смысле, что его абсолютно нет, а в том, что оно именно не существует.

В нашем мире единственное, что не имеет ни одного признака существования, но про него нельзя сказать, что его нет — бесконечность. У нее нет никаких качеств характеристик и координат, и потому понятие «бесконечность» нельзя определить существующей. Но и сказать, что ее нет невозможно. Это единственная сущность, про которую нельзя сказать, что она существует, равно как нельзя сказать, что ее нет. Для определения ее природы нужно какое-то иное слово, передающее понятие не существующего, но имеющегося.

Анаксимандр заявил первопричиной бесконечность, не являющуюся величиной и не имеющую в себе никаких качеств, но содержащую в себе потенциал всякого качества и величины. Он назвал ее апейрон (др. греч. пейрон – величина; а – отрицание; апейрон – не величина). Он сказал, что «Бесконечность божественна, ибо бессмертна и неразрушима».

Остановитесь мыслью на этом моменте… Бесконечность впервые определяется как нечто отдельное, как проматерь существования, бывшая до существования. Ничего подобного до Анаксимандра никто не говорил. Все брали за точку отсчета одно из уже существующих звеньев цепи, никогда не уточняя, откуда они взялись. Анаксимандр же дошел до начала цепи, дальше которого двинуться невозможно — до бесконечности.

По моему мнению, это самая глобальная и революционная идея из всех когда-либо высказываемых человеком. Пифагор, учившийся у Анаксимандра, понимал под апейроном принцип всех принципов, не обладающий никакими принципами. Беспрецедентная концентрация пифагорейцев на природе чисел объясняется тем, что они видели в них тень бесконечности. Цифры так же бескачественны и бесконечны. Через познание гармонии мира чисел пифагорейцы надеялись познать первоначало — колыбель существования.

Милетская школа в лице Анаксимандра искала первопричину вне бытия. Через понятие апейрон она сделала попытку выйти на масштаб, соответствующий вопросу. Но масштаб вопроса оказался настолько огромен, что древняя мысль его не удержала.

Уже ученик Анаксимандра, Анаксимен, уходит на ступеньку вниз — первопричину бытия он ищет не вне бытия, а внутри бытия, и заявляет ее воздух. При разряжении он становится огнем, а при еще большем разряжении эфиром. При сгущении воздух по Анаксимандру становится водой, при еще большем сгущении землей камнем и так далее.

Эта идея нашла отражение у неоплатоников «Все есть во всем, но особым образом». В современной физике она выражается, что все состоит из элементарных частиц. Плотность и качество вещества определяет положение частиц. Частицы в физике играют ту же роль, что в теории Анаксимена играет воздух.

Сама по себе мысль, что все состоит из одного — гениальная догадка. Но если держать в голове, что милетская школа ставила вопрос о причине существования, а не о природе существования — это уже не тот полет мысли. Причину существования Анаксимен ищет среди существования. Это как причину дома искать внутри дома, тогда как она за его рамками. Причина здания — строители, отдельная от здания сущность.

Целое состоит из причины существования и самого существования. Милетская школа с максимальной высоты, на которую может подняться человеческий разум, ушла на более скромные позиции. В опущенном состоянии она искала не философию Целого (Причина + Существование), а философию существующего. За поиски причины бытия внутри самого бытия она получила название натурфилософской — что вижу, то и пою.

Можно сказать, на этом философия заканчивается. Целое больше никто не пытается охватить. Все последующие рациональные попытки в этом направлении не будут выходить за рамки бытия. Понятие «Причина существования» уйдет из рационального поля зрения.