Тема 15. Философские проблемы конкретных наук

Любые конкретные науки, в том числе относящиеся и к социально-гуманитарной сфере, имеют свое специфическое проблемное поле, свои методологические и мировоззренческие проблемы. Предлагаем краткий обзор концептуальных линий этих наук, необходимый для представителей и гуманитарных, и естественных, и технических наук в общефилософском плане.

Философские и методологические проблемыфилологических наук

Начнем с филологии как «содружества гуманитарных дисциплин —языкознания, литературоведения, текстологии, источниковедения, палеографии и др., изучающих духовную культуру человечества через языковой и стилистический анализ письменных текстов». Так

характеризует филологию историк культуры и филолог С.С. Аверинцев (1927-2005). А вот что говорится в Большом энциклопедическом словаре: «Филология (от греч. phileo — люблю и logos — слово) — область знания, изучающая письменные тексты и на основе их содержательного языкового и стилистического анализа — историю и сущность духовной культуры человечества». Обратим внимание, что из обоих определений видно, что упомянутый выше текстуальный анализ, весьма важный с научной точки зрения, не является самоцелью, а служит нитью к осмыслению всей духовной культуры. Еще филологию характеризуют как «познание познанного», «реконструкцию прошлых человеческих культур» (А. Бек).

Вбирая в себя всю ширину и глубину человеческого бытия, подобная «служба при тексте» лишь в узкой области способна прибегать к привычным для естественных наук формализации и математизации. Как подчеркивает С.С. Аверинцев: «Художественная литература не имеет ничего общего с рассудочной "сушью" математики или юриспруденции; ... одна из важнейших функций художественной литературы — компенсировать своим вниманием к единичному, "неповторимому", колоритно-частному разросшуюся абстрагирующую потенцию науки»1. Правда, приходится признать, что «за глубину, полноту и непосредственность знания гуманитарная наука платит тем, что знание это помещается в поле неопределенности, где вероятность ошибок и заблуждений резко возрастает, и тем, что знание это вместе с историей и процессами осмысления все время пребывает в движении»2. С другой стороны, в движении пребывает любое знание, а любовь к слову, если она поднимается до уровня науки, логико-методологического анализа, не может обойтись без абстракций.

Специфика абстракций филологических наук состоит прежде всего в том, что даже первичные абстрактные формы несут в себе определенную образность, т. е. они не являются плодом «чистого разума», а обладают содержательностью. В них обнаруживаются мировоззренческие истоки — в такой степени, что академик Д.С. Лихачев (для кого «главным словом» было «Слово о полку Игореве») даже задается вопросом, нельзя ли это наблюдение распространить на все гуманитарное знание, где непременно присутствуют различные типы ценностно-мировоззренческого влияния. Они обеспечивают преемственность традиций, своего рода "зерно", передаваемое от культуры к культуре, от поколения к поколению, всегда готовое прорасти в новом контексте».

Филология как наука о слове может раскрывать его жизнь только в обстоятельствах употребления и развития. При этом грамматическая интерпретация (т. е. понимание из смысла

слов самих по себе) и историческая интерпретация (понимание из смысла слов в связи с реальными отношениями) взаимополагают друг друга. С иных позиций подходил к этому вопросу структурализм, который стремился освободиться от историзма, создать «единую повествовательную модель». В анализе художественного произведения в центре внимания оказывалась его структура, предполагалось обнаружение общих закономерностей ее построения, для чего привлекались математические и формально-логические методы, схемы, таблицы.

Исследования в этом направлении также принесли немалую пользу, но выработка единой модели так и не состоялась. Возможность ее отрицалась постструктурализмом, который, приняв технические достижения структурализма, резко критиковал его за приверженность рационализму — «империализму рассудка», «метафизическим догмам» истины, причинности, идентичности.

При всех различиях упомянутых подходов в центре внимания был язык как «орган внутреннего бытия человека» (В. Гумбольдт), как «дом бытия» (Хайдеггер). Проблема языка «заполонила собой весь мировой горизонт самых различных исследований и самых разнородных (по цели, методу, идеологии) речей... Наша историко-метафизическая линия должна определить целостность своего проблемного горизонта именно через язык»2.

В философии языка одинаково важны понимание природы языка, его происхождение, связи языка с мышлением. Специфическую окраску эта проблема приобрела в процессе создания искусственных языков. Хотя философия языка как таковая сформировалась на рубеже XIX-XX вв., многие характерные для нее проблемы прошли сквозной линией от античности через Новое время и Просвещение. Так, поиск «кирпичиков» — «атомов», характерный для обеих этих эпох, занимал важное место в исследованиях Г.В. Лейбница (1646-1716) —математика, физика и философа. Лейбниц рассчитывал выявить понятийные примитивы — «алфавит человеческих мыслей». Р. Декарт, полагая подобные исходные понятия врожденными, предложил критерии для их определения. Для Декарта и Лейбница понятия, способные стать «кирпичиками» для любых других, должны были отвечать требованию интуитивной ясности и неопределимости через другие понятия. Согласно современным исследованиям эти понятия, выявляясь во всех языках, генетически и культурно различных, должны быть лексическими универсалиями, иметь свои «имена» во всех языках мира. Таким образом, можно говорить уже не об алфавите, а о целом метаязыке. Создание такой универсальной системы должно рассматриваться как следствие «духовного единства человечества» —при всем разнообразии его культур.

Сегодня операциональность таких методов, как аргументация, доказательство, обоснование, объяснение и т.п., понимается преимущественно в безличностном, логико-методологическом смысле. Однако в истории научного познания за этими методами стоят реальные процедуры человеческой убеждающей и объясняющей деятельности. Именно в этих методах, если не трактовать их только формально-логически, нашли отражение диалогичность и коммуникативность интеллектуальной деятельности. Происходило как бы «исчезновение» из текстов явного субъекта-собеседника, он обезличивался, но вместе с тем подразумевался. «Ушедший в подтекст» субъект-собеседник, а также человеческие смыслы, лежащие в основании знания, были изъяты из науки, опирающейся на формализацию и математику, видимость монологичности была принята за действительность. Вместе с тем диалогичность, хотя бы по преимуществу неявная, по-прежнему существует в науке, это необходимое проявление ее коммуникативной природы, интеллектуальной познавательной деятельности человека вообще.

Соотношение субъективного и объективного, психологического и логического, интуитивного и рационального по-разному представлены на разных уровнях и типах понимания.

К первому типу понимания можно отнести то, которое возникает в процессе языковой коммуникации. В его основе лежит диалог – поскольку оба собеседника располагают приблизительно одним и тем же полем семантических значений слов, постольку в целом они понимают друг друга.

Второй тип понимания связан с переводом с одного языка на другой (например, с иностранного языка на родной), где мы встречаемся с более сложным процессом интерпретации. В этом случае приходится иметь дело с передачей и сохранением смысла, выраженного на чужом языке, с помощью слов и предложений родного языка. Трудность заключается не столько в том, чтобы раскрыть смысл текста, сколько найти адекватные средства для его выражения на родном языке.

Третий тип понимания относится к интерпретации произведений художественной литературы и искусства, особенно имеющих непреходящее эстетическое значение.

Впервые как обозначение особого научного метода термин “понимание” был применен Дройзером (1868 г.) Позднее понимание было противопоставлено (в частности, Дильтеем) в качестве основополагающего метода наук о духе естественнонаучному методу “объяснение”.

Объяснение – одна из главных функций теории. Объяснительная функция научной теории является ведущей, тесно связанной с предсказательной функцией. Объяснение – раскрытие закономерностей, лежащих в основании явления.

Объяснение может быть:

- атрибутивным, когда объясняется неотъемлемое свойство предмета, без которого предмет не может существовать;

- субстанциальным, когда объективная реальность выступает в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития, всего многообразия явлений природы и истории, включая человека и его сознания, поэтому подобная форма объяснения воспринимается как фундаментальная категория научного познания, теоретического обобщения конкретного;

- генетическим, когда используется способ исследования природных и социальных явлений, основанный на анализе их развития;

- структурным – при данной форме объяснения в научной теории осуществляется переход от описания к объяснению, переход от одних структурных уровней к другим, более глубоким.

По своему механизму, объяснения, делятся на объяснения через собственный закон и объяснения с помощью моделирования.

Объяснение тесно связанно с описанием – этапом научного исследования, состоящего в фиксировании данных эксперимента или наблюдения в помощью определенных систем, принятых в науке.

Вся наша коммуникативная и познавательная деятельность теснейшим образом связана с истолкованием тех или иных знаков, символов, слов, произведений духовной культуры. В науке ученый интерпретирует теории, музыкант –  исполняемые им произведения, литературный критик – анализируемые сочинения, переводчик – переводимый текст, искусствовед – произведения живописи, музыки, прикладного искусства и т.д. Эти примеры показывают, что интерпретация не ограничивается только областью языка, а охватывает широкие сферы коммуникации и деятельности людей в целом. Таким образом интерпретация составляет фундаментальную основу не только мышления, но и любой коммуникативной деятельности и взаимопонимания между людьми.

Известно, что в познавательной деятельности мы полагаемся на смыслополагание или раскрытие уже существующих смыслов, на постижение значения знаков, т.е. интерпретацию, следовательно, мы выходим на проблемное поле герменевтики, а субъект предстает перед нами как «человек интерпретирующий».

Герменевтика происходит от греческого слова «hermeneia» – понимание, объяснение. Этимологию этого слова связывают с именем бога торговли, покровителя дорог Гермеса, который, согласно древнегреческой мифологии, передавал повеления олимпийских богов людям. Он должен был объяснять и истолковывать смысл этих посланий.

Герменевтика как теория интерпретации текстов, наука о понимании смысла написанного, получила широкое распространение в современном и зарубежном литературоведении. Она считается универсальным принципом интерпретации литературных памятников. Предмет как литературной герменевтики, так и философской – интерпретация, «понимание». Функция интерпретации состоит в том, чтобы научить понимать произведение искусства, его художественную ценность. Инструмент интерпретации – сознание воспринимающей произведение личности, то есть интерпретация рассматривается как производное от восприятия литературного произведения.

Основоположником современной герменевтики считается немецкий ученый Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер (1768-1834 гг.).Особенностью его метода, в отличие от греческих исследователей, трактовавших и формировавших все акты интерпретации как логические и риторические категории, является такое понимание природы творческого акта, когда бессознательное выступает в качестве первоначального импульса. «Понимание» и «интерпретация» трактуются как инстинкт и активность в самой жизни. Целостность понимания авторских произведений достигалась благодаря постижению внутренней логики их единой, цельной конструкции.

Процесс понимания неразрывно связан с процедурой объяснения. Любой преподаватель знает — чтобы доходчиво объяснить материал другим, надо самому основательно его понять, пропустить через себя, вжиться в него. Знают это и студенты, и наибольшие затруднения студентов- зубрил в изложении материала связаны с неумением или нежеланием, прежде всего себе объяснить тему, задать себе вопросы, которые он может услышать на экзамене. Знают это и ученые: ведомые к открытию опытом, познаниями, часто интуицией, они должны, прежде всего, самим себе объяснить достигнутый результат, обосновать его и лишь потом выставить на суд научного сообщества.

Не говоря о том, что подобный подход не снимает проблем научного объяснения и обоснования, даже в естественных науках приходилось убеждаться в том, что за дедуктивно-номологическими (от греч.nomos— закон), подчеркнуто безличностными логическими процедурами — объяснения, доказательства, аргументации, обоснования стоят личности, наполняющие эти процедуры своим присутствием, своими эпистемологическими, методологическими, мировоззренческими предпочтениями. Вовсе не случайно, что не только философы Сократ и Платон использовали «Диалоги» в качестве «майевтики», т. е. искусства родовспоможения (мысли), так же поступал Галилей, который в своих «Диалогах о двух системах мира» строил аргументацию «от противного», подводя воображаемого собеседника-оппонента к признанию истинности новой системы мира.

Тем более сказанное относится к социально-гуманитарным наукам. Если в естественных науках субъект-собеседник как бы уходит в подтекст, то здесь он не отстраняется, не маскируется, а прямо предполагается. Вместо безличных, стереотипных, экспериментально воспроизводимых ситуаций естествознания гуманитарные науки имеют дело с отдельными личностями, обладающими своим неповторимым внутренним миром, с уникальными, не повторяющимися более событиями социальной и культурной истории. Все это определяет специфику понимания и объяснения в социально-гуманитарных науках. Для них характерны историческое, генетическое, психологическое, феноменологическое, религиозное, экзистенциальное, философское, герменевтическое понимание.

Разделение СГН на социальные и гуманитарные науки — методологический подход, исходящий из неоднородности наук о человеке и обществе и проблематизирующий понятие «социально-гуманитарные науки». С одной стороны, есть такие науки, как экономика, социология, наука о праве. С другой стороны — антропология, науки об искусстве, о культуре, история. Первые называют социальными науками (С. н.) в узком смысле слова, в отличие от вышеупомянутого широкого. Вторые — гуманитарными науками (Г. н.). Эта эмпирическая классификация предполагает уточнение критериев разделения на ГН и СН.

Есть точка зрения, которая вообще не предполагает возможности существования г. н., поскольку только в науках, подобных наукам о природе, производится конструирование предмета исследования из существующего объекта с помощью научной процедуры. В Г. н. предмет науки специально не сконструирован, совпадает с объектом, и речь может идти только о гуманистике, но не о специализированной деятельности по производству гуманитарного научного знания. Однако при этом игнорируется наличие собственных научных процедур получения гуманитарного научного знания, которые включают в себя: следование методам соответствующей научной дисциплины, задающей стандарты и нормы научной деятельности; постулат субъективной интерпретации, согласно которому соотносятся научные описания изучаемой реальности и субъективные мотивы деятельности людей; постулат адекватности, который требует, чтобы научное утверждение Г. н. было понятно тому, относительно кого оно высказано. Это отличает Г. н. от С. н., где научное утверждение отнесено к сущности и не является понятным для людей, которых оно описывает. Таким образом, г. н. имеют свои процедуры научной деятельности и способы конструирования своего предмета познания.

Имеется и другая точка зрения, согласно которой включенность субъекта в объект наук об обществе делает все науки этого цикла гуманитарными, ориентированными на человека. Аргументом является то, что предмет социального познания — мир человека, а не вещь. Все С. н. изучают деятельность человека, и потому их можно отнести к Г. н. Любое познание социально, т.е. имеет социальные детерминанты, воздействующие на его производство и функционирование. Специфика же познания общества такова, что в широком смысле оно все является гуманитарным. В онтологическом плане это верно, но методологически — нет. Единая система наук об обществе, называемая общественными науками, социальными науками (в широком смысле слова), социально-гуманитарными науками подразделяется на С. н. (в узком, выше представленном) смысле слова и Г. н.

Гуманитарное знание об экономических процессах — это знание мотивов экономического поведения, это знание поведения человека в экономических процессах. Социальное экономическое знание есть знание законов и механизмов экономической жизни и путей их использования, осуществления экономических целей и мотивов. Как видим, приближение обществознания к жизни и его гуманитаризация связаны с одновременным применением как культурцентристской, так и натуралистической стратегий, с совместной работой социальных и гуманитарных наук.

Прежнее представление о структуре знаний об обществе жестко закрепило за науками разделение на социальные и гуманитарные знания по предмету. Экономика или социология в этом случае не мыслят себя как гуманитарное знание. Вместе с тем, как мы уже показали, смысл достижения гуманитарной адекватности состоит в том, чтобы к одному и тому же объекту подходить с точки зрения двух стратегий, обеспечивающих одновременную работу натуралистической и культурцентристской программ. Подчеркнем еще раз: гуманитарное научное знание может быть получено о любом объекте путем методически заостряемого интереса к его субъектной природе и жизненно-смысловому содержанию; социальное знание может быть получено о любом объекте путем намеренно-методически подчеркиваемой его объективности и наличия в нем закономерностей.

1

68