VII. Не хочу лечиться!

У героя рассказа Бориса Минаева «Зубная боль», мальчугана лет 7–8, разболелся зуб – и мама поспешила с ним к стоматологу…

«– Так! – разозлилась [врач] и закричала, повернувшись к двери: «Мамаша! Войдите!»

Тут же в кабинет влетела мама.

– Что случилось? – испуганно спросила она.

– Я не могу тратить столько времени на вашего мальчика! – звонко произнесла врачиха, приняв величественную позу. – Или он сейчас же откроет рот, или я отправляю вас на наркоз!

Мама подошла ко мне.

– Послушай, – тихо прошептала она, – чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?

Я медленно, не открывая рта, покачал головой.

– А если бы ты был партизаном? – спросила мама. – Что же, ты бы сразу во всем признался, не выдержав пыток?

Но я снова отрицательно покачал головой, начисто отвергая такие нелепые предположения.

– Хорошо, – угрожающе сказала она. – Сейчас мы уйдем отсюда. И пойдем в милицию оформлять документы. Такой сын мне не нужен.

Я заплакал. Страх перед оформлением неведомых документов оказался сильнее страха перед врачихой и бормашиной. Сложившись вместе, оба этих страха вызвали теплую волну слез, она шла из горла, с равномерными истошными всхлипами.

– Ну вы уж совсем, мамаша, – недовольно сказала врачиха. – Так тоже нельзя… Ты чего расхныкался? Скажи, чего хочешь, мамка тебе то и купит. <…>

– ХОЧУ ЗАЙЦА!..

– Хорошо, – сказала мама. – Я куплю его тебе сегодня.

И быстро вышла.

…Мне быстро вынули зуб.

Мы зашли в большой универмаг, и мама, вытряхнув из кошелька почти все деньги, купила мягкого большого зайца с черными блестящими пуговками глаз и нежно-розовыми атласными вкладышами в серых мохнатых ушах…»

Валентина. На мой взгляд, поведение героев в данной ситуации абсолютно нормально. Как мама, я бы повела себя так же.

Наталья. Самая неправильная позиция мамы здесь – это высказывание «Такой сын мне не нужен!». В детском сознании не должно формироваться ощущение условной любви: то есть если я хорошо делаю, меня любят, если не так – то я недостоин любви… Что же получается? Для того, чтобы тебя любили, надо стараться?

Ирина. Здесь мама явно не нашла действенных способов влияния на ребенка. «Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?» – это ребенку не совсем понятно и слишком нереально. «Про партизан» – слишком абстрактно, «книжно», плохо соотносится с реальной ситуацией. Отказ от сына в милиции – слишком, несоизмеримо жестоко.

Врач же хорошо изучила способы воздействия на ребенка, и ее метод оказался самым удачным. Действительно, запуганному, заплаканному ребенку лучше пообещать что-то хорошее. Но в будущем нельзя допускать, чтобы ребенок этим злоупотреблял.

Надо побеседовать на эту тему и постараться, чтобы ребенок понял необходимость лечения зубов и добровольно пошел на эту процедуру. Например: «Я знаю, что это больно и неприятно. Но ты ведь большой, ты сможешь немного потерпеть. Ведь если это не сделать сейчас, то завтра будет еще больнее (еще хуже, понадобится операция и т. д.)».

Оксана. Когда мы с моим ребенком приходим к зубному врачу и начинается хныканье, то я всегда говорю: «Я тоже боюсь лечить зубы, но ужасный запах изо рта – это катастрофа! Ты пойми меня – я не желаю тебе зла. Если хочешь, мы уйдем, но каждые съеденные конфета, орех, печенье, сыр и т. д. принесут боль, а чтобы уснуть, ты будешь пить горький анальгин.

В данной ситуации («дашь – на дашь») трудно сказать что-то и тем более дать оценку. Мне не жаль денег на игрушки и конфеты, но хорошо ли приучать ребенка к такого рода поощрениям? За то, чтобы что-то получить, надо пострадать. Причем получить материальное, и не потому, что ты боролся с болезнью, скорбью, обидой, а потому, что ты упрямился и боялся. А твоя мама распиналась перед тобой под давлением врача.

Екатерина. Прошу прощения, но здесь врач (как и мама в первой ситуации) – тоже дура, причем пользующаяся тем, что ее помощь необходима. Угрозы и шантаж не те методы, которыми нужно пользоваться матери. На месте мамы я подготовила бы ребенка к встрече с врачом, объяснила бы необходимость лечения и возможные последствия при отказе от него. А если бы врач пригласила меня в кабинет и предъявила претензии к моему ребенку в форме, представленной в данном фрагменте, я бы или обратилась к другому врачу, или направила бы все свои силы на разговор с ребенком (без шантажа и угроз). Скандалить не стала бы.

Елена. У ребенка очень сильный, панический страх перед процессом лечения. Отказ от лечения – просто следствие проявления инстинкта самосохранения, который здесь обострен, так как мать выражает испуг, вместо того, чтобы быть спокойной самой и успокоить сына, объяснить ему, что страшного в лечении ничего нет. Мать неумно поступает, угрожая: «Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?» Так нельзя добиться послушания, можно только усугубить ситуацию.

Здесь нужны слова ободрения, поощрения, ласки. Ничего этого в данной ситуации от мамы не исходит, видим только, что она сама испугана, не владеет собой, угрожает, говорит абсурдные вещи. То есть мама тут ведет себя ничем не лучше, а даже хуже своего ребенка.

Спасает положение врач. Ребенок получает надежду, забывает о гнетущей обстановке, о боли, перед ним летает на крыльях мечта, он успокаивается. Мама потом тоже молодец: сдержала свое слово, не обманула надежды своего ребенка. Так и нужно поступать и именно в таких трудных ситуациях. В дальнейшем это способствует эмоциональному сближению родителей и детей, развитию доверительных отношений, что облегчит сложный переход из детства в юность и взрослую жизнь.

Резюме

Валентина дала максимально краткую оценку ситуации, ограничившись выражением понимания поведения всех ее участников и согласия с тактикой речевого воздействия мамы мальчика. Оксана уклонилась от прямой оценки ее речевого поведения, Ирина и Елена – явно осудили, Наталья сконцентрировалась на оценке наиболее задевшего ее высказывания, а Екатерина направила острие критики на врача.

При этом отвечающие (если писали об этом) были единодушны в выборе средств речевого воздействия на ребенка в подобной ситуации: предварительная подробная воспитательная беседа разъяснительно-убеждающего характера. Речевое поведение «больного» не получило никаких комментариев и оценок, за исключением краткой оценки состояния – «испуганный», «заплаканный» (Ирина, Елена).