Оглавление

Билет №1 История исторического знания в системе социальных и гуманитарных наук 2

Билет № 2 Предмет и объект истории исторического знания. 3

Билет № 3 Соотношение понятий: историческое знание, историческая наука, историописание; теория исторического процесса и теория исторического знания. 6

Билет № 4 Историческая наука и социально ориентированное историописание. 9

Билет №5. История исторического знания с точки зрения смены типов рациональности. 15

Билет № 6. Историографическое исследование: объект, предмет, цель, задачи, структура. 15

Билет № 7. Понятия «исторический источник» как парадигмальный маркер исторического знания. 18

Билет №8 Источниковедение историографии как субдисциплина исторической науки. 21

Билет № 9 Историческое время: основные подходы к определению понятия. 23

Билет №10 Локализация исторического процесса во времени и в пространстве. 24

Билет № 11 Основные черты историописания периода Античности. 27

В IV–VI веках на позднеантичном пространстве появляется много текстов, написанных в духе античных традиций, для которых характерно представление о циклическом характере времени. Тексты, описывающие историю, которая происходит в границах римского мира (это регион Средиземноморья), преимущественно противопоставляют римлян варварам и несут на себе выраженную печать литературной работы — тексты пронизаны риторикой. Все это типично для историописания античной эпохи. 30

«Церковная история» Евсевия показывает нам линейное время, разорванное, которое начинается с момента сотворения и закончится Страшным судом. В такой эсхатологической перспективе история церкви, а потом и история человечества обретает особый моральный смысл, и этого не было в Античности. Вместо противопоставления римлян варварам приходят противопоставления иного плана — христиан и нехристиан. Это существенно поменяло внутреннюю структуру повествования и вообще раздвинуло границы исторического повествования — границы, которые охватывал рассказ. 30

Второй важный момент в становлении средневекового историописания в это время — появление жанра всемирной истории. У ее истоков на Востоке стоял Иоанн Малала, на Западе — Павел Орозий, написавший «Историю против язычников». Это были тексты, которые описывали историю человечества от момента создания человека до сегодняшнего дня, понимая, что есть некоторая перспектива — Страшный суд, который должен наступить через определенное количество лет. В основе всемирных историй лежали идеи, сформулированные в «Церковной истории» Евсевия. Это был другой формат, показывающий историю мира вообще, а не только какой-то его части 30

Билет №12 Основные жанры историописания периода Средневековья. 30

Билет № 13 Нравоучительная (прагматическая) история. Болингброк, Мабли. 32

Билет № 14 Историописание в России XVIII в. (В.Н. Татищев, М.М. Щербатов) 33

Билет № 15 Теория исторического процесса Г.В.Ф. Гегеля. 34

Билет № 16 Исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса 40

Билет № 17. Историография позитивизма: становление, основные характеристики. 47

Билет № 18. Историцирующие историки в Германии (Ф.К. Савиньи, Л. фон Ранке). 56

Билет 19. Французская романтическая историография 1820-1849-х гг. 59

Билет № 20. Историописание в России XIX в. (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев). 61

Билет № 21. Рефлексия метода исторического исследования в XIX веке. 63

Билет № 22. Рефлексия метода исторического исследования на рубеже XIX–XX вв. (Э. Бернгейм, Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос). ОНИ ТАМ БЫЛИ ВМЕСТЕ, ЭТО НУЖНО ПЕРЕЧИТАТЬ, РАЗДЕЛИТЬ НА 2 БИЛЕТА И ОСТАВИТЬ НУЖНОЕ 63

Билет № 23. Проблема метода наук о культуре в неокантианстве: Баденская школа неокантианства (Г. Риккерт) и русская версия неокантианства (А.С. Лаппо-Данилевский). 71

Билет № 24. Российская историография рубежа XIX–XX вв. (В.О. Ключевский). 77

Билет №25. Становление истории исторического знания как субдисциплины исторической науки. 79

Билет №26. Кризис линейных / стадиальных моделей историописания. Цивилизационные модели исторического процесса: О. Шпенглер – А. Тойнби, Э. Гуссерль – К. Ясперс). ЭТО ТРЕШ А НЕ БИЛЕТ! ТАМ 20 СТР СКОКПИРОВАННЫХ ИЗ КАКОЙ-ТО КНИГИ Я ХЗ ЧЕ С ЭТИМ ДЕЛАТЬ 81

Билет №27. Антропологический поворот в исторической науке. 99

Билет №28. Школа «Анналов». Новая историческая наука. 106

Билет №29. Основные черты исторического знания периода постмодерна. 120

Билет № 30. Кризис исторического нарратива в ситуации постмодерна. Микроистория. 122

Билет №31. Культурный поворот в исторической науке. 129

Билет №32. Пространственный поворот. Новая локальная история как предметное поле в современном историческом знании. 130

Билет №33. Интеллектуальная история, история идей, история понятий с в структуре современного исторического знания. 133

Билет №1 История исторического знания в системе социальных и гуманитарных наук

Историография (история исторического знания, интеллектуальная история) - дисциплина исторической науки, появилась как практика критики работ историков, как рефлексия о про­цессе конструирования истории. Историография в понимании (история исторического знания) появилась вместе со становлением неклассического типа рациональности. Как говорил П. Нора: когда история «вступила в свой историографический возраст». Можно дать следующие определения историографии: 1) и. это изучение исторической литературы по какому-либо вопросу, проблеме, периоду; 2) синоним исторических произведений, исторической литературы вообще; 3) история исторических знаний, исторической мысли, исто­рической науки в целом (или в одной стране, регионе, в определенный период). На первых этапах в классическом типе рациональности историография понималась как «писание истории». В эпоху Раннего Нового времени историографами называли придворных историописателей. В России в XVIII - первой половине XIX в.: Г. Ф. Миллер, М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин. Под названиями «историография», «история истории», «история исторической мысли», «история исторического письма», «история историографии», а затем «история исторической науки» этот вид исторической саморефлексии получил распростране­ние среди профессиональных историков в национальных историогра­фиях Европы и США. Историография в первую очередь преподавалась в университетах, как вспомогательная историческая дисциплина. В национальных историографических традициях, под историографией понималась не толь­ко история исторической науки (мысли), но и философия и методо­логия истории, история исторического образования, история историков или истории изучения отдельных вопросов, проблем и так далее. В классическом типе рациональности работы по историографии были прочно зависимы от традиций политической истории, доминировавшей в XIX веке и где структура построения материала, представляла собой цепь по­следовательно сменяющих друг друга заметных историков, изучав­ших знаковые эпохи национального прошлого. В структуре советской исторической науки историография заняла существенное место (из вспомогательной исторической дисциплины в самостоятельную дис­циплину исторической науки), это связано как с научными задачами, так и с выработкой «правильной» концепции критики дореволюционной и современной зарубежной исторической науки. В последней четверти XX века изучение историографии стали рассматривать в связи с типом культуры, современной тому или иному периоду историописания, в связи с исто­рическим сознанием. С точки зрения современ­ной исторической науки история исторического знания - одна из базовых составляющих истори­ческой культуры. Один из факторов актуализации историографии - поиск эпистемологических оснований истории как строгой науки в рамках неоклассического типа рациональности, протекающий в усло­виях размежевания научного исторического знания и социально ори­ентированного историописания. Плодотворной становится практика изучения историографии в предметном поле интеллектуальной ис­тории, где появляется возможность формирования нового направле­ния исторической критики, все дальше уходящего от описания и ин­вентаризации исторических концепций и позволяющего исследовать не только историографические направления и школы, но профессио­нальную культуру в целом (Л. П. Репина).

Это исторический нарратив

В исторической эпистемологии И. н. оказался предметом особого внимания благодаря лингвистическому повороту в историче­ ском познании. Этот поворот актуализировал различия между науч­ ным историческим исследованием как производством исторических фактов и историописанием как рассказом, в котором воображение историка на основе конфигуративного замысла упорядочивает исто­ рические факты и наполняет их значением и смыслом, исходя из культурно-символического контекста. В этом плане И. н. как форма и способ презентации исторической реальности, с одной стороны, реа­ листичен, так как содержит правдоподобные высказывания фактиче­ ского характера, с другой стороны, субъективен, поскольку является продуктом культуры и языка познающего субъекта, которому заранее известен финал исторического повествования, стягивающий все сю­ жетные векторы его рассказа в общий фокус. Поэтому И. н. является не столько описанием прошлого, претендующим на адекватность, сколько «инструкцией» по определению и пониманию исторической реальности.

Билет № 2 Предмет и объект истории исторического знания.

Историческое знание.

Со времен античности термин «история» в значении знания использовался в самых разных смыслах. Но все же во всем этом многообразии смыслов всегда присутствовало наряду со многими другими понимание «истории» как общественнонаучного знания (точнее, прообраза того, что мы теперь называем обществознанием). Со времен эллинизма «историей» (когда более, когда менее отчетливо) обозначалось эмпирико-теоретическое знание о социальной реальности. Это эмпирико-теоретическое знание о социальном мире чаще всего переплеталось с философией, мифами/религией, искусством, моралью и т. д., но элементы общественнонаучного знания явно присутствуют в большинстве тех сочинений, которые именовались «историческими», начиная с Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Полибия, Ливия, Тацита и т. д.

Общественно-научный смысл термина «история» в значении знания по известным причинам падает в эпоху Средневековья (об этом уже было выше, когда речь шла о знании).

Общественно-научный смысл термина «история» возрождается в эпоху Возрождения. Сочинения Макьявелли, Жана Бодена все больше напоминают современное обществознание, т. е. эмпирико-теоретическое (не философское, не эстетическое, не этическое и т. д.) знание о социальном мире, отличаемом от мира божественного и природного.

Смысл истории как общественно-научного знания закрепляется в XVIII веке. Здесь работы: Г. – Б. де Мабли, Лорда Болингброка, французских энциклопедистов. Отождествление «истории» и общественно-научного знания, по сути сформировавшееся в середине XVIII в., отчасти сохранялось вплоть до конца XIX в. — в частности, И. Дройзен, В. Дильтей, В. Виндельбанд, Г. Риккерт именовали все общественные науки «историческими».

Более того, следы отождествления «истории» с обществознанием можно увидеть и в дискуссиях середины XX в., когда в аналитической философии стал обсуждаться вопрос о методах объяснения в естественных и общественных науках. В этих дискуссиях, в том числе у К. Гемпеля, Э. Нагеля, У. Дрея, естественнонаучное знание сопоставлялось прежде всего с «историей», под которой неявно понималось общественнонаучное знание в целом.

!!! В середине XIX века история все еще не идентифицировалось как знание о прошлой социальной реальности. В этот период общественно-научное знание постепенно отделяется от философии, но в результате единое эмпирико-теоретическое знание о социальной реальности представляется разделенным на «теоретический» блок, который присоединялся к естественным наукам, и «эмпирическую» часть, которая и называлась «историей».

Перелом последней трети XIX века.

В это время начинают формироваться современные представления о структуре знания. ОБ ЭТОМ ВЫШЕ БЫЛО.

концептуализация понятия общественных наук как эмпирико-теоретического знания (об этом выше уже говорилось) о социальной реальности, которое отличается от других видов знания;

выделяются самостоятельные общественно-научные дисциплины (социология, экономика, психология и пр) Опять же вспомним Фуко. В это же

время история как общественно-научное знание о прошлой социальной реальности отделяется от остальных общественных наук (наук о человеке).

В русском языке история как знание о прошлом вообще не употреблялось вплоть до 80-х годов XIX века.

P.S. У Репиной мало конкретики и описания становления исторической науки. Но некоторые цитаты можно отметить:

Две особенности историю, отличающие ее от других наук о человеке:

1. история имеет дело с уникальными и неповторимыми событиями и должна заниматься конкретными явлениями. Действительно, походы Александра Македонского, Великая французская революция, Вторая мировая война и все многообразные события и явления прошлого не могут быть воспроизведены и навсегда останутся единичными фактами. Цель истории — находить подобные факты, устанавливать их причины и следствия. Конкретные и уникальные явления не просто дают историку материал для размышлений, их изучение составляет основу его работы. Все это позволяет считать историю эмпирической наукой, т. е. дисциплиной, призванной с максимальной полнотой устанавливать, классифицировать и описывать факты прошлого

2. чрезвычайная широта ее исследовательского поля истории. Фактом истории, а значит, и предметом изучения, может быть любое проявление человеческой деятельности. Историк, в отличие от специалистов в других социальных науках, имеет дело с явлениями самых разных типов: экономическими — фактами хозяйственной жизни людей; социальными — группами и слоями общества, принципами взаимодействия между ними, социальными институтами — ос-новными учреждениями и устойчивыми правилами, в соответствии с которыми регулируется жизнь общества; психологическими — эмоциями и чувствами людей и больших человеческих сообществ и т.д.

Одним из характерных примеров недавней истории является Вторая мировая война. Это событие по своим формальным параметрам может быть отнесено к политической истории. Существует множество работ, в которых подробно рассматривается ход военных событий, дипломатические акции, предшествовавшие началу войны и сопровождавшие ее. Однако понять смысл и историческое значение этого события невозможно, не принимая во внимание широкий спектр явлений социальной жизни Европы, приведших к войне или порожденных ею.

=> В своем исследовании прошлого именно ввиду его многообразия историки должны учитывать и использовать идеи, понятия и выводы, сформулированные иными социальными науками.

Еще из «Социологии знания о прошлом» товарищей Полетаева и Савельевой:

Поскольку по мере углубления в прошлое современный теоретический аппарат становится все менее пригодным для анализа менявшегося общества, то, начиная с какого-то момента, для теоретического анализа исчезнувшей реальности надо разрабатывать другие схемы, модели и концепции. Очевидно, что эту функцию тоже должны выполнять историки. Таким образом, историческое знание оказывается не одной наукой, а системой наук, точнее даже, множеством систем, каждая из которых соответствует какому-либо типу

общества из существовавших в прошлом. Условно говоря, в идеале, например, эпоху Просвещения должны анализировать своя социология, экономическая наука, политология и т. д. Или по-другому: должна существовать социология эпохи Просвещения, Ренессанса, позднего Средневековья, раннего Средневековья и т. д.

Из лекций Румяна:

Объект, как и предмет конструируется историком

Неоклассическая модель науки: объект «объективирован», материален, то есть исторический источник (потрогать можно).

Выделение источника в обхект определяет различие западной и российской науки в 20 веке (неоконтианцы, Лапа-Данилевский).

Исторический источник (объект): 1) все, откуда можно подчерпнуть информацию об историческом прошлом

2) Лапа: реализованный продукт человеческой психики… исторический источник, во-первых, призван отразить духовную жизнь прошлого; во-вторых, сам источник является продуктом духовной деятельности; в-третьих, на содержание источника в первую очередь влияет духовная атмосфера его времени; в-четвертых, методы анализа источников должны базироваться в основном на психологическом подходе к ним. В широком смысле исторический источник трактовался Лаппо-Данилевским как продукт человеческого творчества, генетически связанный с прошлой человеческой деятельностью. Сама эта связь истолковывалась им как основа для признания возможности отражения в источнике объективно существовавших социальных процессов. Деятельность, породившая источник, рассматривалась Лаппо-Данилевским как связующая нить между историком как субъектом познания и исторической реальностью как объектом исторического изучения. В связи с этим источник трактовался как “непосредственный результат той самой деятельности человека, которую историк должен принимать во внимание при построении исторической действительности, включающей и означенный результат”.

Предмет – проблемное поле исследования.

Здесь имеется в виду тот ракурс исторического анализа, когда внутреннее единство историографии обеспечивается предметом (историография чего), а не идеологическим направлением (ли- беральная), философскои школои (позитивистская) или страно- вои принадлежностью (французская). Предметное поле совре- меннои историческои науки маркируется большим количеством исследовательских «меток», за которыми скрываются различ- ные теоретико-методологические ориентации. Конечно, расста- вить метки без таких ориентации невозможно, но в данном случае мы попытаемся взглянуть на предмет истории по возмож- ности без отсылок к способам его освоения.

Савельева – Полетаев с. 97

Билет № 3 Соотношение понятий: историческое знание, историческая наука, историописание; теория исторического процесса и теория исторического знания.

Историческое знание.

По мнению Репиной, историческое знание относительно. Эта относительность «предопределена рядом факторов, прежде всего исходной многозначностью трех основных компонентов исторического исследования: исторического факта, исторического источника и метода исторического исследования». Проблема в субъективности мнения историка, неполноте сохранившихся источников, отсутствии гарантий, что отраженная в конкретном источнике реальность соответствует действительности и т.д. «Историческое знание и предлагаемый им образ прошлого всегда субъективны, частичны в своей полноте и относительны в своей истинности». Однако несмотря на ограниченность исторического знания, историческое научное знание рационально, обладает собственным методом, языком и социальной значимостью.

«объектом исторического знания является человек, природа и поведение ко-торого разнообразны сами по себе и могут быть рассмотрены в разных ракурсах и взаимосвязях».

«Широта исторического знания вполне оправданно вызывает сомнения исследователей в правомерности существования истории как самодостаточной научной дисциплины».

«историческое знание представляет собой функционально важный элемент социальной памяти, которая в свою очередь является сложным многоуровневым и исторически изменчивым феноменом».

«основные формы и уровни исторического знания: миф, массовое восприятие прошлого, рациональное знание (философия истории), академический историзм, историческая социология, культурология, новейшие направления исторических исследований»

«Познание прошлого связано с процедурой его реконструкции. Ученый, равно как и любой интересующийся историей человек, не просто исследует какой-то объект, но, по существу, воссоздает его. В этом отличие предмета исторического знания от предмета точных наук, где любое явление воспринимается как безусловная реальность, даже если оно не изучено и не объяснено.

Историческое знание сформировалось в древности в процессе развития общества и социального сознания»

«Историческое знание было не просто элементом европейской культуры, но одним из важнейших источников ее формирования»

«Тезис о том, что историческое знание едино и располагает универсальным набором методов и инструментов познания, был, отвергнут значительной частью научного сообщества. За историком признается право на личный выбор, как предмета исследования, так и интеллектуального инструментария»

«Прошлое используется историческим знанием не только как сокровищница моральных и политико-идеологических примеров. В нем стремятся обнаружить истоки современных явлений»

Историческая наука. По мнению Савельевой, историческое знание со временем стало обозначаться как наука. «Фактически становление истории как полноценной науки происходит в конце XIX в., одновременно с выделением общественных наук как самостоятельного типа знания, дифференцированного от

естествознания». По ее мнению, ист. наука – это «научное знание о прошлой социальной реальности» Или «наука о прошлом человека и общества». По мнению Репиной, главное отличие исторической науки от эмпирических состоит в том, что она изучает общество в его динамике.

(!) Термин «история» указывает на знание о прошлом и обозначает совокупность социальных представлений о минувшем времени. Синонимами истории в этом случае выступают понятия «историческая память», «историческое сознание», «историческое знание» и «историческая наука». Последние 2 термина указывают прежде всего на преимущественно целенаправленный и критический подход к познанию и оценке прошлого.

Репина.

«История — это наука, изучающая человеческое общего в его развитии. В силу предмета изучения она относится ряду социальных наук, занимая в нем особое место. Две главных особенности отличают историю от других наук о человеке. Первая связана с тем, что история имеет дело с уникальными И неповторимыми событиями и должна заниматься конкретными явлениями. Цель истории — находить подобные факты, устанавливать их причины и следствия. Конкретные и уникальные явления не просто дают историку материал для размышлений, их изучение составляет основу его работы. Все это позволяет считать историю эмпирической наукой, т. е. дисциплиной, призванной с максимальной полнотой устанавливать, классифицировать и описывать факты прошлого. Вторая особенность истории — это чрезвычайная широта ее исследовательского поля. Фактом истории, а значит, и предметом изучения, может быть любое проявление человеческой деятельности»

«Историческая наука, которая изначально была связана со стремлением общества понять закономерности своего становления, стала два столетия назад родоначальницей целого спектра самостоятельных наук об обществе. В настоящее время она обращается к теоретическим моделя и схемам социологии, антропологии, экономики и психологии как инструментам познания общества и одновременно испытывает эти теории на истинность»

Историописание. С этим беда немного С.Г. Мереминский (автор статьи «Понятие «историописание», его содержание и границы»)

Чаще всего слово историописание употребляется в чисто стилистических целях, обычно – как синоним слова историография (в самых разных ее значениях), и не несет самостоятельной смысловой нагрузки. В прочих случаях можно с

большой долей условности выделить три группы значений:

1. Историописание как процесс писания истории вообще (в любой форме), т. е. создания исторических текстов. Но из этого немедленно следует вопрос – что такое исторические тексты?

2. Историописание как совокупность исторических текстов, созданных в определенную эпоху и/или на определенной территории. Здесь возникает тот же уточняющий вопрос, что и в предыдущем пункте.

3. Историописание как писание истории в противовес историческому исследованию, основанному на научном анализе. Тем самым историописание явно или неявно противопоставляется исторической науке (или, как предпочитают говорить некоторые исследователи, историологии3). В довершение путаницы, в некоторых работах эта более научная альтернатива историописанию обозначается как историография. Так, А.Г. Тартаковский в свое время предложил называть историописанием промежуточный, смешанный тип исторического повествования»,

сочетающий качества традиционного исторического сочинения с мемуарно-личностным.

По мнению С.Г.Мереминского, целесообразнее и уместнее всего рассматривать историописание двояко: во-первых, как процесс создания исторических текстов, а во-вторых – как результат этого процесса, то есть совокупность текстов о прошлом, написанных в определенное время и в определенном регионе. Он отмечает, что это определение во многих отношениях близко определению из Историографического словаря, подготовленного несколько лет назад коллективом Харьковского университета. Это издание является, насколько мне известно, первым, содержащим словарную статью Историописание. Автор этой статьи О. Чала отмечает: Тогда как термин «историография» понимают и как историю исторических знаний, исторической науки, и как синоним исторических трудов, то «историописание» принято понимать лишь в последнем значении, с поправкой на то, что оно является понятием, которое непосредственно обозначает процесс написания исторических трудов....

Оттуда же: «В настоящее время понятие историописание не имеет в отечественной гуманитарной традиции устойчивого наполнения. Вместе с тем, несмотря на ряд недостатков (в т. ч. и чисто языкового свойства), оно потенциально может занять достойное место в творческой лаборатории современных историков. Для этого необходимо более четко определить его содержание и специфику по сравнению с родственными терминами (история, историография, историческая наука и др.). Важно также установить хронологические и жанровые границы его применимости».

Чубарьян: Историописание име­ло иерархическую структуру, в которой Локальная история находилась на нижнем уровне и ею занимались историки-любители, поэтому практику ло­ кальной истории нередко называли «любительской». Со времени по­ явления понятия научной истории, любительское историописание стало восприниматься как неквалифицированное занятие письмом истории, а само понятие потеряло былые положительные коннотации.

Теория исторического процесса. Одно из определений, его не надо скатывать полностью, просто оно довольно подробно поясняет, что из себя представляет ТИП. «ТИП – это методологическая интерпретация. Определяется предметом истории и стоит между ист. фактом (событием, процессом, явлением) и соответствующими ему выводами. Т. И. П. - это логическая схема причинно-следственных связей, поясняющая ист. факты. Сами по себе ист. факты как "фрагменты действительности" ничего не объясняют. Только историк дает факту толкование, которое зависит от представления эпохи, в которой он живет, а также от идейно-теоретических взглядов самого историка. Различие между интерпретациями состоит в предмете изучения и системе взглядов на ист. факт. Каждая схема-теория из множества ист. фактов выбирает только те, которые вписываются в ее логику. Исходя их предмета ист. исследования, каждая теория выделяет свою периодизацию, определяет свой понятийный аппарат, создает свою историографию».

Примерами ТИП могут быть: движение Абсолютного духа, Божественное провидение, прогресс человеческого разума развитие производительных сил, но всех объединяло убеждение в существовании некоего всеопределяющего начала, которое обусловливало общественное развитие.

Теория исторического знания.

Перечислю некоторые вопросы теории исторического знания и теории исторического процесса. В первой это будут, наприм., такие вопросы: как возможно знание прошлого, и в каком смысле оно может быть научным? Имеет ли, далее, сама история вообще право называться наукой? В частности, в чем заключаются

источники исторического знания? Что составляет его предмет? Какие его задачи? Какими приемами исследования должна пользоваться история для добывания научных истин? Вопрос о приемах исторического исследования, о путях достижения истины, иначе говоря, об историческом методе является в теории истории, как науки, даже прямо доминирующим, и многие поэтому готовы называть ее "историческою методологией"*. Кроме некоторой общей логики, каждая наука должна иметь свою особую, так сказать, частную логику, и в этом отношении история не может и не должна составлять исключения: историческая наука тоже имеет свою специальную логику, с одной стороны, разрешающую принципиальные вопросы гносеологии, т.е. теории познания вообще, в их применении к вопросам исторического знания, а с другой рассматривающей чисто уже технические вопросы о приемах исторического исследования.

Если теория исторического знания, как частный случай научной логики, находится в тесной связи с гносеологией, теорией познания вообще, то теория исторического процесса теснейшим образом связана с тою общею наукою о человеческом обществе, которая называется социологией.

Исторический процесс совершается в человеческих обществах - в народах, в государствах и т.п., т.е. исторический процесс есть процесс общественный, задача же социологии и заключается в изучении общих законов тех явлений, которые происходят в общественной жизни людей и которые мы, как именно явления чисто общественные, отличаем, наприм., от явлений жизни физической (органической) у членов того же общества.

СООТНОШЕНИЕ

Билет № 4 Историческая наука и социально ориентированное историописание.

Историческая наука - сфера человеческой деятельно­сти, функция которой выработка и теоретическая система объек­тивных знаний об исторической деятельности людей, явлений, процес­сов. Историческая наука является формой исторического сознания и одновременно активно влияет на его формирование. Шесть реперных точек 1) С XVIII века (время формирования классической европейской историографии) в поле исторического знания намечается сосуществование двух типов историописания: социально-ориентированное и научное. Классическая европейская историография, которая наследовала линейную модель истории (от христианской традиции историописания), возникла как часть предприятия по строительству наций. Оба типа исторического знания, выполняя в европейских обществах одни функции (конструирование национально-государственной истории и ее трансляцию в общественное сознание), отличались друг от друга по важному принципу – цели, которая предшествовала процессу историописания и во многом обусловливала его. Кроме конструирования национального прошлого, социально-ориентированное историописание выполняло практические задачи удовлетворения потребностей власти и общества в нужном прошлом (в той или иной ситуации) и контроль над национальной памятью. Изучение различных форм историописания –на основе базового принципа источниковедения (целеполагание). Соотношение целеполагания и взаимоотношение разных форм историописания XVIII-XX несколько реперных точек. 1) М. В. Ломоносов vs Г.Ф. Миллер (спор разных типов исторического знания) Спор «норманистов» и «антинорманистов» не сам по себе интересен, а соответствием оппонентов требованиям дисциплинарного профессионализма.(требования подбирались в соответствии в тем или иным настоящим исторической науки). Необходимо обратить внимание на отношение спорящих сторон к историческим источникам т.к. в основе спора разные источники по древнерусской истории. исследование приёмов и методов работы историков с историческими источниками может предоставить интересный путь изучения историографии XVIII века. Источниковое пространство даёт каждому исследователю возможность на множественность принимаемых решений. Однако эта множественность лежит между полюсами: «более достоверные» и «менее достоверные» исторические источники. Поэтому, выбор историка зависит уже от его отношения к прошлому. Обратимся к трудам М.В. Ломоносова и Г.Ф. Миллера, можно заметить, что первый использовал в основном позднесредневековые московские, украинские и польские сочинения, второй, в большей степени, древнерусские летописи и иностранные исторические источники. Ломоносов, рефлексируя о том или ином памятнике, исходил из «полезности» его сообщений для конструирования положительного исторического образа России и не полагался на критерий возможной «достоверности», базирующийся на критике документа. Ломоносов не старался отличить ист. Источники от ист. Сочинений. (источники от историографии). Миллер напротив делает попытку провести различие между источниками Средних веков и исторической литературы. Возвращаясь к историческому дискурсу Ломоносова и Миллера, следует отметить, что именно в историографической операции первого ярко проявилось сочинительское ego. Он превратил практику отсылки на источники, историческую литературу и их авторов в полемическую игру с оценочными высказываниями. Практика отсылки на авторов исторических сочинений его Миллера была для научного стиля вполне корректна. О средневековых книжниках он замечал: «… Многие писатели употребляли вольность по своему рассуждению иное прибавить, а иное выкинуть». В целом историографические операции оппонентов были разными, разная была и рефлексия об историческом письме (история положительных, воспитательных примеров – Ломоносов; история сама по себе не зависимая от практических задач – Миллер). Оказались разными и типы внутридисциплинарной (социальной) коммуникации (слабо аргументированный дискурс с оценочными высказываниями в адрес референтов – Ломоносов; аргументированный дискурс с выявлением компетенции референтов – Миллер). В основе спора лежали разные эпистемологические порядки, которые демонстрировали исследователи. Они представляли из себя не просто разные типы исторического знания. Полемика Ломоносова и Миллера это спор о существе истории, ее назначении и о роли историка. Позиции их диаметрально противоположны. Социально-ориентированное видение прошлого служит массовому сознанию (оказывает определенное влияние на научное историческое знание). Оно появилось ранее научной истории. Вопрос в рамках полемики: целеполагание историка (цель показать, как было на самом деле или написать хулы и хвалы). Ломоносов его задача конструирование национальной идентичности посредством соединения прошлого и настоящего. У русского ученого присутствует полная уверенность, в том, какой он сконструирует историю своего отечества, такой она и будет. Он возложил на себя определенную социальную функцию и ответственность за отбор, сохранение или забвение исторических сюжетов. По сути, Ломоносов реализовывал так называемую «политику памяти», которая определяла, «какое прошлое достойно сохранения, а какое – забвения». Выполняя социальную функцию, он пытался формировать уверенность в исторической славе, исконную исключительность в самосознании формирующейся нации. По Дж. Тошу: в XVIII в, в то время как социальная память продолжала создавать интерпретации, удовлетворяющие новые формы политических и социальных потребностей, развивается подход, состоящий в том, «что прошлое ценно само по себе и ученому следует, насколько это, возможно, быть выше политической целесообразности. Эта «иная» история и становится со временем классической европейской историографией. Складывались два типа исторического знания, которые формировались средой и разным пониманием ценностей. Каждый из них выполнял социальные функции, но если в типе историописания, который представлял Ломоносов, социальные функции доминировали над научными, то тип исторического знания, защитником которого выступил Миллер, признавал приоритет научной функции перед социальной. В этот же период происходит профессионализация исторического знания и борьба научного типа историописания с социально-ориентированным. с XVIII в., историография, с одной стороны, начала борьбу с социально мотивированным «ложным» истолкованием прошлого, с другой стороны, она стала отрываться от общественного исторического сознания. Таким образом, уже в середине XVIII в. у нее наметились разрывы и с групповыми ожиданиями российского общества. Ведь отношение истории (как науки) и общества к прошлому не обязательно должны совпадать. Чаще всего они разные. Власть и общество всегда ждут определенную историческую литературу, а подобный заказ дискурса выполняет социально ориентированная историографическая культура. Ломоносов писал в духе времени, откликался на требования настоящего, выполняя заказ дискурса, шедший от современной ему власти, а также значительной части общества и в итоге, он оказался более востребованным властью и просвещенной элитой, нежели его современники-историки. Для научной истории социально ориентированный тип историописания представлялся «другим» («ненаучным»), не рациональным и не подчиняющимся правилам научного дискурса. Социально ориентированный тип поддерживается и (или ) актуализируется историческим сознанием общества и навязывающей обществу «нужный» образ прошлого властью. 2) Первая половина XIX века. «Скептическая школа» в русской историографии и ее критики Конструирование национальной идентичности в XIX в. мыслилось как последовательное изложение истинных дел, совершенных народом в процессе его государственного строительства. Имперский характер исторического дискурса в этот период проявляется в работах Н. Г. Устрялова. Как и М.В. Ломоносов, автор выбирает сюжеты из «истории» исключая «неудобные места» например о захвате финских и балтских народов (стратегия оправдания предков, умолчания сюжетов, не вписывавшихся в рассказ о строительстве «исключительного» государства). Создатели социально-ориентированных национально госсударственных нарративов в русской историографии С.М. Соловьев, Н. Г. Устрялов. Эмоциональность подачи сюжетов, связанных с колонизаторской эпопеей, появляется в российском историческом дискурсе с конца XVIII в. Большую роль в утверждении такого «патриотизма» в Европе сыграл сентиментализм. В российской историографии подобная практика проявляется в историческом нарративе Н.М. Карамзина, а затем (со второй трети XIX в.) она превращается в дискурс цивилизаторской миссии Российской империи, что уже в начале XX в. наглядно проявилось в учебнике по русской истории С.Ф. Платонова. Классическая европейская историография XIX в. стала основным инструментом, транслирующим в общественное сознание англичан, немцев, французов, русских и так далее представление об особой ценности собственного государства, прошедшего долгий и нелегкий путь своего строительства. Однако историки XIX в. выполняли не только сугубо социальную функцию написания и конструирования национально-государственной истории. В истории русской истории XIX века можно выделить важный для нашего исследования период, когда два типа исторического знания полемизировали один с другим. XIX век время становления научных принципов «скептической школы» во главе с М.Т. Каченовским, и критики этих принципов со стороны их оппонентов. Работа «Нестор» А. Л. Шлёцера, вышедшая в начале века вызвала дискуссию о правилах научного исторического исследования. Соблюдение этих правил отстаивал М.Т. Каченовский, а оппоненты были приверженцами идеи «историческое сочинение –занимательная повесть». Каченовский следовал пути Шлецера в критике источников. (сверить и выявить погрешности невежества переписчиков), призвал обратить внимание на критику трудов историописателей. М.Т. Каченовский защищал от сугубо социальной потребности, обнаруживавшей себя в практике строительства национальной идентичности. Он старался отстоять авторитет знания, противопоставив его «народной гордости». По его мнению, патриотизм не должен влиять на написание истории. (Патриотизм ниже беспристрастия в историке). Ограничение исторического исследования строго национальными рамками казалось ему неприемлемым, так как он был сторонником широкого сравнительного анализа исторических явлений. Сравнительный подход не позволял вырывать национальные истории, по крайней мере, из контекста, представленного историями других европейских народов, и вызывал симпатию у ряда его учеников. В рамках исторической культуры первой половины XIX в. лишь единицы историков пробовали даже не противостоять общей тенден- ции (такой цели они не ставили), доминировавшей в историческом знании первой половины XIX в., а рефлексируя о принципах научной истории, устранять из нее черты, которые казались им ненаучными.

3) Еще одна реперная точка это кон XIX и начало XX века.

Критика идеи централизации стремления к обобщению областной истории. Рубеж XIX –XX веков кризис линейной модели историографии. Социально ориентированный тип исторического знания был, ес- тественно, ближе общественному сознанию и оказывал большое влия- ние на формирование коллективной памяти. При его помощи европей- ское государство научилось организовывать политику памяти.

В конце XIX в. в процессе становления неклассического типа рациональности история «вступила в свой историографический возраст» П. Нора . Это не могло не повлиять на процесс расхождения социально ориентированной и научно ориентированной истории: ведь исторический нарратив теперь начинает осознаваться не как «подлинная история», а как конструкция историка, которая пред- полагает критическое к себе отношение. 4)последняя треть XX – начало XXI в. Это период, с точки зрения социокультурной ситуации, – постмодерна и его преодоления, а с точки зрения теоретико-познавательной ситуации, – становления постнеклассической рациональности. В новых условиях усугубляется проблема соотношения социально ориентированного и научно ориентированного исторического знания.

В ситуации постмодерна, а особенно постпостмодерна происхо- дит разрыв между научной историей и социально ориентированной ис- торией, которая служит массовому сознанию. Здесь надо заметить, что появление массового общества стало трансформировать функции гума- нитарного знания, а со второй половины XX в. становится все более заметно ослабление одной из таких функций – рационалистической. Массовому обществу нужна новая культура, потребителям которой, с одной стороны, пока еще нужен авторитет науки, но, с другой стороны, становятся тесными рамки критериев, позволяющих устанавливать то, что можно и что нельзя считать научным знанием. Характерным для постнеклассической исторической науки, на наш взгляд, является, в частности, обращение к проблематике памяти.

Формирование мест коммеморации и Пьер Нора.

В наши дни (в отличие от XVIII – первой половины XIX вв.) ис- торик не обладает монополией на интерпретацию прошлого. Расши- рился состав субъектов, располагающих возможностью трансляции своего видения тех или иных процессов прошлого в массовое сознание и не последнюю роль здесь играет политика памяти, осуществляемая властью. В ситуации пост-постмодерна, когда разрыв между научным знанием и массовым сознанием стал непреодолимым, власть и общест- во активно включаются в поиск мест памяти, которые могут их консо- лидировать. Современным инструментом проведения политики памяти выступают, в первую очередь, телевидение, позволяющее погружаться в виртуальное прошлое или «соучаствовать» в обсуждении актуальных страниц истории. Поэтому, перефразируя слова П. Нора, хотелось бы сказать, что юбилеи, как «150-летия отмены крепостного права», так и получившего название «1150-летие российской государственности» и другие, являются поводом очередной раз вспомнить о «долге памяти», но при этом мы не должны забывать о сугубо практической его специ- фике, в отличие от научного «долга истории».

Таким образом, предсказанного Ф. Фукуямой «конца истории» не произошло. С одной стороны, трансформируются формы использова- ния прошлого, подчиненные механизмам нарративной логики социаль- 1 Хаттон П. История как искусство памяти… – С. 24. 181 но ориентированного историописания, а, с другой стороны, в рамках неоклассической модели исторической науки актуализируется поиск строгого научного основания истории. Это еще раз свидетельствует, что между социально ориентированным использованием прошлого и научной историей произошел окончательный разрыв. Разрыв, – к такому выводу/гипотезе авторов привело изучение ло- кальной истории, ее проблематики, целей обращения к прошлому того или иного локуса и главным образом рефлексия о резко обозначившем- ся с конца XX века разрыве между историческим краеведением и науч- ной практикой изучения локуса, которая оформилась в предметное поле – новая локальная история. Самым важным признаком, отличающим социально ориентированное историописание от научно ориентированного, является целеполагание: социально ориентированная история – это строительство идентичности.

Написано по Румянцевой лекциям, семинарам

(а тут билет от 4 курса)

В 18-м в. параллельно идут два процесса: начало профессионализации исторического знания, с одной стороны, и борьба с социально мотивированным, «ложным» истолкованием истории, начавшаяся в результате того, что эта проблема была наконец отрефлексирована. В то же время сама историческая наука начинает отрываться от общественного исторического сознания. Уже к середине века в ней наметились разрывы с групповыми ожиданиями общества. Для власти же и российской интеллектуальной элиты было важно наличие примеров «похвального» отечественного прошлого, и таким образом осознаётся потребность в создании «нужной» для государства идентичности.

Начиная с 18-го века решения о «научности» - «ненаучности», «рациональности» - «нерациональности» той или иной практики историописания стали принадлежать именно научно ориентированной историографической культуре. Социально ориентированное же историческое знание, несмотря на скептическое отношение к нему, не было вытеснено, ведь, по словам Р. Арона, разные отношения к истории могут «исчезнуть не скорее, чем интересы, которым они отвечают, или жизненные позиции, которые они выражают».

В 19-м веке продолжало общеобразовательное влияние истории продолжало расти; знание прошлого и чтение исторических сочинений стало ключевым показателем образованности весьма широких слоёв населения. 19-й век сделал историю поистине «всенародным» достоянием. Возникали разнообразные исторические общества, журналы, коллекционироваание древностей было по-прежнему популярно.

Но на исходе 19-го века происходит процесс профессионализации истории, и в обществе начинается падение авторитета истории как научного знания. Историки начинают писать для историков, популяризаторов оттесняют профессионалы.

В 2\2 19-го века появлются профессиональные исторические журналы, предназначенные для специалистов. Профессионализация проходила в целом по немецкой модели. Учёные больше не обращались к образованной публике и пользовались другим языком. Литературное мастерство перестало рассматриваться как необходимый элемент профессии, выбор сюжетов и проблем также мало зависел от читательского интереса. В большинстве своем историки стали достаточно

безразличны к массовой аудитории и отказались от роли наставников в повседневной жизни.

***

В профессиональной историографии споры между учеными о профессионализме друг друга базируются на отношении спорящих сторон к ист. источникам. Поскольку все источники расположены между двумя полюсами – «более достоверные» и «менее достоверные», - то выбор историка зависит не от его профессионализма, а определяется его целеполаганием.

Как считает Р. Коллинз, представлять историю в виде непримиримых понятий «миф» (не-наука) и «научная история» неплодотворно и неконструктивно. Миф не следует полагать оппозицией истории, ибо он предстаёт как «жидкий и временный участок», который тайно договаривается с репрезентацией истории для поддержания исторического дискурса в его трудностях; он сглаживает возникающие проблемы исторической реконструкции. Подход Коллинза, по мнению Маловичко, являет собой важный пример выхода исследования за дисциплинарные рамки «рациональной» историографии. Таков ответ совр. историографии на вызовы времени – применение широкого надрационального подхода, соотносящего науку с совр. ей обществом и сосредоточивающего внимание не только на феномене внутридисциплинарных, но и внедисциплинарных интеллектуальных практик.

Гораздо важнее признать одновременное сосуществование разных уровней «научного» знания (с разной степенью «научности», соответственно).

Спор Ломоносова с Миллером (о «норманнской теории», но на самом деле – о профессионализме исторической науки) – идеальная иллюстрация двух диаметрально противоположных историографических культур, каждая из которых сформировалась своей средой и имеет разное понимание ценностей. Каждая из них выполняет определенные социальные функции, однако если в историографической культуре, представленной Ломоносовым (социально ориентированная), социальные функции историописания доминировали над научными, то историографическая культура, носителем которой выступил Миллер (история как научное знание), признавала приоритет научной функции перед социальной.

Дискурсивная практика Ломоносова носила социальный, а не научный характер. Он стремился организовать определённую национальную память, и потому его целеполагание сильно отличалось от миллеровского. Выбор исторических источников

и сюжетов для исследования у него определялся тем, «не предосудительно ли славе российского народа будет». По его мнению, надо было беречь конструируемую им нац. память от всего, что могло бы быть противно российским читателям.

Социально ориентированное видение прошлого служит массовому сознанию и оказывает определенное влияние на научное историческое знание; оно возникло ранее самой научной истории. Для нормативной историографии эта историографическая культура представляется «другой» («ненаучной»), не рациональной и не подчиняющейся правилам научного дискурса, однако она просто служит иным целям и поддерживается и/или актуализируется историческим сознанием общества. По замечанию Б. Кроче, с такой практической историей нельзя полемизировать – ведь принципы ее организации совершенно не соответствуют принципам научной историографической традиции.

Профессиональная историография же продолжает (и по сей день) настаивать на том, что историческое знание «должно превалировать над социальной потребностью» (Тош) и призывает бороться с социально ориентированной «ложной» практикой историописания.

Билет №5. История исторического знания с точки зрения смены типов рациональности.

Классический тип рациональности - позитивизм (в вульгарном понимании) - заполнение лакун, представление об истории как о едином неизменном пространстве, которое надо заполнить фактами.

Постклассическая - мы конструируем реальность, исходя из потребностей сегодняшнего дня

Соответственно трем крупным стадиям исторического развития науки отмечаются и три типа научной рациональности. Первый тип - классическая рациональность - соответствует классической науке в ее додисциплинарном и дисциплинарно организованном состоянии и сформировалась в ходе первых двух глобальных научных революций. Классическую рациональность характеризует то, что она центрирует внимание на объекте, исключая все то, что относится к субъекту, средствам и операциям его познавательной деятельности; это - необходимое условие получения общественноисторического знания о мире. На этом этапе цели и ценности науки, определяющие стратегию и способы фрагментации мира, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями; при этом классическая наука не осознает этих детерминаций. Второй тип - неклассическая рациональность (соответствует неклассической науке и сформировалась в ходе третьей глобальной научной революции) как раз учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Раскрытие их выступает как условие общественно-исторического описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями по-прежнему не являются предметом рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (т.е. определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). Третий тип - постнеклассическая рациональность (соответствует по- стнеклассической науке и рождена в ходе четвертой глобальной научной революции) существенно расширяет поле рефлексии над познавательной деятельностью. Она учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем, раскрывается связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями. Завершая свое изложение, отметим, что у каждого типа рациональности имеются свои основания науки, выделяющие соответствующие типы изучаемых объектов - простые, сложные, саморазвивающиеся системы. Вместе с тем между этими типами рациональности имеется преемственность: последующий не уничтожает предыдущий, а лишь ограничивает сферу его действия, лишая его статуса доминирующего и определяющего облик науки. И еще: не следует думать, что включение человека в исследуемые объекты блокирует получение объективно-истинного знания о них. Более того, "техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегии научного поиска" (Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1996, с. 306).

http://wiki.pskovedu.ru/index.php/Типы_научной_рациональности

Билет № 6. Историографическое исследование: объект, предмет, цель, задачи, структура.

...Первое условие всякой критики,– отсутствие предвзятого мнения.

Ф. Энгельс.

По монографии: Зевелев А. И. Историографическое исследование: методологические аспекты: Учеб. пособие для студ. вузов, обучающихся по спец. «История».– М.: Высш. шк.,. 1987.– 160 с.

Проблематика исторической науки, анализируемая историографией (корреляция с целью и задачами ИИ):

• закономерности всемирно-исторического процесса,

• (марксизм, конечно) развитие человечества от одной общественно-экономической формации к другой и его конкретное проявление в истории нашей страны,

• соотношение общего и частного,

• возрастание субъективного фактора в истории и др.

Методологическое осмысление историографических проблем обогащает и поднимает на новый уровень понимание исторических событий, объясняет то, что происходило и происходит в исторической науке, то, каковы были и есть ее движущие силы, как она развивалась на протяжении тысячелетий и продолжает развиваться.

(!)Историография стала научной отраслью знаний именно в ходе освоения философского уровня анализа, свойственного ей материала. В процессе обработки и обобщения конкретного историографического материала она на основе философских, исторических и других знаний открывает и формулирует свои закономерности и законы.

Историография вскрывает законы и закономерности исторической науки → они важны для философии → историография дает богатый материал для философии.

В том числе относится и к объекту ИИ: теория в историографии складывается как результат обобщения историографических фактов и как отрицание уже действующих выводов, если они перестали соответствовать новым задачам научного знания.

Важно! в методологии историографии не последнее место приобретают такие факты, как личность историографа, его биография, эмоции и их влияние на уровень теоретического мышления.

Общие функции ИИ, как и др. общественных наук, явл познавательная, теоретико-методологическая, идеологическая и прогностическая.

Основной объект ИИ — историографический факт: Важнейшим аспектом методологии историографии является историографический факт – исходный материал для историографического творчества. Поэтому следует выяснить его природу и социальную функцию. Историографический факт — факт исторической науки, несущий информацию об исторических знаниях, используемых для выявления закономерностей развития истории исторической науки.

Также автор говорит о том, еще одним объектом ИИ стала проблема историографического источника и в целом спектр вопросов, объединенных общей темой «Историографическое источниковедение» (историографическим источником

можно признать всякий источник познания историографических явлений).

Цель (хотя автор почему-то пишет «предмет» — А.С.) ИИ – познание закономерностей возникновения и развития исторических знаний (это определяет круг используемых источников)

Все сферы социальной, политической, экономической и идеологической жизни общества, отраженные в трудах историка, являются предметом историографического исследования.

Общая цель историографического труда состоит в выявлении закономерностей и тенденций развития исторической науки. В соответствии с этим задачами историографического исследования являются: установление новых теоретических положений и освобождение науки от неоправдавших себя ложных и односторонних выводов и заключений.

В предмет истории исторической науки включаются социальные функции исторической науки, политика различных классов в области исторической науки, и это диктует необходимость широкого изучения проблемы социальной обусловленности историографического факта.

В предмет истории исторической науки (что напрямую связано и с историографическим исследованием (комм. мой — А. С.) входят следующие компоненты: изучение процесса накопления знаний о человеческом обществе; история введения в научный оборот ранее неизвестных источников и историографических памятников, развитие методов исторического исследования, совершенствование техники анализа исторических источников; история борьбы различных течений в исторической науке и смены проблематики исторических исследований […] социальные функции исторической науки, […] организация науки на каждом из этапов ее развития, система научных институтов, условия их возникновения, эволюция их структуры, научные общества, историческая периодика, роль и значение всех этих компонентов в процессе развития науки; кадры исторической науки, квалификация и распределение их по отраслям науки, историческое образование (высшая и средняя школа), учебная литература, эволюция системы исторического образования, ее влияние на историческую науку.

Тенденции в современном ИИ (отсюда и предмет можно установить): структура и уровни методологического знания, соотношение теории и методологии; логика, характер и методы объяснения в историографическом исследовании; «стиль мышления» историографа; взаимосвязь объекта (историческая наука) с субъектом (историком-исследователем); методика построения выводов и заключений в историографии; понятийный аппарат историографа; психология историографического творчества и др.

Метод ИИ: В историографии большое значение приобретают исторические сравнения, сопоставления, параллели, т. е. все то, что включает в себя сравнительно-исторический метод (занимает первое место среди других, применяемых в историографии, так как объединяет универсальные потенции, заложенные в историзме, и способствует прогнозированию будущего исторической науки). Логический анализ, теоретическое обобщение, хронологический метод (отдельные этапы и периоды сравниваются с целью вскрыть объективные закономерности, но Хронологический метод изложения порой оказывается неприемлемым для аналитического изучения историографии), метод периодизации, ретроспективный

метод (изучение процесса движения мысли исследователя от современности к прошлому, проверку выводов исторического исследования данными последующей исторической практики)

Принципы ИИ: Принцип историзма; каждый историографический факт, равно как и их совокупность, анализируется в процессе своего возникновения, становления, изменения и развития, во взаимном сцеплении; необходимость постижения в едином контексте прошлого, настоящего и будущего. Создать историографическую концепцию, выявить закономерности историографии, объяснить значение факта – все это возможно на основе суммы фактов.

Структура: здесь важно, что при выяснении причин и обстоятельств повторяемости историографических фактов историограф обращает внимание на впервые обнаруженную интерпретацию сравниваемого явления.

О включении факта в структуру или систему историографического познания можно сказать так: историографический факт отличается известной целостностью, за ним стоит (если иметь в виду труд историка) труд кооперации предшественников и современников.

1) Выбор историографического факта или источника

2) попытка проведения классификации, систематизации этих источников или фактов

3)

4) Структура работы:

2. 1. Введение.

3. Методология исследования.

4. Фактическая и аналитическо-синтетическая части.

5. Прогностическое звено (необходимо для определения новых задач, как самой историографии, так и исторической науки, ее целенаправленного планирования (имеется в виду повышение ее роли в коммунистическом строительстве). От научной точности прогнозирования во многом зависит будущее исторической науки)

6. Заключение.

Билет № 7. Понятия «исторический источник» как парадигмальный маркер исторического знания.

..историк находится в постоянном единоборстве с источником, ибо последний представляет собой одновременно и единственное средство познания, и ту преграду, природу которой необходимо по возможности глубоко исследовать... Он по необходимости погружается в область представлений авторов исторических источников, в ту систему культурных стереотипов и ходов мысли, которая была неотъемлемой стороной их творчества.

Арон Яковлевич.

По монографии Репиной.

Но прежде, из философского словаря, что такое «парадигма»:

Парадигма (греч. пример, образец) - совокупность теоретических и методологических предпосылок, определяющих конкретное научное исследование, к-рая воплощается в научной практике на данном этапе. П. является основанием выбора проблем, а также моделью, образцом для решения исследовательских задач. Понятие «П.» введено амер. ученым-науковедом Т. Куном (р. 1922).

а теперь к делу:

Тут важно понимать, что выбор источника напрямую связан с существующей парадигмой — на основе выбора источников можно понять парадигму, в рамках которой пишет автор, равно, как и наоборот — А. С.

Исторический источник -

понятие исторического источника относится к числу наиболее важных для исторической дисциплины.

Источник — свидетельство прошлого, совпадающее с пониманием прошлого исследователя (будь то рукопись, картина, документ, обряд, предмет и т. п.), которое может быть использовано как основание для какого-либо утверждения о прошлом. По общему убеждению исследователей, без источника история невозможна. Ее нередко характеризуют как область знания, изучающую исторические свидетельства прошлого. На основе информации, полученной в результате аналитической работы с ис точником, историк создает собственный образ прошлого.

Облик прошлого во многом зависит от того, как историк определяет, крут источников (к слову о парадигмальном маркере)

В разное время в историческом зна нии существовали разные критерии оценки источника. Например, историки-позитивисты XIX в. отдавали предпочтение документам официального происхождения — законодательным актам, дипломатическим материалам, правовым документам, как наиболее точно отражающим события. При этом другие виды источников — мемуары, переписка частных лиц, статьи в прессе — в большинстве своем рассматривались как субъективные, а потому не столь надежные и достоверные.

В течение долгого времени в историческом знании бытовало представление, что источниками могут служить только письменные свидетельства, а все остальные не заслуживают доверия. Исходя из этого, ученые полагали, что историю любого народа можно начинать лишь с момента появления записей. Считалось, что только письменная фиксация придает сведениям определенность, а устный рассказ слишком зависит от личности рассказчика, всякий раз вносящего в него изменения и поправки. В то же время многие исследователи полагали, что народные легенды, песни, сказания могут служить ценными свидетельствами, поскольку позволяют проникать в сущность явлений прошлого, не оставивших после себя других следов. В XX в. эта точка зрения получила подтверждение благодаря изучению фольклора народов, не имеющих письменности. Этнологи установили, что устная традиция может иметь гораздо более устойчивый характер, чем ранее предполагалось, поскольку она опирается на строгие каноны. Конечно, использование произведений устного народного творчества требует большой осторожности и утлубленного анализа. Однако целесообразно относиться таким образом ко всем источникам, в том числе и к письменным.

Вот она рыба моей мечты (!):

Решающим фактором расширения круга источников были изменения в самой исторической науке — переопределение ее предмета и совершенствование методов научного исследования, до тех пор, пока историков занимали только политические события, их внимание сосредоточивалось на законодательных актах, дипломатических документах и т. п. В дальнейшем для изучения, экономической жизни пришлось обратиться к различным хозяйственным документам, счетам, распискам, финансовым отчетам, налоговым описям, для воссоздания картины духовной жизни — к произведениям литературы и искусства, для изучения истории повседневности — к предметам быта, одежды и т. д. В современном историческом знании иерархический взгляд на источники подвергся существенному пересмотру.

Вв качестве источника может быть рассмотрено любое историческое свидетельство, в котором запечатлены культурные смыслы своего времени (Люсьен Февр: источником может быть «все то, что, принадлежа человеку, зависит от него, служит ему, выражает его, означает его присутствие, деятельность, вкусы и способы человеческого бытия»). Источники разных видов — письменные и невербальные, т. е. не облеченные в слова, могут быть «прочитаны» историком как особый текст. Значения каждого элемента текста подвижны, переменчивы, связаны с историко- культурным контекстом, в котором создан источник. Задача исследователя — не только извлечь сведения об идеях или событиях прошлого, но и ответить на вопрос, какое значение имело, то или иное обстоятельство, деяние, вещь, слово для современников, т. е. попытаться понять систему ценностей прошлого.

То, какую информацию получает историк из источника, прямо зависит от вопросов, с которыми он подходит к изучению этого источника. (это также очень важно)

Источник не «говорит сам за себя». Вещь может стать свидетельством только в том случае, если историк задаст ей определенный вопрос.

Один и тот же документ может быть прочитан по-разному в зависимости от постановки исследовательской задачи. Окончательного прочтения источника не существует. Кроме того, каждый исследователь по-своему понимает свидетельство, интерпретирует его, включает в свою систему представлений, ценностей, подчиняет собственным задачам. Ограничителями интерпретации служат правила и нормы исторической профессии. (То есть способ прочтения, вопросы, который задает источнику историк — те самые

парадигмальные маркеры — А. С.)

В историческом знании XIX—XX вв., были разработаны методы критического анализа источников, что позволило глубже вникать в их содержание, раскрывать их различные смысловые УРОВНИ.

Когда историк приступает к работе над отобранными для ознакомления источниками, первая его задача заключается в расшифровке и освоении текста, установлении его происхождения (авторства, времени, места и целей составления) и подлинности. В этих операциях, относимых обычно квнешней критике источника, исследователю оказывают помощь палеография, эпиграфика, текстология, сфрагистика, дипломатика и другие вспомогательные исторические науки. После завершершия внешней критики исследователь переходит к установлению шолноты, достоверности и точности сведений, содержащихся в источнике. Этот этап работы принято называть внутренней критикой источника, или герменевтикой.

Для понимания источника необходимо учитывать социально- исторические условия его возникновения и конкретные обстоятельства создания. Все источники так или иначе несут на себе отпечаток представлений, убеждений и идеалов их создателей, отражают их индивидуальные взгляды и культуру эпохи. (Это уже со стороны «создававшего источник»)

При изучении любого источника исследователю необходимо интерпретировать его данные, т. е. попытаться восстановить первоначальный смысл, учитывая его семантические изменения времени, а также и некоторую неполноту. Сведения о прошлом по пути к историку проходят своеобразную фильтрацию, после каждого ее этапа информации остается все меньше. Таким образом, отдельные факты могут быть безвозвратно утрачены. Однако восполнить некоторые недостающие сведения оказывается возможным по разным категориям источников; помимо того, характерные явления и процессы эпохи, как и ее значимые события, как правило, фиксируются в разнообразных свидетельствах современников, а, следовательно, имеют шансы сохраниться для последующих поколений.

В своих трудах историки во все времена единодушно отмечали, что намеревались писать правду о минувшем. Но далеко не все написанное буквально отражает то, что случилось в прошлом. Значит ли это, что авторы выдумывали или искажали правду от незнания или неумения «записать» историю? (Спасибо, Кэп — А. С.)

Под истиной и вымыслом в разное время историки понимали нечто различное. Так, правдивым могло считаться типическое, т. е. раскрывающее характерные, общие черты явлений, как это делала литература; в этом случае менее существенное, преходящее давало материал историкам. Под истинным могло пониматься и морально правильное, ориентирующее и наставляющее читателя в вере. Помимо разных представлений о природе правды в историческом повествовании, необходимо принимать во внимание воззрения и убеждения его автора. Чудеса святых для средневекового хрониста были неотъемлемой частью правильного порядка вещей. Не менее естественным для историка нового времени могло быть представление о развитии человеческой морали и скором триумфе прогресса. Наконец, все источники содержат элементы идеологии, определяющей приоритеты и умолчания в тексте, смысловые акценты в повествовании.

По Румянцевой:

• Для историков эпохи Просвещения исторический источник вполне определенно является объектом сравнительного исследования, необходимо изучение

личности автора исторического источника

• Методология источниковедения занимает в эпистемологической концепции

Лаппо-Данилевского особое место. Ученый впервые рассматривает источниковедение в качестве самостоятельной научной дисциплины со своим предметом и методом. Определяя предмет источниковедения — исторический источник — как «реализованный продукт человеческой психики», Лаппо-Данилевский исследует методы его интерпретации, целью которой и является понимание индивидуума прошлого — творца произведения культуры (исторического источника).

• Ещечтокасаетсяпарадигм:

• Два различных подхода к определению предмета источниковедения (две

различные источниковедческие парадигмы — А.С.)—

• В рамках первого из них не определяется природа исторического источника,

его субстанция, а лишь обозначается функция (служить в историческом

познании) некого неизвестного предмета или явления.

• В рамках второго акцент делается на понимание психологической и социальной природы исторического источника, которая и обусловливает его пригодность «для изучения фактов с историческим значением». Обозначенные различия имеют глубокую методологическую основу, поскольку в конечном счете обусловлены разным пониманием объекта исторического познания. Первое определение исходит из посылки инвариантности исторического прошлого, его осуществленности в определенных формах, что заставляет сделать это прошлое объектом исторического познания, а генеральным методом такого познания — все более и более точное моделирование этого единственно возможного прошлого. Если же историческое прошлое понимается как реконструкция историка, в основе которой лежит диалог его сознания (и психики в целом) с сознанием (и психикой) людей, прежде живших, то такой диалог начинается с понимания «Другого» (человека прошлого), объективную (овеществленную) основу для чего и дает «реализованный продукт человеческой психики» — исторический источник, который позволяет в ходе интерпретации перевоспроизвести «одушевленность» (психику, индивидуальность) своего

творца.

• Разное понимание предмета источниковедения ведет к различиям в понимании и

его метода.

Билет №8 Источниковедение историографии как субдисциплина исторической науки.

Особое место в корпусе историографических источников принадлежит ego-документам, представленным письмами, мемуарами и автобиографиями историков [5; 8; 18; 19]. Функционирование источников личного происхождения в исторических исследованиях определяется особенностями их информационного потенциала — субъективныи характер сообщении зачастую предопределяет отнесение этого комплекса источников к второстепенным, несущим информацию, достоверность которои сложно установить. Однако это не снижает роли ego-документов в историографических исследованиях. Именно эти источники дают возможность отобразить реальность, которая открывается «по ту сторону» монографии , статеи , выступлении на научных форумах, и расширить представления об историографическом процессе. При этом информация писем, дневников и мемуаров о реалиях жизни и деятельности ученых носит уникальныи характер.

Применение этих методов к изучению источников личного происхождения, прежде всего, способствует уточнению содержания категории «историографическии процесс». Интересные результаты дает картогра- фирование эпистолярнои коммуникации, которое позволяет представить географию научного поиска, отследить влияние научных миграции на творчество ученых, продуктивные периоды творчества, дополнить новыми аргументами дискуссию о столичности и провинциальности историческои науки. При этом перечень адресатов историков в сочетании с анализом содержания корреспонденции расширяют круг субъектов историографического процесса, включая в их число не только ученых, но и других представителеи интеллигенции, которые интересовались историческим прошлым, занимались коллекционированием, краеведением, способствовали институциализации науки, материально поддерживали начинания ученых.

Восприятие научного сообщества как системы, в которои ведется интенсивныи обмен информациеи , обусловливает интерес к изучению каналов коммуникации.

Весьма интересны и важны для современнои историографии данные источников, раскрывающие психологические особенности историков, влияние окружения, внутренних ощущении , переживании на их творчество. Достижение таких результатов возможно при условии применения методов текстологии, генетическои критики, графологии, неографии, психолингвистики, контент-анализа при изучении источников личного происхождения. Исследовательская практика показывает, что ego-документ, как текст автокоммуникации, воспринимается как психонарратив, несущии в себе в специфическои форме поток информации о внутреннем мире автора [1; 11]. Применение такои комплекснои методики позволяет выделить дискурсивные практики, которые дают возможность увязывать жизнедеятельность субъектов историографического процесса с научным творчеством [12, с. 230].

Историографическое источниковедение – это система знаний о закономерностях поиска, обработки и использования источников, применяемых в историографии.

Предмет историографии – познание закономерностей возникновения и развития исторических знаний.

В последние годы помимо изучения историографического факта, критериев его оценки и анализа выдвинулась проблема историографического источника и в целом спектр вопросов, объединенных общей темой «Историографическое источниковедение». Их исследование в современных условиях приобретает большое теоретико-методологическое значение, они тесно соприкасаются с теорией исторического познания. От историографических источников, полноты, их репрезентативности, информационной достоверности, объективности, уровня обработки, научной критики и методов использования во многом зависят качество и эффективность историографических исследований.

При работе с историограф. фактами и источниками ученому необходимо изучить конкретные услоивя их появлениея, определелить влияние на воззрение исследователя совр. ему общественно-полит. обстановки оценить степень вклада исследователя в изучение проблемы, выявить то ценное. что имеется в историограф. источнике для современности. При это историк оперирует всей совокупностью общенаучных, историогр., ист. принципов и методово исследвоания.

1) необходимо рассм. истор. концепцию в развитии и в тех конкретно-ист. условиях, в кот. она появилась

2) предполаг. оценка ист. концепции в сравнении с предш. периодом ист. науки, что позволяет выявить процесс накопления ист. знаний, определить преемственность в развитии ист. науки.

(принцип историзма)

Историографические источники: те исторические источники, которые определяются предметом историографии и несут информацию о процессах, протекающих в исторической науке и в условиях ее функционирования. Они используются наряду с историографическим фактом для установления закономерностей возникновения и развития историографии.

В источниковедении историографии всё чаще применяются методики СИДов. Особое место в корпусе историографических источников принадлежит эго-документам, представленным письмами, дневниками, мемуарами историков. Эти

источники особенно важно, ибо они носят уникальный характер и через открытие реальности «по ту сторону» научных трудов, позволяют расширить представления об историограф. процессе.

Прежде всего, это способствует уточнению содержания понятия «историографический процесс». Картографирование переписки историков позволяет нам представить географию научного поиска, отследить влияние научных миграций на творчество ученых, продуктивные периоды творчества. Таким образом круг субъектов историографического процесса пополняется другими представителями интеллигенции, кот. интерес. ист. прошлым, занимались коллекционированием древностей и проч.

Историографический источник:

а) «любой исторический источник, содержащий данные по истории исторической науки» (Л.Н. Пушкарев)

б) «всякий источник познания историографических явлений» (С.О. Шмидт).

Главным и основным типом историографического источника являются письменные источники, однако историограф не может обойти, например, фольклорные, этнографические данные, а также материалы фотофонодокументов и др. Это труды исследователей, созданные в разнообр. формах: монографии, статьи, рецензии, выступления на науч. конференциях и т.д., а также их рукописи, архивы, научные лаборатории. Короче, это все «...материалы, которые важны и необходимы для понимания процесса развития исторической науки» (если исторический источник, по замечанию С. О. Шмидта, интересует историка как носитель определенной информации об историческом факте, то историографический источник интересует историографа также с позиции его информативности о факте историографическом).

Л. Н. Пушкарев: будем ли делать классификацию историографических источников? Давайте перенесем схему исторических источников.

С.О. Шмидт: нет, давайте без этого, ребята. Не стоит механически переносить понятия о типах ист. источников на историогр. источники. А вдруг их иерархии не совпадут?..

Требованием к историографическому источнику должно быть присутствие в исходном для него материале «историографичности», понимаемой в двух планах: наличие в нем элементов историографической информации; возможность его использования с целью установления закономерностей историографии. Выбор

самого историографического источника, как и факта – это уже, по существу, начало его осмысления.

Одними из самых многочисленных историографических источников являются труды историков. Труды есть главные историографические факты. Поэтому историографическое источниковедение вырабатывает к ним свое специфическое отношение. Историограф характеризует источниковую основу книги и статьи, их богатство (или узость), методы и методику обработки и показывает ее влияние на развитие исторической науки. Его также интересует весь процесс «введения» в науку произведения историка, постановку его в определенный ряд.

Ценна как историографический источник печать – периодические и непериодические издания. Зачастую журналы или сами проводят, или публикуют материалы дискуссий и обсуждений научных работ.

Историографический факт по своей функциональной нагрузке шире, чем историографический источник, а круг последних соответственно уже, чем историографические факты. Не каждый историографический факт «материализуется» в источник, доступный для широкого изучения (например, материалы лаборатории историка, рукописи книг и диссертаций, неизданные стенограммы дискуссий, научных конференций и т. д.); уже известные исследователю историографические факты порой становятся предпосылкой для поиска новых, неизвестных или малоизвестных ранее историографических источников; историографический факт воссоздается на базе комплекса источников.

Концепция, войдя в исторические труды и учебники, является уже не только источником, но и историографическим фактом.

Методы и методика, применяемые в историографическом источниковедении, в основном те же, что в историографии и в источниковедении.

Историографическое источниковедение имеет еще одну важную грань, которая выходит за пределы собственно предмета данной отрасли знания, но входит составной частью в историографическую работу – это изучение историографом истории накопления и введения в научный оборот самих исторических источников.

Задачи:

 установление влияния источниковой базы на формирование новых идей, взглядов, концепций, ее расширение или сужение;

 определение методики обработки и обобщения источников;

 выявление наличия в исторических трудах ссылок на первичное введение в научный оборот источников и т.д.

Билет № 9 Историческое время: основные подходы к определению понятия.

Савельева Полетаев 63 и далее (от античности до 21 векка, наличие двух времен, концептуализация прошлого с 19 века и далее, прошлое становиться объектом изучения – историческая наука).

Рассматривая эволюцию исторического времени, можно от- метить, что до середины XVIII в. историю пытались писать исключительно с позиции наблюдателя, т.е. в рамках концеп- ции «Время-1». Сообщавшиеся в работах исторические сведения претендовали на роль абсолютнои истины (независимо от степе- ни их надежности). Соответственно, историческое знание пред- полагалось «абсолютным», а история прошлого — однозначнои . Требовалось лишь установить характер и очередность событии , т.е. «заполнить» историческое время, и, будучи однажды рас- положена во времени, история прошлого не должна была пре- терпевать никаких изменении . Конечно, это не означает, что все писали одну и ту же историю, но каждыи автор исходил из то- го, что рассказанная им «история», так же как и «история», на которую он опирается, — верна и не подлежит дальнеи шему пересмотру.

Со второи половины XVIII в. время все чаще начинает рас- сматриваться не просто как среда, в которои происходят все «истории», — оно приобретает историческое качество, производ- ное от опыта. Это означало, что прошлое в ретроспективе можно интерпретировать по-разному. Стало само собои разумеющим- ся, что история должна постоянно переписываться. История бы- ла темпорализована в том смысле, что, благодаря течению вре- мени, она изменялась в соответствии с данным настоящим, и

72 Раздел I. ИСТОРИЯ И ВРЕМЯ

по мере дистанцирования изменялась также природа прошлого.

Бродель: три типа времени вся хуйня

Историческое движение в себя включает такие научные категории, как историческое время и историческое пространство, которые полностью взаимосвязаны. Нужно понимать, что историческое время может двигаться только лишь вперед. Каждый отрезок такого движения в историческом времени составлен из тысяч различных связей, духовных и материальных, он достаточно уникален и не имеет себе равных. История фактически не существует вне понятия исторического времени. События, которые следуют одно за вторым, образуют своеобразный временной ряд. Существуют также специальные внутренние связи между отдельными событиями в едином временном ряду.

Необходимо отметить, что само понятие исторического времени очень часто менялось. Это нашло особое отражение в процессе периодизации исторического процесса. Практически до конца 18 века историки могли различать эпохи по правлению отдельных государей. Многие историки из Франции в 18 веке начали выделять эпохи варварства, дикости и цивилизации.

Уже в конце 19 века историки-материалисты смогли разделить историю общества на отдельные формации, среди которых были: первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, коммунистическая формации. Уже на рубеже 21 века историко-либеральная периодизация смогла поделить общество на отдельные периоды: индустриальный, традиционный, информационный.

Билет №10 Локализация исторического процесса во времени и в пространстве.

Пространство:

 Историческое пространство формируется в результате взаимодействия социального пространства с географическим. Историческое пространство является неотъемлемой характеристикой прошлой социальной реальности, ибо только в пространстве она и существует. Историческое пространство постоянно изменяется во времени, более того, — понятие исторического времени объединяет в себе и время, и пространство. (!!!)

 О локализации: Историческое пространство является социально-конструируемым понятием. С одной стороны, его границы могут определяться самим историком, с другой — историк может создавать такое пространство, которое было актуальным для участников взаимодействия.

 Любая классификация исследований по способу конструирования исторических пространств оставляет открытым вопрос о выборе критериев для выделения пространств (территорий) социальных взаимодействий, происходивших в прошлом. Понятно, что такими критериями могут быть культурная или религиозная общность (цивилизация), единое экономическое или политическое пространство (империя, герцогство, государство, провинция), общность, заданная природными условиями (Междуречье, Средиземноморье, Кавказ), наконец — «место жительства». Каждый тип территориальной истории имеет свои древние традиции в европейской мысли, идущие со времен античности.

 С учетом пространственного аспекта мы предлагаем дифференцировать четыре основных уровня исторических исследований:

 а) всемирная история (история всего «мира», или «человечества»);

 б) региональная история (история больших территорий, выходящих за пределы государственных границ, история отдельных цивилизаций или культур);

 в) страновая история (включая историю народов и национально-государственных образований);

 г) локальная история (от дома или улицы до поселков и городов, штатов, графств, провинций и т. д.).

 Время:

 Прошлая социальная реальность, равно как и настоящая, — «это не статическое состояние, а динамический процесс. Она происходит, а не существует, она состоит из событий, а не из объектов». Событие является исходным элементом структурирования времени в историческом повествовании. В рамках концепции «Время-1» время «заполняется»

событиями, и датировка событий по существу означает маркирование точек на временной оси.

 Событие всегда было и остается основой, исходным пунктом историографии. В отличие от происшествия или случая, событие — это категория исторического анализа. На протяжении большей части своего существования историография была прежде всего историей событийной и писалась в форме рассказа. Существует три типа событий, значимых для конструирования прошлой социальной реальности, — природные (физические — затмение, биологические — смерть), трансцендентные (явления, откровения, вмешательство трансцендентных субъектов) и социальные (социальные или культурные действиями).

 события, происшествия, случаи в историческом повествовании располагаются последовательно, а их датировка издавна входила в обязанности историка и для многих составляла одну из увлекательнейших сторон исторического поиска.

 В зависимости от выбора исторической концепции структурируется и историческое время. Конструкция исторического исследования, реализованная на основе структурного подхода, может задавать разную периодичность для разных систем социальной реальности. Для любой системы сначала определяются элементы структуры, далее связи между ними, а затем выясняется, как долго такая структура оставалась относительно стабильной. Например, в демографической истории сначала устанавливаются такие параметры, как численность населения, рождаемость, смертность, возрасты вступления в брак, количество детей в семье и тип семьи в целом и т. д., затем их взаимовлияние, после чего «демографический процесс» делится на соответствующие отрезки. Далее исследователь может заняться выяснением причин перехода системы из одного состояния в другое, ориентируясь не только на эндогенные, но и на экзогенные факторы, т. е. на влияние систем, внешних по отношению к демографической: экономической (занятость, урожайность), политической (войны, репрессии), социальной (миграции, рост благосостояния) и т. д. — вплоть до факторов природной реальности (изменения климата, эпидемии). Аналогичным образом можно смоделировать множество структурных подходов к периодизации.

 Хронология, составляя временные ряды из дат и событий, дает начало организации свидетельств о прошлом.

 В процессе развития исторического знания возникла потребность в различении отдельных этапов исторической жизни и осмыслении их специфического содержания. Выделение этапов называется периодизацией и по существу означает определение единиц времени, которые отличаются наполненностью неким содержательным смыслом.

 Единицы не календарного, а именно исторического времени (правления, династии и т. д.) известны еще с глубокой древности. Более того, уже в Древнем мире и в Средние века историки знали понятия эпохи и других, не столь масштабных периодов истории, осмысливая их в рамках теологических или философских учений. Понятия исторических периодов — отрезков исторического времени, характеризующихся определенным социальным содержанием, — явление относительно недавнее. Только в Новое время произошло осмысление единиц времени разной значимости и

продолжительности в контексте исторической концепции, распространяемой на все общество во всех его проявлениях. С тех пор не просто события, но и «дух» времени, совокупность всех системных и духовных характеристик определенного этапа, составляют наполнение исторического периода. Как писал Г. Зиммель, содержание того или иного отрезка истории.

 Уже в глубокой древности возникают календарные системы, основанные на повторяемости астрономических событий. Эти системы задают первичные единицы измерения времени: сутки, месяц, год и их производные (часы, недели, календарные циклы и т. д.). Затем на этой основе возникает так называемая относительная хронология, в рамках которой определяются промежутки времени, разделяющие те или иные события. Следующим шагом в развитии концепции исторического времени является создание абсолютной хронологической шкалы, т. е. установление некоторой точки начала отсчета времени.

 Понятие «Эра»;

 ex ante и ex post — при построении систем первого типа отсчет начинается от некоего «сегодняшнего» события — тем самым утверждается его значимость, с точки зрения настоящего, и одновременно предполагается, явно или неявно, что эта значимость будет сохраняться и в будущем. В системах второго типа в качестве точки отсчета выбирается значимое событие, произошедшее в прошлом, но при этом важность этого события опять-таки оценивается исходя из «сегодняшних» представлений. Реальность события в этом случае не имеет существенного значения, да и его датировка, как правило, является весьма условной: обычно выбранное событие просто приписывается к некоему моменту времени в прошлом в соответствии с представлениями или потребностями «сегодняшнего дня». Иными словами, все хронологические системы создаются в настоящем, но системы типа ex ante экстраполируют настоящее в будущее, а системы типа ex post «опрокидывают» настоящее в прошлое (что позволяет квалифицировать первый тип как политические эры, а второй — как историографические). Это различие наглядно проявляется при рассмотрении истории создания хронологических систем: в случае с системами ex ante отсчет сразу начинает вестись от настоящего в будущее, а при построении систем ex post вначале производится отсчет от настоящего в прошлое и лишь затем — от прошлого к настоящему и в будущее.

 хронологические системы создаются как инструмент реализации концепции «Время-1», в рамках которой время уподобляется числовой шкале и каждое историческое событие помещается в определенную точку этой шкалы. Но авторы всех хронологических систем создают их во «Времени-2», в котором представления о прошлом и будущем детерминируются настоящим. Этим в свою очередь определяется условность и субъективность всех хронологических систем, использовавшихся и используемых человечеством.

 Все хронологические системы основаны на каком-либо событии, и одновременно они позволяют упорядочить все остальные события.

 Для чего нужен исторический подход? Деление истории на периоды, являющееся одним из непременных условий исторического анализа, изначально базировалось на отборе значимых событий, отделявших один отрезок истории от другого. Наряду с этим издавна использовались те или

иные способы выделения определенных исторических периодов на основании неких содержательных соображений. Но как в первом случае (деление по событиям), так и во втором (деление по структурам) возможно гигантское разнообразие вариантов, и при отборе важных событий, и при выделении значимых структур. Поэтому в дополнение к этим вариативным подходам к структурированию истории всегда существовала потребность в ее организации по некоему единому принципу, обеспечивающему деление на однотипные интервалы.

 Анализируя разнообразные концепции времени, прежде всего обращаешь внимание на то, что почти в каждой из них подразумевается наличие двухтипов, точнее, образов времени. Эти образы (несмотря на некоторые различия в способах описания) в основе своей оставались практически неизменными на протяжении нескольких тысячелетий, что само по себе, как нам кажется, достаточно уникально и представляет самостоятельную тему для размышлений. Два типа, или образа, времени иногда обозначаются как вечность и время, но для простоты мы будем обозначать их как «Вре-мя-1» и «Время-2».

 Неупорядоченность, дробность, неравномерность, мозаичность изученности различных подсистем в разные исторические эпохи и в разных географических ареалах, «белые пятна» и «серые ниши» прошлого — таков ландшафт исторического времени. Но историческое знание в целом позволяет, когда необходимо, перевести взгляд и увидеть все многообразие «мира истории»: структуры и связи, события и действия, бытие народов и повседневную жизнь, героев и «маленького человека», обыденное сознание и глобальные мировоззрения.

Билет № 11 Основные черты историописания периода Античности.

Специфика мифологического сознания, характернои особен- ностью которого является неразделенность божественнои , соци- альнои и природнои реальности, в полнои мере проявлялась в трактовке понятия «история», где генеалогии божественных и аристократических родов были неразрывно связаны и перепле- тены между собои , и при этом могли излагаться одновременно со сведениями о мире природы, космогоническими представле- ниями и т. д. В этот период «история» включала самые разно- образные, если не любые, сведения или факты, относящиеся ко всем видам реальности.

Такова была композиция многих произведении , написанных в эллинистическии период, в названиях которых фигурирова- ло слово «история», начиная с «Истории » Ферекида Сирского (VI в. до н.э.) до «Исторических воспоминании » Зенодота из Эфеса, первого главного библиотекаря Александрии скои биб- лиотеки (IV в. до н. э.). Наиболее известныи образец такого по- нимания можно наи ти у Диодора Сицилии ского (I в. до н.э.) в его «Историческои библиотеке». «История» у Диодора имеет универсальное значение, начиная от космологии и мифологии, переходя через человеческую историю и кончая происхождени- ем всех живых существ.

Точно так же и в Древнем Риме словом «история» могли обо- значаться самые разные сведения, относящиеся к любому типу реальности и вообще к чему угодно. Самыи яркии пример тако- го понимания «истории» — сочинение Элиана (конец II — начало III в.) «Пестрая история», написанное на греческом, — сборник небольших рассказов на самые разнообразные темы, среди кото- рых мы находим, например, рассказы из области физическои и общеи географии, биологии или зоологии, психологии, повество- вания об истории, обычаях и законах, о мифологии, философии и философах, искусстве, художниках и поэтах, о морали и мо- ралистах, медицине и гимнастике, изобретениях.

Но в позднюю эллинистическую эпоху понятие «история» начинает постепенно (хотя и далеко не всегда) прилагаться к собственно социальнои реальности. Огромную роль в этом сыг-