Образ Беатриче.
Для начала обратим внимание на символическое число «девять». Данте использует его и в «Новой жизни», и в «Божественной Комедии», связывая символические даты и часы своих видений.
По комментарию к «Новой жизни»[4]:
«Девять раз уже… — Число «девять» играет большую роль в книге: это число Беатриче. Данте в главе XXIX объясняет его смысл. Символика чисел пронизывала всю средневековую культуру и связывалась с философскими, богословскими и космологическими представлениями. Данте усиливает смысл «девятки» тем, что девять раз называет это число в связи с датами».
Обратимся к земному образу Беатриче, то есть к той внешности, которая она обретает в строках Данте.
Отрывки «Новая Жизнь»[4]:
«После того как прошло столько дней, что исполнилось ровно девять лет со времени описанного ранее появления Благороднейшей, в последний из этих дней случилось, что эта дивная Донна явилась мне облаченной в белоснежный цвет…
На руках его словно бы спало нагое существо, лишь легко прикрытое, казалось, алой тканью; и, вглядевшись весьма пристально, я узнал Донну поклона, которая за день до того удостоила меня этого приветствия…
По этой-то причине, то есть из-за этих клевещущих слухов, которые обвиняли меня в порочности, Благороднейшая, что была разрушительницей всех пороков и царицей добродетелей, проходя по городу, отказала мне в сладчайшем своем поклоне, в котором заключалось все мое блаженство….»
Отрывки «Божественная комедия» [1]:
«Как иногда багрянцем залиты
В начале утра области востока,
А небеса прекрасны и чисты,
И солнца лик, поднявшись невысоко,
Настолько застлан мягкостью паров,
Что на него спокойно смотрит око, -
Так в легкой туче ангельских цветов,
Взлетавших и свергавшихся обвалом
На дивный воз и вне его краев,
В венке олив, под белым покрывалом,
Предстала женщина, облачена
В зеленый плащ и в платье огнеалом.
И дух мой, - хоть умчались времена,
Когда его ввергала в содроганье
Одним своим присутствием она,
А здесь неполным было созерцанье, -
Пред тайной силой, шедшей от неё,
Былой любви изведал обаянье…»
«…Хоть за рекой и не открыв чела, -
Она себя былую побеждала
Мощнее, чем других, когда жила…»
В данных отрывках мы видим образ обычной земной девушки. Внешнее описание не лишено мотивации, потому что для Данте видел эту девушку, и непременно знал предмет своей любви. Однако уже после «разрыва» с Беатриче, когда та перестала чтить его поклоном, она переходит в образ, свойственной «небесной даме» из куртуазной литературы.
Вот как это прокомментировано в «Новой жизни»[4]:
«Стр. 28. …отказала мне в сладчайшем своем поклоне, в котором заключалось все мое блаженство. — Поскольку поклон — символ любви, в первом разделе книги отказ в поклоне подготавливает душевный перелом Данте, после которого он будет искать образ любви “в себе”».
В действительности, именно с главы X Беатриче начинает приобретать черты, свойственные догадке автора. При этом Данте, как истинный романтик, это нисколько не беспокоит. Он являет собой образец влюбленного человека, потому что любовь для него – не земные наслаждения времяпрепровождением с любимым человеком, а своебразная служба благородной даме.
Для Данте эта служба приобретает путь добродетели, с которым он не смог справиться. По художественному замыслу он оказывается в «сумеречном лесу», где проигрывает схватку с «волчицей», олицетворяющей корысть.
Для литературной традиции принято считать [Конференция Данте 10.12.2015 – Р.Ю.], что для «Божественной комедии» именно Ад является центральным сюжетом, а Чистилище и Рай всего лишь дополняют композицию. Это нельзя считать верным, потому что[4]:
«После этого сонета было мне дивное видение, в котором лицезрел я вещи, понудившие меня принять решение не говорить о Благословенной до тех пор, пока я не смогу повествовать о ней более достойно [подчеркнуто автором – Р.Ю.]. И, чтобы достигнуть этого, я тружусь, сколько могу, как о том истинно знает она. Так что если угодно будет Тому, кем жива вся тварь, чтобы моя жизнь продлилась несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не говорилось ни об одной. А потом, да будет угодно тому, кто есть Господь милосердный, чтобы душа моя могла вознестись и увидеть славу своей Донны, то есть той благословенной Беатриче, которая достославно созерцает лик Того, qui est per omnia saecula benedictus».
Таким образом, можно сделать вывод, что «Божественная комедия» написана с целью прославления «Благословенной», а все аллегории, искусство языка и политический контекст – лишь инструменты для создания труда. Данте удивительным образом делает подвиг превыше всех рыцарей и трубадуров, потому что его работа осталась в веках и до сих пор всемирно известна. Вот таковы размышления Данте о Любви[4]:
«“Благостно господство Любви, ибо оно отклоняет стремление верных ей от всего дурного”. Другая была такова: “Нет, не благостно господство Любви, ибо чем более доверия ей оказывает верный ей, тем более тягостные и горькие мгновения вынужден он испытать”. Еще одна была такова: “Имя Любви сладостно слышать, — поэтому невозможно, кажется мне, чтобы и действие ее не было по большей части сладостным, при том, что названия соответствуют названным вещам, как написано о том: “Nomina sunt consequentia rerum”. Четвертая была такова: “Донна, ради которой Любовь так утесняет тебя, не такова, как другие донны, и не легко тронуть ее сердце”».
В особенности, это подтверждают упомянутые факты из биографии Данте. Он женился, имел наследников и, в конце концов, не стремился к обладанию Беатриче, потому что в «Новой жизни» он не говорит ни слова об её муже, разве что вспоминает о нём, когда делает на заказ скорбное стихотворение мужу на смерть Беатриче.
Итак, обратимся к тем догадкам, которым прибегал Данте, чтобы восхвалить свою прекрасную даму. Ранее было показан образ Беатриче-земной. Всё нижеследующее относится к Беатриче-небесной.
Во-первых, обратим внимание на то, что Беатриче преображается уже в «Новой жизни». По замечанию комментаторов[4]:
«После этого спустя немного дней… — Глава XXIII — кульминация, смысловой центр всего повествования: здесь — критический момент душевного пути Данте. Видение Данте сосредоточивает в себе всю символику, подготавливающуюся на протяжении первой половины книги, и открывает новые горизонты (пророчество о смерти и блаженстве Беатриче). Здесь достигает апогея (за которым следует разрешение) единство идеи любви и идеи смерти: Беатриче должна умереть, чтобы сподобиться небесного блаженства, но и прежний Данте должен умереть, чтобы духовно возродиться (ср. прим. к гл. XIV). Религиозный иносказательный смысл «Новой Жизни», проходящий через всю книгу, здесь впервые проявляется с полной ясностью и отчетливостью. Центральный характер главы подчеркнут и тем, что в нее входит вторая канцона — поэтический центр симметрии всего произведения в целом (см. прим. к вступлению)».
В «Новой жизни» Беатриче является к Данте в видениях, что подчеркивает сознательный или несознательный (если это были действительно записанные сны) выбор автора в пользу Беатриче-небесной. Из сонетов мы слышим о «Благословенной» только добрые слова, хотя, естественно, жизненные реалии этого подтверждать не могут. Все люди имеют недостатки.
В «Божественной комедии» преодолеть пороки Данте предлагает именно Беатриче[1]:
«…О Беатриче, помоги усилью
Того, который из любви к тебе
Возвысился над повседневной былью…»
Здесь сразу бросается в глаза, что «Благословенная» разговаривает со своим воздыхателем. Тем не менее, Беатриче-небесная разговаривала с Данте в его снах в «Новой жизни».
Её речь при первой встрече носит назидательный характер, что абсолютно противопоставляется словам, услышанным Данте в Аду, когда Беатриче со слезами и любовью ждала своего воздыхателя. В этом особая цель Беатриче-небесной. Она является для Данте путеводителем в бренном мире людей и залогом самосовершенствования. После страданий Данте о своих грехах, совершенных на земле, Беатриче относится к нему благосклонно, потому что тот признал свои ошибки и смог преодолеть грехи «в себе».
Заметим, что образцом добродетели для Данте является именно Беатриче, потому что все упомянутые в «Божественной комедии» святые всегда меркнут на фоне «Благословенной». В особенности, стоит подчеркнуть её способность использовать «огнь любви», который доступен только живым, а также тот факт, что с такой легкостью Данте, по её увещеванием перед святыми, проходит путь, доступный только древнегреческим героям, через мир мертвых.
При такой благоговейной любви Данте что мы можем сказать о чувствах Беатриче-небесной. В лучших традициях куртуазной литературы они не позорят себя взаимным признанием и последующим воссоединениям в веках. Данте должен жить, чтобы донести всё увиденное до смертных. А Беатриче остается для него путеводной звездой среди людских страстей.