Задачи и результаты дипломатических визитов Хауза в Европу, состоявшиеся до миссии января-мая 1915 г..

Полковник Хауз начал активно проявлять себя на ниве внешней политики с самого начала президентства Вильсона. То, что на первых порах действия Вильсона на внешнеполитических флангах были медленными и аморфными, только располагало к такой активности, позволяя замещать то, что внешнеполитический аппарат США недополучал от президента. «Хауз рассказывает, что вскоре после назначения Пэйджа послом в Англии он (Хауз) спросил Вильсона, дал ли тот Пэйджу какие-то специальные инструкции. Оказалось, что никаких; но Вильсон считал само собой разумеющимся, что Пэйдж будет вести себя дипломатично и миролюбиво»²⁶. Чего-то странного в таком дефиците внимания первого лица государства к внешнему миру усматривать не приходится: к началу XX века платформа демократической партии в вопросах внешней политики касалась лишь «краткой ссылки на Филиппины, а сам Вильсон в своей вступительной президентской декларации ограничился вопросами социальных и промышленных реформ…»²⁷. «Для Хауза, наоборот, проблемы внешней политики всегда были наиболее интересными и важными. Когда он говорит, что начал в молодости строить свою карьеру так, чтобы получить подготовку и иметь возможность удовлетворять свое влечение к политике, то термин «политика» он понимает в самом широком смысле слова, включая и международные отношения. За время работы в Тексасе он не переставал изучать текущие дипломатические вопросы, и во всей его деятельности в 1913 г., в качестве советника президента, видно стремление освободиться от мелочей внутренней политики и найти время для того, чтобы способствовать выработке определенной линии внешней политики»²⁸.

В преддверии Первой мировой войны Хауз совершил ряд визитов в европейские страны с целью добиться подписания всеми ключевыми европейскими игроками мирного проекта, предложенного Брайаном, госсекретарем США (с марта 1913 г. по июнь 1915 г.), разъезжавшим по миру (начав делать это перед юбилеем Гентского мира) и еще на стадии созревания ядовитых спор войны выдвигавшим планы, включая самые фантастические, направленные на избежание инфицирования всего мира военной заразой. Наиболее удачным оказался т.н. «пакт Брайана», в котором предлагалась система улаживания конфликтом с помощью арбитража (передача на рассмотрение постоянной международной комиссии по расследованию). Вот этот-то пакт и пропагандировали в ходе многочисленных поездок в Старый Свет как сам Брайан, так и Хауз. Англичане и французы этот «пакт» подписали (явно не рассчитывая всерьез исполнять его положения, но выражая солидарность Америке, союз с которой намеревались укрепить. Посол США в Лондоне Пэйдж отмечал, что приверженность традициям не позволит европейцам приступать к исполнению плана, заключавшего в себе «нечто, напоминающее созданный впоследствии секретариат Лиги Наций»²⁹), а вот немцы предложение американцев категорически отвергли. Судя по «Архиву» да и другим документам идеалам дипломатии и сохранения мира сколько бы то верен из персон, влиявших на немецкий внешпол, был только посол Германской империи в США Бернсторф (разумеется, и его не назвать полноценной «белой вороной», борющейся за мир. Во время же войны он будет одним из проводников мелкой провокационной диверсионной деятельности германских лазутчиков на территории Штатов, по меткому замечанию Хауза, недостойной наследников Бисмарка). Хаузу, конечно, было интересно, почему же немцы не пошли хотя бы на последовательное обсуждение документа. Важно это было знать и для большего понимания движущих мировой политикой сил, и для дальнейшего выстраивания собственного политического курса. В июне 1914 г. представилась возможность задать этот вопрос возможность лично кайзеру. Привлекает прямота и Хауза, задавшего вопрос без всяких иносказаний, и германского императора, не боявшегося высказать представителю Америки свои планы. Правда, запись об этом была вписана Хаузом в дневник позже происшествия, но едва ли можно найти основания подозревать Хауза в детских фантазиях при описании столь серьезного вопроса. Вот она: «Я забыл упомянуть, что спросил кайзера, почему Германия отказалась подписать «пакт Брайана», предусматривающий арбитраж и годичный «период для остывания» до того, как могут быть начаты военные действия». Он ответил: «Германия никогда не подпишет такого договора. Наша сила в том, что мы готовы вступить в войну без предупреждения. Мы не откажемся от этого преимущества и не дадим нашим врагам времени подготовиться»³⁰. На мой взгляд, откровенность кайзера основывалась на том, что даже если бы Хауз раструбил об этих словах представителям враждебных Германии держав, это бы никак не сдвинуло ситуацию, а так, с одной стороны, кайзер давал ответ, почему отверг американское предложение, с другой, демонстрировал, что германская военная машина нацелена не против США, а супротив тех, кто при разговоре не присутствует. Иначе немецкую позицию Хаузу выражал фон Тирпиц: «Он отрицал всякие завоевательные стремления и настаивал на том, что Германия желает мира, но для его поддержания надо вселять страх в сердца ее врагов»³¹.

Хауз разрабатывал в 1913-1914 гг. и собственные оригинальные идеи, продвигая их на европейский политический рынок (естественно, с санкции американского президента, который, впрочем, как мы уже поняли, был совсем не против). Хауз на повестку так называемую «Великую затею» (полковник хотел придумать и другие планы, но разродиться целым спектром идей у него никак не получалось, о чем он признавался в дневниках). Так в чем же заключалась «затея» да еще и «великая (грандиозная)»? Хауз «надеялся склонить Германию к переговорам о сокращении гонки вооружений с Лондоном в обмен на предоставлении немцам зоны влияния в Малой Азии и Персии и большей возможности для экспансии в Центральной и Южной Америке»³². Хауз понимал, что ему нельзя ни дрейфить, ни рисковать для осуществления своего предприятия статусом США. Поэтому он со страстью принялся за втолковывание своих идей европейским политикам, получил право на десятки аудиенций, но официально не был наделен никаким статусом, кроме как «личный друг президента (Вильсона». «Чтобы проникнуть в глубину европейского водоворота, нужны были в равной мере мужество и дипломатическое умение»³³. Эти качества у Хауза были, но их оказалось недостаточно, чтобы сделать свою затею и для Антанты, и для Тройственного Союза, и заставить мчащиеся к краю обрыва стороны одуматься. Германия оказалась наиболее твердолобой и непробиваемой. 29 мая 1914 г. Хауз из Берлина писал Вильсону: «Положение – исключительное… Это милитаризм, дошедший до полного безумия. В один прекрасный день произойдет ужасный катаклизм»³⁴.

В историографии поездки Хауза в Европу в 1913-1914 гг. трактуются по-разному. У советских историков, напр., Зиновия Гершова, к работе которого я обращался, прослеживается мнение о поездках Хауза не как о попытках отвести мир от судного часа, а заслонить от удара стратегического партнера, британцев, посредством кулуарных манипуляций заставив схлестнуться друг с другом Германскую и Российскую империи. Тем самым, на Вашингтон и лично на Хауза возлагалась ответственность за развязывание войны. Никакие материалы из «Архива» не позволяют мне признать верными эти мнения, отдающие не только идеологией, но и конспирологией (быть может, кроме слов «о прекрасном дне…ужасного катаклизма» и удивительной прозорливости в словах, касающихся судьбы «Лузитании». Впрочем, я не приравниваю любую конспирологическую версию к абсурдной – в нашем мире возможно все, а самое удивительное может оказаться наиболее вероятным. Однако возможностью проверить эти факты я не располагаю, а голословных заявлений делать не собираюсь). Гораздо больше (исходя из рассмотренных мной документов) походит на правду оценка выдающегося самарского исследователя Бориса Дмитриевича Козенко: «миссия Хауза могла быть прежде всего динамическим зондажем и одновременно шагом к выходу США на мировую арену в роли арбитра»³⁵. Мне представляется, что европейский мир был бы в интерес США, но американцы понимали, что предпринимаемые ими шаги вряд ли переломят тенденцию, поэтому Хауз в 1914 г. уже размышлял, как быть дальше в этой непростой партии. Так или иначе ощутимого результата в деле мира в канун войны усилия полковника Хауза так и не принесли, и мировая бойня разгорелась. Но, как говорил герой произведения Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом» Рэндл Патрик Макмерфи: «Я хотя бы попытался». Так и Хауз – «хотя бы попытался». И заложил фундамент на будущее.