Доктор Джон Кафка родился в Австрии, окончил школу во Франции и получил психологическое, психиатрическое и психоаналитическое образование в Соединенных. Штатах. В настоящее время он является обучающим и супервизирующим аналитиком Вашингтонского психоаналитического института, профессором психиатрии и наук о поведении человека Медицинского отделения Университета Джорджа Вашингтона, г. Вашингтон. Д-р Кафка исполнял в обязанности президента Вашингтонского психоаналитического общества, директора Вашингтонского психоаналитического института и вице-президента Международной психоаналитической ассоциации. Более двадцати лет он активно способствует развитию психоанализа в Восточной Европе. Джон Кафка широко известен как преподаватель, докладчик и автор многочисленных работ в области психоанализа.

Джон Кафка

Множественная реальность в клинической

практике.

Психиатрия и психоанализ

Содержание

Предисловие к русскому изданию

Вступление

Глава 1. Время, выбор времени и временная перспектива

Глава 2. Мышление и константные объекты: опрокинутая двойная ловушка

Глава 3. Dejavu, наркотики, синестезия и психо-временной синтез

Глава 4. Как мы меняемся?

Диагностика, лечение и «оживление»

Глава 5. Шизофрения

Глава 6. Индивид и гpyппa: семьи и ритуалы

Глава 7. Психоанализ и множественная реальность: совместимость, клиническая практика и перспективы

Цитированная литература

Предисловие к русскому изданию

В преддверии публикации моей книги на русском языке¹ я задумался о том, что бы мне хотелось добавить, изменить или подчеркнуть в еще одном кратком предисловии. Клинический материал, представленный в книге, и большая часть моих пси­хоаналитических теоретических размышлений остаются акту­альными. В целом, выдвинутая мной гипотеза о значимости временной организации мозга соответствует направлению, в котором развивалась все эти годы нейробиология, накапли­вая многочисленные конкретные данные.

Моя главная мысль состоит в том, что попытка аналитика постичь психическую реальность пациента занимает цент­ральное место в клинической работе. Как мы знаем, эписте­мология — это «направление философии, изучающее проис­хождение, природу, методы и границы человеческого позна­ния»², так что можно сказать, что психоанализ проходит в ус­ловиях эпистемологической лаборатории, где исследуют по­нимание анализандом его реальности и его познавательные процессы. Помимо очевидной клинической пользы, психо­анализ имеет и гносеологическую ценность, а наблюдения в психоаналитической лаборатории выходят за ее рамки и сливаются с другими философскими и научными исследо­ваниями, которые, на первый взгляд, не связаны с клиниче­ской работой. Например, в одной из глав я описываю паци­ентку, которая была убеждена, будто земля сжимается, когда она идет быстрее и достигает цели за меньшее, время, быст­рее обычного. Это пример резонанса между тем, что мы на­блюдаем в клинической лаборатории, и пространствен­но временными отношениями, изучаемыми физиками, ло­гиками и математиками. Поскольку подобные параллели долгое время игнорировали, я хочу особо выделить их в этом предисловии. Мы все еще склонны считать, что тестирова­ние реальности и здравый смысл тесно взаимосвязаны, но на самом деле это не так. Уравнение Эйнштейна, соединяющее время и пространство, имеет мало общего со здравым смыс­лом, тем не менее, оно оказывает ощутимое влияние на нашу реальность.

В психоаналитической эпистемологической лаборатории мы говорим о константных объектах, когда различные пат­терны стимуляции воспринимаются как субъективно экви­валентные. В общей психологии термин постоянство объек­та относится к наблюдению, что мы воспринимаем, к при­меру, стол с разных точек зрения как один и тот же стол. В психоанализе константность объекта достигается тогда, когда ребенок понимает, что одна и та же мать может фрустрировать и доставлять удовольствие. Объекты нашей пси­хической реальности — это субъективно эквивалентные пат­терны. Наше ощущение течения времени также обусловлено субъективными эквивалентами. Это особенно ясно прояв­ляется в психоанализе. Четко фиксированные внешние вре­менные рамки сессии контрастируют с процессами внутри нее, в которых сменяющие друг друга переживания сильно­го желания и страха разрушают время, измеряемое часами. Одинаковые интервалы могут переживаться как различные по длительности, а разные промежутки времени кажутся субъективно одинаковыми. Психическая реальность в пси­хоаналитической лаборатории — это система движущихся во времени субъективных эквивалентов. В этой книге я выдви­гаю тезис, что психические процессы построения и разру­шения таких эквивалентов создают время, которое вне этих психических процессов не существует. Исходя из этого, в конце главы «Deja vu, наркотики и синестезия» я делаю ра­дикальное заявление, что психика и есть время. Трудно представить себе вывод, более далекий от здравого смысла. Я пользуюсь тем, что моя книга выходит на русском языке, как поводом привлечь внимание не только к эпистемологи­ческой функции психоанализа, но также, и в первую оче­редь, к возможности с его помощью прийти к выводам, по­добным этому, таким, которые согласуются с современной физикой, математикой и формальной логикой.

Книга «Множественная реальность в клинической прак­тике» публикуется на русском языке сейчас, когда работа Гёделя³, пришедшего к заключению, что времени не сущест­вует, стала известна широкой публике. Гёдель, логик и мате­матик, был, безусловно, единственным человеком в Принстоне, которого Эйнштейн воспринимал как равного. Как пишет Джим Холт⁴, «Эйнштейн показал, что течение време­ни зависит от движения и гравитации и что деление собы­тий на прошлые и будущие... относительно... Гёдель... счи­тал, что времени, понимаемого интуитивно, не существует вообще. Он предположил... возможность существования до сих пор немыслимого типа вселенной... Уравнения общей относительности могут быть решены разными способами... Гёдель пришел к такому решению уравнений эйнштейновской теории, в котором вселенная не увеличивается, как в модели «большого взрыва»⁵, а вращается. Он показал, что в геометрии вращающейся вселенной пространство и время сливаются. Долгое время путешествуя туда и обратно, житель гёделевской вселенной может вернуться в любую точку свое­го прошлого... Некоторых физиков изумила идея из области научной фантастики, что возможность путешествия во-вре­мени... явным образом вытекает из физических законов». Обширная литература посвящена вопросу о том, имеет ли логика Гёделя хоть какое-то отношение к человеческому опыту.

В любом случае некоторые психологические и психоанали­тические мысли и наблюдения согласуются с его выводами. Ес­ли смотреть на жизнь более широко, видно, что современная математика и физика имеют такое прикладное выражение, как высвобожденная, ядерная энергия, и оно оказывает мощное влияние на человеческую реальность.

Тот факт, что мы обнаруживаем в себе разные уровни сопро­тивления, пытаясь усвоить мысль Гёделя, также может говорить о связи между его абстрактными идеями и нашим интуитивным опытом. Даже тогда, когда мы пытаемся последовать за ним в физику путешествия во времени, где пространство и время от­носительны, интуитивное предпочтение, которое мы отдаем пространству перед временем (предпочтение, которое отсутство­вало у моей пациентки, считавшей, что расстояние уменьшается, когда она идет быстрее), наша основанная на здравом смысле убежденность в том, что необходимо время (его существование), чтобы переместиться из одного места в другое, оказывается по­разительно стойкой. Мы испытываем еще большее удивление и сопротивление, когда вслед за Гёделем пытаемся сделать еще один логический переход: «Если путешествие во времени воз­можно... то невозможно существование самого времени. Про­шлое, в которое можно вернуться, на самом деле не прошло».

Выдвигаемая на основании психоаналитических открытий гипотеза, что психические процессы построения и разрушения субъективных эквивалентов создают время, что никакого «ре­ального» времени вне этих процессов не существует, также на­талкивается на сильное сопротивление.

Гёдель касается темы множественной реальности, когда за­являет, что, если бы наша реальная вселенная увеличивалась, а не вращалась, это не имело бы отношения к его тезису. «Вре­мя... либо необходимость, либо ничто; если оно исчезает в од­ной гипотетической вселенной, то утрачивает позиции и в лю­бой другой, включая нашу собственную». Здесь Гёдель импли­цитно вводит понятие тестирования реальности, совершенно отличное от принятого, основанного на здравом смысле. Име­ет значение то, что реально, — а реально то, что возможно. В психоанализе для нас важнее всего именно то, насколько ши­роко могут мыслить аналитик и анализанд. В этом широком взгляде присутствует первичный процесс. Как можно предста­вить вторичный процесс в таком, сосредоточенном на времени, подходе к психоанализу? В своей книге я этот вопрос не став­лю. Хочу лишь указать направление, в котором в будущем мож­но развивать эту тему. Вторичный процесс подразумевает огра­ничение, объекты, конкретные и достаточные для того, чтобы сделать возможным действие. Эти объекты связаны с телом, с тем, что тело может делать. Теоретически и клинически вто­ричный процесс включает в себя прерывание постоянно теку­щего первичного процесса в те моменты, когда характер мыс­лей и телесных образов замыкаются или становятся субъектив­но эквивалентными.. Возможно, теоретические размышления, подобные этому, могут усилить внимание аналитика к телесным ощущениям, как его собственным, так и к тем, о которых в явной или скрытой форме сообщает анализанд.

Я пишу это вступление к русскому изданию моей книги в на­дежде, что она пробудит в читателе интерес к новым возможно­стям психоаналитического мышления. Предложенное Гёделем новое понимание тестирования реальности больше сродни от­крытым системам современной науки. Психоанализ действует в открытой системе, где психические процессы, создающие время, показывают нам, как то, что было (казалось) случай­ным, наполняется смыслом, и, наоборот, как происходит бес­конечное (воз)вращение бессознательного. Мысль Фрейда о том, что анализ близится к завершению, когда пациент заяв­ляет, что все «это» (новое знание) он знал и раньше, также гово­рит о присутствии прошлого в настоящем, о непрерывном Nachtraeglichkeit, всегда действительном apres-coup⁶.

И хотя я не думаю, что Фрейд имел в виду именно это, когда говорил об отсутствии времени в системе бессознательного, се­годня этот постулат согласуется с тем, к чему приходит и психо­аналитическая, и гёделевская математическая логическая эпи­стемология: если психика — это путешествие во времени там, где времени не существует, значит, психика и есть время.

Джон С. Кафка