Глава 10. Эпистемология и идея истории

195

них. Историческое событие, следовательно, имеет характер про­тотипа. В-третьих, интерпретация исторического события и по­пытка использовать его как образец неизбежно приводит к откло­нению от него, поскольку природа человеческой деятельности состоит в изменении используемых ресурсов. Делать историю значит ее изменять. Именно поэтому ни одна из моделей истори­ческого процесса (эсхатологическая, циклическая, прогрессист-ская и т.п.) не исчерпывает реальной истории. Наконец, в-четвер­тых, историческое событие, формируясь и происходя случайно в том смысле, что цепь причин и следствий, приведшая к нему, не может быть завершена, немедленно становится необходимым яв­лением, само включаясь в систему причинно-следственных свя­зей и само определяя течение будущего. В истории действуют за­кономерные факторы, но историческое событие не укладывается ни в какой закон. Ретроспективная случайность и перспективная необходимость - черты исторического события.

Как представляется, в наибольшей степени такому описанию исторического события соответствует репрезентативная теория абстракции Дж. Беркли, в которой произвольный конкретный треугольник «представляет» все другие эмпирические и мысли­мые треугольники, являясь не обобщением их общих свойств post factum, но, напротив, условием возможности всякого треугольни­ка вообще. Аналогичным образом Французская революция 1789 г. не содержит в себе общих признаков всех возможных революций, но, раз случившись, сама делает их возможными, будучи в то же время реализованной возможностью по отношению ко всем про­шлым революциям. Библия, не являясь обобщением свойств «вечной книги», «повторяет» Авесту, Веды и «Илиаду», демонст­рирует их возможность, воодушевляет последующих авторов пи­сать «нетленку», а читателей - искать свою персональную биб­лию. Казнь Марии Стюарт, будучи вполне индивидуальна во всех своих страшных деталях, при этом выступает прототипом казни Марии-Антуанетты. Исторические события - это локальные цен­тры исторического пространства, равнодействующие историче­ских сил, пики и впадины исторического ландшафта, архэ исто­рических мифологий. Культурные универсалии — это исторические события, обретшие характер схематизмов; они образуют априор­ные, устойчивые и относительно независимые от опыта и рефлек­сии основания культуры.

196

Раздел II. История познания: принципы и примерь

Метод ситуационных исследований и феноменология

Историческая эпистемология пользуется уже упомянутой си­туационной методологией «case studies»¹, которая переворачивает традиционные отношения между эпистемологией, с одной сторо­ны, и историей и социологией знания - с другой, как между об­щим и частным. Исторические и социологические примеры те­перь не столько подтверждают или иллюстрируют теорию позна­ния, сколько «показывают» (по Витгенштейну) многообразие типов и форм знания, образующее реальный познавательный процесс. Все это оказывает влияние на теоретический статус эпи­стемологии вообще, в которой начинают преобладать не теории, а методы и подходы.

Историческая эпистемология делает своим предметом не про­сто историю познания, но исторические коллизии, открывающие новые континенты знания. Она эмпирична по методу, занимаясь будто бы исследованием конкретных ситуаций. Она метафизична по цели, видя в частном примере реализацию избранного истори­ческого сюжета. Метод исторической эпистемологии основан на приоритете историко-культурной картины мира над философ­ским образом знания. Первая концептуальная модель берется из внеэпистемологических сценариев и модифицируется для накла­дывания на реальность знания. Перенос схем из социологии, культурологии, социальной психологии, этнографии, истории, правоведения в теорию познания — стандартный прием историче­ской эпистемологии. На стадии открытия историческая эписте­мология привлекает внефилософские и внеэпистемологические ресурсы, на стадии обоснования - критикует и отбирает их с пози­ции философской рефлексии. В этом смысле историческая эпи­стемология — элемент неклассической теория познания. Она бо­лее не исходит из общефилософских положений, привлекая затем для своего обоснования «данные наук». Процесс переворачивает­ся. Идеи и образы заимствуются в конкретных науках и лишь за­тем подвергаются философской проверке. Данный метод исходит из презумпции того, что все чисто философские идеи уже давно

' См.: Касавин И. Т. Ситуационные исследования // Энциклопедия эпистемо­логии и философии науки. М, 2009.