Глава 8. Пространство и время: бытийственная основа знания

143

смысле, поскольку мало кто верил в их строгую применимость к таким экзотическим для теории познания объектам.

Вторая форма концептуализации реализуется по мере того, как объект утрачивает необычные черты в результате теоретиче­ского осмысления. Тогда метафорическая многозначность и не­определенность смысла уступают место нормальной концепту­альной форме. Она развертывается обычно путем очерчивания смысловых границ термина по аналогии с тем, как он использует­ся в других видах знания. И поскольку метафора стирается, ее со­держание все в большей мере осознается как понятийное заимст­вование из тех областей, где термины обладают известными и устойчивыми характеристиками. При этом пространственно-вре­менные признаки начинают соединяться с указаниями не столько на специфическую область применения, сколько на способы иссле­дования, связанные с отдельными науками. Так возникают поня­тия «антропогенных ландшафтов», «биополей», «социодинамики культуры», «виртуального пространства». Они, как правило, обо­значают собой методологические сдвиги на границе двух и более научных дисциплин, а применительно к социально-гуманитарно­му знанию еще и понятийное заимствование из естественных и точных наук.

До тех пор пока данные понятия служат квазилогическими средствами систематизации и теоретической интерпретации го­тового эмпирического содержания, они сами по себе еще не вы­ступают как объекты концептуальной разработки. Третья форма концептуализации связана, напротив, с усмотрением в простран­ственно-временных терминах определенных средств развития знания, с помощью которых можно получить прирост эмпириче­ского содержания. Тогда критерии теоретической приемлемости становятся более взыскательными: проблема теоретической на­груженное™ фактов трансформируется в проблему внутренней структурированности самой теории. И важным шагом на пути ее решения оказывается систематизация пространственно-времен­ной терминологии, создание списков синонимов, альтернатив­ных пар, установление внутренних смысловых зависимостей меж­ду основными и производными терминами, нахождение нагляд­ных аналогов (моделей), эмпирических интерпретаций. Именно данный процесс представляет наибольший интерес с теоретико-познавательной точки зрения.

144

Раздел I. Категориальные сдвиги

Можно попробовать выдвинуть общую гипотезу по поводу то­го, что роднит между собой все три формы обращения к простран­ственным категориям. По-видимому, это поиск новой онтологии для гуманитарных наук, гуманитарного знания вообще. Эта онтоло­гия должна сочетать в себе свойства «естественности», «социаль­ности» и «бытийности», т.е. отвечать специфической включенно­сти человека в природу, в систему социальных взаимосвязей, а также соответствовать относительной автономности личности, выражаемой в наборе экзистенциальных проблем¹.

Наконец, можно предположить, что в историко-философском плане поиск такой онтологии питается идеями Беркли, Юма и Канта - первых, кто обратил внимание на содержательную струк­турированность внутреннего мира как условие познания вообще. В дальнейшем их посыл был подхвачен феноменологической фи­лософией.

Для Беркли внутренний опыт стал критерием и условием ре­альности - так реализовал себя идущий от Декарта нововремен­ной культ разума. Возможность реальности определяется возмож­ностью ее познания, и поэтому знание рассматривается как воз­можная (идеальная) реальность. Идеальность, т.е. возможность, проективность, зависимость от человеческой воли стала отныне неотъемлемым свойством знания, приобретающего иной по срав­нению с прежним онтологический статус. Его основой и содержа­нием стала субъективность.

В согласии с репрезентативной теорией абстракции Беркли «сложные идеи» пространства и времени истолковываются Юмом как копии «сложных впечатлений» и одновременно как вполне определенные феномены воображения, представляющие в со­знании отношения сходства, последовательности и рядоположен-ности. Это вплотную подводит к кантовскому положению об ап­риорных формах созерцания - небывалому ранее объединению рассудочных и сенсорных способностей уже на уровне чувствен­ности.

Достижение Канта состояло в постановке вопроса о субъек­тивных возможностях уже не реальности, а опыта. Это было уг­лублением теоретико-познавательного анализа в область субъек-

' Один из первых примеров систематического движения в данном направле­нии см. в книге: Уранос и Кронос. Хронотоп человеческого мира ; под ред. И.Т. Касавина. М.,2001.