Глава 27. Субъект интерпретирующий: синтез когнитивных практик.

О концепции Л.А. Микешиной¹

Содержание философского труда - осмысление реальности, его форма -интерпретация текста. В этом смысле жанр полемики есть абсолютизация формы философского труда, открывающая беспредельные возможности, но также и налагающая определенные ограничения. Осмысление реальности выводит за ее пределы, интерпретация текста расширяет или сужает его го­ризонт. Вживаясь в роль «субъекта интерпретирующего» - главного персо­нажа книги JI.A. Микешиной, мы рискуем спутать, поменять места и акценты в инструментарии смыслов, используемых ею и нами, дезориентировать чи­тателя, отступить от объекта исследования. В этом смысле осмысление не столько отражение реальности первичного текста, сколько ее преобразова­ние. А если речь идет о тексте неординарном, представляющем собой кон­цептуальный и эстетический вызов, то его критика порой еще и конкурен­ция с ним, как правило, обреченная на провал. Едва ли не единственным спо­собом камуфляжа этого провала оказывается временами недостаточная четкость разграничения позиции критика и позиции автора книги, спосо­бом, за использование которого придется, видимо, извиниться и мне.

Кризис эпистемологии?

В современной философии в отличие от ситуации 40-летней давности теория познания для большинства утратила свою при­влекательность. Это - эмпирический факт, который требует ос­мысления и объяснения. В самом ли деле философия строит «тео­рию» познания, подобную теориям естественных наук? Или дан­ное словосочетание следует понимать в более широком смысле, метафорически? Однако разве не именно такое расширенное употребление термина «теория» мы встречаем в большинстве на­ук, втом числе и самых «естественных», за вычетом тех, в которых принципиальную роль играет математический аппарат и редук­ция к физическим закономерностям и понятиям? А быть может, дело вовсе не в самом термине «теория» или «теория познания»?

1 Опубликовано в кн.: Философия познания. К юбилею л.А. Микешиной. М., 2010.

512

Раздел IV. Полемика

Впрочем, есть и другой ракурс рассмотрения, который обна­руживает собственно предметную узость традиционной теории познания, занимавшейся лишь абстрактно-теоретическим, чисто нормативным анализом научного знания. Но если вспомнить, на рассмотрении какого же собственно знания сосредоточивались отцы-основатели традиционной гносеологии (Ф. Бэкон, Р. Де­карт, Т. Гоббс, Дж Локк), то обнаружится, что они вовсе не были людьми сциентистски ограниченными. Обыденное сознание, по­вседневное знание, разум, единый для всех, — вот что занимает их по преимуществу. И фокусировка интереса на науке - феномен значительно более позднего происхождения, когда наука из ло­зунга нового мировоззрения трансформировалась в обычную и эффективную практику больших масс людей. Как только были развенчаны научные утопии, как только наука, превратившись в чрезвычайно специализированную деятельность, стала отрывать­ся от обыденного сознания, теория познания (а также всякий фи­лософский анализ познания — эпистемология и философия науки в том числе) утратила тот кредит доверия, которому она была обя­зана своим привилегированным положением.

Теория познания, обладая в первую очередь нормативным ха­рактером, стремилась не столько принять за основу науку и опереть­ся на ее авторитет, сколько обосновать науку как фундаментальную ценность европейской культуры. Философам со времен Платона и Аристотеля уже было ясно, что теоретическое знание, ориентиро­ванное на истину и доказательство, не исчерпывает всего познава­тельного отношения. Есть познание Бога, обыденное, практическое познание, познание в области искусства и нравственности, однако именно наука вносит небывалую динамику и эффективность в по­знавательный процесс. Поэтому наука и сегодня остается объектом особого теоретико-познавательного интереса, хотя фокус внимания смещается от анализа структуры и развития «объективного» знания к исследованию форм языкового поведения ученого, предпосылок научного мышления, его связи с другими формами сознания. Во многом утрата интереса к науке коренится, как представляется, в не­способности философов угнаться за небывалой динамикой науки, осмыслить ее новейшие достижения на фоне антисциентистской критики науки и постмодернистского пренебрежения к разуму во­обще. Однако в этом сказывается фундаментальная черта филосо­фии, требующая временного отстояния, взгляда с дистанции.