Раздел IV. Полемика

ты позднего Витгенштейна и Куайна (путем решительной переин­терпретации понятия «смысл»), казалось, переломили эту тенден­цию, она псе еще весьма влиятельна.

А.Л. Никифоров, возражая противнее, мог бы, впрочем, дове­сти свою критику до логического конца. Ведь элиминация поня­тия «смысл» из теории познания — то же самое, что исключение из нее проблематики мышления. Понятие смысла изначально пред­полагает теоретическое мышление и даже мышление вообще. Как замечает B.C. Швырев, «научное знание в принципе теоретично с самого начала, так как всегда связано с размышлением о содержа­нии используемых в науке понятий и той исследовательской дея­тельности, которая приводит к формированию этих понятий». И далее: «Теоретическое мышление вообще, размышление над смыслом используемых понятий необходимо сопутствуют всякой науке»¹.

Чем иным является мышление, как не операциями со смыс­лом? В мышлении человек занимается вопрошанием смысла, его поиском, обнаружением, приписыванием. Он осмысливает, пе­реосмысливает, обессмысливает окружающий мир и себя самого, открывает соответствия и несоизмеримость смыслов. Все это — проявление нашей познавательной способности, которая по ана­логии с сознательным целеполаганием обнаруживает в реально­сти некие планы и ставит нас перед проблемой обоснования целей, направлений (прогресса, упадка, повторения) или принци­пов эволюции и тем самым нахождения смысла этой реальности. Здесь же - и понятие смысла некоторого события, которое описы­вает отношение принадлежности единичного к общему в аспекте ценности. Вопрос о смысле как цели касается тогда уже обоснова­ния в этическом смысле. От него отличается отношение средств деятельности к достижению некоторой цели: нечто обладает смыслом, если имеет место соответствие намерения его предмету (практический, или инструментальный, смысл деятельности или поведения). Поиск смысла, потребность в нем могут относиться к опыту социального кризиса или личной пограничной ситуации. Вопрос о смысле человеческого существования возникает в опыте страдания, скуки, смерти, болезни, собственного рождения.

¹ Швырев B.C. Теория // Новая философская энциклопедия. М, 2001. Т. IV. С. 43.

Глава 23. Всегда иной и прежний. Об а. Никифорове

477

С точки зрения социальной философии диагноз смыслового кри­зиса и поиска смысла выражает противоречие между обществен­ной практикой и ее идеалами и целями, как они представлены в идеологии и теориях государства, а также констатирует отчужде­ние индивида от социума. Итак, обнаружение того обстоятельст­ва, что ни знак, ни действие, ни иное событие окружающего мира само по себе не исчерпывается своим чувственно данным бытием, становится первой постановкой проблемы смысла как поиска це­ли, назначения, причины, основания, сущности. Поэтому смысл изначально предполагает расширяющееся пространство деятель­ности, дистанцию, путь, который следует преодолеть для увеличе­ния массива своего знания.

Идея самостоятельности теоретического мышления, будучи давно сформулирована философами, в науку проникла только на ее неклассическом этапе развития. Эйнштейн неоднократно вы­сказывался в духе того, что теория возникает внезапно, независи­мо от опыта. В 1970-е гг. эта идея получила новое концептуальное выражение в форме тезисов Дюгема—Куайна и Куна—Фейерабен-да. Факты нагружаются теориями, не вытекающими из данных фактов, а существующими независимо от них. Обобщенный вы­вод, основанный в том числе и на результатах оригинальной исто-рико-теоретической реконструкции формирования электродина­мики, гласит: «Фундаментальные теории не являются продуктом индуктивного обобщения опыта, а создаются вначале за счет трансляции концептуальных средств, заимствованных из других областей теоретического знания»¹.

Такая трансляция возможна прежде всего благодаря объемлю­щим концептуальным каркасам - общенаучной и специальной научной картине мира. Это образование, занимающее в структуре оснований науки особое место, принципиально отличается от теоретической схемы своим содержательным характером так же, как понятие корпускулы со всей его теоретической неопределен­ностью и долгой концептуальной историей отличается от абст­рактного идеального объекта «абсолютно твердое тело». Картина мира не только создает возможность трансляции теоретических представлений, но и в отсутствие теоретической схемы фактиче­ски берет на себя функции последней в структуре теоретического

Степан B.C. Теоретическое знание. М., 2000. С. 10.

478

Раздел. IV. Полемика

знания и тем самым позволяет ей сформироваться. На основе кар­тины мира строится семантическая интерпретация теоретической схемы, а в ее отсутствие картина мира дает и теоретическую интер­претацию фактов, выполняя функцию осмысления, придания смысла единицам языка науки, а тем самым — и самой познавае-. мой реальности. В силу этого смысл - ключевое понятие в рас­крытии природы теоретического знания вообще.

А.Л. Никифоров признает и дополнительно обосновывает это обстоятельство, однако недаром исключает из своего рассмотре­ния проблематику мышления. В смысле для А.Л. по-прежнему до­минирует момент стабильности, а не процесс развития, преобла­дает данное, а не становящееся. Нащупав тупики проблемы смыс­ла, в которые зашла аналитическая философия, он, прямо как Герцен, останавливается на достигнутом.

Где же, по нашему мнению, просматриваются новые пово­роты данной проблемы? У позднего Гуссерля смысл — уже даже не свойство рефлексивной логики мышления, но элемент жиз­ненного мира. Эту программу разворачивал в дальнейшем Яс-перс, связав понятие смысла с понятием экзистенциальной си­туации. Бахтин и Лотман истолковывали смысл языковых еди­ниц в контексте живого общения, понимания и культурного взаимодействия. В социологии близкие идеи развивает Т. Дрид-зе, используя понятие «конкретной жизненной ситуации»¹. Не­что подобное, пусть и на свой аналитический лад, высказывали С. Крипке и X. Патнэм в отношении уже не «Lebenswelt», a «possible worlds».

Итак, вместо того чтобы истолковывать смысл как общее для всех и тривиальное содержание, как общезначимость слова, важ­но увидеть в многообразии смыслов уникальность и изменчивость сознания, обусловленные конкретной культурной и экзистенци­альной ситуацией субъекта. Осмысленно только то, что осмысле­но заново; восприятие смысла - всегда творчество, осмысление мира на свой лад; смыслообразование есть иносказание. Из уни­кальности смысла как продукта индивидуальной интерпретации вытекает и многообразие значений: человек, творчески относясь к употреблению языка, порождает особый мир. Смысл исчезает в

' См.:Дридзе Т.М. Две новые парадигмы для социального познания и социаль­ной практики // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001.