Глава II о войне и методах её ведения из описания Ксенофонта, Полиэна, Плутарха и Фукидида.

Как было уже сказано в предыдущей главе, противоречие между Спартой и Афинами, веками закладывающихся в них по ходу их истории привели к войне между этими двумя крупнейшими полисами. Причины, побудившие обе стороны встать на путь войны мы уже обсудили, поводом же стал описываемый Фукидидом конфликт между бывшей коринфской колонией Керкирой и непосредственно Коринфа. Вмешавшись во внутренние дела коринфян и разбив их флот на море, афиняне принудили пеллопонесцев искать помощи у своих союзников. У Фукидида мы можем прочитать весьма долгую речь коринфских послов, которую я не стану здесь приводить, но главный её смысл заключался в том, что лакедемоняне обязаны поддержать своих союзников перед лицом общей угрозы и вступить войну. Афинские послы, находившееся в Спарте по другим делам в ответ на обвинения коринфян, стали говорить об исключительности своего полиса, недвусмысленно давая понять, что они считают себя в праве поступать как им вздумается по праву сильного и даже не стали пытаться решить дело миром, а только запугивали лакодемонян своей военной и экономической мощью. Расценив нахальство афинян как вызов, спартанцы их союзники стали готовиться к войне. Фукидид, приводя действия спартанского царя Архидама в Аттике, даёт нам возможность узнать, какими методами пелопоннесцы собирались вести боевые действия.

“В разгар лета, в пору созревания хлеба, пелопоннесцы, снялись с лагеря у Энои и вторглись в Аттику. Во главе их шёл царь лакедемонян Архидам, сын Зевксидама. Во время остановки пелопоннесцы занялись прежде всего опустошением Элевсина и Фриасийской равнины и подле так называемых Рейтов обратили в бегство отряд афинской конницы. Затем они двинулись дальше через Кропию, оставляя с правой стороны гору Эгалей, пока не пришли в Ахарны, обширнейшую местность Аттики из числа так называемых демов. Говорят, Архидам стоял подле Ахарн с войском, готовым к битве, и не спустился во время этого вторжения в равнину по следующим соображению. Он надеялся, что афиняне, в среде перейдут в наступление и не станут равнодушно относиться к опустошению своих полей.”

Таким образом можно сделать вывод, что спартанец, разоряя аттическую область рассчитывал выманить противника на генеральное сражение где у спартанцев и их союзников были явные преимущества, в силу лучшей подготовки пелопоннеской пехоты. Архидам знал, что Афины имели возможность получать продовольствие по морю, поэтому он более надеялся на психологический эффект, т.к. основу афинской армии составляли гоплиты-земледельцы, то негодование их по поводу опустошения их участков могло сыграть на руку лакедемонянам.

Всё это понимал афинский стратег Перикл, он хорошо знал спартанцев и не питал надежды одолеть их в открытом бою, вместе с тем стратег прекрасно понимал, что афиняне превосходят противника на море, поэтому он предложил своим сограждан другой план в корне отличавшийся от стратегии пелопоннесцев:

“Если они (пелопоннесцы) вторгнутся в нашу страну по суше, мы пойдём на их землю морем, а опустошение какой-либо части Пелопоннеса будет иметь далеко не то же значение, как опустошение целой Аттики, потому что взамен этой области они не смогут получить без борьбы никакой другой, тогда как у нас есть много земли и на островах, и на материке. Так важно иметь силу на море! Следует покинуть поля и жилища, оберегать море и город и, хотя бы это способно было вселить раздражение, не давать всё-таки битвы пелопоннесцам, превосходящих нас численностью. Ведь даже в случае победы мы снова будем иметь дело с неприятелем не менее многочисленным, а при поражении мы потеряем сверх того и союзников, которые составляют нашу силу: они останутся спокойными раз мы не будем в состоянии идти на них войною. Не жилищ и полей должны мы жалеть, но жизней человеческих, так как не жилища и поля приобретают людей, но люди приобретают их. И если бы я рассчитывал убедить вас, то посоветовал бы вам самим опустошить вашу землю и покинуть её и тем самым показать пелопоннесцам что из-за этого вы не покоритесь им”.

Иначе говоря, Перикл намеривался избегать генерального сражения со спартанцами и их союзниками, скрываясь за высокими крепостными стенами и вместе с тем делать рейды на незащищённые земли пелопоннесцев с моря, используя грозный афинский флот, зная, что никто не осмелится бросить ему вызов на море, т.к. ни один полис не был в силах выставить флот равный по силам афинскому и что самое главное никто не мог превзойти афинян в морской науке в силу их огромного опыта ведения войны на воде. Подтверждение моих слов мы можем найти также и у Плутарха.

“Более всего прославился Перикл тем, что, отправившись из Пег в Мегариде с сотнею кораблей, обошёл Пелопоннес; не только разорял приморские города, но вступив во внутренность земли с сухопутными силами, заставил тамошних жителей, устрашившихся его нашествия, запереться в стенах своих. Одни сикионцы в Немее вышли против него и вступили в сражение. Перикл разбил их совершенно и воздвигнул трофей. Из Ахайи, союзной афинянам области, взяв ещё воинов на суда, отправился в противоположную сторону Греции, прошёл мимо Ахелоя, опустошил Акарнанию, запер эниадцев в стенах города и, разорив землю их, отправился в своё отечество, показавшись неприятелю страшным, гражданам – осторожным и вместе предприимчивым. Ни малейшего несчастья не приключилось с теми, которые под его началом воевали”

Самим главным для Перикла было сохранить боеспособность афинской армии из-за необходимости держать союзников в повиновении, потому как именно от союзников афиняне получали золото в виде дани, позволявшее содержать крупнейший флот из трёхсот триер, который обеспечивал безопасный подвоз продовольствия в Афины. Как нам сообщает Фукидид

“Перикл указывал, что сила афинян зиждется на приливе денег от союзников, а в войне большей частью побеждают рассудительность и обилие денег.”

Сам же Перикл был осторожным человеком, избегавшим всякие предприятия, связанные с большими рисками, не имея в этом крайней необходимости как нам об этом сообщает Плутарх в своих “Сравнительных жизнеописаниях”

“В военачальстве отличался он более своей осторожностью. Никогда не вступал добровольно в сражение, которого последствия были неизвестны и соединены с опасностью; не подражал тем полководцам, которые в дерзостных предприятиях имели блистательные успехи и потому считаются великими.”

Имея большие финансовые ресурсы, афиняне рассчитывали вести войну на истощение, нанося удары с моря по территории противника. Однако сама судьба и персидский царь помешали афинянам победить в этой войне

Дело всё в том, что после принятого решения, укрыть всё население Аттики за прочными стенами Афин, город стал переполнен и таким образом очень уязвим для эпидемий. В результате на город обрушилась ужасная чума, о которой мы узнаём из “Истории” Фукидида.

“В самом начале летней кампании пелопоннесцы и союзники их вторглись в Аттику с двумя третями своего войска также, как и в первый раз. Немного дней пробыли они в Аттике, как появились первые признаки болезни среди афинян. Как говорят с самого начала блезнь появилась в Эфиопии, что за Египтом, потом спустилась она в Египет и Ливию и охватила большую часть владений персидского царя. На Афины болезнь обрушилась внезапно и прежде всего поразил жителей Пирея, почему афиняне и говорили, будто пелопоннесцы отравили там цистерны; водопроводов в то время в Пирее не было. Впоследствии болезнь достигла и верхнего города, и люди стали умирать уже в гораздо большем числе.”

Эпидемия нанесла сокрушительный удар по афинской армии. Болезнь спутала все планы Периклу и погубило все его усилия, направленные на сохранение большой численности афинской фаланги. К тому же афиняне пали духом и стали проклинать Перикла за то, что он втянул их в войну, обернувшуюся такими бедствиями для их страны. Через некоторое время Перикл скончался, как говорят Фукидид и Плутарх от горя. Афиняне лишились своего лучшего стратега, а также впали в отчаяние от от произошедшего.

Тем не менее война продолжалась и афиняне, следуя плану Перикла продолжали наносить удары на незащищённые владения лакедемонян, заняли Пилос и Киферу. На острове Скафатерия, что находится напротив Пилоса афинский стратег Клеон, используя легковооружённую пехоту принудил отряд спартиатов к сдаче. Пленение двух сотен спартанских граждан стало для Спарты тяжёлым ударом, по этой причине лакедемоняне запросили мира, однако афиняне из-за своего успеха ставшими высокомерными отклонили предложение пелопоннесцев и продолжили войну. Тогда спартанец Брасид, набрав войско решил нанести удар по фракийским владениям Афин, откуда они получали продовольствие. Получив от македонского царя Пердикки право прохода, спартанец двинулся на Амфиполис – главный город афинян во Фракии. Брасид весьма умеренно вёл себя на вражеской территории. Об этом нам сообщает Фукидид:

“В самом деле, действуя справедливо и умеренно по отношению к городам (на фракийском побережье), Брасид в это время отторгнул от афинян большую часть их, а другими областями завладел при помощи измены.”

В результате действий Брасида продовольственная безопасность Афин находилась под угрозой, что сразу сделало афинян посговорчивее и стороны заключили перемирие. Однако так называемый Никиев мир, названый по имени афинянина Никия который способствовал его заключению был нарушен его политическим соперником Алкивиадом. Своими речами он смог подбить афинское народное собрание на нападение на Сиракузы – главный город Сицилии. Алкивиад обещал огромные выгоды от похода и захвата этого крупнейшего города. В итоге как сообщает Плутарх:

“Он (Алкивиад) вышел со своими товарищами, имея около ста сорока триер, пять тысяч сто человек тяжёлой пехоты и тысячу триста пращников, стрелков и других легковооружённых воинов.”

Стратегами были назначены Никий, Алкивиад и Лахет. По началу успех сопутствовал афинянам, однако после изгнания Алкивиада и смерти Лахета они начали испытывать трудности во всём, к тому же Алкивиаду удалось уже подбить лакедемонян на оказании помощи осаждённым Сиракузам. Узнав об этом Никий затребовал либо прекратить всю операцию, либо прислать подкрепления. В ответ на это афиняне прислали большое подкрепление во главе с Демосфеном как нам об этом пишет Плутарх.

“Между тем показался Демосфен за пристанью; флот его был блистателен своими приготовлениями и страшен неприятелям. На семидесяти трёх кораблях посажено было пять тысяч пехоты и около трёх тысяч стрельцов, пращников и метателей копий.”

Афиняне не захотели оставлять город в покое и повысили ставки. Однако новые попытки взять город не увенчались успехом и вновь прибывший стратег настойчиво советовал уйти по морю пока есть возможность. Никий с большой неохотой принял это предложение и афинское войско стало готовится к отходу. Однако случилось лунное затмение вселившее панику в афинян и драгоценное время было потерянно и произошло самое страшное что могло вообще могло произойти – пелопоннеские и сиракузские корабли закрыли вход в гавань, что лишало афинян возможности безопасно уйти. Попытка прорваться сквозь блокаду закончилось сокрушительным поражением для афинян, и они потеряли весь свой флот, это более двухсот триер. И на этом бедствия не закончились. У Никия ещё мог уйти из этой западни по суще, учитывая тот факт, что после такой победы сиракузяне принялись пировать и приносить жертвы, а, следовательно, не имели возможности ему помешать. На что Гермократ, сиракузянин решил применить военную хитрость против Никия описанную Полиэном в его “Стратегемах”.

“Афиняне терпят поражение в последнем морском сражении в Сицилии и ночью решили бежать. Сиракузяне, совершив жертвоприношение в честь победы, отдыхали, после попойки. Гермократ чтобы не вести в бой опьянённых и спящих людей, посылает перебежчика, чтобы он сообщил Никию: “Друзья, до настоящего времени доносящие, предупреждают, что, если ты двинешься ночью, попадёшь в засаду”. Никий поверил и, дождавшись зари в лагере, не двинулся. Гермократ поднял вдоволь поспавших сиракузян полными сил; раньше заняв речные броды и мосты, они совершенно уничтожили афинян.”

Сицилийская экспедиция завершилась для Афин катастрофой. Погибло две трети флота, около трети всего гоплитского ополчения, которое мог выставить город, истощились финансы, а союзные полисы стали восставать один за другим.

Хоть афиняне и потерпели сокрушительное поражение при Сиракузах и потеряли почти половину своего боевого флота, как об этом пишет Ксенофонт в своей истории, тем не менее афиняне не сдавались и под энергичным руководством Алкивиада, не только смогли восполнить свои потери, но и нанести несколько громких поражений пелопоннесцам, сумев снова навести ужас на своих врагов. Все вновь складывалось в пользу афинян пока не пришёл Лисандр. Об этом человеке я хотел бы поговорить особо, ибо его деятельность на посту наварха, то есть начальника флота, коренным образом изменила дальнейшую судьбу его отечества.

Исходя из описаний Плутарха Лисандр сильно отличался от прочих спартанцев, он имел более изворотливый характер, не пренебрегал различными хитростями и уловками ради достижения намеченных целей. Как он сам говорил:” когда львиной кожи не достаёт, должно пришивать к ней лисью”. Он, видя, что господство афинян держится на боевом флоте и союзниках, решил обрушить эти две опоры.

Для начала он как мы узнаём из Плутарха: “Созвав в Эфес представителей от городов, которых он считал наиболее разумными и отважными среди сограждан, Лисандр впервые внушил им мысль о перевороте и создании власти десяти, которая впоследствии и установилась при его содействии. Он убеждал этих людей объединиться в тайные общества и внимательно наблюдать за состоянием государственных дел, обещая одновременно с крушением Афин уничтожить демократию и дать им неограниченную власть в родном городе. Его дела внушали доверие к этим обещаниям: и прежде он возводил своих друзей и гостеприимцев на высокие и почетные должности, поручал им командование войсками, ради их выгоды становился соучастником их несправедливых и ошибочных действий. Взоры всех были устремлены на него, все угождали ему и выражали глубокую преданность, рассчитывая, что под его начальством они достигнут всего, даже того, что кажется недосягаемым.”

Таким образом он начал пропагандистскую войну против афинской демократии и по всюду заводил своих людей для организации смут в полисах союзных Афинам, обещая им власть и богатство. Также удалось ему привлечь на свою сторону персов, что дало пелопоннесцам неиссякаемый источник золота. Побеждённый некогда Персидский царь с явным недовольством наблюдал за укреплением Афин и как только Лисандр запросил денег для сокрушения могущественного афинского флота, то сразу же получил огромную сумму денег от царского наместника. Избегая прямых столкновений с афинянами под началом грозного Алкивиада, спартанец ждал нужного момента для удара.

Он сумел получить золото от персов как мы можем прочитать в “Сравнительных жизнеописаниях”:

- “В восторге от честолюбивой щедрости Лисандра, Кир распорядился выдать ему десять тысяч дариков. Тот употребил их на выдачу добавочного обола морякам и так прославился этим, что очень скоро вражеские корабли опустели. Большая часть моряков переходила к тому, кто платил больше, а оставшиеся, работая спустя рукава и бунтуя, только доставляли ежедневные неприятности своим начальникам.”

Своими действиями он как бы вытаскивал хворост из огня тем самым ослабляя его. В итоге по причине дезертирства афинский флот заметно ослаб, и спартанцы могли выйти уже на битву. Оставалась только одна преграда - Алкивиад. Однако изворотливый лаконец выждав пока афинянин в силу необходимости оставить не на долго флот, нанёс незначительное поражение афинянам, из-за чего гениального флотоводца освободили от должности. В итоге шаг за шагом был ослаблен афинский флот и решив, что плод созрел, Лисандр разгромил врага применив стратегему которую приводит Полиэн в пассаже посвящённому Лисандру:

- “При Эгоспотамах афиняне четырежды выходили в море с намерением сразиться, Лисандр Лаконец не выходил им навстречу. Они оплывают назад, радуясь распевая пеаны. Лисандр позади посылает две триеры. Когда триерархи увидели, как афиняне высадились, в качестве сигнала поднимают медный щит. Лисандр тотчас же дал сигнал к нападению, и лаконцы, приналёгши на вёсла, нападают и захватывают недавно высадившихся афинян. Одни из них отдыхали, другие делали один – одно, другой – что-то другое, все безоружные. Лаконцы неожиданно напав вооружёнными на безоружных, построенными в боевой порядок – на непостроенных одержали победу. Они захватывают пленных и все триеры, разве что один “Парал” спасся в Афины, - единственный вестник поражения”

После этого Афины больше не имели возможности сопротивляться, и Спарта заполучила гегемонию над всей Элладой.