6/П (через 3 дня) значительно спокойнее. Лежит в постели, временами дурашлива, прячет посуду под халат, смеется, гримасничает. На вопросы отвечает кратко, с детскими интонациями, иногда гримасничает.

В дальнейшем спокойна, рассказывает о бывших очередных состояниях», в последнем приступе онейроидные расстройства отрицает Рассказывает о своих отношениях с соседями, считает их плохими людьми, «некультурными» за то, что они «неправильно» к ней относятся.

С 5/1II состояние снова ухудшилось. Напряжена, злобна, дурашлива, смеется. В окружающем ориентирована, в то же время несколько растеряна, врача называет то врачом, то дает название планеты, иногда обнажается, была неопрятна мочой в постели. Спит плохо.

С 8/III (через 3 дня) состояние изменилось. Спокойна, правильно отвечает на вопросы, несколько дурашлива, пуэрильна. Рассказала, что накануне ухудшения состояния, вечером, в отделении показывали кинокартину. Когда она вошла в зал, то решила что здесь идет съемка, она будет играть какую-то роль. Она раскланялась перед окружающими и подошла к экрану. Когда увидела героиню фильма, подбежала к полотну и обняла ее. Не помнит, что было дальше, но все последующие дни находилась как во сне. Вокруг видела родных и знакомых, знаменитых писателей прошлого, видела среди них Пушкина. Испытывала радость, было весело и забавно жить в этом мире, «где нет смерти и все живут вечно». Все было не таким, как обычно, все радовало. Врач казался родной сестрой, это тоже «было ей приятно». Никаких «голосов» не слышала. Постоянно казалось, что «идет съемка», она как будто под наблюдением, ее снимают для кино, здесь изображаются какие-то сцены.

В этот период потеряла счет дням, не знает — сколько что продолжалось, знает лишь, что недолго. Считает, что прошедший приступ болезни был очень легким, таких раньше не было. Все прошлые протекали с резким возбуждением, о чем она знает со слов окружающих и частично помнит о фантастических переживаниях. Все они длились гораздо дольше. Знает, что в последнем приступе возбуждение не было сильным, уверяет, что не было таких фантазий, как в прошлые годы, когда она видела себя в «ином мире», путешествовала по планетам, была на Марсе, видела марсиан, которые имели вид страшных и отталкивающих существ. На Луне обитатели имели более привлекательный вид, они похожи на «восковых людей» — белые и прозрачные. Растения на Луне тоже напоминают своей прозрачностью и белизной изделия из воска. Висела она и на земле «чудных существ», которых она называет «древлянами». Вначале они, как дрова, лежали в штабелях, затем поднимались и каждое дерево превращалось в существо «древлянина», которое двигалось тяжело и неуклюже.

В последние дни — когда стали лечить аминазином (помнит об этом лечении), много спала. Улучшение наступило сразу. Проснувшись, поняла, что вокруг больные и никакой съемки не идет.

В настоящее время жалуется на слабость, вялость, говорит, что ее угнетает вынужденное безделье в больнице, что она глупеет, что у нее «развивается деградация». Просит поскорее ее выписать, в то же время опасается ухудшения состояния, возможности повторения болезни.

В дальнейшем — спокойна, занимается трудотерапией. Иногда злобно говорит о соседях, уверена, что они хотели отравить ее, что они хотят добиться ее смерти, чтобы воспользоваться ее комнатой.

Временами бывает несколько повышенное настроение, смеется, просит выписать, повторяя, что соседи много лет преследуют ее и она не хочет из-за них находиться в больнице.

С 28/IV спокойна, поведение упорядоченное. Без прежней злобы говорит о соседях, просит выписать, рассказывает о том, что всегда любила свободу и стремилась к ней, а в больнице нет такой свободы. Тяготится пребыванием в больнице, просит поскорее выписать. Сон и аппетит не нарушены.

5/V—56 г. выписана домой самостоятельно.

Сомато-неврологический статус — без особенностей.

После выписки из больницы находилась в диспансере. С трудовыми процессами не справлялась, была малопродуктивна, лежала. В быту с трудом терпима, ссорилась с соседями, которые, по ее словам, «подбрасывали под дверь ее комнаты разную гадость».

Стационировалась с 3/1—57 г. по 13/1—57 г.

Возбуждена, не сидит на месте, принимает выразительные позы, внезапно набрасывается на больных, то вдруг с других больных сдирает одеяла. Настроение повышенное, весела, смеется, дурачится, временами ведет себя по-детски. В беседе перескакивает с одной темы на другую, то вдруг отвечает поговорками, читает стихи. Сказала, что видела сон, в котором она была Татьяной. Рассказывает, что ей представились русская зима, барышня, идущая с коромыслом на плечах. Вдруг заявляет, что она Кармен, за ней все ухаживают. Она демоническая личность, уверяет, что знает планеты Меркурий и Нептун. Вдруг говорит, что она «пустая бутылочка».

В таком состоянии через 10 дней была переведена в загородную больницу.

После выписки из загородной больницы, где пробыла с 13/1 до 5/111—57 г., приехала домой. Сразу установились конфликтные отношения с соседями. Считала, что они плохо к ней относятся, подсылают ей специально людей, чтобы они сожительствовали. Была с ними очень груба, плевалась. Часто ходила обнаженной по квартире, а на замечания отвечала грубо, оскорбительными словами. Внешне постоянно разболтана. По ночам пропадает из дому. Когда ночью бывает дома, шумит, кричит, пляшет, ни на какие уговоры не реагирует. В таких случаях соседи выключают свет, в темноте она быстрее затихает.

Вновь поступила в больницу им. Ганнушкина с 10/Х—57 г. до 22/ХН—57 г.

В отделении крайне суетлива, многоречива, в повышенном настроении. Гримасничает, кривляется. Во время беседы с врачом манерно улыбается, подмигивает, коверкает имя врача, прикладывает лист бумаги к голове, заявляет, что это «третий спутник» и тут же говорит: «Зачем нужны искусственные спутники, когда много небесных светил на небе?». Временами речь становится разорванной: «Я ем хлеб, они запустили спутник, мясо уже сварилось…» и т. п.

С 21/Х—57 г. значительно спокойнее. Занимается трудотерапией. Охотно беседует с врачом. Просит извинить за свое прежнее поведение. Несколько эйфорична, суетлива, но опрятна, ведет себя правильно. Бреда и галлюцинаций выявить не удается. Критика к пережитому недостаточная.

Лечится аминазином — 200 мг в сутки.

В последующем оживлена, временами многоречива. Познакомилась со всем персоналом и больными, знает всех по именам. Деятельна, кормит слабых больных.

Считает, что взаимоотношения с соседями не могут быть нормальными, так как они хотят, по ее мнению, ее отравить. Глядя на дементных больных, говорит, что она еще «не дошла до такого состояния».

22/ХН—57 г. выписана домой.

В течение трех лет периодически работала контролером на стадионе «Лужники». За три месяца до поступления в больницу работала машинисткой.

Последние 2 месяца стала повышенно деятельна на работе, часто даже ночевала. Перед Ноябрьскими праздниками было повышенное настроение, декламировала стихи, покупала цветы, книги. Затем не стала спать ночами.

13/XI ходила на кладбище, вернувшись, сказала начальнику, что она его там видела. Вымыла пол своей рубашкой. На предложение выпить чаю, бросила стакан, затем настольную лампу. Заявила, что она Ганнушкина — признанный народный врач.

Была госпитализирована 15/XI—60 г. в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Возбуждена, набрасывается на больных, рвет платье, оголяется. Цинично бранится. Ночью спит недостаточно. При попытке вступить с ней в беседу, многоречива, сравнивает себя со старухой из «Горе от ума», заявляет, что должна умереть от инфаркта, предлагает посмотреть в газету, где часто сообщают, что хорошие мужчины умирают в 50-летнем возрасте.

С 15/XI — начата аминазинотерапия.

С 18/XI спокойнее, охотно беседует с врачом, улыбается, довольна обстановкой в отделении. Ориентирована правильно. Сообщая о причинах своего поступления в отделение, помнит не все. Объясняет, что на работе решила жить в связи с плохим отношением к ней соседей. Рассказала, что перед заболеванием чувствовала слабость, вялость, ко всему испытывала равнодушие, забывала поесть. Слышала пение и голоса по радио, относящиеся к ней.

С 23/XI настроение повысилось, весело смеется, восторженно говорит о режиме отделения, активно включилась в трудовые процессы, поет за работой. Отмечает, что у нее есть склонность к рифмованию, читает стихи собственного сочинения, говорит, что она могла стать великим писателем. Много говорит о любви.

С 26 по 28/Х настроение изменилось: то весела, то угнетена. Тяготится пребыванием в больнице, говорит о неполадках в отделении.

С 30/XI разговаривает неохотно, с раздражением, настроение пониженное. Возмущается задержкой выписки. Отмечает какое-то внутреннее беспокойство.

С 6/ХП больная спокойна. Охотно беседует с врачом. Тяготится вынужденным бездельем. Просит о выписке. Продолжает рассказывать о плохом к ней отношении соседей.

В соматическом состоянии отмечено нарушение жирового обмена (ожирение).

Неврологическое состояние без патологических особенностей.

Лабораторные данные — холестерин в крови — 327 мг%.

Выписана 13/ХП—60 г. на поддерживающую аминазинотерапию.

Катамнестическое обследование 19/V—61 г. Внешне несколько неряшлива. Спокойна, охотно и приветливо говорит с врачом. Подробно рассказывает о своей жизни, работе и только в ответ на настойчивые вопросы говорит о состоянии. Работает с удовольствием, с обязанностями справляется, не утомляется. Живет одиноко: не чувствует потребности в общении с людьми. Кино и театрами интересуется мало, больше вопросами политики. В беседе выявляется знание международных событий, охотно и с оживлением рассуждает, резонерствует на эту тему; с соседями в удовлетворительных отношениях. Говорит «оттого, что я вылечилась, но и они вылечились».

Аминазин последние 2 месяца не принимает.

У вышеописанной больной обращает внимание значительное количество, в основном сходных по картине проявлений, приступов заболевания. В течении большинства приступов прослеживается обязательный переход очерченных нами ранее этапов. После каждого приступа все более выступало изменение личности. Вместе с тем и в период ремиссии упорно сохранялась параноидная симптоматика. Последняя исчезла через 34 года после начала заболевания, по-видимому, под влиянием аминазинотерапии.

НАБЛЮДЕНИЕ No 4

Л-ва, Л. Г., 1939 года рождения. Поступила в больницу им. Ганнушкина 24/V—61 г., выписана 29/VI—61 г. История болезни No 3573.

Анамнез. Все родственники уравновешенные, психически здоровые люди. Больная родилась в семье рабочего, третьей по счету. Роды были нормальными, в срок. Раннее развитие правильное. Ходить и говорить начала вовремя. Росла веселой, бойкой, общительной и покладистой девочкой. В 6-летнем возрасте перенесла корь. 8-ми лет пошла в школу. Много читала, хорошо понимала и быстро усваивала объяснения учителя. На уроки много времени не тратила. Когда училась в пятом классе, преподаватели часто менялись; все ученики по существу оказались не подготовленными и почти все, в том числе и больная, были оставлены на 2-й год. Остальное время училась хорошо, посредственные отметки получала редко и в связи с тем, что почти не было времени на подготовку уроков: в школу ездила за много километров на поезде. Менструации начались с 14 лет, были регулярными, через 28 дней, по 2—3 дня, необильными. В период менструации всегда испытывала вялость, слабость, небольшие боли внизу живота.

Была всегда «бедовой», очень общительной, жизнерадостной. Участвовала в общественной жизни школы, в самодеятельности — пела, плясала, читала стихотворения. Имела близких подруг, была окружена вниманием молодых людей. По окончании школы пыталась поступить в Смоленский медицинский институт, но не прошла по конкурсу. Посоветовавшись с родными, устроилась работать укладчицей в хлебопекарню, так как другого места работы в их селе не было. На работе была на хорошем счету. В свободное время посещала кино, танцевала, встречалась с молодыми людьми. На работе переутомлялась, так как приходилось работать без сна по 24 часа в сутки. Перенесла ангину. В конце апреля 1958 г. после очередной менструации чувствовала недомогание, настроение стало печальным, ничего не хотелось делать, ничто не радовало. Придя с работы, сидела или лежала с задумчивым выражением лица. Затем не спала несколько ночей подряд, при этом сама с собой тихо разговаривала. В начале мая не вышла на работу, движения стали медленными, «забывалась» и застывала в одной позе. Перестала отвечать на вопросы, отказывалась от еды.

Лечилась в течение 4 месяцев, вначале в Смоленской больнице, затем в Боткинской (в последней — аминазином). Об окружающем в этот период почти ничего не помнит. Осталось в памяти, что куда-то ехала в поезде. О том, что была в Смоленской больнице, знает лишь со слов отца. Не помнит ни обстановки больницы, ни врача, ни того, что ее кормили искусственно (о последнем также рассказал отец). В это время была как «во сне». Ощущала себя «рыбиной», живущей на дне морском. Все было очень красочным, красивым, «как в сказке». Видела желтое песчаное дно с большим люком посередине. На люке золотая цепь. Вокруг росла нежно-зеленая яркая трава. Стояли огромные деревья с толстыми извивающимися корнями—как в сказке— «у Лукоморья дуб зеленый». В лицо светило яркое, как прожектор, солнце. Ощущала как вокруг нее при движении (плавала как рыба) струится теплая, чуть зеленоватая вода. Время казалось долгим, не различала дня и ночи. Смутно помнит, как навещали родные. Своего настроения в то время не помнит. «Очнулась» почти сразу. Помнила, что в больнице, от окружающих узнала число. Затем отец на свидании рассказал о происшедшем с нею.

После выписки была такой же, как до болезни. Хорошо работала, читала, в свободное время танцевала. С родителями была внимательной, теплой.

В 1959 году по любви вышла замуж. В конце 1959 года родилась дочь. Роды прошли нормально. Девочка росла слабенькой, много плакала. Больная недосыпала, уставала, поэтому была менее активной, чем раньше, без особой радости принимала гостей.

В октябре 1960 г. перенесла абразию без каких-либо осложнений. Вскоре муж был призван в Советскую армию. Больная скучала о нем, но оставалась деятельной, с большим вниманием и заботой ухаживала за маленькой дочерью, много работала по хозяйству.

В конце апреля 1961 г. много времени с непокрытой головой пробыла на солнце (два дня убирала сад). После этого часто болела голова, иногда темнело в глазах.

На Первое Мая была с родными в гостях. Заметила, что ее ничто не радует, ничего на хочется. По ее словам появилось «болезненное настроение». Не хотелось с кем-либо разговаривать, не чувствовала праздника. Даже не поздравила мужа. Все последнее время тяготилась тем, что живет на средства родителей. Постоянно думала об устройстве на работу.

После 1 мая появилось какое-то чувство виновности в том, что не работает, хотя понимала, что не могла отойти от маленького болезненного ребенка.

В середине мая пошла устраиваться на работу. Когда сдавала кровь на анализ при прохождении комиссии, стала задумчивой, повторяла: «не знаю, что с головой». Затем совсем не спала несколько ночей, стала заторможенной, не разговаривала, отказывалась от еды.

Была стационирована в больницу им. Ганнушкина 24/V—61 г.

Психическое состояние. Лицо хмурое, неподвижное, застывшее. Веки полуопущены, взгляд невыразительный, сонливый, устремлен куда то в пространство. Много неподвижно лежит. Иногда стоит или сидит в однообразной позе. Голова опущена на грудь, руки сложены на коленях. Временами медленными, чуть заметными движениями пальцев перебирает край одеяла, на окружающее не реагирует. Кормится с принуждением. При обращении к ней не смотрит в сторону говорящего, не меняет позы, выражение лица становится более недовольным. На вопросы не отвечает совсем, или отвечает чуть заметным кивком головы. Иногда медленно шевелит губами и не произносит ни слова. При вопросах — знает ли, где находится, какое число, почему поступила в данное учреждение — делает отрицательное движение головой. К концу беседы, после многократных повторений вопроса чуть слышным голосом назвала свою фамилию. Выполняет некоторые инструкции: медленно снимает халат, по порядку складывает одежду. При проверке тонуса мышц лицо принимает более недовольное выражение, слабым, нерешительным движением отталкивает руку врача. Тонус мышц повышен.

С 26/V начато лечение аминазином.

С 26/V no 28/V резко заторможена, лежа, с открытыми глазами в постели часами не меняет позы. На обращение не реагирует. Тонус мышц повышен. Сопротивляется, когда врач меняет положение ее руки. Кормится с большим принуждением.

С 29/V по 2/VI—61 г. самостоятельно встает с постели. Подолгу бесцельно стоит в углу коридора, следя взглядом за окружающим. Лицо грустное, малоподвижное. Осанка сгорбленная. Ходит медленно, мелкими шагами, почти не отрывая ног от пола. Отсутствуют содружественные движения туловища, рук. При обращении к ней смотрит на собеседника. Отвечает чуть слышным голосом, односложно. Правильно называет дату, говорит, что прочла название на баночке для сбора мочи. До 29/V не понимала где она, не знала числа. На вопрос — что с нею было, отвечает: «не знаю, ничего не было… папа зачем-то привез».

С 3/VI по 20/VI движения менее заторможены, выражение лица сохраняется грустное. В часы трудотерапии клеит конверты, иногда по делу обращается к персоналу, к больным. При обращении к ней врача отвечает с улыбкой в углах губ, тихим голосом, односложно. Больной себя не считает, просит выписать. Сообщает, что помнит, когда было 1 мая, а потом перестала отдавать отчет во времени, казалось что-то страшное — война или борьба, что было похоже на сон наяву. Подробнее не рассказывает. При настойчивых вопросах на эту тему становится более хмурой, лицо неподвижным, перестает отвечать на вопросы. Ест, спит хорошо.

С 20/VI no 23/VI настроение понизилось. Врачу отвечает, не глядя в его сторону, односложно. Совсем не отвечает при вопросах о болезненных переживаниях.

С 24/VI по 26/VI спокойна. Движения живые. Походка энергичная. В часы трудотерапии работает быстро, с врачом беседует охотно, приветливо, с улыбкой. Считает, что была больна, но на вопрос о содержании переживаний отвечает: «Да ничего и не было. Ну просто кушать не хотелось».

С 27/VI спокойна. Общается с больными. Понимает, что была больна. Охотно, с улыбкой, понимая нереальность пережитого, но без понимания всей серьезности болезни, рассказывает о происходившем с нею дома и в больнице. Рассказала, что когда потеряла счет времени, по-видимому, тогда не стала ощущать себя виновной в безделье. Поэтому особенно активно устраивалась на работу. Настроение было подавленное. Весь мир воспринимала разделенным на два лагеря — больных — худших людей, и небольных — лучших людей. Себя ощущала среди первых. Когда ехала в больницу, воспринимала это как должное. Она из мира больных, ее везут в больницу. Между этими двумя мировыми группировками велась какая-то борьба. Знала, что она «больная» — среди худших, поэтому не хотелось ничего делать, не было желания есть, пить, было «все равно». Не могла разобраться в окружающем, не понимала, где она, не узнавала родных. Когда находилась с ними — было лишь какое-то смутное чувство, что с родными. Так же неясно было и то, что едет в больницу. Первое время пребывания в больнице не понимала — где она. Так же чувствовала себя среди группы «больных», мир окружающий был поделен на два лагеря. Не помнит, как вела себя первые дни, окружающую обстановку, врача вспоминает лишь отдельными моментами. Временами на короткие мгновения перед глазами появлялись серые бесцветные картины. Видела обстановку учреждения, куда устраивалась на работу, свою сестру, рабочих в спецодеждах. Себя чувствовала виновной в безделье. А эти картины обозначали, что она будет работать, не чувствовала свое положение безнадежным, когда видела серые картины. Одновременно ощущала себя присутствующей там, среди работающих людей. Вместе с тем ощущала себя летящей в черное пространство. Было чувство невесомости всего тела, только голова была тяжелая. На коже ощущалось движение воздуха. Целью полета было — попасть в среду работающих, «не больных». Время тянулось бесконечно долго. Казалось, что так было, есть и всегда будет. Когда стала понимать числа — пропало ощущение полета, не появлялись серые картины, но продолжала считать мир поделенным на два лагеря: «больных и не больных». Не понимала, что «больна», пережитое считала реальностью, поэтому ничего не рассказывала врачу.

13—14/VI появилось сознание болезни. Полностью поняла, что в психиатрической больнице, перенесла приступ заболевания, подобный приступу в 1958 году. Все свои переживания не может соотнести друг с другом, локализовать по времени. Помнит неясно, что они как-то чередовались, временами как бы сосуществовали. Все переживания были как один «сон наяву». Когда «очнулась», вызвала удивление длительность перенесенного: «теперь кажется, что все это тянулось одну ночь».

Соматическое состояние. Внутренние органы без патологии, нервная система — без патологических признаков. Лабораторные данные — в норме.

У данной больной, как видно из описанного, приступ начался после короткого периода гиподепрессии. В онейроидном периоде имели место однообразные кататонические проявления в виде субступора, доходящие до ступора. Онейроидные переживания во втором приступе были смешанного типа с преобладанием депрессивных элементов. На протяжении приступа не отмечались явления психического автоматизма и галлюцинации.

Обращает внимание глубокая амнезия больной своего поведения, окружающей обстановки в онейроидном периоде. Более полно, хотя и с трудом воспроизводясь в памяти, вспоминаются ею фантастические переживания. Потеря чувства времени имеет место уже в конце периода гиподепрессии и распространяется на весь онейроидный период.

У данной больной ярко и длительно были выражены кататонические проявления в виде субступора, доходящего до ступора, с недоступностью, негативизмом, мутизмом, явлениями восковой гибкости. По мере развития заболевания все более отчетливо стали проявляться изменения личности в виде эмоционального обеднения, уплощения, недостаточной критики к заболеванию.

НАБЛЮДЕНИЕ No 5

С-ая, М. В. 1923 года рождения. Находилась в больнице им. Ганнушкина с 15 III по 6/V—1961 г. История болезни No 1869.

Анамнез. Отец (умер в возрасте 58 лет) был психически здоровым, общительным, уравновешенным, очень способным, трудолюбивым. Мать (умерла в заключении) была спокойная, выдержанная, общительная. Всю жизнь фанатично верила в то, что планеты влияют на человеческую судьбу; в таком духе воспитывала и детей.

Больная в детстве жила в хороших материальных условиях. Воспитывалась матерью и неродным отцом. В дошкольном возрасте была живой, общительной, доброй, очень подвижной. В школе училась с 6 1/2 лет. По всем предметам успевала на отлично. Окончила 5 классов школы. В связи с арестом матери дальше учиться не могла. После ареста матери (в 12-летнем возрасте) в продолжение недели резко изменилась, стала плохо спать, была «отчуждена», выпила чернила с целью отравления. После этого изменилась по характеру: стала вспыльчивой, резкой, болезненно самолюбивой, мнительной, неуживчивой, в связи с чем вынуждена была неоднократно менять места работы.