Бои отряда Бакича в Монголии

Основная статья: Монгольская операция

В апреле 1921 к отряду Бакича (бывшая Оренбургская армия, переформированная после отступления в Китай в 1920) присоединилась отошедшая из Сибири повстанческая Народная дивизия хорунжего (затем полковника) Токарева (около 1200 человек). В мае 1921 из-за угрозы окружения красными отряд, возглавляемый А. С. Бакичем, двинулся на восток в Монголию через безводные степи Джунгарии (некоторые историки называют именно эти события Голодным походом).

У реки Кобук отряд прорвался сквозь заслон красных, дошёл до города Шара-Сумэ и занял его после трёхнедельной осады, потеряв более 1000 человек. В начале сентября 1921 свыше 3 тысяч человек сдались здесь красным, а остальные ушли в Монгольский Алтай. После боёв в конце октября остатки корпуса сдались под Уланкомом «красным» монгольским войскам, в 1922 были выданы в Советскую Россию. А. С. Бакич и ещё 5 офицеров (генерал И. И. Смольнин-Терванд, полковники С. Г. Токарев и И. З. Сизухин, штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабетдинов) в конце мая 1922 были расстреляны после судебного процесса в Новониколаевске. Однако, 350 чел. скрылось в монгольских степях и с полковником Кочневым они отошли к Гучэну, откуда до лета 1923 г. разбрелись по Китаю.

Причины победы большевиков в Гражданской войне

Причины поражения антибольшевистских сил в Гражданской войне обсуждались историками многие десятилетия. В целом очевидно, что главной причиной стала политическая и географическая разрозненность и разобщённость белых и неспособность руководителей белого движения объединить под своими знамёнами всех недовольных большевизмом. Современный военный историк Карпов Н. Д. приводит в качестве одной из главных причин поражения Белого движения его политическую слабость. Предводители белых до самого конца войны так и не смогли сформулировать и донести до сознания масс хотя бы основные свои цели. Кроме того, политическая работа как с войсками, так и с населением, когда она вообще велась в белой армии, лежала, в качестве дополнительной нагрузки, на офицерах, совершенно не подготовленных к такой работе. Тогда как в Красной Армии эти функции лежали исключительно на членах большевистской партии, имевших специальную подготовку и опиравшихся на мощный пропагандистский аппарат. Карпов Н. Д. приводит такое мнение американского писателя А. Р. Вильямса — «Первый Совет Народных Комиссаров, если основываться на количестве книг, написанных его членами, и языков, которыми они владеют, по своей культуре и образованности был выше любого кабинета министров в мире». Руководителям Белого движения, даже самого высокого ранга, как правило, имевшим только военное образование, нечего было противопоставить большевикам с политической точки зрения. Красноречиво по этому поводу высказался командующий Кубанской армией генерал А. Г. Шкуро: «Смешно сказать, но приходилось искать добровольческую идеологию в застольных спичах и речах, произнесенных генералом Деникиным по тому или другому случаю; простое сравнение двух-трёх таких „источников“ убеждало в неустойчивости политического мировоззрения их автора…».

Отсутствие политических ориентиров среди лидеров Белого движения приводило к непоследовательности в действиях и развитию весьма оригинальных взглядов на смысл и содержание политической борьбы в России. Так, атаман Войска Донского П. Н. Краснов, оценивал ситуацию следующим образом:

Дон раскололся в то время на два лагеря — казаки и крестьяне. Крестьяне, за малым исключением, были большевиками. Там, где были крестьянские слободы, восстания против казаков не утихали. Весь север войска Донского…, Таганрогский округ, слободы Орловка и Мартыновка 1-го Донского округа, города Ростов и Таганрог, слобода Батайск были залиты казачьей кровью в борьбе с крестьянами и рабочими. Попытки ставить крестьян в ряды Донских полков кончались катастрофой. Крестьяне изменяли казакам, уходили к большевикам и насильно, на муки и смерть уводили с собою Донских офицеров. Война с большевиками на Дону имела уже характер не политической или классовой борьбы, не Гражданской войны, а войны народной, национальной. Казаки отстаивали свои права от Русских…

— Карпов Н. Д. Трагедия Белого Юга. 1920 год^[93].

Во время Гражданской войны одной из острейших проблем воюющих армий было массовое дезертирство.

Дезертирство в РККА в 1919 году
Месяц	Человек
февраль	26 115
март	54 696
апрель	28 236
май	78 876
июнь	146 453
июль	270 737
август	299 839
сентябрь	228 850
октябрь	190 801
ноябрь	263 671
декабрь	172 831
Всего	1 761 105

Фактически, осенью 1919 года из Красной армии дезертировало солдат в несколько раз больше, чем вообще служило в белогвардейских армиях. В период с июня 1919 по июнь 1920 дезертировало до 2,6 млн чел., а только на Украине было выявлено до 500 тыс. дезертиров. Такая же проблема массового дезертирства вставала и перед белыми, как только они пытались провести мобилизацию на «освобожденных» территориях. Так, армия Деникина в период наибольших успехов контролировала территории с населением около 40 млн человек, но увеличить свою численность так и не смогла. В результате белые вынуждены были набирать рекрутов даже из числа пленных красноармейцев. Но такие части не только разлагались быстрее других, но, зачастую, переходили на сторону красных в полном составе^[93].

Наличие «зелёных» и «чёрных» шаек и движений, которые, возникнув в тылу у белых, отвлекали значительные силы с фронта и разоряли население, приводило, в глазах населения, к стиранию разницы между пребыванием под красными или белыми, и в целом деморализовывало белые армии. Деникинское правительство не успело полностью осуществить разработанную им земельную реформу, в основу которой должно было лечь укрепление мелких и средних хозяйств за счёт казённых и помещичьих земель. Действовал временный колчаковский закон, предписывающий, до Учредительного Собрания, сохранение земли за теми владельцами, в чьих руках она фактически находилась. Насильственный захват прежними владельцами своих земель резко пресекался. Тем не менее, подобные инциденты всё же происходили, что в совокупности с неизбежными в любой войне грабежами в прифронтовой зоне давало пищу пропаганде красных и отталкивало крестьянство от лагеря белых.

Союзники белых из числа стран Антанты также не имели единой цели и, несмотря на интервенцию в некоторых портовых городах, не предоставляли белым достаточного количества военного имущества для ведения успешных военных операций, не говоря уже о какой-нибудь серьёзной поддержке силами своих войск.

От края до края огромной площади растянулись ряды войск… Загорелые, обветренные лица воинов, истоптанные порыжевшие сапоги, выцветшие истёртые рубахи. У многих верхних рубах нет, их заменяют шерстяные фуфайки. Вот один, в ситцевой пёстрой рубахе с нашитыми полотняными погонами, в старых выцветших защитных штанах, в жёлтых английских ботинках, рядом другой и вовсе без штанов, в вязанных кальсонах. Ужасная, вопиющая бедность. Но как тщательно, как любовно пригнана ветхая амуниция, вычищено оружие, выравнены ряды. …После обеда мы проехали на позиции, где смотрели стоявшие в участковом резерве части Марковской и Дроздовской дивизий. Та же вопиющая нищета…

— Врангель П. Н. Записки^[94].

В своих воспоминаниях Врангель описывает ситуацию, сложившуюся на юге России в 1920 году.

…Плохо снабжённая армия питалась исключительно за счёт населения, ложась на него непосильным бременем. Несмотря на большой приток добровольцев из вновь занятых армией мест, численность её почти не возрастала… Много месяцев тянущиеся переговоры между главным командованием и правительствами казачьих областей всё ещё не привели к положительным результатам и целый ряд важнейших жизненных вопросов оставался без разрешения. …Отношения с ближайшими соседями были враждебны. Поддержка, оказываемая нам англичанами, при двуличной политике Великобританского правительства, не могла считаться в должной степени обеспеченной. Что касается Франции, интересы которой, казалось бы, наиболее совпадали с нашими, и поддержка которой представлялась нам особенно ценной, то и тут мы не сумели завязать крепких уз. Только что вернувшаяся из Парижа особая делегация …не только не дала каких-либо существенных результатов, но …она встретила приём более чем безразличный и прошла в Париже почти незамеченной.

— Врангель П. Н. Записки^[95]