3. Пушкин и проблема славянизмов

…в церковнославянском языке поэт ценит …простоту, краткость, первобытную свежесть и свободу от европейского жеманства.

Пушкин понимал, что за церковнославянизмами стоит многовековая культура слова и что пренебречь этим богатейшим наследием нельзя. Поэтому все жизненные элементы церковнокнижного происхождения, которые были традиционно закреплены за стилями поэзии и часть которых проникла в прозу, поэт охотно употреблял. Следует заметить, что в поэзии задержалось значительно больше славянизмов, чем в прозе.

Пушкинская оценка славянизмов исторически менялась и развивалась. Если ранний Пушкин употребляет славянизмы довольно часто, преимущественно под влиянием поэзии Державина, а также ломоносовских традиций, то позднее он заметно отходит от многих славянизмов, значительно сокращая количество употребляемых книжных речевых средств. Это он делает, руководствуясь, разумеется, не предвзятыми взглядами на славянизмы (что наблюдалось у некоторых карамзинистов), а выработанным им принципом соразмерности и сообразности, соответственно с содержанием и идеей произведения. Все это находит отражение в эволюции пушкинского стиля.

Его ранние произведения (например, «Воспоминания в Царском Селе» и др.) обильно насыщены славянизмами:

«Навис покров угрюмой нощи»; «Не здесь его сразил воительпоседелый, о бородинские кровавые поля!» и т. п.

Над романом «Евгений Онегин» Пушкин работал в течение ряда лет. Первые его главы насыщены славянизмами значительно сильнее, чем последующие. В тех же случаях, когда поэт изображает широкие полотна русской жизни, он прибегает к типично русским речевым средствам. Это особенно заметно в описании быта Лариных и других помещиков. В первых же главах славянизмов больше потому, что там помещены лирические отступления, для выражения которых они оказались вполне уместными. Скучая в ссылке и вспоминая столицу, где неслись его «младые дни», Пушкин восклицает:

Мои богини! что вы? где вы?

Внемлите мой печальный глас:

Все те же ль вы? другие ль девы,

Сменив, не заменили вас?..

Узрю ли русской Терпсихоры

Душой исполненный полет?

Современная поэту критика настойчиво упрекала его в неуместном смешении церковнославянизмов с «чисто русскими словами, взятыми из обыкновенного общественного быта». Эта общая тенденция к ассимиляции церковнокнижных и архаически-славянских выражений с общеупотребительными формами речи сохраняется до конца в пушкинском языке.

Не отказываясь совсем от культурного наследия церковнославянского языка, от скрытых в нем возможностей поэтического выражения и экспрессивного воздействия, Пушкин постепенно освобождает литературный язык от груза излишних и потерявших выразительность церковнославянизмов. К началу 20-х годов исчезают из пушкинского употребления такие устарелые церковнославянские слова, как

расточить (в значении разогнать, рассеять):

Там с верной, храброю дружиной

Полки врагов я расточил...

(Кольна, 1814);

вседержитель:

Но сильного в боях небесный вседержитель

Лучом последним увенчал...

(Воспоминания в Царском Селе, 1814);

воитель (в последний раз это слово употребляется в «Песни о вещем Олеге», 1822):

Воителю слава — отрада...

Исключение архаических церковнославянизмов из языка Пушкина сопровождалось постепенным сокращением и устранением таких фонетических и морфологических примет церковнокнижной речи, которые были типичны для «высокого» славянского слога.

• Например, церковнославянское е в ударяемом слоге перед твердым согласным на месте русского о в ряде грамматических категорий к концу 10-х годов или вовсе исчезает из стихов Пушкина, или остается в единичных примерах, вытесняясь ё.

Их гробы черный вран стрежет.

Гряди — и там, где их не стало,

Воздвигни памятник побед!

(Кельна, 1814);

Последний по времени пример такого употребления падает на 1821 г. в стихотворении «Наполеон»:

Исчез властитель осужденный,

Могучий баловень побед,

И для изгнанника вселенной

Уже потомство настает.

• Тот же принцип постепенного освобождения пушкинского языка от церковнославянских грамматических форм можно установить, наблюдая употребление церковнокнижных окончаний род. пад. жен. р. имен прилагательных -ыя, -ия:

С рассветом алыя денницы...

(Кольна, 1814);

Когда под скипетром великия жены

Венчалась славою счастливая Россия...

(Воспоминания в Царском Селе, 1814);

Подруги тайные моей весны златыя...

(Погасло дневное светило, 1820) и др. под.

Большая часть примеров приходится на ранние годы поэтической деятельности Пушкина, кончая 1820 г.

В церковнославянской традиции, в выработанной ею системе оборотов и отвлеченных значений Пушкин видел опору в борьбе с засилием французских стилей. Вместе с тем церковнокнижная культура представлялась поэту более демократической, национальной, более близкой к «коренным» основам народного русского языка...