2.9. Церковь и государство

Цвингли был убежден, что конечным и главным авторитетом в церкви и в обществе обладает само христианское сообщество, которое исполняет свою власть через избираемое гражданское правление, действующее в соответствии с авторитетом Библии. Но его взгляды на отношение церкви и государства изменились после того, как анабаптисты предприняли решительные действия. 

***

Герцен называет богословие Цвингли “сухой, чуждой всякой глубины, вероисповедной системой с ее скудным безотрадным культом”, и с таким заявлением, в некоторой степени, можно согласиться. Действительно, христианство в чрезмерно тусклых гуманистических очках Цвингли было лишено красок жизни и той чарующей привлекательности, которая присуща только истинно евангельскому христианству. Этот факт может объяснить, почему из общины его последователей рано улетучилась всякая религиозность. Тогда как, например, в лютеранстве она сохранилась гораздо дольше.

Замечу, если для Лютера реформированию подлежало все то, что прямо, по его мнению, противоречило Св. Писанию, то для Цвингли от католицизма в церкви должно оставаться лишь то, что положительно оправдывает Библия. Для него все, что можно было в религии объяснить, он объяснял, чудесное же он оставлял в стороне и советовал не пускаться в объяснения совершенно неизвестных вещей.

3. Кальвин и церковь

3.1. Богословие Кальвина

Жан Кальвин представляет собой второе поколение реформаторов. Первому поколению реформаторов – таким, как Лютер или Цвингли, в основном, приходилось отвечать на вопрос, какой не должна быть церковь. В том смысле, что они вынуждены были отгораживать реформированную церковь с одной стороны от католичества, а с другой – от радикализма. Перед вторым поколением реформаторов стояла задача систематизировать богословие протестантизма. И Кальвин уже отвечал на вопрос, какой должна быть реформированная церковь.

В 1536 году, еще не искушенный церковной практикой, двадцатисемилетний Кальвин выпустил небольшое, первое издание “Наставление в христианской вере”. В то время он и не предполагал, что ему придется воплощать программу этой книги в жизнь, тогда он видел себя только ученым-теоретиком. Но в течение последующих двадцати трех лет, опираясь на приобретаемый опыт церковного служителя в Женеве, он дорабатывал и переиздавал эту книгу шесть раз. Эта книга заняла почетное место в ряду литературных произведений западной классики.

Фактически Кальвин взял в основу своего учения идеи Лютера, с неумолимой последовательностью доводя их до конца, придал им вполне завершенную форму. Его богословие имеет те же акценты, что и богословие Августина, в чем также есть нечто общее с Лютером, но Кальвин пришел к такой системе изучая Св. Писание, и к работам выдающегося отца церкви он обратился, чтобы найти поддержку, а не наоборот.

3.1.1. Священное Писание. Кальвин, подобно Лютеру, настаивал на безусловном авторитете прямого свидетельства Слова Божия, изложенного в Св. Писании. Он отделял свое учение как от католичества, высказываясь за невмешательство в дела религии человеческого разума и философии, так и от всякого рода мистических направлений, признававших возле или выше записанного откровения внутреннее, непосредственное. Кальвин заявлял, что целью Св. Писания является не описание исторических событий и структуры вселенной, а провозглашение Евангелия Христа. Он также настаивал на том, чтобы все утверждения в Писании воспринимались дословно.

3.1.2. Учение о Боге. Кальвина интересует не человек с его страданиями и сомнениями, а восстановление истинного понятия о Боге, умаленного папизмом. И даже сама идея предопределения, с которой обычно связывают имя Кальвина, важна для него потому, что она восстанавливает истинное величие, могущество и суверенитет Бога. Практическое значение этой идеи сводится к отрицанию католического учения о свободе воли человека и о посреднической роли церкви: в отношении к жизни, он принимает это учение лишь в качестве политического оружия. При попытках прямого, непосредственного его приложения к исправлению земных отклонений или даже простому суждению о них, Кальвин строго останавливает напоминанием, что “мы не смеем проникать в тайну Божию” [3, с.122]. В его величественной концепции Бога и Его славы, так типичной для некоторых библейских пророков, есть нечто ветхозаветное. Он охотно обращается к примерам из истории Израиля, при этом как бы забывая евангельского Бога любви.

3.1.3. Сотериология. Идея безусловного господства воли Божией, избирающей людей лишь своими орудиями, исключает мысль о человеческих заслугах. Такое понятие предопределения было развито еще Августином и в той или иной степени разделялось всеми реформаторами, но никто из них не пошел так далеко в формулировании принципа, в заключениях, вытекающих из него, как Кальвин. По его учению, спасение – это дело безусловного выбора, основанного на суверенной воле Бога, являющегося двойным предопределением одних ко спасению, других к осуждению. Предназначенные к спасению составляют небольшую группу, избранную Богом в силу непостижимого решения, помимо всяких их заслуг. С другой стороны, никакие усилия не могут спасти тех, кто осужден на вечную погибель. Кальвин считал, что служение Христа на кресте совершилось лишь для тех, кто избран ко спасению. Учение о “непреодолимой благодати” является неизбежным следствием учения об ограниченном избрании и примирении. Избранные будут спасены независимо от их собственного начального желания, когда Дух Святой неизбежно приведет их ко Христу. Сохранение святых является одним из важнейших положений в его системе: т. е. кто избран и кто неизбежно спасется через работу Духа Святого, никогда не будет окончательно потерян. Как добрые, так и злые дела людей служат для выполнения Божиих предназначений, но это нисколько не снимает вины с испорченного и греховного по своей природе человека.

3.1.4. Антропология. Кальвин верил в полную греховность всех людей. Человек наследует вину греха от Адама и не может ничего сделать для своего собственного спасения, поскольку вся его воля полностью развращена. Человек, по учению Кальвина, будучи твердо уверен в своем бессилии изменить раз поставленное относительно него решение, все же обязан исполнять все постановления церкви и с доверием идти к своему спасению, не зная, что его ожидает. Его самого страшила беспощадность этого учения.