Темпоральность (временное измерение) инкарнации

 

Что происходит, когда трансценденция внутри субъекта подтверждает уникальную идентичность? Я хочу исследовать это через третье предположение о значении телеологии, которое помещает телеологию в герменевтику надежды. Юнгианская герменевтика отличается допущением, что «бытие собой является инкарнацией». Телеология является единственным мостом, через который мы переносим эту мифологическую мысль  в психологический язык.  Инкарнация является источником для концептуализации будущего, действующего в настоящем. Чтобы увидеть это, нам необходимо сначала позаимствовать из инкарнации значение, которое она получит от идеи родства (филиации).

Родство является телеологической идеей, что «Сын» последует за «Отцом», что «Отец» воплощается в «Сыне», Бог – в человеке. Особенная коннотация родства может быть развернута в телеологии. В отношениях родства Отец предшествует Сыну, но не в темпоральном смысле; так как в четырех Евангелиях они ко-темпоральны, точно так же, как фигуры Осириса и Гора в египетских мифах. Будучи ко-темпоральным, время Сына гнездится во времени Отца, как день гнездится в месяце, в годе, в столетии и т.д. Эти включенные уровни родства показывают, что отношения индивидуального субъекта к трансцендентному  субъекту внутри Самости является отношением двух различных уровней актуальности – не потенциального и актуального, а двух уровней актуального (Jung, 1951, para. 271). Это парадокс персонального и трансперсонального измерения Самости.

 

 

Две коннотации будущего в телеологии

 

В этом пункте мы можем предложить более дифференцированное понимание телеологии. Телеология фактически имеет две коннотации будущего. До сегодняшнего дня первичная коннотация была про то, что мы называем «будущее-по-направлению-к-которому». Это будущее, «по-направлению-к-которому» действует настоящее, является будущим настоящего. Пример приводит фон Франц, говоря, что паранойя имеет своей целью дальнейшую степень сепарации. То есть параноидный человек, который боится других, становится все более изолированным, то есть сепарированным. Таким образом, телеология целевого намерения понимает паранойю как искаженное симптоматическое выражение неизбежной потребности в сепарации и дифференциации идентичности (von Franz, 1978, p. 16).

Но идея этого проекта, априорного психического базового плана, описывается такими словами, как «потенциальная», «латентная» темпоральная коннотация «предшествующего», то есть связанного с ощущениями прошлого. Интерпретирование психического целевого намерения остается фактически ориентацией, связанной как с прошлым, так и с будущим. Но это будущее «еще нет» является «уже здесь»,  чем-то вроде «пребывающее в ожидании» несуществующего проекта или потенциала. В примере паранойи фон Франц, интерпретируя психический целевой проект, мы видим попытки субъекта прийти к самому себе, но от «уже здесь» потенциала, а не от «еще нет» будущего. Телеология целевого намерения, таким образом, не является, строго говоря, относящейся к будущему. Она не может нести коннотацию некаузального фактора коллективного бессознательного, который конституирует идентичность.

Если «по-направлению-к-которому» означает будущее настоящего,  то второе (темпоральное) измерение телеологии является будущим  в настоящем. Здесь телеология относится к будущему, имеющему другое «еще нет». Можно связать эти две метафоры, чтобы понять это будущее «еще нет» значение  телеологии. Во-первых, будущее является посланием настоящему, которое протягивает процесс вперед перед ним. Это выражает иррациональную идею, что будущее каким-то образом предшествует настоящему. Во-вторых, метафора «гнездится», заимствованная из «инкарнации» и «родства»,  и имеет коннотацию «прежде, но не раньше». Будущее, которое предшествует, и будущее «прежде, но не раньше» действуют вместе в телеологии. Эти метафоры – «будущее как послание» и «гнездится» – помогают нам думать о субъекте, движущемся по направлению к себе из будущего из своего собственного «еще нет» (5).

В этом ли роль телеологии в нашей герменевтической теории – выражать измерение субъекта, которое не создается единственно обстоятельствами его личной истории? Это послание из будущего есть не что иное, как некаузальные образующие Самость феномены коллективного бессознательного. Это означает, что взятое нами из «инкарнации», – это концепция переживающего субъекта, который не заякоренен только в нарративной линии личной истории. Этот личный нарратив жизни гнездится во втором нарративе.