Юнгианская интерпретация в свете подхода Поля Рикера. Телеология и герменевтика надежды

 

Алан Джонс

 

Опубликовано: www.junginstitute.org/pdf_files/JungV4N2p45-56.pdf

 

Об авторе: Алан Джонс – доктор философии, преподаватель Института К.Г. Юнга в Нью-Йорке, ведет частную практику как юнгианский аналитик

 

Поэт – единственный, кто сохраняет слова и даже расширяет значение слов.

 

П. Рикер

 

Поль Рикер – один из выдающихся философов нашего времени. Он работал с основными темами современной философии, но особенно известен своим вкладом в герменевтику или философию толкования. Среди его основных работ – «Время и Нарратив» и исследование герменевтики самости, озаглавленное «Я как Другой». В нашей области он известен такими работами, как «Фрейд и философия: эссе об интерпретации» и «Символизм зла», а также «Правило метафоры». Ссылки на Юнга в его работах редкие и несущественные. Однако его анализ интерпретации дает богатые возможности для понимания трудных идей телеологии. Герменевтическая философия может помочь нам разработать нашу собственную герменевтическую теорию.

Юнг неоднократно писал, что философские идеи в абстрактной форме передают психологический опыт. В соответствии с этим я считаю, что нижеследующий клинический материал, фрагмент аналитического текста, воплощает все теоретическое измерение этой статьи. Образы этого случая стали путеводной нитью в дискуссии о философских идеях.

   

Клинический пример: видение «стеклянного гроба»

 

Мужчина средних лет сообщил мне свое повторяющееся детское видение. Оно было в период ночных страхов в возрасте около 4 лет. Он вспомнил об этом в тот период анализа, когда неудача в отношениях обнажила его глубокую нарциссическую рану. В этом повторяющемся видении он оказывался в стеклянном гробу, плавающем в безграничном космосе. Он испытывал ужас абсолютного и вечного одиночества. Он осознал бесконечность времени за пределами своей жизни и подумал: «Когда я умру, то уже никогда не обрету жизнь снова». Воспоминание о его детском видении бесконечного времени и вечного одиночества помогло ему понять и начать прорабатывать стоящую за этим депрессию отвержения. Он обнаружил, что может перейти от этого образа к аффектам и воспоминаниям и таким образом пересмотреть нарратив его детства и вместе с этим постоянные повторения ранней травмы.

С этого момента в течение анализа его понимание видения стеклянного гроба изменилось. Теперь вместо связывания детского ужаса с депрессией образ безграничного космоса стал вызывать глубокое ощущение внутренней безопасности. Вместо картины материнского отсутствия (его мать страдала от депрессии из-за потери первого ребенка, предшествующей рождению пациента) он стал  теперь переживать образ наполненного звездами безграничного космоса как основы для своей собственной автономной индивидуальности. Он вспомнил лирическую песню Джона Леннона, написанную им после терапии первичным криком: «Мама, у тебя был я, но у меня никогда не было тебя; я хотел тебя, но ты не хотела меня; и теперь я хочу сказать тебе: до свидания». Мой пациент сказал: «Будучи ребенком, я чувствовал, что у меня никогда не было матери. Она никогда не была со мной, всегда была отстраненной или отсутствующей. Я был брошен в свободном полете в космосе. Но теперь я также вижу, что из-за того, что она не могла быть со мной тогда, я решил оставить ее, представляя полет в космосе. Я сказал ей «прощай». Я не понимал этого, но я искал другую мать, и образ полета в космосе поддерживал меня!»

 

 

Телеология в юнгианской герменевтике

 

Моя статья, в сущности, является комментарием к этому аналитическому тексту. В нем содержатся мои основные тезисы. Термин «телеология» относится к направленности психики – к цели или телосе, на которую направлен текущий процесс. Она ориентирует интерпретации не в сторону каузальных формулировок, не в сторону смысла настоящего, открываемого только в событиях ранней жизни и превратностях личной истории; вместо этого телеология смотрит на то, что лежит выше или впереди. Таким образом, телеология отличает нас от так называемых редуктивных школ глубинной психологии. Обычно ее противопоставляют каузальности – обусловленности настоящего прошлым, поэтому интерпретация бывает или редуктивной, или телеологической.

Однако, обозначая отличительную черту юнгианской герменевтики, телеология отмечает некаузальный фактор коллективного бессознательного, вносящий вклад в создание идентичности (Jung, 1946, para. 529).Телеология показывает, как феноменология коллективного бессознательного сообщает опыт бытия субъекту бытия.  Внутри телеологии содержится две коннотации коллективного бессознательного. Во-первых, существует аспект идентичности, не приобретаемый в личном опыте. Во-вторых, на некотором «уровне» существует единичная психика и  единичный субъект. Телеология подразумевает, что быть субъектом индивидуальной жизни – это в то же время участвовать в субъекте бытия, который обозначается как «коллективный» или «коллективное бессознательное». «Бессознательное» «коллективного бессознательного» относится к непрозрачной природе этого измерения собственного я. Отношение к этому требует метафор и хорошо продуманных концептуальных описаний. К счастью, Юнг был мастером этих двух герменевтических операций.

Наконец, телеология нагружена идеей «неотвратимой судьбы» (heimarmene). Heimarmene относилась к античной идее, что мы проживаем неотвратимую судьбу, посланную божественным провидением. Комментируя heimarmene, Юнг (1963) замечает: «Во многих неврозах происходит деморализация, когда пациент воспринимает психические факторы, вызывающие симптомы, как некие неизменные факты, которым бесполезно сопротивляться» (para. 308). Но в позитивной или прогрессивной ориентации телеологии скрыта герменевтика надежды. Что находится впереди настоящего, так это возможность стать другим, возможность реальных изменений.