Глава 3: Новый код

Возникновение проекта: естественное следствие глубокого расширенного моделирования и тренировочной работы.

Хотя приводимый ниже рассказ вначале продолжает историческое изложение в том же роде, что и в нескольких последних разделах, важно заранее установить рамки следующих дальше описаний. За исключением последней главы, главное внимание этой книги сосредоточено на моделировании – центральной деятельности НЛП. Предлагая теперь новый код, мы присутствуем при возникновении нового явления, хотя и можем отчетливо описать его как результат той самой деятельности моделирования, о которой была речь раньше. Это явление называется проектированием. Новый код является результатом последовательной деятельности проектирования, а не деятельности моделирования в узком смысле, определенном выше.

Немедленный успех и быстрое распространение первоначальных моделей НЛП в середине и в конце 70-х годов вызвали нарастающий интерес, и вследствие этого большой спрос на подготовку специалистов, желавших усвоить искусство паттерирования. Этот спрос составил для Бендлера и Гриндера благоприятную возможность, и вместе с тем отвлечение. Увлекательная и поглощающая задача явно описать поведение ряда чрезвычайно одаренных людей (Сатир, Перлс, Эриксон и т. д.) глубоко повлияла на создателей НЛП. Но хотя Гриндер и Бендлер прилагали большие старания, пытаясь приблизиться к каждому из проектов моделирования в состоянии дисциплинированного незнания (объясняемого ниже), в конце 70-х годов выяснилось, что закодированные ими отдельные модели превосходства в значительной степени налегали друг на друга.

В случае моделирования словесных паттернов это можно понять. Два моделировщика, к счастью, выбрали уже высоко развитый и относительно строгий код моделирования языковых паттернов – язык трансформационного синтаксиса. Понятно было, что переменные, использованные для описания словесных паттернов разных моделей, должны были сильно налегать друг на друга. Этот описательный код в конечном счете представлял собой код, основанный на структуре естественного языка. Поэтому неудивительно, что один и тот же код, описывающий словесные паттерны, оказался применимым и плодотворным в ряде независимых проектов моделирования.¹ Например, переменные, описывающие паттерны метамодели, сильно пересекаются с теми, которые необходимы для изложения Мильтон-модели.

Однако в моделировании несловесных паттернов нельзя было использовать постоянный начальный код, сравнимый со случаем словесного паттернирования. По-видимому, лучше всего представить себе, что Бендлер и Гриндер индуктивно пришли к некоторому частичному списку переменных проектирования. Этот процесс был чем-то вроде подсознательного усвоения паттернов, их развертывания во время подражания и их спонтанного подсознательного редактирования (как это было подробно описано на примере моделирования Перлса в разделе Контексты открытия). В дальнейшем их широкий опыт применения паттернов и требования проектирования в контексте обучения естественным образом привели их к глубокой оценке переменных, общих для различных паттернов, отчасти явных и отчасти подсознательных.

Например, было совершенно ясно, что раппорт (между терапевтом и клиентом) был существенной компонентой любого эффективного вмешательства в работе изменения. Напомним, что под раппортом мы понимаем способность овладеть вниманием клиента, особенно его подсознательным вниманием, а не более обычные представления, такие как доверие, секретность, и т.д. Но что такое раппорт, если не особое состояние? Таким образом, манипулирование состоянием (как состоянием терапевта, так и состоянием клиента в ходе работы изменения) оказывается общей чертой всех видов вмешательства, и в то же время примером одного из элементов множества переменных проектирования, постепенно возникавшего из этого обширного опыта.

Другой переменной проектирования из этого множества было начинающееся использование множественных позиций восприятия, неявно присутствовавшее в зачаточной форме уже в классических форматах якорения. В классические форматы якорения входит установление и овладение некоторым ресурсом, содержащимся в опыте личной истории клиента. Когда мы просим клиента …вспомните время, когда…, а затем, обнаружив необходимое опорное переживание, приглашаем клиента вернуться к этому переживанию, чтобы вновь обрести содержащийся в нем ресурс, мы неявно создаем историческую метапозицию (или, как она называется в Тройном Описании нового кода, историческую 3-ю позицию), как неотъемлемую часть вмешательства. Но важно заметить, что это новая переменная, не кодируемая явным образом в классическом коде, описывающем формат вмешательства. Этот новый элемент, отчетливо занимающий центральное место в новом коде, входит в него при развитии явной формы так называемого Тройного Описания. Третьим примером неявной переменной проектирования оказывается фрейминг, встречавшийся во вмешательствах классического кода (спорадически присутствовавший в некодируемом поведении терапевта) при попытках интуитивного подхода к экологическому вопросу.

Как было сказано выше, огромный спрос на тренировку – вначале психиатров, врачей, социальных работников и клинических психологов, а затем бизнесменов, спортсменов, учащихся, музыкантов и приезжих всякого рода, со всевозможными странными и причудливыми свойствами и верованиями – представлял собой не только благоприятную возможность, но и отвлечение. Он несомненно отвлекал нас от широкомасштабных, долговременных проектов моделирования, подобных работе Эриксона. Но одновременно он доставлял нам возможности – финансовые средства и перспективу проектирования тренировок для достижения высококачественной и эффективной передачи уже закодированных паттернов заинтересованным лицам и организациям – в виде книг, звукозаписей и особенно семинаров. Важно заметить, что этот спрос на подготовку людей, иногда в большом числе и с весьма различным прошлым и способностями, сыграл важную роль в нашем отборе, уточнении и оценке переменных проектирования. Мы постоянно развивали и испытывали новые методы, чтобы добиться более эффективной и экономной передачи паттернов. Иногда мы достигали этого, варьируя один из уже смоделированных паттернов (внося изменения в первоначальный паттерн, чтобы найти форму, столь же эффективную, но более доступную учащимся). Иногда для облегчения передачи паттернов мы уделяли главное внимание наведению у учащихся надлежащих состояний обучения – то есть опять манипуляции состояниями.

Мы делали эти уточнения, постоянно экспериментируя с вопросом:

Что произойдет, если мы сделаем Х?

Эти уточнения представляли собой шаги в индуктивном процессе, где мы стремились хотя бы отчасти выявить множество переменных проектирования, лежащих в основе паттернов классического кода.

В результате всей этой деятельности два создателя НЛП получили частично описанное множество переменных проектирования. Примерно в это время они решили вести свои дела отдельно. Оглядываясь назад, можно заметить, что впоследствии каждый из создателей НЛП следовал своим личным предпочтениям. Они использовали частично описанный набор переменных проектирования – в случае Бендлера в форме, которую он называет Проектом Человеческой Техники,² а в случае Гриндера в форме Нового Кода.

Не могу не признать, что, во всяком случае в моем опыте, систематическое использование частично описанных переменных проектирования, которое привело к новому коду, можно понимать как некоторый вид самомоделирования (я приглашаю Бендлера описать свой опыт в этом отношении).

Мне доставляет наибольшее удовольствие, когда мой опыт значительно опережает мою способность сознательно и явно представить эффективные паттерны моего собственного поведения. Такие переживания – я сравниваю такие периоды с бегом быстрее ветра – являются признаком развития новых паттернов, которые я впоследствии смогу описать. Замечу, впрочем, что это отдельная форма деятельности, имеющая некоторые общие черты с моделированием, но совершенно отличная в других отношениях. В этом случае нет определенной внешней модели для имитации; я прихожу к новым паттернам отчасти сознательным путем, а отчасти – что более важно – путем подсознательной манипуляции некоторыми переменными проектирования; я использую обратную связь, чтобы определить, чтó заслуживает внимания, пока я не достигаю некоторого критерия – то есть убеждаюсь, что достиг желательных результатов. Тогда и только тогда я пытаюсь дисциплинированным образом описать то, что я спроектировал.

В предыдущем рассказе я попытался разъяснить читателю, каким образом деятельность проектирования возникла как естественное следствие деятельности моделирования, и в то же время как ответ на требование эффективно передать миру, в контексте тренировки, продукт моделирования НЛП.

Контекст создания нового кода

Исторический рассказ продолжается:

С начала до середины 80-х годов я оказался в несколько своеобразном положении. Рассматривая мир НЛП, созданный нами с Бендлером, я заметил некоторые вещи, серьезно беспокоившие меня.

1. Было значительное число превосходно подготовленных практиков НЛП, которые сами вполне способны были совершать со своими клиентами чудеса (по сравнению с возможностями других систем изменения); однако им никогда не приходило на ум (а может быть они просто не хотели) применить паттернирование к самим себе – то есть заняться самоприменением паттернирования. Таким образом, я ощущал, что многие из них были неконгруэнтны в важных контекстах своей жизни – в их личной и профессиональной жизни были области, где абсолютно отсутствовали те выборы, которые они столь усердно помогали создавать в жизни других. Эта ситуация меня огорчала.

2. Многие из этих же людей сосредоточились на задаче создания приложений паттернов НЛП (то есть, с моей точки зрения, на небольших вариациях первоначального паттернирования), но уделяли мало внимания или вовсе пренебрегали центральной деятельностью НЛП – моделированием.

3. Для многих из этих людей центральное положение занимала реактивная проблема – они сосредоточивались на любом вопросе, который ставил перед ними приходивший к ним клиент. Казалось, их не очень беспокоили или вовсе не беспокоили более широкие вопросы, связанные с эстетикой, этикой или социальными и политическими проблемами, и я не видел с их стороны никакого стремления активнее подойти к таким более широким вопросам.

Поэтому я решил развить новый метод, названный впоследствии новым кодом НЛП.³ В некоторых аспектах этого предприятия участвовала Джудит Делозье.

В частности, я поставил себе цель спроектировать построение паттернов, которое может быть эффективно представлено в тренировке в том и только в том случае, если сам представляющий конгруэнтен с более глубокими принципами выбора, занимающими главное место в любых приложениях НЛП. В то же время я сознавал, что это перекодирование НЛП^пр давало мне возможность исправить некоторые ошибки проектирования, допущенные нами с Бендлером в нашем торопливом энтузиазме при кодировании классических паттернов.

Оглядываясь на прошлое, я думаю, что первой цели мне вовсе не удалось достигнуть – есть множество неконгруэнтных людей, зарабатывающих себе на жизнь «преподаванием» нового кода. Время покажет, смог ли я достигнуть второй цели.

Независимо от первоначальных целей, поставленных мною при проектировании нового кода, с моей нынешней точки зрения новый код представляет естественное, хотя и радикальное расширение некоторых переменных, входивших в классический код. В частности, с самого начала кодирования классического кода было некоторое число постоянно применяемых практических требований:

1. Настояние на том, чтобы намеченные изменения проверялись калибровкой, и чтобы терапевт таким образом убеждался, что изменение произошло.

2. Последовательное использование прошлого опыта как источника состояний высокой производительности, служащих ресурсами в работе изменения.

3. Намеренное исключение содержания как важная часть процесса изменения.

4. Использование контекстуальных сигналов в качестве якорей, обеспечивающих надлежащую реактивацию соответствующего ресурсного состояния (подстройка к будущему).

5. Относительная незаинтересованность клиента и терапевта в сознательном понимании содержания производимых изменений. Это влечет за собой отказ исследовать происхождение тех форм поведения, которые подлежат изменению – иными словами, исключение любой археологической деятельности.

Новый код принимает эти новые переменные в их крайнем выражении. Например, в новом коде так называемые ресурсные состояния создаются непосредственно путем участия клиента в некоторой деятельности – часто в игре – которая сама по себе создает высокопроизводительное состояние, примечательным образом не связанное ни с историей, ни с содержанием.⁴ Это просто игра, но игра, активирующая неврологические сети, служащие основой для изменений в контексте, предварительно выбранном клиентом. Структура самой игры спроектирована таким образом, чтобы она содержала характерные черты, типичные для высокопроизводительных состояний. Но, опять-таки, это происходит без всякого частного содержания и без отсылок к каким-либо исторически пережитым состояниям. По сравнению с классическим кодом, технические требования нового кода резко сокращены, что позволяет снизить порог требований, предъявляемых к желающим в нем участвовать.

Одна из основных стратегий, стоящих за новым кодом, состоит в развитии ряда видов деятельности или игр, естественным образом активирующих в играющем свободное от содержания, высокопроизводительное состояние. Неявное предположение, стоящее за этой стратегией, получило название цепочки превосходства: