23. Научное и техническое творчество.

Научное творчество – это вид творческой деятельности, ведущей к созданию принципиально новых и социально значимых духовных продуктов – знаний, используемых в дальнейшем во всех сферах материального и духовного производства. Техническое же творчество – вид творческой деятельности по созданию материальных продуктов – технических средств, образующих искусственное окружение человека – техносферу; оно включает генерирование новых инженерных идей и их воплощение в проектной документации, опытных образцах и в серийном производстве. Поэтому было бы большим упрощением видеть в проектировании простую материализацию научных открытий. Чтобы наука действительно стала непосредственной производительной силой, необходимо добиться более тесной координации научного исследования и инженерного проектирования, ориентации науки на практически значимые исследования и ориентации инженерии на оперативную реализацию научных открытий.

Научно-техническое творчество – это основа инновационной деятельности. Поэтому НТТМ является важнейшей составляющей образования.

Обучение творческому труду – это воспитание нового отношения к своей профессии: выработка «поискового навыка», вскрытие причин и следствий несовершенства организации производства, его техники и технологии, возбуждение и поддержание неуспокоенности от достигнутого результата. Это обучение вырабатывает повышенный интерес к своей профессии, потребность в постоянном поиске неиспользованных резервов, в ускоренном приведении их в действие через совершенствование технологии выполняемой работы и улучшение (или создание новых) приспособлений, инструментов, макетов и т.д.

Еще 20 -30 лет назад во всех образовательных учреждениях существовали НОУ, назначались руководители кружков научно-технического творчества. Была также моральная и материальная заинтересованность в виде благодарностей, грамот, премий и т.д. Выпускались журналы “Техника молодежи”, “Изобретатель и рационализатор” и другие.

Основной целью НОУ является выявление и поддержка одаренных учащихся, развитие их интеллектуальных, творческих способностей, поддержка научно-исследовательских интересов. Конечно же, главное направление – это выдвижение и реализация в научных исследованиях творческих идей и создание научных работ и проектов.

24. Наука в современном глобальном мире: социальные и нравственные проблемы.

ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

В классической философской традиции этика – учение о морали – система норм, правил, императивов, регламентирующих поведение людей в стремлении к единству. Таким образом, этика наравне с правом регулирует социальное поведение людей. Право определяет однозначные общественные отношения, в то время как этика служит вектором поведения в неоднозначных, противоречивых ситуациях, не определяемых законом – там, где пересекаются разные интересы, мотивы и системы ценностей.

XX век доказал, что наука как довольно специфический род деятельности человека наравне с обычными моральными нормами и требованиями нуждается и в некоторых дополнительных этических регуляторах, учитывающих особый характер научной деятельности. Другими словами, моральная регуляция в научной сфере обладает своей спецификой, анализ которой требует обоснование таких имеющих моральное измерение ценностей, норм и правил, которые бы способствовали, во-первых, большей эффективности научного труда, а во-вторых – его безупречности с позиций общественного блага.

Система подобных ценностей, норм и принципов называется этосом науки. Он охватывает  два круга научно-этических проблем:  Первый связан с регуляцией взаимоотношений внутри самого научного сообщества.

Второй вызван к жизни «обострением отношений» между обществом в целом и наукой как одним из многих социальных институтов.

«Внутренний» этос науки включает в себя следующие принципы этики ученого: самоценность истины;

новизна научного знания как цель и решающее условие успеха ученого;

полная свобода научного творчества;

абсолютное равенство всех исследователей «перед лицом истины»;

научные истины – всеобщее достояние;

исходный критицизм и др.

Данные принципы этоса науки порождают множество «технических» требований к деятельности ученого, среди которых:  - обязательность для научных работ ссылок на авторство тех или иных идей,  - прозрачность методов получения конечных результатов,  - ответственность за достоверность приводимых данных и т.д.  Назначение всех этих принципов и норм – самосохранение науки и ее возможностей в поисках истины. И все это не просто технический регламент, но одновременно и этические принципы. С моралью их роднит то, что контролируется их выполнение главным образом моральными механизмами внутреннего контроля личности: долгом, честью, совестью ученого. Да и нарушения их караются в основном моральными санкциями. Наиболее важным в сфере этики ученого мира является  проблема авторства научных открытий,  проблема плагиата,  компетентности и фальсификации научных открытий.  В научном сообществе принято устанавливать достаточно жесткие санкции за совершение подобных актов. Ученый может ошибаться, но не может фальсифицировать. Научное сообщество отторгает исследователей, занимающихся плагиатом, бойкотирует их, прерывает с ними всяческие научные контакты, отказывается от совместной работы. Для исследований, претендующих на научный статус, строго обязателен институт ссылок, благодаря которому фиксируется авторство тех или иных идей. Институт ссылок — это «академическая составляющая науки». Кроме того, этот институт обеспечивает селекцию того нового, которое свидетельствует о росте научного знания.  Особое значение имеет проблема одержимости ученого, когда он при интенсивных занятиях научной деятельностью отрывается от реального мира и превращается в подобие робота. Очень часто ученые тяготеют к значительному преувеличению своего личного вклада по сравнению с деятельностью своих коллег. Это порождает массу проблем, обнаруживаемых в проведении научной полемики, и влечет за собой нарушение научной корректности и научной этики. Поэтому этическое обоснование должно предварять сам ход эксперимента и научного исследования. Второй круг проблем, связанных с моральной регуляцией научного творчества, возникает в ХХ в. в связи с превращением науки в непосредственную производительную силу и обретением ею влияния планетарного масштаба. Моральное измерение регламентация науки в этом случае получает потому, что деятельность в данной сфере начинает сказываться на интересах общества (человечества) в целом не всегда в позитивном духе. И тому есть несколько оснований:

создание современной экспериментальной базы и информационного обеспечения науки требуютотвлечения огромных материальных и людских ресурсов, и обществу далеко не безразлично, насколько эффективно эти ресурсы используются;

в поле зрения сегодняшней науки попали природные объекты, в которые включен в качестве составного элемента сам человек: это экологические, биотехнологические, нейро-информационные и прочие системы, предельным случаем которых является вся биосфера целиком; экспериментирование и взаимодействие с такими объектами потенциально содержат в себе катастрофические для человека последствия, поэтому внутринаучные ценности (стремление к истине, новизне и пр.) необходимо должны быть скорректированы ценностями общегуманистическими, общечеловеческими;

даже если научные исследования не угрожают безопасности всего человечества, не менее важно исключить возможность нанесения ими ущерба правам и достоинству любого отдельного человека;

выбор конкретной стратегии научного поиска сегодня уже не может осуществляться на основе внутринаучных целей и мотивов, но требует учета четко просчитанных общесоциалъных целей и ценностей, диктующих приоритетность решения множества проблем: экологических, медицинских, борьбы с бедностью, голодом и пр.

Таким образом, потребность в этической (равно как и в правовой) регуляции науки как социального института в конце XX века порождена тем, что некоторые цели и ценности внутреннего этоса науки столкнулись с ценностями общесоциального и индивидуального порядка. 

Стало понятным, что свобода научного творчества должна быть изнутри детерминирована необходимостью принятия ограничений, связанных с возможными негативными последствиями научных исследований. Если необходимость этих ограничений понята и принята добровольно, свобода научного поиска сохраняется. Лейтмотив сегодняшней этики науки можно сформулировать так: «Интересы отдельного человека и общества выше интересов науки!» Принять такое требование нынешнему научному сообществу непросто. Сама проблема так никогда ранее не стояла. Молчаливо подразумевалось, что любое знание – это в принципе благо, и поэтому интересы науки и общества всегда совпадают, а не сталкиваются. Увы, XX век развеял и эту иллюзию. Афоризм же «знание – сила» пока не пересмотрен. Но уточнен: сила знания, оказывается, может быть как доброй, так и злой. А отличить одно от другого и помогает этика науки. Бескорыстное служение идеалам научной истины деформируется, причем весьма существенным образом, под влиянием вненаучных и ненаучных факторов. Раскрытие физиками тайн атомного ядра позволило создать сначала атомную, а затем водородную бомбу – чудовищные средства уничтожения жизни на Земле - под давлением не ученых, а политиков, которые сумели привлечь к исполнению своих замыслов ряд выдающихся физиков и техников. Решение проблемы правильного использования достижений науки должно опираться на этику самого ученого, его нравственность. К сожалению, достижение истины не всегда ведет к добру. Прав французский философ М. Монтень, отмечавший, что тому, кто не постиг науки добра, всякая наука приносит лишь вред. Одним из проявлений свободы научного творчества, а, следовательно, и ответственности, являетсяспособность ученого освободится от предвзятых мнений, умение практически проанализировать свою работу и доброжелательно отнестись к работе другого, увидеть в ней зерна истины. Постоянное сомнение в правильности и достоверности выводов и открытий, является одним из оснований научной добросовестности, чувства ответственности ученого за истинность научных взглядов. Победа сомнений, которой предшествовала интенсивная работа мысли по проверке выводов и выражает подлинную свободу творчества. Одной из особенностей современной науки является ее все большее сближение с производством, уменьшается дистанция от момента научного открытия до его практического воплощения, ответственность ученого увеличивается. Появляется необходимость того научного риска, без которого невозможно претворение лабораторных результатов и научных выводов в производство в широком масштабе. Таким образом, вопрос о практическом применении научных открытий заключает в себе проблему риска, то есть осознания ученым необходимости той смелости, которая выступает одной из конкретных форм проявления ответственности. Ответственность ученого является оборотной стороной свободы его научного творчества. С одной стороны, ответственность немыслима без свободы, с другой – свобода без ответственности становится произволом. Когда четкие нравственные критерии утрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники и поддержанный всеми «активами» современных государств, когда он «в интересах науки», а не из нравственности, а часто и из чисто «эстетического» интереса к «делу», к открытию и творчеству, как таковому, изобретает наборы ядов, атомное, бактериальное, психопатогенное и т.д. оружие, это смертельно для человечества, не говоря о том, что это смертельно и для науки. Итак, этические проблемы современной науки являются чрезвычайно актуальными и значимыми. Они не могут далее оставаться на периферии научных исследований. Новая дисциплина— этика науки — изучает нравственные основы научной деятельности, совокупность ценностных принципов, принятых в научном сообществе, и концентрирует в себе социальный и гуманистический аспекты науки. 

Многообразие этических проблем подразделяется согласно областям научного знания на этические проблемы ядерной физики, экологии, биологии (биотехнологии и биомедицине), генетики человека, генной инженерии, техники. Все они довольно близко соприкасаются между собой. Нравственной стороной деятельности человека в медицине и биологии занимается биоэтика, во взаимодействии с окружающей природной средой - экологическая этика.

Биоэтика – порождение западной цивилизации конца XX века. Биоэтика пытается ответить на тот морально-мировоззренческий запрос, который порождают современные медико-биологические исследования. Сегодня человек все чаще отказывается понимать себя как «пассивный» материал в руках высших сил (Бога, Природы) и все более укрепляется в оценке себя как самодетерминируемого существа, целенаправленного «творца» техники, своей жизни, самого себя. Все это – характеристики антропоцентрической мировоззренческой парадигмы, в границах которой допустимо понимание биоэтики как системы «новых этических стандартов», направленных на решение следующих ключевых проблем:

эвтаназия

пересадка органов

аборт

клонирование 

поведение клинических испытаний

искусственное оплодотворение

манипуляции над человеческой психикой и др.

Один из стандартов связан с реанимационной практикой. Совершенствование реанимационных методик превратило умирание в длительный механизированный процесс, поставив новый для человека морально-этический вопрос: кто в данной ситуации должен принять решение о смерти – сам умирающий, врачи или родственники? Данная реальность в значительной степени способствует формированию у медицины, наряду с традиционной здравоохранительной, новой функции – смертеобеспечения. Эта функция прочно закрепляется развитием трансплантологии, ибо основным источником биоматериала – человеческих органов, подлежащих трансплантации, являются «терминальные пациенты». Для формирования «нового этического стандарта» используется превращенная форма – «дарение своих органов». Именно он определяет и новые критерии гуманности – чем выше «органическая ценность», тем выше гуманность, наличие которой проявляется в способности к «дарению своего биоматериала». Однако если этому «стандарту» ещё предстоит завоевать «умы», то право на уничтожение своего биоматериала (аборт), пожалуй, уже приобрело искомый статус стандарта. В 1920-х годах в России начинается, а к 1980-м практически заканчивается «молчаливая революция» в общественном сознании: «право на свободу выбора», сохранять или не сохранять жизнь своего ребенка, становится основным нормативным регулятором, обесценив и практически вытеснив норму «не убий». Обесценивание и вытеснение многих традиционных ценностей возможно и ожидаемо при условии неограниченного и массового распространения методик искусственного оплодотворения – «асексуального размножения». Транссексуальная хирургия – ещё одно медицинское нововведение. Оно возникло как следствие широкого правозащитного движения, и, в частности, новых подходов к сексуальности человека. Транссексуальная хирургия, которая, как правило, сопряжена с подавлением функции продолжения рода, косвенно, но все же существует в режиме обеспечения сексомоторной сексуальности, то есть стандарта «анормальность». Практика генетической диагностики приводит к вопросам: что такое здоровая наследственность, хороший или плохой ген, существует ли мера допустимых для общества аномалий? Неудивительно, что генные технологии называют «новым социальным оружием». Последние десятилетия отмечены чрезвычайным развитием нейробиологии, в рамках которой возникли и успешно развиваются новые направления, изучающие структуру и функции центральной нервной системы человека. Результаты этих исследований таят опасность их антигуманного использования отнюдь не в целях излечения психических расстройств, а в качестве средства «модификации поведения». Бурное развитие химии и фармакологии в течение последних десятилетий обогатило медицину большим количеством новых активных лекарственных средств, воздействующих на психику человека и его поведение. Успехи нейрохирургии позволили проводить тонкие и сложные операции на мозге. Все эти достижения научно-технического прогресса и естественное стремление ученых проникнуть в тайны деятельности мозга человека выдвинули ряд важных морально-этических и правовых проблем. Для поиска и обоснования разумных и вместе с тем подлинно гуманных позиций при столкновении с этими проблемами в сегодняшнем мире использование средств философского анализа, обращения к опыту философских размышлений становится не просто желательным, а необходимым.

Экологическая этика представ­ляет собой особую часть общего этического учения, которая иссле­дует моральные нормы и нравственные принципы поведения лю­дей, направленные на сохранение и восстановление окружающей природной среды. Возникновение экологической этики было вызва­но растущими технологическими перегрузками на биосферу, которые с особой силой стали ощущаться в период начавшегося постиндустриального развития. Если раньше, в доиндустриальном обществе человек, по словам известного философа-гуманиста А. Швейцера, испытывал благоговение перед жизнью, то с появлением индуст­риального общества и дальнейшим техническим прогрессом гар­монические отношения между обществом и природой все больше нарушались и, в конце концов, привели к глубокому экологиче­скому кризису.  По мнению многих экологов, глубокая причина этого кризиса заключается в доминировании прежнего антропоцентристского взгля­да на мир, согласно которому человек объявлялся центром мирозда­ния и властелином природы, который мог ее нещадно эксплуатиро­вать. Поэтому выход из экологического кризисадолжен состоять в решительном отказе от такой позиции и установлении гармонических отношений с природой, начиная от производственной деятельности и кончая сознанием.  Новые экологические императивы по отношению к современ­ному обществу ясно выразил один из теоретиков системного подхода Эрвин Ласло, который заявил, что «мы нуждаемся в новой морали, в новой этике, которая основывалась бы не столько на индивиду­альных ценностях, сколько на необходимых требованиях адаптации человечества как глобальной системы к окружающей природе. Та­кая этика может быть создана на основе идеала почтения к естест­венным системам».  Как своим происхождением, так и особенно обоснованием, экологическая этика обязана новым философско-мировоззренческим принципам глобального эволюционизма, опи­рающимся на системный подход к изучению мира и парадигму са­моорганизации в процессе его эволюции.

Таким образом, этическое регулирование науки, появление высокого уровня этической культуры, оцениваемые сегодня как жизненная необходимость, являются важной предпосылкой будущего развития науки. Это будет способствовать обеспечению качества ее моральности. Ученый должен проникнуться сознанием своей ответственности за судьбу человечества. 

25 Становление и исторический путь российской науки. Ломоносовская традиция в русской науке.

Отечественная историческая наука как область профессионального знания начала свое становление в XVIII в., когда произошла замена «литературного», «художественного» или «риторического» направлений изучения прошлого собственно «историческим». Именно в этот период русская историография отделяется от работ немецких историков-русистов. В результате формируются два направления исторических знаний. «Паннографическо-прагматическое» («патриотическое») направление определялось трудами русских историков – В.Н. Татищева, И.Н. Болтина, М.М. Щербатова, М.В. Ломоносова, пытавшихся в возможно популярном изложении охватить весь ход русской истории, предложив его вниманию широкой публики, требовавшей исторического обоснования патриотического подъема, начавшегося с реформ Петра I. «Монографическо-критическое» направление сформировали работы немецких историков, приглашенных в созданную в 1724 г. Академию наук, Г.-З. Байера, Г.-Ф. Миллера, А.-Л. Шлецера, которые, опираясь на тщательную критику источников, решали узкоспециальные вопросы русской истории (в частности, создали норманнскую теорию)[5]. Данный период развития отечественной исторической науки закончился вместе со знаменитой «Историей государства Российского» Н.М. Карамзина.

Первая половина XIX века – «философский» период русской историографии. В 1820 – 40-е гг. осуществлялись попытки «широких философских построений русского исторического процесса во всем его целом на основании общих законов всемирно-исторического развития»[6]. В исторической науке отразились «богатырские битвы» между западниками и славянофилами, предлагавшими в духе своих философских представлений, собственное видение исторического процесса. Так, в западническом ключе русская история рассматривалась «как одно из звеньев грандиозной всемирно-исторической поэмы»[7]. Идеи западников оказали влияние на формирование юридической (государственной) школы (труды К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина, С.М. Соловьева) в русской историографии. Славянофилы, напротив, обращали внимание на «особость» исторического пути России. Идеи славянофилов отразились в трудах А.П. Щапова и Н.И. Костомарова. В этот же период университетские профессора М.П. Погодин и С.П. Шевырев вместе с министром народного просвещения С.С. Уваровым стали разработчиками в духе «теории официальной народности» консервативного взгляда на русский исторический процесс.

В середине XIX века происходит переход от «философского» периода русской историографии к так называемой «реалистической школе», понимающей под историческим процессом «не диалектическое развитие отвлеченных принципов, а постепенный естественный подбор реальных жизненных отношений, из которых сплетается история народа»[8]. Методологической основой исторических построений в этот период становится позитивизм. Позитивистская концепция привлекла историков своими идеями достижения объективного знания, выявления общих закономерностей исторического развития, ролью эмпирического материала. Формируется многофакторный подход к изучению исторического прошлого. Под влиянием позитивизма сформировались исторические концепции В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова, нашедшие отражение в их знаменитых учебных трудах – «Курсе русской истории» и «Лекциях по русской истории».

На рубеже XIX – XX вв. историческая наука пережила период методологического кризиса, выраженный в сомнениях в универсальности позитивистской парадигмы. В мировой историографии начали развиваться различные подходы к объяснению исторического прошлого. Этот же процесс шел и в России. Однако после революционных событий 1917 г. в связи с усилившимся влиянием государства на науку сформировалось и закрепилось как единственно верное марксистское понимание истории. В 1920-х гг. это понимание опиралось на концепцию М.Н. Покровского, признанного официальным главой марксистской науки. Он рассматривал историю как «политику, опрокинутую в прошлое» и предлагал видеть во всех исторических событиях отражение классовой борьбы.

 

В 1930-е – начале 50-х гг. – «сталинский» период отечественной истории – историческая наука основывалась на концепции «Краткого курса истории ВКП(б)», который был издан в 1938 г. В этот период произошла трансформация исторической науки – от космополитически революционной к национально-имперской, от идеи мировой науки к ее изоляционистской самодостаточности. Было укоренено представление об общем историческом прошлом советского общества с дореволюционной эпохой. Правда, стоит отметить, что в это общее историческое полотно были допущены лишь главные создатели российской государственности, ее реформаторы, военачальники, чьи заслуги в деле укрепления державы перевешивали их чуждую классовую принадлежность.

Во второй половине XX в. произошло некоторое смягчение властного давления на науку, что допускало «санкционированную» свободу в ее развитии. В частности, появляются научные коллективы, творившие на грани марксистской парадигмы. Среди них наиболее известными стали: «новое направление» (К.Н. Тарновский, П.В. Волобуев, А.Я. Аврех и др.), «школа И.Я. Фроянова», московско-тартуская семиотическая школа (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, В.Н. Топоров и др.), историко-культурное (антропологическое) направление во всеобщей истории (А.Я. Гуревич, Ю.Л. Бессмертный).

Со второй половины 1980-х гг. отечественная историческая наука начала воспринимать новые научные направления, формирующиеся в мировой науке после второй мировой войны. В 1990 – 2000-е гг. в отечественную историческую науку приходят такие научные направления, как «новая» социальная история, история повседневности, гендерная история, персональная история и др.

 

Понятие исторического источника. Классификация источников.

Критика источников.

«История, несомненно, создается на основе письменных документов.

Когда они есть. Но она может и должна создаваться и без письменных документов, когда их не существует. <…>

Это могут быть слова и знаки, пейзажи и полотна,

конфигурация полей и сорных трав, затмения Луны и формы хомутов, геологическая экспертиза камней и химический анализ металла…»

Люсьен Февр

Исторический источник – реализованный продукт человеческой деятельности определенной эпохи, которую он выражает, представляет и изучение которой делает возможной[9].

Исторический источник – свидетельство прошлого, попадающее в сферу внимания исследователя, которое может быть использовано как основание для какого-либо утверждения о прошлом. Автор этого определения – С.О. Шмидт – сформулировал источниковедческий термин «доисточник» или «предысточник», т.е. памятник, который еще не стал объектом исследования. В частности в статье «О классификации исторических источников» он пишет: «Исторический источник существует независимо от историка и начинает восприниматься <…> как исторический источник, становится собственно историческим источником лишь тогда, когда рассматривается как объект исторического изучения. Потому-то допустимо выделение такой категории, как потенциальный исторический источник, или «предысточник»[10].

Таким образом, источник становится источником в полном смысле лишь тогда, когда включается в процесс исследования. Эта включенность обозначает применение к источнику метода источниковедения, под которым понимается логически непротиворечивый, доказательный путь установления параметров и значимости источника, учитываются влияния исторических условий, авторского жизненного мира, обстоятельств создания[11]. Таким образом, анализ исторических источников включает два вида их критики – внешнюю и внутреннюю. Внешняя критика подразумевает атрибутивный анализ исторического источника: определение его названия, автора, времени и условий создания, хранения и публикации. Внутренняя критика источника предполагает определение его достоверности, а также выявление и интерпретацию той информации, которую он в себе содержит. Важно заметить, что информационный потенциал источника неисчерпаем. Источник содержит в себе явную информацию, заложенную в него автором-создателем, и неявную (скрытую), которую может из него почерпнуть исследователь в процессе своего ознакомления с артефактом.

В современном источниковедении существует множество классификаций исторических источников. Одна из наиболее известных была предложена С.О. Шмидтом. Он выделял следующие виды источников[12]:

1. Вещественные источники во всем их многообразии (от памятников археологии до современных машин и предметов бытового обихода).

2. Изобразительные источники:

а) художественно-изобразительные (произведения изобразительного искусства);

б) изобразительно-графические;

в) изобразительно-натуральные (прежде всего, фотографии, кинокад-ры).

3. Словесные источники:

а) разговорная речь;

б) памятники устного творчества (фольклор);

в) письменные памятники (включая эпиграфические) во всем многообразии содержания и формы видов и разновидностей;

К этому типу относятся и все фонодокументы, в той или иной мере фиксирующие речь человека.

4. Конвенциональные (условные) источники во всем их многообразии.

Сюда относятся все системы условных обозначений графическими знаками (ноты, знаки математической, химической и другой символики и др.).

5. Поведенческие источники.

Визуально наблюдаемые (или воспроизводимые) обычаи и обряды (ритуалы) – коллективные и индивидуальные действия (трудовые, праздничные и др.).

6. Звуковые (аудиальные) источники.

Это звуки в широком и узко музыкальном смысле.

Исторические источники обладают целым рядом особенностей. Важными чертами источников является их объективность и двойная субъективность. Объективность исторического источника заключается в том, что в нем содержится информация о прошлой социальной реальности, о том, что когда-то объективно происходило. При этом источник отражает мировосприятие автора, его создавшего. Авторский взгляд придает источнику первую субъективность. Вторая субъективность исходит от исследователя, который включает источник в исследовательский процесс и интерпретирует информацию, намеренно или помимо желания автора, заложенную в источник.