Нефритовая статуэтка, изображающая фантастического зверя. Эпоха Хань

Основным принципом конфуцианства является традиция. Конфуций неоднократно указывал на то, что он не стремится ни к каким новшествам. «Я передаю, а не выдумываю», – говорит он, очевидно, выражая в этих словах основу своего традиционализма. Конфуций, как это говорили его последователи, считал поэтому возможным только толковать древние тексты, строя на их основе особую религиозно‑философскую, социально‑политическую и моральную систему. Громадное значение придаётся в системе Конфуция элементам воспитания. Рабовладельческая аристократия пыталась при помощи этой религиозно‑философской системы выработать в характере человека постоянное смирение, подчинение, готовность повиноваться. Конфуций считал, что воспитание играет громадную роль в жизни человека. Поэтому конфуцианская философия выдвигает тезис необходимости и полной возможности изменения человека. Конфуцианство основывало на этом тезисе идею неизбежности и необходимости совершенствования с классовой точки зрения каждого человека.

«По своим врождённым свойствам все люди близки друг к другу. По своим приобретённым свойствам они отличаются друг от друга». «Только самый великий учёный и самый худший идиот никогда не меняются», – говорится в конфуцианских книгах. Конфуцианство стремилось воспитать человека в полном внутреннем духовном порабощении. Каждый человек должен быть доволен своим социальным положением и не стремиться к лучшему. С точки зрения Конфуция:

«Всегда сообразуясь со своим положением, мудрец не желает внешнего величия. Когда он имеет богатство и положение в обществе, то он будет жить, как богатый и имеющий положение; когда он находится в бедности, то он и будет жить, как бедный… Когда он находится в низком положении, он не оскорбляет властей… Хотя он строг к себе, но от других он ничего не требует… Поэтому, находясь в низкой доле, он покоряется судьбе…»

В учении Конфуция откровенно высказывается классовая точка зрения китайских рабовладельцев, которая исходит из основного положения о необходимости подавления трудовых масс. «Тёмные люди должны повиноваться аристократам и мудрецам». «Если тёмные люди перестают повиноваться высшим и просвещённым, то в стране не будет мира». С особенной чёткостью эта мысль проводится в известной конфуцианской книге «Середина и постоянство» в следующих словах: «Неповиновение простолюдина высшему есть начало беспорядка». В той же книге «мудрец» противопоставляется толпе. Под словом «мудрец» надо понимать аристократа. Конфуций учит, что «мудрец всегда соблюдает середину и постоянство, а простые смертные делают противное середине и постоянству. Мудрец, держащийся принципа середины и постоянства, совершает только нравственное или доброе, а простые смертные, не держащиеся этого принципа, совершают всё без разбора». Таким образом, в этой «середине и постоянстве» скрывается идея классового равновесия, гармонии классовых сил, которую тщетно пытается установить аристократически мыслящий древнекитайский философ. Эта система «классовой гармонии» была тщательно разработана в конфуцианских книгах. Конфуций устанавливает особые отношения между господином и слугой, между родителями и детьми, между супругами, между старшим и младшим и между друзьями. Только на основе этого постоянного «равновесия» могли существовать общество и классовое рабовладельческое государство с точки зрения конфуцианства.

Одновременно с этим в конфуцианской религиозной философии выдвигается очень древняя рабовладельческая теория, связанная с восточным деспотизмом. Это – теория божественного происхождения и божественного значения царской власти. Царь изображается у Конфуция в виде божества. В некоторых местах конфуцианских книг иногда в поэтической, иногда в риторической форме проскальзывает такого рода мысль: «Если царь будет величав, как небо и море, то народ будет уважать его, будет слушать речи его и будет сочувствовать делам его». В комментариях к конфуциевой летописи «Весна и осень» царь прямо называется «божеством». «Император есть сын Неба, его физическая личность – олицетворение неба. Земля посреди (т. е. земная суша) имеет свой центр в Сыне Неба. Народы в их границах подчинены князьям. Сын Неба получает веления от неба; подчинённые князья получают их от Сына Неба».

Большое распространение имела в древнем Китае и другая религиозно‑философская система, принадлежащая Лао‑цзы, резко отличающаяся от конфуцианства своим ярко выраженным умозрительным и мистическим характером. Впоследствии из этой системы религиозно‑мистических верований выросла целая сложная религия, так называемый даосизм, которая существовала в Китае в течение 2 тыс. лет. Само слово «даосизм» происходит от слова «дао» (или «тао»), что означает «путь» или «основа мира». Позднейшая даосская религия окружила древний образ основателя этой религиозно‑философской системы туманом древних легенд. Само имя Лао‑цзы означает «престарелый философ». Сохранились некоторые сведения о жизни Лао‑цзы, но они в значительной степени окутаны множеством сказаний. Так, впоследствии рассказывали о том, что, странствуя в колеснице, запряжённой чёрным быком, Лао‑цзы в одно из странствий «оплодотворил спящую мать Шакья Муни, отчего и родился Будда в год создания Дао‑Дз‑цзин (древнейшее произведение даосской религиозной философии)». Далее в этой же легенде рассказывается, что Лао‑цзы посещал Индию и Тибет. Его считали всевидящим, говорили о нём, что он приобрёл всеведение подвигом молчания, уединения и созерцания.

Несмотря на то, что древнейшая философия даосизма была в некоторых отношениях прогрессивнее конфуцианства, в религиозно‑философской системе Лао‑цзы мы найдём многие из идей конфуцианства. Так, Лао‑цзы проповедывал смирение, очевидно, с той же классовой целью, что и Конфуций. Человек, по мнению даосской философии, должен был соблюдать «великое послушание». Далее в системе Лао‑цзы имеются и указания на обоготворение царской власти. Эта мысль выражена у Лао‑цзы довольно ясно. «Кто царь, тот соединяется с небом; кто соединён с небом, тот будет подобен дао, которое существует от вечности. Тело его погибнет (умрёт, когда настанет время), но (дух его) никогда не уничтожится».

Характерной чертой религиозно‑философской и социально‑политической системы Лао‑цзы является резко выраженная реакционная теория подавления трудовых масс и сохранения культурной отсталости народа. Необычайно цинично и откровенно выражается мысль о необходимости держать народ в темноте. «В древности исполнявшие „дао“ не старались просвещать народ, они держали его в невежестве. Причина того, что трудно управлять народом, заключается в том, что народ просвещается и в нём много умных. Когда страна управляется без всякого умствования, то в ней будет благоденствие».

Но одновременно с этим в трактатах Лао‑цзы раздаются тревожные ноты, указывающие на приближающуюся для классового рабовладельческого общества и государства опасность. Поэтому в социально‑политической системе Лао‑цзы даются своеобразные рецепты, как излечить этот «социальный недуг», выражающийся в острых классовых противоречиях. Теория классовой гармонии и примирения социальных противоречий находит своё отражение и в учении Лао‑цзы. Лао‑цзы высказывается против богатства, указывает на то, как тяжело ложатся на народ государственные налоги и повинности, что в них именно «причина бедствий народа». Лао‑цзы выступает и против войны, говоря: «Так как на войне очень многие погибают, то следует оплакивать войну».

Наибольший интерес представляет собой прогрессивная, но всё же соответственно развитию научных знаний того времени стихийно‑примитивная материалистическая философия, которая появляется в Китае в I в. н. э. Среди представителей этой материалистической философии следует отметить Ван Чуна, который утверждал, что «небо есть тело, подобно земле», выступая, таким образом, против традиционной религиозной философии и указывая на то, что «среди существ, несущих в своих венах кровь, нет таких, которые не умирали бы». Эта материалистическая философия Ван Чуна получила своё дальнейшее развитие в трудах философов III–V вв. н. э., которые указывали на смертность духа и выступали против идеи небытия. Однако эта материалистическая философия не могла получить широкого распространения в древнем Китае благодаря тому, что классовая рабовладельческая идеология, тесно связанная с древней религией, господствовала в стране. На застойность древнейшей китайской культуры указывает факт существования в течение тысячелетий очень древней системы китайской гиероглифической письменности, той пресловутой китайской грамоты, которая превращала «древнюю мудрость» в монополию жрецов и аристократов, ставшую традицией, связанной с патриархальным бытом. Конфуцианство и даосская религия наложили свой тяжёлый отпечаток на китайскую культуру и сохранили неизменными многие формы древней культуры в течение не только веков, но и тысячелетий.

Однако потребности повседневной жизни вызвали появление уже в глубокой древности зачатков целого ряда наук. Необходимость счёта времени и составление календаря явились причиной возникновения древнейших форм астрономии. Начало астрономических наблюдений восходит к эпохе Шан‑Инь, Китайские астрономы умели наблюдать движение небесных светил и даже предсказывать солнечные и лунные затмения, а также появление комет. Китайские астрономы распределили созвездия, расположенные вокруг Полярной звезды, по «лунным домам» и установили таким образом карту звёздного неба. Исходя из положений этих созвездий по отношению к солнцу и к полюсу, пользуясь при этом водяными часами, китайские астрономы вычисляли время.

Астрономические наблюдения дали возможность сконструировать особую систему календаря, которая сохранилась в неизменном виде в течение очень долгого времени. Основой этого календаря было лунное летоисчисление, которое велось по циклам, состоявшим из 60 лет.

Расширение китайского государства и необходимость административного деления страны вызвало раннее появление и развитие географии. Уже в эпоху Чжоу чиновники составляли отчёты о состоянии отдельных областей, главным образом с точки зрения доходности земель и взимания налогов. Один из этих отчётов вошел в качестве главы в книгу Ши‑цзии. В этой главе, составленной около VIII в. до н. э., даётся географическое описание китайского государства, разделённого на девять областей. В этой главе описываются горы, реки, земли и налоги каждой области. Аналогичное, несколько более позднее географическое описание Китая сохранилось в книге Чжоу‑ли.

Широкое развитие земледелия привело к довольно древнему накоплению и даже некоторой систематизации агрономических наблюдений и знаний, которые в ханьскую эпоху оформились в виде древнейших агрономических трактатов. В этих трактатах сохранились древнейшие китайские теории земледелия, многопольного хозяйства, системы грядковых культур, чередования посевов, применения удобрений и т. п.

Культура древнего Китая оказала большое влияние на развитие культуры соседних многочисленных народов, населявших обширные территории позднейших Монголии, Манчжурии, Тибета, Индо‑Китая, Кореи и особенно Японии.

* * *

Древневосточные деспотии лишь с внешней стороны производили впечатление могущественных и прочных государств. На самом деле внутренне они были весьма непрочными государственными образованиями. Египетским, ассирийским и персидским царям постоянно приходилось при помощи оружия восстанавливать единство государства, распавшегося на свои составные части после смерти завоевателя. Причины этой непрочности древневосточных рабовладельческих деспотий коренятся в их племенной и социальной структуре. Большие разноплеменные рабовладельческие государства древнего Востока не были и не могли быть национальными государствами. Возникшие на основе крупных завоеваний, они не могли быть прочными политическими организациями, потому что они не имели внутренних экономических скреп. Древневосточные государства раздирались внутренними противоречиями: против завоевателей восставали покоренные народы, между рабовладельцами, с одной стороны, рабами и разорёнными общинниками – с другой, шла непрерывная классовая борьба. Поэтому государства древнего Востока были внутренне непрочными и часто распадались при ударах извне. И. В. Сталин указывает на то, что «…великие государства Кира или Александра не могли быть названы нациями, хотя и образовались они исторически, образовались из разных племён и рас. Это были не нации, а случайные и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя».³³

Лао‑цзы посещает Конфуция.

Древнекитайский барельеф

Библиография

К ВВЕДЕНИЮ

Маркс, К. Формы, предшествующие капиталистическому производству. Госполитиздат, 1940.

Маркс, К. Британское владычество в Индии. Избранные произведения. Т. II, 1940, стр. 518–524.

Энгельс, Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства.

Энгельс, Ф. Анти‑Дюринг. Раздел II. Гл. IV.

Ленин, В. И. О государстве. Лекция в Свердловском университете 11 июля 1919 г. Соч. Т. XXIV, стр. 362–377.

Сталин, И. В. Марксизм и национально‑колониальный вопрос. Сборник избранных статей и речей. (М.) 1939, 296 стр.

Сталин, И. В. О диалектическом и историческом материализме. «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс». Гл. IV.

Геродот. История в девяти книгах. Перев. с греч. Ф. Г. Мищенко с его предисловиями и указаниями. Изд. 2‑е, испр. и доп. Т. 1–2. М. 1888.

Страбон. География в семнадцати книгах, перев. Ф. Г. Мищенко. М. 1879. XXV, 856, CCLXVII стр.

Иосиф Флавий. Иудейские древности. Перев. с греч. Г. Генкеля. Т. 1–2. Спб. 1900.

Иосиф Флавий. О древности иудейского народа. Против Аниона. Перев. с греч. Я. И. Израэльсона и Г. Г. Генкеля. Спб. 1898, XXXIV, 134, XII стр.

Арриан. Индия. «Вестник древней истории». 1940. № 2, стр. 230–263.

Псевдо‑Арриан. Плавание вокруг Эритрейского моря. «Вестник древней истории». 1940. № 2, стр. 264–281.

Клингер, В. П. Сказочные мотивы в истории Геродота. «Университетские известия». Год XLII. № 11. Год XLIII. № 3. Киев 1902–1903.

Мандес, М. И. Опыт историко‑критического комментария к греческой истории Диодора. Отношение Диодора к Геродоту и Фукидиду, Одесса 1901. XX, 479 стр.

Струве, В. В. Манефон и его время. «Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР». Т.З.(Вып. 2.) Т. 4. М. – Л. 1928–1930.

Древний мир. Изборник источников по культурной истории Востока, Греции и Рима. Под ред. Б. А. Тураева и И. Н. Бороздина. Ч. 1. Восток. М. 1915.

Струве, В. В. Хрестоматия по древней истории. Т. 1. М. 1936, 236 стр.

Жаринов, Д. А., Никольский, Н. М. и др. Древний мир в памятниках его письменности. Изд. 3‑е. Ч. 1. Восток. М. 1915.

Снегирёв, И. Л. Древний Восток. Атлас по древней истории Египта, Передней Азии, Индии и Китая. Сост. И. А. Снегирёв. Под ред. В. В. Струве. Л. 1937, IV, 260 стр.

Атлас по истории культуры и искусства древнего Востока (Государственный Эрмитаж). М. – Л. 1940, 104, 48 стр. с илл., 1 карта. (Государственный Эрмитаж).

Гунгер, И. и Ламер, Г. Культура древнего Востока в картинах. Перев. с нем. Под ред. М. С. Сергеева. М. 1913, II, 68 стр.

Вокщанин, А. Г. Атлас по истории древнего мира. Под ред. проф. А. В. Мишулина. М. 1948, 20 стр. карт.

Струве, В. В. Проблемы истории древнего востока в советской историографии. «Вестник древней истории», № 3, 1947, стр. 17–42.

Breasted, J. H. Ancient records of Egypt. Historical documents from the earliest times to the Persian conquest. Vols. 1–5. Chicago 1927.

Luckenbill, D. D. Ancient records of Assyria and Babylonia. Vols. 1–2. Chicago 1927.

Wreszinski, W. Atlas zur altaegyptischen Kulturgeschichte. Bd. 1–3. Leipzig 1923–1936.

Reallexicon der Assyriologie. Unter Mitwirkung zahlreicher Fachgelehrter hrsg. von E. Ebeling und B. Meissner. Bd. 1–2. Berlin 1928–1938.

Хвостов, М. М. История древнего Востока. Изд. 2‑е. М. – Л. 1927, 275 стр.

Тураев, Б. А. История древнего Востока. Под ред. В. В. Струве и И. Л. Снегирёва. Т. 1–2. Л. 1936.

Струве, В. В. История древнего Востока. Изд. 2‑е. М. 1941, 484 стр.

Авдиев, В. И. История древнего Востока. Стенограммы лекций, прочитанных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б) в 1943 учебном году. М. 1943, 226 стр., 4 карты. (Высшая партийная школа при ЦК ВКП(б). Курс всеобщей истории. Древняя история. Лекции 1–7).

Масперо, Г. Древняя история народов Востока. М. 1911, 714 стр.

Moret, A. Des clans aux empires. L'organisation sociale chez les primitifs et dans 1'Orient ancien. Paris 1923, XXVIII, 430 p.

Moret, A. Le Nil et la civilisation egyptienne. Paris 1926, XVII, 573 p. (L'évolution de l'humanité. Syntnese collective. Vol. 7).