Диалектика вида и видообразования.

Без понятия «вид» биологическая наука немыслима. Тем не менее, общепринятого определения его до сих пор не существует. Нам представляется наиболее соответст­вующим материалистической диалектике следующее определение: вид — это особенное, качественно опреде­ленное состояние живого, единица органического мира, одной из самых существенных черт которой являются определенные взаимоотношения составляющих особей, качественно отличные от взаимоотношений особей раз­ных видов.

Различие между биологическими видами, как пока­зал Ч. Дарвин в труде «Происхождение видов», носит качественный характер. «...Виды, — писал он,— резко выражены, а не сливаются друг с другом путем нечув­ствительных переходов»; «виды обладают довольно хорошо определенными границами, и ни в какой период не бывает неразрешимого хаоса нечувствительно изме­няющихся и промежуточных звеньев». И это даваемое самой природой представление о биологическом виде целиком и полностью соответствует существу теории происхождения видов путем естественного отбора. Сог­ласно этой теории, в процессе развития живой природы образуются новые виды, качественно отличные от ста­рых видов, в недрах которых они зародились и с кото­рыми они преемственно связаны. Такое понимание биологического вида соответствует также закону перехода количественных изменений в качественные и науч­ному, диалектическому пониманию постепенности пере­хода от качества одного вида к качеству другого вида. В значительной мере этим фактом объясняется то, что теория происхождения видов путем естественного от­бора нанесла столь сокрушительный удар метафизике вообще и в частности метафизическим представлениям о виде в процессе видообразования.

Однако, будучи результатом стихийного, философ­ски бессознательного применения закона перехода ко­личественных изменений в качественные к процессу видообразования, некоторые дарвиновские формулиров­ки идеи эволюции несколько отступают от сущности этого закона. Особенно наглядно об этом свидетельст­вует известная формула Дарвина: вид — это резко вы­раженная разновидность, а разновидность — зачинаю­щийся вид. В таком безоговорочном виде она может быть истолкована и нередко действительно истолковы­валась так, как будто всякая разновидность всегда, при всех и всяких условиях представляет собой зачи­нающийся вид и различия между двумя обособивши­мися видами носят такой же характер, как различия между видом и какой-либо его разновидностью, т. е. являются различиями только в степени, только коли­чественными, а не качественными (как это вытекает из теории происхождения видов путем естественного отбора). Таким образом, указанная выше формула Дарвина в какой-то мере затушевывала им самим уста­новленную и доказанную качественную определенность вида и факт перехода количественных изменений в ка­чественные изменения в процессе видообразования и органической эволюции.

Биологи мичуринского направления внесли в тео­рию видообразования ряд уточнений в соответствии с требованиями закона перехода количественных изме­нений в качественные. Современный дарвинизм, опи­раясь на экспериментальные данные по выведению но­вых видов организмов, исходит из понимания вида как качественно определенной, относительно устой­чивой биологической единицы, изменяющейся и даю­щей начало новым видам в результате количествен­ного накопления воздействий определенных условий жизни.

Каждый новый вид гибридного растения, согласно И. В. Мичурину, формирует способность к образованию плодов определенной формы и качества в ранней ста­дии развития, и уже затем, в последующие годы, вся структура его остается без заметного качественного изменения. Установление и признание относительной устойчивости, относительного постоянства качественной определенности биологических видов в течение какого-то времени составляет одну из характерных черт со­временной дарвиновской теории вида и видообразова­ния. Это имеет существенное значение во многих от­ношениях. В частности, признание относительного постоянства качественной определенности видов пред­полагает представление о видах как о реально сущест­вующих звеньях в общей цепи развития органической природы, не связанных между собою никакими про­межуточными формами. Отсюда с необходимостью вы­текает вывод, что превращение одного вида в другой есть не чисто количественный процесс, а процесс зарождения и накопления в недрах старого вида противоречащих ему элементов нового вида, т. е. процесс перехода количественных изменений в изменения каче­ственные, процесс перехода от одного качественного состояния к другому, новому качественному состоянию.

Выработке правильного представления о виде и процессе видообразования придавали первостепенное значение почти все исследователи, двигавшие вперед биологическую науку, в том числе такие выдающиеся ученые, как Ж. Ламарк, Ч. Дарвин, К. Л. Тимирязев и др. На важность этого вопроса указывал Ф. Энгельс, рассматривавший вид как основу всякой закономер­ности в биологии, без которой вся эта наука превра­щается в ничто.

О виде и видообразовании существует многочислен­ная литература. Тем не менее, господствовавшие в домичуринской биологии представления по этому вопросу нуждались в весьма существенных уточнениях. До­статочно вспомнить, что Ламарк и даже Дарвин, вскрывший коренную закономерность происхождения реальных биологических видов, иногда высказывались так, как будто считали вид не качественно определен­ной объективной реальностью, существующей в природе вне и независимо от сознания человека, а отвлеченным понятием, чисто логической категорией, произвольным термином, придуманным ради удобства классификации. Отражая известный произвол, существовавший в бота­нической и зоологической систематике, Дарвин писал: «...термин вид я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства, для обозначения групп особей, близко между собою схожих, и существенно не отличающимся от термина разновидность, которым обо­значают формы, менее резко различающиеся и более колеблющиеся (в своих признаках). Также и термин разновидность в сравнении с просто индивидуальными различиями применяется произвольно, ради удобства». Более того, Дарвин, впервые давший научное представ­ление о виде, вместе с тем иногда считал сущность понятия «вид» вообще неуловимой, а поиски ее бесплодными. Такие высказывания Дарвина о виде спо­собствовали распространению представления о процессе видообразования как о простом количественном накоп­лении тех признаков, которыми обычно различаются разновидности внутри вида.

Значительным шагом вперед в решении вопроса о виде и видообразовании явились соответствующие взгляды К. Л. Тимирязева. Отвечая на вопрос о том, что представляет собой естественноисторический вид, Тимирязев отвергал представление о виде как о только отвлеченном понятии. В одном смысле, говорил он, вид представляет собой отвлеченное понятие, в другом же он — реальный факт. Мы противополагаем вид то разновидности, то другим видам. Вид, противо­полагаемый разновидности, есть отвлеченное понятие, но виды, целый ряд видов, противополагаемых друг другу, представляют несомненный объективный факт. Тимирязев со свойственной ему исключительной силой убедительности показал, что соединение разновидно­стей в видовые группы, точно так же как и соедине­ние видов в роды, родов в семейства, достигается пу­тем отвлечения. Но положение, что виды, из которых слагаются коллективные и биологические единицы выс­шего порядка, в большинстве случаев не связаны в одно непрерывное целое, а представляют собой отдель­ные звенья разорванной цепи, есть простое фиксиро­вание наблюденного факта и не вытекает из логиче­ского процесса образования отвлеченных понятий.

По мнению Тимирязева, М. Шлейден был прав, когда говорил, что «лошадь» вообще не существует иначе как в нашем представлении, потому что «отвле­ченная лошадь» не имеет масти. Это верно по отноше­нию к вариации в пределах данного понятия. Но отвле­ченность общего понятия «лошадь» по отношению к обнимаемым им конкретным частным случаям не уни­чтожает того реального факта, что «лошадь» как группа сходных существ (т. е. все лошади) резко отличается от других групп, сходных между собою существ, ка­ковы осел, зебра, квагга и т. д. Эти грани, эти разорван­ные звенья органической цепи не внесены человеком в природу, а навязаны ему самой природой.

Наконец, резюмируя свои высказывания по вопросу о том, что представляет собой биологический вид, К. А. Тимирязев пишет: «Итак, на вопрос, поставлен­ный нами в заголовке: естественноисторический вид — отвлеченное понятие или реальный факт? — мы должны ответить двояко, соответственно двоякому смыслу, ко­торый, очевидно, связан с этим словом. Вида, как кате­гории, строго определенной, всегда себе равной и неиз­менной, в природе не существует; утверждать обратное значило бы действительно повторять старую ошибку схоластиков — «реалистов». Но рядом с этим, и совер­шенно независимо от этого вывода, мы должны при­знать, что виды — в наблюдаемый нами момент — имеют реальное существование, и это — факт, ожидаю­щий объяснения».

Из приведенных высказываний Тимирязева со всей очевидностью явствует, что он еще более определенно и решительно, чем Дарвин, признавал, что в каждый данный момент виды имеют реальное существование, обладают относительно устойчивой качественной опре­деленностью и представляют собой отдельные, как бы разорванные звенья органической цепи. Однако и в его ранних работах встречаются утверждения вроде того, что-де «разновидность и вид представляют только раз­личие во времени,— никакой рубеж тут немыслим», что «вид и разновидность — только отвлеченные поня­тия, выражения, употребляющиеся ради удобства: в природе ни то, ни другое не существует» и т. п.

В силу того, что в течение длительного периода вре­мени, в особенности до расцвета мичуринского направ­ления, господствующее положение в биологии занимали учения, выдававшие за подлинный дарвинизм самые слабые стороны учения Дарвина и замалчивавшие его сильные стороны, даже некоторые видные ученые-био­логи, специализировавшиеся на разработке проблемы вида и видообразования, высказывали ошибочные поло­жения. Например, выдающийся ботаник материалист В. Л. Комаров, внесший весьма ценный вклад в науч­ную разработку проблемы вида, в то время когда он еще не был сознательным сторонником диалектической кон­цепции развития, считал, что «эволюционная теория мало нуждается в понятии о виде и его образовании», что, «согласно Дарвину... различие между свойствами двух видов и свойствами двух неделимых исключи­тельно количественное, но не качественное» и т. п. Та­кое положение сохранялось до тех пор, пока не появи­лась современная дарвиновская формулировка теории вида, видообразования и органической эволюции.

Мичурин неоднократно отмечал первостепенную важность научного решения проблемы вида и видооб­разования. Он был убежден, что новые формы растений могли возникнуть в природе на протяжении миллионов прошедших лет главным образом путем межвидовых и межродовых скрещиваний при воздействии могучих факторов внешней среды, в результате чего появилось огромное количество растительных видов. Однако, исходя из фактов реальной действительности, Мичурин считал, что исчерпывающего понимания того, как при­рода создавала и до сих пор безостановочно создает бесчисленные виды растений, мы пока не имеем. Не­смотря на это, он полагал возможным и необходимым создавать совершенно новые виды растений, более полно отвечающие потребностям людей. Мичурин под­черкивал мировое значение того факта, что передовая советская биология, познавая закономерности процесса видообразования, дает людям возможность активно вме­шиваться в действия природы, направленно влиять на процесс видообразования. «Мы вступили в тот этап сво­его исторического развития,— писал он,— в котором теперь можем лично вмешаться в действия природы и, во-первых, значительно ускорить и численно увели­чить формообразование новых видов, и, во-вторых, искусственно уклонить строение их качеств в более выгодную сторону для человека. Притом мы должны понять, что такая наша совместная работа с природой является очень ценным шагом вперед, имеющим миро­вое значение, что будет для всех очевидно по будущим результатам развития этого дела, импульсом к кото­рому послужил могучий толчок революции, пробудив­ший миллионы творческих умов в России, где значительная часть населения получила возмож­ность сознательно и активно улучшать окружающую жизнь».

Биологи, развивающие дальше линию Мичурина, включающую в себя сильные стороны эволюционной теории Дарвина — Тимирязева, показали, что проблемы вида, видообразования, качественных отличий внутри­видового и межвидового разнообразия форм и т. д. можно успешно решать только на основе диалектиче­ского материализма, что необходимо разрабатывать проб­лему видообразования в свете закона перехода количе­ственных изменении в качественные. Становится все более очевидным, что понимание видообразования как процесса перехода количественных изменений в каче­ственные, подготовляемого собственной жизнедеятель­ностью органических форм под воздействием определен­ных условий жизни, соответствует природным законо­мерностям и способствует изысканию эффективных способов управления процессом видообразования.

Вид представляет собой не случайное скопление осо­бей, а закономерное явление, единое целое, существую­щее и многообразно проявляющееся в отдельных осо­бях. Виды не существуют отдельно от составляющих их особей. Жизнь и развитие вида, зарождение новых видов и разновидностей совершается не иначе как через особей данного вида, и жизнь этих последних, каждой в отдельности и всех их, взятых вместе, и есть жизнь вида.

Все, что отличает данный вид от других видов: структура и функции органов в организме, поведение и образ жизни организмов, включая и взаимоотношения между особями внутри вида,— все это, так же как и со­отношения, взаимосвязи органов и процессов жизнедея­тельности в организмах, прямо или косвенно направлено на выживание вида, на обеспечение его процве­тания, на сохранение его целостности и увеличение численности составляющих его особей в потомстве и как следствие всего этого на увеличение многообразия форм вида.

В основном в этом и выражается органическая це­лесообразность, совершенство приспособления живых тел к внешним условиям жизни и каждого отдельного их органа — к его определенным функциям. Реакция организма на предметы, явления внешнего мира долж­на, прежде всего, обеспечивать его существование. Этот непреложный закон находит выражение в организации всех живых тел, поразительно тонко и точно приспо­собленной к выполнению определенных функций, всех актов жизнедеятельности в данных условиях среды и во взаимодействии с нею. Следовательно, близкие фор­мы, особи внутри вида, как и органы и процессы внутри организма, ничем не вынуждаются вступать между собой в отношения борьбы или конкуренции. Нельзя привести ни одного примера из жизни растений или животных, чтобы тот или иной орган, та или иная функция, то или иное свойство организма были в какой-то мере направлены во вред последнему, а следо­вательно, и всему виду. Наоборот, все известные в био­логии факты свидетельствуют о том, что приспособле­ние — это не только индивидуальное свойство отдель­ных особей, но и видовое свойство, способствующее сохранению и процветанию вида.

Развивая эту идею, польский биолог Петрусевич убедительно показал, что в природе существуют и яв­ляются повсеместными организмы, особенности кото­рых выгодны для других особей того же вида, в то время как для самих этих организмов они могут быть безразличными или даже вредными. Таких свойств нельзя найти среди взаимных приспособлений особей разных видов. Российские ученые также приводят дан­ные, показывающие, что все формы внутривидовых связей — стаеобразование, гнездовые колонии у птиц, сложная структура стада у копытных, взаимоотноше­ния полов и т. д.— обеспечивают в конечном счете су­ществование вида, нередко даже за счет гибели части составляющих его особей. Например, взрослый окунь нередко поедает свою молодь. Это дает ему возмож­ность усваивать такие корма, которыми он непосредст­венно питаться не может (мелких рачков и др.), и жить в таких водоемах, где нет других рыб, которыми он мог бы питаться. Совершенно очевидно, что это при­способление способствует выживанию и процветанию вида, а не направлено во вред ему.

Конкуренция или борьба особей внутри вида, если бы она имела место не как случайное, а как закономер­ное явление, была бы для вида не полезной, а вредной, так как она неизбежно приводила бы не к выживае­мости вида, не к увеличению его численности и разно­образия, а к ослаблению жизнеспособности вида, к уменьшению его численности. А это противоречит дар­виновскому принципу отбора как созидательного, твор­ческого начала, как фактора прогресса, поступатель­ного развития органической природы от низшего к выс­шему, от простого к сложному. Но если внутривидовой конкуренции как закономер­ного явления в природе не бывает и не может быть и, следовательно, она не может служить фактором, сдер­живающим, ограничивающим численность особей того или иного вида, то естественно возникает вопрос: ка­ковы действительные причины, обусловливающие и контролирующие численность особей любого вида? Для того чтобы дать правильный ответ на этот во­прос, необходимо иметь в виду, что численность особей всякого биологического вида обусловливается не только факторами абиотической среды, но и прежде всего био­тической средой, наличием и численностью особей дру­гих видов. Особи любого вида живут и развиваются в значительной мере за счет жизнедеятельности особей других видов. Поэтому численность особей данного вида всегда обусловливается успехом борьбы за жизнь составляющих его особей с окружающими абиотической и биотической средами. При этом однообразие форм вида ведет к уменьшению его приспособленности к окружающим условиям неорганической и органической природы.

Наоборот, многообразие форм вида полезно для вида, увеличивает его приспособленность к окружающим условиям. Внутривидовое разнообразие форм (подвиды, сезонные формы и другие внутривидовые группировки) представляет собой приспособления, способствующие выживанию вида, освоению им большей территории или более разнообразных условий существования. Об этом свидельствуют, например, такие факты. Каспий­ская вобла, являющаяся подвидом плотвы, как сооб­щает Г. В. Никольский, представляет собой часть вида, перешедшую к жизни в море в нагульный период и освоившую новые корма. Это привело к значительному расширению области распространения всего вида плотвы. Многие виды рыб имеют формы, приспособ­ленные к жизни в разных местах обитания, например высокотельные формы, живущие в озерах, и формы с более низким, плоским телом, обитающие в реках. Это разнообразие форм дает возможность виду осваивать разнообразные места обитания и тем самым обеспечи­вать большую его численность.

То же самое относится и ко многим насекомым, у которых имеются сезонные формы: их гусеницы в за­висимости от времени года, к которому приурочено появление той или иной формы, питаются разными ра­стениями. Таким путем значительно увеличивается ко­личество кормов для всего вида, а также численность составляющих его особенно. Сезонные формы существуют и у планктонных ракообразных, а также у многих рыб; у разных форм океанической сельди, лососей, гольцов и других рыб периоды размножения приходятся на разные сезоны, вследствие чего молодь вида имеет воз­можность осваивать большее количество кормов. Раз­нообразные сезонные формы часто отличаются друг от друга и своей плодовитостью: формы, размножающиеся в периоды меньшей активности хищников, менее плодо­виты, а формы, размножающиеся в период, когда хищ­ники поедают много икры и личинок, более плодовиты.

Совершенно очевидно, что многообразие форм ви­да — это целесообразное приспособление, способствую­щее выживаемости вида в самых разнообразных усло­виях абиотической и биотической сред. Поэтому с точки зрения дарвинизма естественно сделать вывод, что виды проявляют тенденцию к безграничному многообразию. Но фактическое многообразие форм вида обусловли­вается и контролируется не этой тенденцией, а конеч­ным этапом естественного отбора — выживаемостью организмов. Межвидовые взаимоотношения создаются и разви­ваются на той же основе, что и внутривидовые взаимо­отношения особей, а именно на основе естественного отбора, т. е. непрерывно действующих взаимосвязанных факторов: изменчивости, наследственности и выживае­мости.

Однако в отличие от внутривидовых взаимоотноше­ний особей, которые направлены на увеличение чис­ленности и разнообразия особей своего вида, межви­довые взаимоотношения направлены на истребление особями одного вида особей другого вида или на разную степень конкуренции между особями разных видов за условия жизни. Вместе с тем взаимоотношения особей более или менее далеко отстоящих друг от друга видов нередко выражаются в межвидовой взаимопомощи.

Качественное отличие внутривидовых взаимоотно­шений особей от взаимоотношений между особями раз­ных видов является одним из важнейших критериев для различения видовых форм от разновидностей. Раз­новидности — это, прежде всего, формы существования и проявления разнообразия данного вида. Что же касает­ся вида, то он представляет собой одно из звеньев це­пи живой природы, одну из ступеней органической эво­люции. Вся живая природа, представляя собой единое целое, состоит из множества таких отдельных, отгра­ниченных, качественно своеобразных форм — видов. Каждый биологический вид во многом сходен с другими видами того же рода, обладает свойствами, признаками, общими у него с другими видами; при этом, чем более близки между собой виды, тем больше у них общего. Эта общность признаков, свойств у раз­личных видов привела передовых биологов к выводу о существовании определенной связи в происхождении биологических видов, о том, что виды происходят одни от других.

Доказательство Дарвиным этого факта имело пер­востепенное значение для построения научной биоло­гии и эволюционной теории. Но не менее важным для эволюционной теории является научное доказатель­ство и обоснование того факта, что каждый биологиче­ский вид обладает и своими особыми, только ему при­сущими характерными свойствами и признаками, отли­чающими его от всех других видов. Между видом и его разновидностями, так же как между разновидностью и составляющими ее особями, нет коренных качественных отличий. Виды же, как бы близки друг другу они ни были, отличаются друг от друга коренным образом, качественно.

К превращению одной видовой формы в другую ви­довую форму приводят те качественные изменения наследственности у организмов, которые происходят при ассимиляции относительно новых, выходящих за пределы потребной нормы условий жизни. Образование нового вида подготовляется видоизмененной на протя­жении жизни ряда поколений жизнедеятельностью ор­ганизмов в качественно новых условиях жизни. Только такие качественные изменения, если они оказываются полезными в борьбе за существование, накапливаются в последующих поколениях, что приводит к образова­нию новых видов.

Количественное же накопление признаков, кото­рыми обычно различают разновидности в пределах од­ного и того же вида, само по себе не всегда приводит к образованию новых видов. Это со всей очевидностью явствует, например, из следующих данных. Н. Н. Жуков-Вережников на основании исследования изменчи­вости кишечно-тифозной группы бактерий и чумного микроба пришел к выводу, что должны существовать две тесно взаимосвязанные формы изменчивости: внут­ривидовая и видообразующая. При этом в случае внутривидовой изменчивости к исходной форме может прибавляться тот или иной новый признак, но качество вида остается прежним. Исследователь предполагал, что при таких внутривидовых переходах постепенно накапливаются количественные изменения, которые в известный момент дают качественное преобразование, и наступает видообразующая изменчивость, приводящая к образованию нового вида. И действительно, при экс­периментальной разработке указанных положений были получены варианты кишечной палочки и варианты чум­ного микроба с довольно глубокими изменениями. «Однако ни один из этих вариантов не подходит под характеристику «нового вида». Только в отдельных случаях удается получить изменения, равноценные видообразующим.

Современная биология располагает уже прочно уста­новленными, достоверными экспериментальными дан­ными, показывающими, как закон перехода количе­ственных изменений в качественные осуществляется в процессе видообразования, как в недрах старого вида в результате накопления количественных изменений возникает и формируется качество нового вида. Напри­мер, еще в прошлом веке В. П. Шиманский наблюдал в эксперименте и в естественной обстановке процесс превращения на протяжении жизни двух-трех поколе­ний одних видов низших ракообразных в другие виды. Эти данные были впоследствии подтверждены исследо­ваниями ряда других биологов. В наше время многими биологами мичуринского направления доказано, что в результате воздействия осенне-зимних условий на рас­тения яровой твердой пшеницы в течение жизни не­скольких поколений в их клетках накапливаются коли­чественные изменения, которые приводят к тому, что отдельные зерна в колосьях таких растений получаются уже не материнского, а другого вида — озимой мяг­кой пшеницы. Такова же закономерность превращения озимой пшеницы в рожь.

Л. Л. Головцев применил метод тканевого ментора, прививая в течение ряда лет зародыши твердой пшеницы на эндосперм ячменя и добился появления среди прививочных растений экземпляров, резко отличаю­щихся от исходной формы. Последующее размножение этих растений привело к появлению форм, качественно отличных не только от исходной формы пшеницы, но даже и от других видов этой культуры. «Таким образом,—говорит исследователь,— был получен новый вид пшеницы». Аналогичные опыты были проведены Л. А. Головцевым с рожью и другими культурами. Обобщая результаты этих исследований, автор пришел к следующему выводу: «У вегетативных гибридов на основе синтеза наследственных особенностей прививоч­ных компонентов часто образуются формы с новым качеством, отличным от исходных форм». О том, что здесь действительно имеет место образование новых видов, свидетельствует, в частности, тот факт, что, на­пример, гибридная рожь, полученная при помощи при­вивок, имеет 18, 28 и 30 хромосом, т. е. различное ко­личество хромосом в разных клетках одного и того же организма. Обычная же рожь в вегетативных клетках имеет 14 хромосом, а мягкая пшеница, служившая мен­тором, содержит 42 хромосомы.

Обобщение подобных фактов приводит к выводу, что, попадая в непривычные условия жизни (почвы, климата и т. д.), одни виды растений превращаются в другие виды, более соответствующие этим условиям. Таким образом, новые виды возникают в недрах старых не случайно, а закономерно. Поэтому, зная, что перво­причиной превращения одних видов в другие является такое изменение условий жизни растений и животных, которое приводит к изменению типа обмена веществ, можно добиться направленного превращения одних ви­дов растений в другие, значительно ускорять процесс формообразования новых видов и уклонять строение их в сторону, наиболее полезную человеку.

Порождение одних видов другими как выражение закона перехода количественных изменений в качест­венные установлено и доказано экспериментально так­же в области микробиологии. Так, при определенном изменении условий внешней среды чумный микроб по­степенно превращается в новый вид - псевдотуберку­лезный микроб. При этом в новый вид превращаются не все разновидности чумного микроба, а только те из них, которые в своем теле содержат добавочный анти­ген, общий с одним из антигенов вновь образующегося микроба. Новообразованный вид отличается от исходно­го новым типом обмена веществ, наличием ряда морфо-физиологических особенностей, новыми типами связи с условиями жизни, территориальной несовместимостью с ним. С течением времени новообразованные штаммы, несмотря на попытки вызвать у них обратное развитие, не только не возвращались в исходное состояние, но и во все возрастающей мере удалялись от характеристик, присущих исходному виду. За последние годы в усло­виях эксперимента получены многочисленные данные о порождении одних видов микробов другими.