5) Туризм и альпинизм в странах Западной Европы. Влияние общества потребления.

Сразу после Второй Мировой Войны складывается двухполюсная система мирового устройства и начинается холодная война. В лагере наших противников ее начали с «закручивания гаек». Из всех правительств, на страны которых США могли оказать давление, были изгнаны коммунисты. В самой Америке утвердился политический режим известный нам как «Маккартизм». Недовольных увольняли с работы и бросали в тюрьмы («охота на ведьм»). На писателей, актеров и деятелей искусств были заведены списки с указанием неблагонадежных. Плечом к плечу с правительством готовы были встать и сознательные граждане. Как пример можно привести так называемый «список Оруэлла», составленный автором печально известного панфлета «1984 год». Наш писатель наябедничал, в том числе, и на Чарли Чаплина. Сэр Спенсер не тех играл в кино. Но Союз был таким орешком, что обычные методы политической и идеологической борьбы против него не срабатывали. На фоне Маккарти советский проект выглядел привлекательно.

Это подвигло в 50-60-ые годах Западные страны к радикальным социальным изменениям, создавшим их облик. В США произошла внешняя либерализация политического режима. В странах Европы к власти допустили социалистические правительства, которые провозгласили доктрину «государства всеобщего благоденствия» и начали построение различных моделей «европейского социализма». Начал складываться современный Евросоюз и так называемый «средний класс». С одной стороны за счет кредитного стимулирования возросла потребительская активность. С другой начался процесс «распролетаривания» и «раскрестьянивания» западного общества, когда реальное производство все активнее стало переводиться в страны третьего мира. Это радикально поменяло систему хозяйствования Западной Европы, сфера предоставления услуг стала превалировать над реальным сектором. Значительно сократился пролетариат как идеологическая «пятая колонна» для системы капитализма.

Западноевропейские туризм и альпинизм в это время тоже пережили радикальнейшие изменения. В обществе потребления они так же стали потребительскими во всех отношениях. Горы стали потреблять. Путешествие или восхождение превратилось в услугу. Соответственно появилась целая индустрия задачей, которой было сделать путешествие максимально комфортным, то есть максимально избавить потребителя от необходимости прилагать какие-то усилия. Индивидуализм и потребительство стали нормой возводимой в абсолют. От них выстраивались этика, требования к безопасности и построению социальной организации. Современное развитие технологий позволяет офисному планктону без особых усилий и с комфортом перенести свой убогий мирок на склоны гор.

Турист, воспитанный в обществе потребления, боится замерзнуть, устать, проголодаться, потому что даже в группе он может остаться беспомощным, заболеть или отстать. Он не рассчитывает на помощь своих товарищей. Этот страх подстегивает лучше всякого бича. Человек как шелковичный червь плетет вокруг себя защитный кокон из разных вещей в основном так на всякий случай. Он боится выглядеть иначе, чем все, боится выделиться из группы, из общей массы. Поэтому он покупает типовой набор потребителя как у всех, вне зависимости от того насколько это ему нужно. Из страха он покупает множество предметов, вещей и приспособлений, отгораживая себя от окружающего мира.

Сущность потребительского отношения к горам иллюстрирует трагедия Дэвида Шарпа. Он был рядовым английским инженером и погиб в мае 2006 года при попытке восхождения на Эверест. У него, вероятно, возникла проблема с кислородным баллоном. При отличной погоде через уже умирающего от горной болезни Шарпа по пути к вершине перешагнуло 43 человека. У него, находящегося в агонии, даже пыталась взять интервью съемочная группа телеканала «Discovery». О том, что Шарп умирает на высоте более 8000 метров, стало известно 14 мая. Но он не имел денег, чтобы оплатить услуги фирм и гидов, и никто не предпринял ничего, чтобы его спасти. Имена всех кто прошел мимо него (по сообщениям очевидцев тело Шарпа мешало перестежке через перила) известны. Это уважаемые люди. Никто их не осуждает. Подобное было бы дикостью для советского альпиниста. К счастью, это остается дикостью для многих наших соотечественников до сих пор.

Для сравнения хочется привести другой случай. В мае 1996 года на Эвересте произошла авария с двумя коммерческими группами. Получив плохой прогноз погоды, заплатившие немалые деньги за восхождение клиенты отказались прекратить восхождение. В поднявшемся буране они потеряли дорогу на спуске в лагерь. 5 из 16 клиентов погибли. Наш соотечественник Анатолий Николаевич Букреев «Снежный Барс» (1989) и заслуженный мастер спорта СССР (1991), будучи нанятым гидом, один — сопровождавшие экспедицию шерпы и другие альпинисты отказались — вышел с кислородным баллоном из лагеря IV и лично спас троих замерзавших клиентов фирмы — Сандру Питтмэн, Шарлотту Фокс и Тимоти Мэдсена — найдя их в метели и ночной темени и по очереди выведя к палаткам. Это притом, что в команде на шесть клиентов приходилось три инструктора и шесть шерпов.

В техническом плане западный туризм и альпинизм превратились в своего рода «сухопутную космонавтику». Путешественники европейцы стараются максимально отгородить себя от окружающего мира костюмами, которые все более напоминают облегченные скафандры. Они одеты в ткани гортекс и флис, которые создавались для космических путешествий. Если эти туристы идут куда-то, то одевают специальную треккинговую обувь из мембраны на подошве фирмы Vibram. Под себя они стелют изолирующие коврики из пенополиуретана, заворачиваются в спальные мешки из хелофила и хелофайбера и отгораживаются от мира двумя стенками из нейлона своих палаток

Так было, конечно, не всегда. Общество потребления складывается в Европе уже после войны и прекрасным маркером этого процесса может служить отношение к альпинизму. Европейский альпинизм 20-30-ых годов и настоящего времени – это два различных социальных мира. Если мы попробуем сравнить их, то поразимся тому, насколько они различны. Возьмем в качестве наглядного примера два исторических эпизода: трагическое восхождение по Северной стене альпийской вершины Айгера в 1936 году и аварию при восхождении на Сеуле Гранде в Андах в 1985. Эти примеры удобны для нас, потому что о них сняты интересные художественные фильмы. О первом – немецкий «Nordwand» (Северная стена) 2008 года, о втором – английский «Touching the void» (Прикосновение к пустоте) 2003 года.

Первое отличие, которое мы отметим это, конечно же, снаряжение. Современные альпинисты имеют не только космические ткани, которые не промокают снаружи и помогают остаться сухими изнутри. У них есть динамические веревки, которые гасят многотонные рывки, и шлямбурные скальные крючья, которые держат более двух тон и могут быть забиты где угодно. Придуманы удобные страховочные системы, позволяющие работать в безопорном пространстве. У альпинистов 30-ых годов ничего подобного не было. Они не имели не только страховочных обвязок, но даже касок. Отвесные стены проходили сутками. Ночевали сидя, привязанные к забитому крюку, на сбухтованных пеньковых веревках. Но именно тогда было проложено множество маршрутов, которые являются сверхсложными даже сейчас.

Наличие или отсутствие каких-то девайсов не было для людей прошлого стимулом для путешествия в горах или поводом для отказа от него. Первичным основанием для путешествия была поставленная перед самим собой сверхзадача. Складывается такое ощущение, что у европейских альпинистов до войны была какая-то подъемная сила, которой нет у их потомков. Предвоенная Европа – это бурлящий котел: войны и борьба идеологий. Общественное напряжение было громадным. Люди того времени были настолько пассионарны (позвольте мне применить здесь этот очень спорный термин), что их «закидывало» на суперстены, о которых их упакованные потомки не смеют даже подумать. Эта пассионарность хорошо прослеживается в эволюции снаряжения.

Сейчас наиболее распространенным приемом для подъема по веревке является использование разнообразных зажимов, в основном типа «жюмар» и «кроль». Изобретателями первых признаны Адольф Жюси и Вальтер Марти, которые предложили их в 1958 году. Само слово «жюмар» это аббревиатура их фамилий. Кроль это «зажим Дреслера», предложенный изобретателем в 1964 году для самостраховки и освоенный позднее в производстве фирмой «Petzl». В то же время кулачковые зажимы для веревки появляются гораздо раньше. Первое документально известное использование зажимов состоялось в 20-ых годах во Франции. Презентация была более чем эффектной. Альпинист поднялся по веревке на первый ярус Эйфелевой башни. Позднее в 1930-ых французский альпинист Анри Бренно предлагает конструкцию зажимов идентичную зажимам типа «гиббс», которые получат распространение в 60-ых годах, и страховочно-тормозное устройство прообраз современной «Решетки».

50-60-ые годы – это время экономического подъема и благоденствия Западного мира. Своего рода «эпоха увольнения от войн» (есть у Салтыков-Щедрина в «Истории одного города» такая сатирическая глава). Подросло поколение послевоенного бэби-бума. Грохнула сексуальная революция. Все и вся расплывалось в розовом сладостном «мням-мням». Казалось бы, лезь – не хочу. Но путешественники и горовосходители неожиданно измельчали. Конечно, в это время гремели имена Вальтера Бонатти, Германа Буля, Рейнхольда Месснера, но подавляющему большинству их соотечественников для восхождения уже были необходимы стальные «протезы». Воли не хватало. Нет, умирали и тогда. И делали это с удовольствием. Но в основном предпочитали горам менее «трудоемкую» наркотическую передозировку или аварию на мотоцикле.

В далеком 1936 году четверо альпинистов, пройдя две трети стены Айгера, повернули назад, чтобы помочь своему пострадавшему товарищу. Двое суток в непогоду они спускали его вниз на руках по почти отвесной скале. Единственное, что они могли использовать, – это веревку, заброшенную за карабин в качестве блока. В 100 метрах от служебной штольни, выводившей в тоннель высокогорной дороги Юнгфрау, их накрыла лавина. Трое альпинистов погибли. Но один из них по имени Тони Курц, уцелел и оказался один без снаряжения и с помороженной рукой на скальной полке. Случайно его услышал железнодорожный смотритель, выглянувший из штольни. Курца спасали еще два дня. Горные гиды имели права этого не делать. Власти кантона запрещали выход на северную стену Айгера. Но они все равно предприняли все возможное. Курц стоял на нависающей скале, и ему пришлось с искалеченной рукой расплести оставшийся у него кусок страховки, чтобы вытянуть веревку, переданную спасателями. Он почти спустился, но застрял на узле и завис в трех метрах над их головами. Один из гидов, встав товарищу на плечи, даже смог дотянутся до его ботинок, но помочь ему уже было невозможно. Тело Курца сняли со стены через две недели. Эта трагедия стала легендой.

Другая знаменитая история случилась позднее. В 1985 году двое друзей Джо Симпсон и Саймон Йетс предприняли восхождение на шеститысячник в Перуанских Андах. На спуске Симпсон допустил ошибку и сломал ногу. Его напарник попробовал спустить его, но тот слетел с обрыва и завис. Вытянуть или выдать Симпсона у Йетса не получилось, и он отрезал веревку, которая соединяла его с товарищем. Симпсон провалился в ледовую трещину. Йетс счел его погибшим, но тот чудом уцелел и искалеченный три дня выползал по леднику к базовому лагерю. Случай, конечно, уникальный. В результате все прославились: и тот, кого отрезали, и тот, кто отрезал. Симпсон написал книгу об этом. Потом по книге сняли фильм. Потом Симпсон напишет еще много книг: более 15 штук. Не Донцова, конечно, но молодого Акунина «сделать» вполне можно.

Что же. Какое время, такие и герои. Суровые парни с мозолистыми руками из рабочих семей сменились креативными молодыми людьми без определенных занятий, профессии и работы. Если проводить более широкое культурное сравнение, то точно так же певцы и поэты уступили в популярности современной «попсе», потакающей низким вкусам пресыщенной публики. Конечно, и Симпсон и Йетс много поработали и много пострадали, но что радикально отличало их от альпинистов довоенного времени – это абсолютное предпочтение желания «я хочу» требованию «я должен». Я хочу залезть и я полезу. Я хочу жить, и я отрежу своего товарища, с которым связан веревкой. Ну а безалаберный образ жизни в данном случае просто логично следует из такой установки. Они легкомысленно относились к жизни своей и чужой, потому что жизнь для них это продукт потребления. И они просто ее прожигали. Много бездельников было до них и после. Но моральное состояние Европейского общества таково, что образ жизни таких вот прожигателей обрел в нем популярность. Нет, миллионы европейцев не хотели и не хотят калечиться и рисковать собой как Симпсон и Йетс, но они готовы переживать и завидовать им. Они могут представить себя на месте человека, перерезавшего веревку.