Глава 9 структурализм

§1.Общая характеристика. Господствующим направлением в языкознании 20-70-х гг. ХХ в. был структурализм. Он существовал параллельно с социологическим направлением, иногда в содружестве, но иногда и в конфронтации с ним. Годом рождения структурализма условно можно считать 1928-й: на 1-ом международном конгрессе лингвистов в Гааге было принято понимание языка как знаковой системы, восходящее к идеям Ф. де Соссюра. Такое понимание языка пришло на смену идеям младограмматиков, которых структуралисты упрекали в атомарности (изолированном рассмотрении отдельных языковых явлений). Но вместе с критикой атомарного подхода большинство структуралистов отказались и от исторического взгляда на язык, характерного для младограмматиков. Структуралисты понимали язык как имманентное (самоценное) образование: язык изучался как изолированная система знаков, сам по себе и для себя самого – один из основных постулатов Соссюра. Объединяет всех структуралистов то, что язык – система. А из каких элементов состоит эта система и как эти элементы организованы (какова структура системы) – этим различались структуралисты разных школ. Структурализм почти безраздельно господствовал в языкознании до 70-х гг.: в 1972 г. состоялся 11-й международный конгресс лингвистов во Флоренции, на котором языковеды констатировали кризис структурного направления. По материалам конгресса был составлен сборник «Языкознание на распутье», ознаменовавший начало современного этапа развития языкознания – постструктурализм.

Внутри структурализма выделяются следующие школы: а) Датская (или Копенгагенская, глоссематика); б) Американская (или Йельская школа, дескриптивная лингвистика); в) Пражская (или функциональная лингвистика); г) Лондонская; д) советский структурализм (Московско-тартуская семиотическая школа). Все школы структурализма в той или иной степени преемственно связаны с учением Ф. де Соссюра, восприняв и доведя до логического конца следующие его идеи:

1)Язык – универсальная знаковая система. Поэтому принцип системности пронизывает все структуралистские описания языка. Система есть упорядоченная совокупность элементов (единиц). Следовательно, описать систему – значит определить, из каких элементов она состоит и каковы отношения между этими элементами, т. е. какова структура системы.

2)Отношения между элементами важнее свойств самих элементов, т. е. структура важнее элементов. Структуралисты сосредоточиваются не на описании физических (акустических), физиологических и проч. свойств языковых единиц (элементов), а на выяснении места каждого элемента в системе: свойства элемента определяются его отношениями с другими элементами. Выделяются разные типы отношений: иерархические, синтагматические, парадигматические. Языковая система предстает при этом как сложная иерархически организованная (многоуровневая) сеть отношений.

3)Особое внимание к оппозициям (противопоставлениям) языковых единиц. Языковая система рассматривается как система оппозиций. Выделяются разные типы оппозиций (привативные, эквиполентные, градуальные). Языковая единица рассматривается как пучок дифференциальных признаков, т. е. таких признаков, которые отличают ее от других единиц системы, противопоставляют ее другим единицам.

4)Язык – имманентная (самодостаточная) система, т.е. подчиняющаяся своим внутренним закономерностям, поэтому для познания языка вовсе не обязательно знать историю говорящего на нем народа, историю текстов на данном языке, географию распространения языка и проч. внешние по отношению к языку факторы. Структуралисты четко противопоставляют систему и среду (социальные условия бытования языка). Социальные факторы изучаются, если они приводят к изменению языковой системы, но гораздо важнее при этом «давление системы» на элементы, т. е. то, как система самоорганизуется, возвращается в равновесие, испытав влияние среды.

5)Синхронизм, т. е. преимущественное описание состояния системы в какой-то момент ее развития, а не изменения; при этом обычно изучается современное состояние языка. История языка, если и изучается, то как правило по синхронным срезам: реконструируется система языка в тот или иной момент ее развития (синхронное состояние), затем реконструируется та же система на другом синхронном срезе и регистрируются накопившиеся изменения. Сами же изменения структуралисты объясняют «давлением системы», т. е. постоянным стремлением системы к равновесию, упорядоченности.

6)Структуралисты, вслед за Соссюром, охотно противопоставляют язык и речь, «лингвистику языка» и «лингвистику речи». При этом многие из них в этом противопоставлении идут дальше Соссюра, в частности, все лингвистические единицы делят на «единицы языка» и «единицы речи»; важнейшим при этом, конечно, считается описание отношений между «единицами языка»; «лингвистика речи», как и у Соссюра, обычно оказывается на вторых ролях.

7)Семиотизм, т. е. признание того факта, что язык – не просто система единиц, а система знаков. Поэтому главными свойствами языковых единиц признаются их знаковые свойства: а) знак социален, т.е. является общественным установлением; б) знак есть средство передачи информации, т.е. средство общения, поэтому важнейшая функция языка – коммуникативная; в) знак, чтобы нести информацию, должен быть противопоставлен другому знаку, т.е. образовывать систему; при этом сама материальная форма знака не важна (это может быть звук, жест, световой сигнал и проч.); важно лишь, чтобы один знак отличался от другого, т.е. входил в систему противопоставлений (оппозиций). Таким образом, лингвистика, как и мечтал Соссюр, закономерно включается в состав семиотики как самый главный ее раздел. Следствием этого стало то, что методы, выработанные лингвистическим структурализмом, начали распространяться на описание других социальных (культурных) явлений; со временем было заявлено, что все культурные явления имеют семиотическую природу. Структурализм стал претендовать на то, чтобы стать универсальным методом гуманитарного знания, т.е. занять то место, которое в XIX в. занимал сравнительно-исторический метод.

§2.Пражская школа. Пражская школа – первая школа структурализма, иначе ее называют еще школой функциональной лингвистики. Сложилась она на базе Пражского лингвистического кружка (ПЛК), который появился в 1926 г. Главой кружка стал Вилем Матезиус (1882-1945). Основные представители школы: Йозеф Вахек, Богумил Трнка, Богуслав Гавранек, Владимир Скаличка, русские эмигранты Н. С. Трубецкой (работавший в Вене), Р. О. Якобсон (работавший в Праге, затем, с началом фашистской агрессии, эмигрировавший в Данию, Норвегию и, наконец, в США), С. О. Карцевский (работавший в Женеве, представлявший в равной степени и школу Ф. де Соссюра).

Основные идеи Пражской школы были сформулированы в «Тезисах ПЛК», подготовленных к I Международному съезду славистов (1929). ПЛК был достаточно жестким организационным объединением со своим Уставом, который, в частности, включал пункт, предполагавший исключение из кружка, если деятельность лингвиста не соответствовала принципам системности и функциональности, сформулированным Пражской школой. Сильной стороной Пражской школы было соединение соссюрианства с идеями русского языкознания начала ХХ в. (школ И. А. Бодуэна де Куртенэ и Ф. Ф. Фортунатова): Н. С. Трубецкой и Р. О. Якобсон закончили Московский университет, были учениками Ф. Ф. Фортунатова. Якобсон был одним из основателей Московского лингвистического кружка. Ориентация на традиции российского языкознания помогла «пражцам» преодолеть некоторые крайности соссюриантсва, в частности, воинствующий синхронизм соссюровской школы.

1.Функциональный подход к языку. Пражскую школу называют школой функциональной лингвистики, поскольку в основу описания языка «пражцы» положили понятие «функция». Функция – это назначение языка в целом, отдельных его уровней (подсистем) и отдельных языковых единиц. Такой подход к языку называют еще телеологическим (греч. телеология – целеполагание). Основные принципы такого подхода к языку:

1)Устройство языковой системы и отдельных ее подсистем определяется их назначением: язык должен эффективно выполнять коммуникативную функцию, поэтому в основе устройства языковой системы лежит принцип целесообразности.

2)Перестройка языковой системы происходит в соответствии с принципом ее целесообразного устройства для выполнения коммуникативной и других функций. Причиной языковых изменений является, таким образом, их цель (отождествление причины и цели – одна из особенностей философского телеологизма).

3)Язык – не просто система, а система функционирующая (поскольку языковая система существует не просто так, для себя самой, а для чего-то, для выполнения определенных функций). Поэтому, в отличие от Соссюра, «пражцы» рассматривают язык не в статике, а динамике: это определяет своеобразие их подхода к проблемам языка и речи, синхронии и диахронии.

4)Важнейшая функция языка – коммуникативная, все прочие функции подчинены ей («пражцы» – коммуникативисты). Коммуникация осуществляется при помощи знаков, поэтому язык – семиотическая система.

5)Все сущности в языке, единицы лингвистического описания выделяются на основе выполняемых ими функций: а) на основе выполняемых функций выделяются единицы языка (фонема выполняет смыслоразличительную функцию, морфема – строевую функцию, слово – номинативную функцию, предложение – коммуникативную функцию); б) единицы языка объединяются в уровни (ярусы), и у каждого уровня языка своя функция; в) в языке выделяются функциональные подсистемы – функциональные языки, в зависимости от выполняемых функций (коммуникативной, экспрессивной, апеллятивной, эстетической и др.).

2.Учение о языке и речи. «Пражцы» развили дальше учение Соссюра о языке и речи:

1)Вслед за Соссюром, «пражцы» считают язык и речь разными объектами, требующими обособленного изучения. Так, Н. С. Трубецкой в «Основах фонологии» противопоставляет как разные науки фонетику (науку о звуках речи) и фонологию (науку о фонемах – функционально значимых единицах языка).

2)Противопоставление языка и речи ведет, далее, к противопоставлению «единиц языка» и «единиц речи»: фонема – звук, морфема – морф, лексема – лекс, предложение – выскзывание.

3)В то же время многие «пражцы» подчеркивают, что объектом, данным в нам непосредственном наблюдении, является речь, язык же извлекается из речи в результате анализа речи. Так, В. Матезиус пишет, что естественным порядком лингвистического исследования является «движение от речи как чего-то, что дано нам непосредственно, к языку как к чему-то, что хотя и имеет идеальное существование, но что мы можем познать лишь косвенным образом (secundarně), либо при столкновении с отклонениями от нормы, либо при помощи системного и абстрагирующего научного анализа»

3.Учение о синхронии и диахронии. Как и Соссюр, «пражцы» отдают предпочтение синхронному описанию языка, но в то же время они вносят в учение Соссюра о синхронии и диахронии две существенные поправки:

1)Соссюр считал системным только синхронное описание языка; «пражцы» считают, что диахрония тоже системна: языковые изменения можно понять только с учетом их места в системе. «Тезисы ПЛК»: «нельзя воздвигать непреодолимые преграды между методом синхроническим и диахроническим… о претерпеваемых языком изменениях нельзя судить без учета системы, затронутой этими изменениями».

2)Синхронию нельзя отождествлять со статикой, как это делал Соссюр. Даже в синхронное описание языка (по «синхронным срезам») должен быть привнесен диахронический момент, поскольку язык – объект нестатичный по своей природе: «Синхроническое описание языка не может целиком исключать понятие эволюции, так как даже в синхронически рассматриваемом секторе языка всегда налицо сознание того, что существующая стадия сменяется стадией, нходящейся в процессе формирования».

4.Фонология. Фонология занимает одно из центральных мест в учении Пражской школы. Главные труды в этой области – незаконченная книга Н. С. Трубецкого «Основы фонологии» (1939) и его же работа «Морфонология» (1929).

1)Фонетика и фонология. Заслуга Трубецкого заключалась в разграничении этих двух областей, изучающих звуковую сторону языка: а) фонетику Трубецкой понимал как науку естественную, изучающую звуки с точки зрения их физических качеств (акустических и артикуляционных); б) фонологию он понимает как науку социальную, изучающую звуки с точки зрения их места в системе языка, с точки зрения выполняемых ими функций в системе языка. Трубецкой: «Фонология должна исследовать, какие звуковые различия в данном языке связаны со смысловыми различиями». Фонологию Трубецкого можно назвать учением о смыслоразличении. Оказывается, не все физические признаки звука в том или ином языке важны для различения смысла. Так, для русского звука [т] такими смыслоразличительными признаками являются:

- твердость: [т]ок – [т’]ок (тёк),

- глухость: [т]ок – [д]ок,

- дентальность: [т]ок – [б]ок,

- взрывность: [т]ок – [с]ок,

а такой признак, как напряженность, хотя и наличествует у звука т, не важен для различения смысла, поэтому не является предметом русской фонологии (фонетика фиксирует все признаки звука, а фонология – только смыслоразличительные). Признак звука, важный для смыслоразличения и позволяющий отличать данный звук от другого звука в данном языке и тем самым разграничивать смысл, называется дифференциальным. Звук, рассматриваемый с точки зрения выполняемой им смыслоразличительной функции, называется фонемой.

2)Учение о фонеме. Фонема определяется «пражцами» как пучок дифференциальных признаков. При таком подходе, проведенном последовательно, минимальной звуковой единицей языка является уже не фонема, а дифференциальный признак (ДП). «Пражцы», таким образом, «расщепили» фонему, подобно Резерфорду, расщепившему атом. Однако ДП сам по себе, вне фонемы, не существует ни физически, ни психически (в сознании носителей языка).

3)Учение об оппозициях. Фонемы образуют систему, вступая между собой в определенные отношения – оппозиции. Оппозиции – противопоставления фонем по каким-либо признакам. Два звука реально противостоят в речи не всем набором своих физических признаков, а лишь некоторыми из них. Так, напр., в паре бочка – почка фонемы /б/ - /п/ противостоят только признаком звонкость/глухость, а в паре бочка – точка фонемы /б/ - /т/ противостоят не только признаком звонкость/глухость, но и признаком лабиальность/дентальность. Трубецкой создает разветвленную классификацию оппозиций по разным основаниям. Важнейшими в этой классификации являются следующие типы оппозиций:

а) привативная оппозиция – это оппозиция, один член которой характеризуется наличием дифференциального признака (маркированный член), а другой член – отсутствием этого признака; напр., оппозиция /б/ - /п/;

б) эквиполентная оппозиция – это оппозиция, члены которой противопоставляются разным набором признаков: /б/ - /т/;

в) градуальная оппозиция – это оппозиция, члены которой различаются степенью проявления какого-либо признака, напр., в оппозиции /и/ - /ы/ фонемы противопоставляются тем, что гласный /ы/ является менее передним; оппозицией такого же типа является противопоставление мягких и полумягких согласных в некоторых языках, напр., мягкий и полумягкий /l/ в польском: /l’’ – l’/.

Выявление этих типов оппозиций оказалось важным не только для фонологии и фонологических единиц, но и для единиц других уровней. Особое значение имело открытие Н. С. Трубецким привативных оппозиций: оказалось, что немаркированный член оппозиции обладает особым свойством – способностью к нейтрализации, способностью совмещать в себе «свои» функции и функции маркированного члена; ср.: тру/п/ (труб и труп), фонема /п/ способна здесь «замещать» /б/ и /п/.

4)Фонема и аллофоны. Разновидности (оттенки) одной и той же фонемы называются аллофонами, напр., [а, ^.а, а^., ^.а^., Λ, ъ] – аллофоны фонемы /а/. Такое понимание соотношения фонемы и аллофонов является общим для большинства фонологических школ.

Два аллофона принадлежат к одной фонеме, если они: а) находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, напр., после твердых согласных выступает аллофон [а], после мягких – [^.а]; б) находятся в отношениях свободного варьирования, напр., [э^ы] и [ы^э]в начале слов типа этаж – аллофоны фонемы /э/.

Два аллофона принадлежат разным фонемам, если они находятся в отношениях контрастной дистрибуции, т. е., находясь в одной позиции, они различают слова и формы: /д/ – /т/, /и/ – /ы/ (ср.: дом – том, икать – ыкать и др. под.).

Из критерия дополнительной дистрибуции вытекает, что один аллофон может принадлежать разным фонемам, напр., аллофон [Λ] может принадлежать фонеме /а/: стран – стрΛна, сад – сΛды, [а] и [Λ] находятся в отношениях дополнительной дистрибуции ([а] – под ударением, [Λ] – в первом предударном слоге); с другой стороны: в[о]д – в[Λ]да, с[о]в – с[Λ]ва – здесь [о] и [Λ] находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, значит аллофон [Λ] в таких случаях принадлежит фонеме /о/. Таким образом, аллофон [Λ] принадлежит фонемам /о/ и /а/. В этом точка зрения Пражской школы сходна с точкой зрения Московской фонологической школы и расходится с точкой зрения Ленинградской фонологической школы. Представители Ленинградской школы считают, что один аллофон не может принадлежать разным фонемам ([Λ] – во всех случаях аллофон фонемы /а/).

5)Нейтрализация и архифонема. Нейтрализация (позиция нейтрализации) – это фонетическая позиция, в которой устраняется противопоставление двух (реже нескольких) фонем. Напр., в русском языке оппозиция /д – т/, проявляющая себя перед гласными и сонорными согласными (дом – том, для – тля и под.), нейтрализуется (устраняется) на конце слов: /д – т/ >/Т/ (гоТ, коТ, пруТ и под.).

/д/ /т/

/Т/

С понятием нейтрализации связано понятие архифонемы. Архифонема – это фонема в позиции нейтрализации; или фонема с неполным набором дифференциальных признаков. Напр., в словах дом, дуб – фонема /д/, в словах том, туп – фонема /т/, но в словах горо/Т/, пру/Т/, ко/Т/ – не /д/ и не /т/, а архифонема /Т/, обладающая неполным набором дифференциальных признаков (ДП). Итак,

фонема /д/		фонема /т/
обладает ДП: - взрывность, - дентальность, - твердость, - звонкость		обладает ДП: - взрывность, - дентальность, - твердость, - глухость
	архифонема /Т/ обладает только ДП: - взрывность, - дентальность, - твердость

Про нее нельзя сказать, звонкая она или глухая, с точки зрения признака «звонкость/глухость» она – «никакая», этот признак «не работает» в позиции нейтрализации как дифференциальный признак. С понятием «архифонема», соотносится, но не тождественно ему понятие «гиперфонема», используемое Московской фонологической школой.

6)Морфонология – наука, стоящая на стыке морфемики и фонологии, у истоков которой стоит Н. С. Трубецкой. Морфонология изучает фонологические явления, происходящие в морфологически обусловленной позиции, напр., на границе морфем (на морфемном шве). Одним из основных понятий морфонологии является понятие морфонемы – морфонологическая единица, объединяющая фонемы, чередующиеся в определенной морфологической позиции, напр., русск. {г//ж//з’}: друг – дружить – друзья; {о//а}: спор – оспаривать, толкать – отталкивать, осмотр – осматривать и т. п.

7)Диахроническая фонология. Большой заслугой «пражцев» была разработка проблем диахронической фонологии. Как уже было отмечено, «пражцы» распространили принцип системности на диахроническое исследование. Если младограмматики изучали каждое звуковое изменение в основном изолированно, вне связи с другими, то «пражцы» провозгласили: понять отдельное звуковое изменение можно только с учетом характера всей звуковой системы (фонологической системы) данного языка. Н. С. Трубецкой: «Фонологическая эволюция приобретает смысл, если используется для целесообразной перестройки системы… Многие фонологические изменения вызваны потребностью к созданию устойчивости…, к соответствию структурных законов языковой системы». Р. О. Якобсон: «Звуковое изменение может быть понято только в том случае, если выяснена его функция в языковой системе».

5.Морфология. В области морфологии «пражцы» пытаются использовать категории, разработанные ими на материале фонологии: а) дифференциальный признак; б) оппозиция; в) нейтрализация. В результате возникает идея межуровневого изоморфизма – сходства в организации (устройстве) разных уровней языковой системы. Закономерности устройства, открытые в фонологии, оказываются приложимыми к морфологии.

1)Морфема и сема. В. Скаличка в работе «О грамматике венгерского языка» пытается представить грамматические значения как пучки дифференциальных признаков. Подобно тому, как Трубецкой расщепил фонему на дифференциальные признаки, Скаличка находит элементарную, далее неделимую единицу значения – сему. Морфема – не элементарная значимая единица, она членится на семы. Напр., стол-ов: флексия -ов включает две семы: (1) Р.п. и (2) мн. ч.

2)Грамматические категории рассматриваются как системы грамматических оппозиций, т.е. грамматические значения, закрепленные за теми или иными морфемами (аффиксами), рассматриваются не изолированно, а включаются в систему противопоставлений – оппозиций. Напр., Р. О. Якобсон в работе «Очерк общего учения о падеже» (1936) рассматривает систему падежных значений как систему привативных оппозиций:

а) объемность/необъемность – предмет полностью либо не полностью охвачен действием: выпить чай (весь) – выпить чаю (некоторое количество);

б) периферийность/непериферийность – предмет является основным участником действия либо неосновным: читать книгу (прямой объект, непериферийный) – читать брату (косвенный объект, периферийный);

в) направленность/ненаправленность – падеж имеет значение направления либо не имеет: идти в лес (направленный пад.) – гулять в лесу (ненаправленный пад.).

Итак, получаем три двучленные оппозиции, с их помощью можно описать 2³=8 падежей. В «идеальном» языке, таким образом, 8 падежей. В реальном языке падежей может быть больше или меньше, поскольку между планом выражения и планом содержания языкового знака нет однозначного соответствия (тезис С. О. Карцевского об асимметричном дуализме языкового знака). В русской падежной системе можно выделить, напр., следующие падежные оппозиции (маркированный член обозначен знаком «+», немаркированный – знаком

Падежи
объемные		необъемные
периферийные	непериферийные	периферийные		непериферийные
		направленный	Ненаправленный	направленный	ненаправленный
П.п. (+)	Р.п. (-)	Д.п. (+)	Т.п. (-)	В.п. (+)	И.п. (-)

3)Нейтрализация в морфологии. На материале фонологии Трубецкой заметил, что немаркированный член оппозиции способен к нейтрализации (см. выше). То же следует сказать и о морфологических оппозициях. Напр., в категории числа в оппозиции «ед. ч. – мн. ч.» маркированным членом оппозиции является множественное число. Единственное число, как немаркированный член оппозиции, в ряде случаев может брать на себя значение множественного. Ср.: Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей (в выделенных формах произошла нейтрализация значения числа: употреблена форма ед. числа, но она взяла на себя функцию выражения множественности: любую женщину = всех женщин). Или ср. рассмотренные выше оппозиции падежных значений:

а) объемность/необъемность: винительный – родительный; в этой оппозиции немаркированным членом является Р.п. (необъемный), в ряде случаев он способен брать на себя функции винительного, напр., при глаголе с отрицанием встретил сестру (только В.п.), но: не встретил сестру/сестры (В.п. и Р.п.);

б) периферийность/непериферийность: В.п. (непериферийный, немаркированный) в ряде случаев способен замещать П.п. (периферийный): напр., при глаголах речи, мысли говорить, думать, размышлять – о друге, о любви, об искусстве (только П.п.), но: знать о жизни/жизнь (П. п. и В. п.);

в) направленность/ненаправленность: Т.п. (ненаправленный, немаркированный) – Д. п. (направленный, маркированный), поэтому Т.п. способен в ряде случаев брать на себя значения Д.п.: идти к лесу (только Д.п.), но: идти по лесу, идти лесом (Д. п. и Т.п.).

Во всех случаях значение маркированного члена оппозиции, которое берет на себя немаркированный член, является для немаркированного члена неосновным.

6.Синтаксис. Главное достижение Пражской школы в области синтаксиса – учение о высказывании (или об актуальном членении предложения) В. Матезиуса (ст. «О так называемом актуальном членении предложения» и нек. др. работы). Основные положения этого учения сводятся к следующему:

1)В синтаксисе противопоставление языка и речи проявляется как противопоставление предложения и высказывания: «В языке слово выступает в своем концептуальном аспекте, а предложение – как абстрактная модель; в речи же слово соотносится с конкретной действительностью, а предложение реализуется как конкретное высказывание».

2)Следует разграничивать формальное (логико-грамматическое) и актуальное членение предложения. Формальное членение – это членение предложения как единицы языка, выделение в нем главных и второстепенных членов; актуальное членение – это членение высказывания как единицы речи. При формальном членении в предложении, прежде всего, выделяется субъект и предикат (подлежащее и сказуемое); при актуальном членении также выделяют два элемента – тему (данное, известная информация) и рему (новое, то, ради чего создается высказывание).

3)Актуальное членение может совпадать с формальным: Иван Иванович приехал (подлежащее здесь является темой, а сказуемое – ремой, так как новой информацией является факт приезда). Актуальное членение может не совпадать с формальным: Приехал Иван Иванович (здесь факт приезда – известная информация, а новой информацией является – кто именно приехал; следовательно, тема – приехал, а рема – Иван Иванович). Таким образом, тема – это не обязательно подлежащее, а рема – не обязательно сказуемое.

4)Актуальное членение всегда двучленно (тема – рема). При формальном членении в распространенном предложении выделяются главные и второстепенные члены. Напр., в предложении Иван Иванович приехал в Москву три члена предложения (подлежащее, сказуемое, обстоятельство места). Актуальное членение может быть разным: а) Иван Иванович приехал в Москву (тема – приезд Ивана Ивановича, рема, новое – в Москву); б) В Москву приехал Иван Иванович; приезд в Москву – известное, тема; рема, новое Иван Иванович (кто именно приехал?)

5)Таким образом, одно и то же предложение (как единица языка) в речи реализуется в виде разных высказываний. Средствами выражения актуального членения является интонация и порядок слов.

7.Теория литературного языка и стилистика. Будучи школой функциональной, Пражская школа особое внимание уделяла проблемам функционирования языка в обществе.

1)Функциональные языки. На основе выделения разнообразных функций языка «пражцы» предлагают выделять в структуре национального языка функциональные языки (по другой терминологии – функциональные подъязыки или функциональные стили). Если для младограмматиков и некоторых других школ психологизма главной (а зачастую и единственной) реальностью были индивидуальные языки, то для «пражцев» такой реальностью были функциональные языки. Один из вариантов классификации функциональных языков можно представить в виде следующей схемы:

Функции литературного языка	Функциональные языки
1)коммуникативная	Разговорный язык
2)практически специальная	Деловой язык
3)теоретически специальная	Научный язык
4)эстетическая	Поэтический язык

2)Сущность литературного языка. Представители Пражской школы иначе относились к литературному языку, чем младограмматики, подавляющее большинство школ неограмматизма и структурализма. Как известно, представители названных направлений и школ отдавали предпочтение изучению разговорно-диалектных форм языка, так как, по их мнению, в этих формах законы развития и функционирования языка представлены в «естественном», «чистом» виде, тогда как в литературном языке эти законы «искажены» сознательным вмешательством нормализаторов. Литературный язык рассматривался как искусственное образование, сравнивался с оранжерейным растением, и по этой причине он якобы не представляет особого интереса для языковеда (как оранжерейное растение, являющееся результатом селекции и растущее в искусственной среде, не представляет интереса для ботаника).

«Пражцы» были не согласны с таким подходом. С их точки зрения, становление и развитие литературных языков – закономерный этап развития человеческого языка: подобно тому как человеческое общество проходит в своем развитии закономерные этапы (дикость – варварство – цивилизация), человеческий язык тоже проходит в своем развитии закономерные этапы (родоплеменной язык – язык народности – национальный язык). Литературный язык – высшая форма развития этнического языка, зарождающаяся на стадии цивилизации. Литературный язык богаче и сложнее языка народного: а) он выполняет разнообразные общественные функции (обслуживает науку, делопроизводство, художественную литературу, СМИ), с чем и связана его бóльшая сложность, т.е. он поливалентен; б) разнообразие функций является причиной лексико-фразеологического и стилистического богатства литературного языка: он богаче любого диалекта и всех диалектов вместе взятых; в) сложность мыслительного содержания, выражаемого литературным языком, обусловливает особую сложность синтаксиса литературного языка в сравнении с «примитивным» синтаксисом языка народного; г) постоянная изменчивость социальной жизни требует от литературного языка гибкости и подвижности, поэтому литературный язык нельзя считать искусственным и тем более консервативным образованием; д) в литературном языке сложным образом взаимодействуют естественные законы эволюции, характерные и для других форм языка (диалектов, жаргонов, просторечия), и факторы сознательного вмешательства нормализаторов, блюстителей языка – это придает процессу эволюции литературного языка особую сложность и неоднозначность, что представляет большой интерес для языковеда.

Представители Пражской школы активно интересовались литературным языком, занимались разработкой теории литературного языка, считали нормализаторскую деятельность важной задачей лингвистики, изучали проблемы культуры речи, языковой политики. Как и ученые Виноградовской школы, «пражцы» серьезно занимались проблемами истории литературных языков.

3)Теория нормы Пражской школы опирается на три основных положения:

а) «Пражцы» разграничили категории «норма», «узус» и «кодификация», которые до них часто смешивались или противопоставлялись нестрого: узус – это набор общеупотребительных вариантов языковых единиц, имеющих хождение в том или ином языковом коллективе (напр., в русском языковом узусе есть варианты крепкий кофе и крепкое кофе, договóр и дóговор, афера и афёра и под.); норма – это часть узуса; это варианты, являющиеся общепринятыми и обязательными для всех носителей литературного языка; норма, таким образом, это категория литературного языка (для современного русского литературного языка нормой являются варианты крепкий кофе, договóр, афера); но норма существует и в диалекте, и в жаргоне и в др. разновидностях языка, литературная норма отличается от прочих видов нормы кодифицированностью; кодификация (лат. codex – книга) – это закрепление нормы в словарях и грамматиках;

б) Норма носит конвенциальный характер (лат. conventio – договор) и призвана обеспечить эффективное выполнение языком коммуникативной функции. С другой стороны, норма носит объективный характер: она заложена в самой языковой системе, является наиболее адекватной реализацией потенциала языковой системы («пражцы» не были бы структуралистами, если бы думали иначе), и в этом смысле норма не зависит от субъективных желаний кодификаторов, поэтому норму нельзя отождествлять с кодификацией (кодификатор может ошибаться и зафиксировать архаичный вариант, может, напротив, проявить «забегание вперед»).

в) Теория «гибкой нормы». В связи вышесказанным перед «пражцами» встала важная теоретическая (в то же время и практическая) проблема: отыскать норму в системе языка. Поскольку норма призвана обеспечить эффективное выполнение языком коммуникативной функции, то она должна быть гибкой: она, с одной стороны, должна меняться вместе с изменением потребностей общества, с другой стороны, обеспечивать связь общающихся поколений. Пражцы тем самым устанавливают границы современного литературного языка: это язык трех общающихся поколений – дедов, отцов и внуков. Поэтому в любом современном литературном языке есть две крайние нормы: «старшая» (дедов) и «младшая» (внуков); для того чтобы обеспечить эффективное современное общение, кодификатор должен находить между ними компромисс, устанавливать некий «средний стандарт» (словоупотребление «отцов»). При этом гибкость нормы заключается в том, что она должна допускать известную вариативность (в пределах «старшая – младшая») и регулярно пересматриваться, корректироваться, «поспешать» за изменяющимся узусом.

Пражская теория нормы создавалась в борьбе с чешскими пуристами, поэтому носила антипуристический характер: этим обусловлены как «плюсы», так и «минусы» этой теории: несомненный «плюс» был в том, что «пражцы» пытались установить объективные основы для нормализаторской деятельности; «минус» заключался в том, что они переусердствовали в своей борьбе с пуризмом, преувеличили значение коммуникативной функции языка и тем самым недооценили культурно-историческую составляющую нормы: помимо селективно-коммуникативной функции, языковая норма выполняет еще и консервативную функцию, призванную обеспечить преемственность в развитии литературного языка, сделать культурное наследие прошлого (прежде всего, классическую литературу) актуальным и доступным для современного восприятия.

8.Отношение к сравнительно-историческому методу. У сравнительно-исторического метода есть две стороны – техническая и теоретическая (мировоззренческая). Что касается технической стороны, то «пражцы» внесли известный вклад в ее совершенствование, в частности, применением структурных методов к изучению эволюции языковых форм и категорий, распространением принципа системности на диахроническое исследование. Что касается теоретико-мировоззренческой стороны сравнительно-исторического метода, то к теоретическим построениям сравнительно-исторического языкознания «пражцы» относились с большой долей скепсиса. Особенно это относится к Н. С. Трубецкому, который был одним из идеологов евразийства. Высказывания Трубецкого по индоевропейской проблематике в какой-то степени перекликались критикой сравнительно-исторического языкознания, исходившей от американских этнолингвистов, «Нового учения о языке».

Н. С. Трубецкой полагал, что индоевропеистика носит националистический характер, оправдывает идеи превосходства одних языков над другими, занимается преимущественно «культурными» языками. Он выступил с антинацистской статьей «О расизме». В другой статье («Мысли об индоевропейской проблеме») он критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что праиндоевропейского языка никогда не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития.

9.Классификации языков. В Пражской школе были разработаны два типа классификаций языков, сыгравшие важную роль в развитии лингвистической типологии (науки о принципах классификации языков): ареальная и характерологическая классификации.

1)Ареальная классификация языков. «Пражцы» дальше развили метод лингвистической географии, распространив его с изучения диалектов одного языка на изучение соседствующих языков. Раздел лингвистики, занимающийся различными аспектами взаимодействия географически смежных языков, называется ареальной лингвистикой. Заслуга в разработке этой области лингвистической типологии принадлежит, прежде всего, Н. С. Трубецкому и Р. О. Якобсону. Разработка Н. С. Трубецким этой проблематики была связана с его неприятием традиционной индоевропеистики и генеалогической классификации языков, о чем уже было сказано выше. В работе «Вавилонская башня и смешение языков» (1923)Трубецкой выделяет новый тип языковых объединений – языковой союз.

Языковой союз – это объединение разных по происхождению языков, имеющих общие черты словарного состава и грамматического строя, развившиеся в результате длительного культурно-исторического взаимодействия народов, проживающих на одной территории. Таким образом, языковой союз – это не генетическое и не типологическое объединение языков, а объединение географическое (ареальное) и культурно-историческое. Между языками, входящими в союз, возникают столь значительные черты сходства, что иногда такие черты можно принять за генетически исходные, обусловленные родством этих языков, однако это сходство не врожденное (генетическое), а приобретенное. При этом лексической близости недостаточно, чтобы говорить о возникновении языкового союза. Обязательным условием формирования языкового союза является общность грамматического строя, причем, наличие таких общих грамматических особенностей, которые развились именно в результате взаимодействия данных языков и не были исконно присущи некоторым из этих языков.

Идею «языковых союзов» поддержал Р. О. Якобсон, предложив, в частности, в развитие идей Трубецкого, понятие «евразийский языковой союз» (1962), но в целом термин «языковой союз» пока не является общепризнанным, поскольку примеров языковых союзов совсем немного. Так, в качестве примеров таких объединений называют балканский языковой союз, включающий греческий, болгарский, румынский и албанский языки, и волго-камский языковой союз, объединяющий некоторые тюркские языки (татарский, башкирский, чувашский) и финно-угорские (марийский, удмуртский, мокшанский, эрзянский, коми). К особенностям, присущим балканскому союзу, относят, например, неразвитость противопоставленности гласных по долготе-краткости, экспираторный (динамический, силовой) тип ударения, совпадение родительного и дательного падежей, неразвитость инфинитива, его замена описательными синтаксическими конструкциями и нек. др.

2)Характерологическая классификация языков принадлежит В. Матезиусу. Основная идея этой классификации в том, чтобы выделить оригинальные черты каждого языка, создав тем самым своего рода «портрет», «описание характера» каждого языка, объединив затем языки на основе общих признаков в определенные классы. В основу классификации В. Матезиуса легли, таким образом, две разработки Пражской школы: а) теория дифференциальных признаков; б) теория оппозиций.

Так, сравнивая фонологические системы разных языков, Матезиус выделяет языки вокалические (в которых гласные преобладают над согласными) и консонантные (в которых согласные преобладают над гласными). Сравнивая морфологические системы разных языков, Матезиус выделяет языки вербальные (с развитой глагольной системой) и невербальные (с развитой именной системой).

Эти идеи во многом стимулировали развитие таких областей лингвистической типологии, как лингвистика универсалий (универсалии – особенности устройства и функционирования, свойственные большинству языков) и контрастиваная грамматика (акцентирующая внимание на различиях между языками).

10.Значение Пражской школы. Пражская школа – первая и наиболее влиятельная школа структурализма, во всяком случае, для отечественного языкознания, которое теснее всего было связано именно с пражским структурализмом. Наиболее востребованными оказались следующие идеи Пражской школы:

1) учение о функциях языка и применение функционального подхода к изучению разных уровней и подсистем языковой системы;

2)применение принципа системности к диахроническому исследованию языка; функционально-телеологическое понимание механизма языковой эволюции;

3)учение об оппозициях, их типах и нейтрализации;

4)учение о литературном языке, его нормах и функциональных разновидностях;

5)развитие методов лингвистической географии, ареальной лингвистики, новых подходов к классификации языков.

Говоря о значении Пражской школы, историки языкознания подчеркивают, что «пражцы никогда не отказывались от учета роли и значения экстралингвистических факторов в развитии языка, они не отрывали синхроническое изучение языка от диахронического, не отказывались от рассмотрения смысловой стороны языковых явлений, наконец, они стремились поставить лингвистику на службу общественным потребностям, как это было, например, с проблематикой литературного языка» (Н. А. Кондрашов).

§3. Копенгагенская школа (глоссематика). Копенгагенский лингвистический кружок был основан в 1931 г. Во главе его стояли Вигго Брёндаль (1887-1942) и Луи Ельмслев (1899-1965). Основные сочинения: Л. Ельмслев «Принципы всеобщей грамматики» (1928); «Язык и речь» (1942); «Пролегомены к теории языка» (1943), «Метод структурного анализа в лингвистике» (1950) и др.

1.Общая характеристика. Глоссематика (греч. γλωσσα – язык) – попытка создать аксиоматическую теорию языка, т.е. описать язык на манер того, как строятся математические описания (основные понятия – система аксиом – выводимые из аксиом теоремы и т.д.). Не случайно Ельмслев назвал свою теорию «алгеброй языка».

1)Основные принципы этой теории: а) непротиворечивости; б) исчерпываемости; в) предельной простоты.

2)Статус лингвистики. Лингвистика понимается как наука точная. Наиболее тесные связи у нее – с математикой и логикой. Ельмслев: «Между логиками и лингвистами должно быть особенно тесное сотрудничество». Язык понимается как «чистая структура соотношений, как схема, как нечто такое, что противопоставлено той случайной (фонетической, семантической) реализации, в которой выступает эта схема». Исследования по физиологии и физике звука следует отнести к области физиологических и физических наук; логическое и психологическое описание языковых знаков относится к области логики и психологии. «Лингвистика должна попытаться охватить язык не как конгломерат внеязыковых (т. е. физических, физиологических, психологических, социологических явлений), но как самодовлеющее целое, структуру».

2.Развитие идей Ф. де Соссюра. Глоссематику можно назвать доведенным до логического конца соссюрианством. Главными идеями Соссюра, воспринятыми и развитыми Копенгагенской школой, являются следующие: а) о различении языка и речи: понимание языка как формы, а не субстанции; б) о системности языка: понимание языка как имманентной (самодостаточной) системы чистых отношений; в) о знаковости языка, произвольности языкового знака и его двусторонней структуре.

1)Развитие учения о языке и речи. Соссюровская дихотомия «язык – речь» заменяется четырехчленным противопоставлением: «схема – норма – узус – акт речи»: а) схема – это чистая форма, отвлеченная от звуковой материи; б) норма – материальная форма; в) узус – это совокупность языковых навыков данного языкового коллектива; г) акт речи – конкретное речевое действие. Предметом изучения в глоссематике Ельмслева становится схема.

Относительно новым в этой теории было учение о форме и субстанции, перенесенное в лингвистику из средневековой схоластики. Форма – это то, как данная звуковая (или незвуковая) материя организуется, это схема ее строения. Напр., фраза Студент читает может быть произнесена, написана, передана жестами (азбуки глухонемых), передана перестукиванием, какими-нибудь световыми сигналами и проч. – всё это разные субстанции, но их форма (схема) при этом будет одна: N₁V_f – имя (Nomen) в именительном падеже (индекс 1) + глагол в спрягаемой форме (Verbum finitum). Лингвистику (глоссематику) интересует чистая форма, отвлеченная от субстанции.

2)Развитие учения о системности языка. В языковой системе глоссематику интересует структура (т. е. отношения между элементами системы), а не сами элементы. Элементы языковой системы (языковые единицы) рассматриваются не как материальные субстанции (какие-либо звуковые образования) как пучки отношений. Ельмслев развивает соосюровское учение о двух типах отношений между языковыми единицами – синтагматических (сочетаемостных) и парадигматических (ассоциативных).

3)Развитие учения о знаке. В структуре языкового знака Ельмслев, как и Соссюр, выделяет две стороны: план содержания (у Соссюра – это означаемое, понятие) и план выражения (у Соссюра – означающее, акустический образ). Новым по сравнению с Соссюром в этой теории было учение о фигурах и функциях, заимствованное из математической логики:

а) Функции – это отношения между языковыми элементами.

б) Фигуры – это пучки функций (отношений), далее нечленимые элементы языковой системы; они, в свою очередь, делятся на две группы: фигуры плана выражения (кенемы) и фигуры плана содержания (плеремы).

в) Фигуры и функции исчислимы. В этом проявляется принцип исчерпываемости описания: «Язык организован так, что с помощью горстки фигур и благодаря всё новым и новым расположениям может быть построен легион знаков».

§4.Дескриптивная лингвистика. Американскую разновидность структурализма называют также дескриптивной лингвистикой или Йельской лингвистической школой (что менее точно, поскольку кроме Йельского университета идеи дескриптивизма развивались в Мичиганском ун-те и ряде др. научных центров США).

1.Общая характеристика. Школа сложилось под непосредственным влиянием идей Леонарда Блумфилда (1887-1949). Основные представители школы: Зеллинг Харрис (Хэррис), Чарлз Хоккет, Эрик Пратт Хэмп, Генри Глиссон, отчасти Юджин Алберт Найда и Ноам Хомский (Чомский). Важнейшие сочинения: Л. Блумфилд «Язык» (1933, перевод: М., 1968); З. Харрис «Метод в структурной лингвистике», Г. Глиссон «Введение в дескриптивную лингвистику»; Э. Хэмп «Словарь американской лингвистической терминологии».

Философско-методологические основы школы – позитивизм, прагматизм и бихевиоризм. Позитивизм и прагматизм – философские направления, для которых характерен эмпиризм, культ эмпирического опыта; а опыт – это не что иное, как наши ощущения и их переживание. Значит, знания мы черпаем из самих себя; отсюда – отрицание возможности познания причин и закономерностей внешнего мира и сведение задач науки к описанию (description) результатов непосредственных наблюдений, а не их объяснению. У. Джемс, один из представителей философии прагматизма, использовал такое сравнение: люди находятся в мире примерно так, как собаки и кошки в наших библиотеках: видят книги, слышат разговоры, не чуя во всём этом никакого смысла. Бихевиоризм (англ. behavior – поведение) – направление в американской психологии, изучающее психику на основе внешних проявлений (поведения), разлагающее тем самым это изучение на «стимулы» и «реакции» (Дж. Уотсон).

2.Понимание языка. Язык понимается дескриптивистами как разновидность человеческого поведения, словесное поведение (verbal behavior), как система регулярно воспроизводимых речевых стимулов и речевых реакций. Показательно рассуждение Л. Блумфилда о сущности языка: «Предположим, что Джек и Джил идут по тропинке. Джил голодна. Она видит яблоко на дереве. Она с помощью горла, языка и губ производит ряд звуков. Джек прыгает через изгородь, влезает на дерево, срывает яблоко, приносит его Джил и кладет его ей в руку. Джил ест яблоко. Последовательность событий можно изучать различными способами, но мы, изучающие язык, должны делать различие между речевым актом и другими явлениями, которые мы будем называть практическими действиями. С этой точки зрения описанный случай состоит из трех частей со следующей временной последовательностью: A. Практические действия, предшествовавшие речевому акту - Б. Речь - B. Практические действия, последовавшие за речевым актом… Человек произносит различные виды голосовых звуков и использует это многообразие: под влиянием определенных типов стимулов он производит определенные голосовые звуки, и его товарищи, слыша эти самые звуки, поступают соответствующим образом. Короче говоря, в человеческой речи различные звуки обладают различным значением. Изучать эту координацию определенных звуков с определенными значениями — значит изучать язык» (с.126 и след.).

3.Разделы лингвистики. Дескриптивисты, прежде всего, выделяют в лингвистике два больших раздела – металингвистику и микролингвистику. 1)Металингвистика изучает внешнюю сторону словесного поведения; она объединяет такие дисциплины как этнолингвистика, социолингвистика, паралингвистика (наука, изучающая невербальные сигналы: жесты, мимика, интонация, поза и проч.). 2)Микролингвистика занимается описанием словесных сигналов без обращения к металингвистическим фактам. Различичение металингвистики и микролингвистики сходно с различением внешней и внутренней лингвистик в теории Соссюра. Дескриптивисты занимались преимущественно микролингвистикой.

4.Дистрибутивный анализ. Основным методом дескриптивистов является метод дистирибутивного анализа, возникновение которого связано с тем, что при полевом исследовании незнакомых языков, когда значения языковых форм лингвисту неизвестны, для установления и различения единиц языка необходим формальный критерий. Таким критерием стала дистрибуция языковых единиц, т. е. их распределение, сочетаемость, их место в речевом потоке относительно друг друга. Методика дистрибутивного анализа включает в себя следующие процедуры:

1)сегментация – дробление речевого потока на элементарные (т.е. далее неделимые) речевые единицы – фоны и морфы: морф – элементарная смысловая единица, фон – элементарная незначимая единица;

2)субституция – замена одного звукового сегмента другим, подстановка одного вместо другого с той целью, чтобы установить, меняется ли при этом смысл;

3)идентификация – объединение множества речевых единиц в одну языковую единицу – фонему или морфему (фоны объединяются в фонему, морфы – в морфему): а) две речевые единицы принадлежат к одной и той же языковой единице, если они находятся в отношениях дополнительной дистрибуции или свободного варьирования; напр., русские звуки [a] и [^.a] принадлежат к одной фонеме /а/, так как находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, т.е. распределяют позиции: звук [a] выступает только после твердых согласных или в начале слов, а звук [^.a] – только после мягких согласных: [мал – м’^.a л] (мал и мял); взрывной и щелевой звуки «г», [г] и [γ] можно считать принадлежащими одной фонеме /г/, так как они находятся в отношениях свободного варьирования, т.е. способны взаимозаменяться без изменения смысла ([г]ород - [γ]ород) – второе произношение является диалектным; б) две речевые единицы относятся к разным единицам языка (разным фонемам или морфемам), если они находятся в отношениях контрастной дистрибуции, т.е. встречаются в одном окружении, но с различием в значении (ср. пары дом – том, дом – дам, позволяющие утверждать, что в русском языке /д/ и /т/, /о/ и /а/ – разные фонемы);

4)классификация – объединение языковых единиц в классы.

5.Фонология и морфология. Дескриптивная лингвистика в большей степени занималась формой, нежели значением. Поэтому наиболее разработанными разделами дескриптивной лингвистики были фонология и морфология.

1)Структура этих разделов грамматики представлялаь дескриптивистам следующим образом:

Фонология		Морфология
учение о фонемах – минимальных незначимых ежиницах		учение о морфемах – минимальных значимых единицах
Фонемика	Фонотактика	Морфемика	Морфотактика
учение о системе фонем	учение о сочетаемости фонем	учение о системе морфем	учение о сочетаемости морфем

2)Основные положения фонологии:

а) фонема – звуковой тип, совокупность аллофонов;

б) аллофоны одной фонемы находятся в отношениях дополнительной дистрибуции;

в) фонемы делятся на сегментные (линейные) и суперсегментные (нелинейные);

г) к сегментным фонемам относятся гласные, согласные и полугласные (сонанты);

д) к суперсегментным относятся: фонемы ударения, тона, интонации, стыка.

3)Основные положения морфологии:

а) морфема у дескриптивистов – основная единица языка, т. е., с одной стороны, признаётся, что фонема идентифицируется только в составе морфемы; с другой стороны, слово может быть описано через морфемы;

б) морфема – совокупность морфов, кратчайших последовательностей фонем, находящихся в отношениях дополнительной дистрибуции;

в) алломорфы – разновидности оной морфемы, имеющие общее значение и находящиеся в отношениях дополнительной дистрибуции;

г) морфема линейна (сегментна); она выделяется в результате сегментации (дробления) фразы: это минимальный значимый элемент фразы;

д) слово понимается формально: как последовательность морфов (морфологическое слово) или фонов (фонослово); «слово» как языковая единица почти не используется в описаниях дескриптивистов; считается, что для формального анализа языка категорий «фонема» и «морфема» достаточно.

6.Семантика. Проблема значения, как и семантика, – наименее разработанная область дескриптивной лингвистики. Блумфилд считал определение значения наиболее слабым звеном науки о языке. Сам он предлагает ситуативно-поведенческую трактовку значения, выводя значение из реакции слушающего на высказывание говорящего.

7.Стркутурный синтаксис дескриптивистов опирается на две основные идеи:

1)Основной синтаксической единицей является конструкция – любая значащая последовательность слов; сама конструкция разлагается на элементарные (т.е. далее неделимые) структуры – непосредственно составляющие. Напр., конструкция Злая девочка жестоко побила портфелем хорошего мальчика распадается на непосредственно составляющие: девочка побила, побила мальчика, побила портфелем, побила жестоко, девочка злая, мальчика хорошего. Таких непосредственно составляющих в каждом языке закрытый список.

2)Трансформационно-генеративный метод (З. Харрис, Н. Хомский), идея которого заключается в том, чтобы описать основные способы фразообразования, подобно тому, как описываются способы словообразования. Этот синтаксис можно поэтому назвать еще деривационным синтаксисом. Н. Хомский («Синтаксические структуры», 1957) каждую конструкцию рассматривает как трансформ (преобразование) более простой конструкции и выделяет 24 типа таких трансформаций. Основные из них:

а) субституция – подстановка: Я знаю это > Я знаю, что он скажет;

б) пермутация – перестановка: Иван приехал >Приехал Иван;

в) адъюнкция – добавление: Иван приехал >Иван не приехал;

г) эллипсис – исключение: Они говорят, что будет дождь> Говорят, что будет дождь.

Теория порождающей (деривационной) грамматики Хомского обратила внимание на логические основы синтаксической деривации, на взаимосвязь синтаксических конструкций, выявление синонимических и иных отношений между ними. Однако эта теория далека от реальных исторических отношений между синтаксическими конструкциями: если в синтаксисе Хомского одна конструкция рассматривается как трансформация другой, то это вовсе не означает, что в каком-либо реальном языке (английском или русском) одна из конструкций исторически произведена от другой. Синтаксис реального языка в его истории оказывается за пределами исследования.

Генеративную (порождающую) грамматику Н. Хомского часто рассматривают вне дескриптивизма и даже вне структурализма, связывая с появлением работ Хомского начало нового этапа в развитии языкознания – постструктурализм (Е. С. Кубрякова и др.), в 80-90-е гг. говорили даже «хомскианской революции» в лингвистике. Действительно, Хомский критиковал дескриптивную лингвистику за эмпиризм, за отказ от рассмотрения философско-теоретических проблем языкознания, за отрыв языкознания от логики и проч., и позиционировал свою генеративную грамматику как новую парадигму в языкознании; но если посмотреть на грамматику Хомского из сегодняшнего дня, то ее отличие от др. структуралистских описаний языка кажется весьма незначительным. Сходства между Хомским и дескриптивистами гораздо больше, чем различий. И, конечно, ни о какой «хомскианской революции» говорить не приходится.

§5. Лондонская школа. Лондонская школа сформировалась в 40-е гг. ХХ в. вокруг Джона Руперта Фёрса (1890-1960). Основные представители школы: Уолтер Аллен, Майкл Александр Кёрквуд Халлидей, Робер Робинс, Уильям Хаас, Фрэнк Роберт Палмер. Важнейшие сочинения: Д.Р.Фёрс Речь (1932); Принципы языкознания (неоконч.); Техника семантики (русск. перевод: НЛ. Вып. 2, 1962); М.А.Халлидей Введение в функциональную грамматику.

1.Общие принципы. Лондонская школа в какой-то степени соединила достижения структурализма и социологизма. 1)Наиболее значимыми для школы методологическими основаниями стали следующие научные традиции: а) национальные традиции британского языкознания, уделявшие большое внимание изучению живых языков (в особенности «примитивных» и «экзотических» языков Африки, Азии, Океании); б) культурно-социологическая доктрина этнографа и антрополога Бронислава Каспера Малиновского (1884-1942), согласно которой язык можно понять только в контексте социальных и биологических потребностей человека; в) социология Э. Дюркгейма и концепцию Ф. де Соссюра; г) антропологические и этнографические теории Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, Э. Сепира и Б. Уорфа; д) американский бихевиоризм.

2)Понимание языка. Язык понимается в трех основных значениях: а) как внутренний стимул к самовыражению, заложенный в природе человека (естественный дар); б) как система норм, осваиваемых индивидом; в) как совокупность языковых актов (индивидуальных высказываний).

3)Принципы описания языка: а) изучение языка должно начинаться не с анализа языковой системы, а с анализа языкового употребления как части более широкого социального процесса; б) коммуникация как социальный процесс происходит в определенных ситуациях, и каждое языковое высказывание определяется, с одной стороны, своим языковым контекстом (т. е. текстом, внутри которого находится), с другой стороны, – своим ситуационным контекстом; в) значение понимается (в отличие от менталистских трактовок) не как внутреннее свойство языковой единицы, а как комплекс отношений в контексте ситуаций.

2.Теория значения. Теория значения – краеугольный камень всей лингвистической концепции «лондонцев». По мнению Фёрса, к изучению значения сводится всё содержание лингвистики: «Наука общее языкознание всеми своими вспомогательными техническими приемами направлена в конечном счете на раскрытие значения во всём его многообразии, в языке вообще и в конкретных языках в частности». Значение понимается как серия функций языковой единицы.

В анализе значения используется метод контекстуализации, предполагающий обращение к ситуационному и социальному контексту. Ситуационный контекст понимается в лексическом и грамматическом плане; в соответствии с этим вводятся понятия коллокации и коллигации: а) коллокация – это постоянное, повторяющееся лексическое окружение данной единицы; б) коллигация – грамматическое соположение, совокупность морфолого-синтаксических условий, обеспечивающих сочетаемость языковой единицы.

3.Грамматическая теория. В работах ученика Ферста М. А. Халлидея в 60-е гг. окончательно оформляется грамматическая теория Лондонской школы: системно-категориальная грамматика (scale-and-category-grammar). В грамматическом описании языка различаются:

1)три уровня описания: а) уровень формы (грамматика и лексика); б) уровень субстанции (фонология и орфография, т. е. устная и письменная субстанции); в) уровень ситуационного контекста (семантика);

2)четыре основные категории: а) единицы (предложение, словосочетание, слово, морфема, фонема); б) структура (синтагматика языковых единиц); в) система (парадигматика языковых единиц); г) класс (классификация языковых единиц в соответствии с их функцией);

3)три шкалы абстракции: а) шкала рангов – иерархия языковых единиц: морфема – слово – словосочетание – элементарное предложение (clause) – полное предложение (sentence); б) шкала репрезентации – установление отношений между языковыми категориями и материалом конкретного языка; в) шкала утонченности – более детальное рассмотрение отношений на всех уровнях языковой системы.

Модели системно-категориальной грамматики нашли применение в исследованиях 60-70-х гг. по синтаксису и семантике английского языка.

§6. Французская школа функциональной лингвистики. Школа сформировалась в 60-е гг. ХХ в. Крупнейшие представители: Андре Мартине, Люсьен Теньер, Эмиль Бенвенист. Школа синтезировала традиции французского социологизма и структурализма. По существу французский функционализм можно рассматривать как новый исторический этап развития французской социологической школы во второй половине ХХ в. Из школ структурализма наибольшее родство у французского функционализма было с Пражской лингвистической школой.

1.Основные принципы. Как и «пражцы», французские структуралисты провозглашают функциональный подход к языку; как и представители социологизма, они признают социальный характер языка. Из этих двух исходных тезисов вытекают следующие положения:

1)Язык носит социальный характер, поэтому все особенности языковой системы связаны с функционированием языка в обществе, с общественными потребностями. Представители школы ориентировались в большей степени не на создание абстрактных схем, а на изучение конкретных языковых фактов; они признавали также необходимость учета экстралингвистических факторов, прежде всего, социального характера.

2)Основные функции языка – коммуникативная, экспрессивная и эстетическая

3)Язык не просто система, а система функционирующая: изменения в языке происходят в процессе коммуникации; язык изменяется, потому что функционирует.

4)Рассматривая язык как динамически меняющуюся систему, французские функционалисты требуют изучать ее одновременно в синхронии и диахронии: синхронный и диахронический подходы должны дополнять друг друга. Этим позиция французской школы отличалась от точки зрения Ф. де Соссюра и большинства школ структурализма, сближаясь с позицией Пражской школы.

5)Причины изменений в языке представители французского функционализма видели в действии принципа экономии, который понимался как стремление языковой системы к экономной (наиболее рациональной) организации.

6)Французская школа развивает учение о смыслоразличении; языковые единицы выделяются и классифицируются на основе выполняемых ими функций: а) контрастивной (или смыслоразличительной); б) дистинктивной – идентификация знака по оппозиции с др. знаками.

7)При анализе языковой системы был использован принцип двойного членения:

а) язык – система знаков, а знак – двусторонняя сущность (имеющая план содержания и план выражения); поэтому, анализируя языковую систему, следует выделять единицы плана содержания (монемы) и единицы плана выражения (фонемы);

б) монемы могут быть нерасчлененными (морфемы) и расчлененными (синтагмы);

в) комбинация нерасчлененных монем дает слово (лексему), а комбинация расчлененных монем – предложение (фразу).

2.Диахроническая фонология А. Мартине. Как и «пражцы», представители французского функционализма пытались объяснить языковые изменения внутренними противоречиями, заложенными в самой языковой системе, иначе говоря, язык – самоорганизующаяся система. Андре Мартине в работе «Принцип экономии в фонологических изменениях» (1955) пытается соединить традиционный антропофонический фактор (принцип экономии произносительных усилий) с фактором «давления системы» Трубецкого-Якобсона: «Традиционная артикуляция и даже вся совокупность различных реализаций той или иной фонемы может изменяться, если видоизменяется характер или направление давления, оказываемого системой». При этом под «давлением системы» понимается ее тяготение к внутренне логичной, экономной организации: «Принцип максимальной дифференциации… является в конечном счете великим организующим началом фонологических систем в границах естественной инерции и наиболее экономичного строения». Этот принцип противостоит принципу наименьших усилий, экономии умственной и физической деятельности. Взаимодействие принципов определяет границы варьирования фонем, наличие «зоны безопасности», обеспечивает сохранение «полезных противопоставлений» и устранение «бесполезных», избыточных противопоставлений. Фонетическая система тем самым рассматривается как самодостаточная, и изменения внутри нее объясняются из нее самой.

3.Структурный синтаксис Л. Теньера. В области синтаксиса французские функционалисты, как и «пражцы», как и американские структуралисты, пытались создать свою теорию грамматического членения предложения. Так, французский структуралист Люсьен Теньер в «Основах структурного синтаксиса» (1959) сравнивает предложение с маленькой драмой. В основе драмы – действие (предикат); участники действия, «актеры», субъекты и объекты – актанты («действователи»); обстоятельства, в которых происходит действие, своего рода «кулисы» – сирконстанты, «костюмы актеров» – это атрибуты (определения). Напр., в предложении Злая девочка жестоко побила портфелем хорошего мальчика – актанты: девочка, мальчик, портфель; сирконстант: жестоко; атрибуты: злая, хороший. Таким образом, в отличие от традиционной грамматики, которая выделяла два главных члена – подлежащее и сказуемое, Теньер выделяет только один главный член – сказуемое, спрягаемо-глагольную форму. Поэтому грамматику Теньера называют вербоцентристской (лат. verbum – глагол). Глаголу подчиняются все актанты (т. е. подлежащее и дополнение не разграничиваются) и сирконстанты. Каждый член, зависящий от глагола, может, в свою очередь, иметь зависимые от него члены (напр., от актантов зависят атрибуты). Поэтому грамматику Теньера называют еще грамматикой зависимостей.

§7.Московско-Тартуская семиотическая школа. Структурализм в СССР начинает развиваться довольно поздно, с конца 50-х гг. В 1957-59 гг. на страницах журнала «Вопросы языкознания» и в ряде других изданий разворачивается дискуссия о структурализме. С 1960 г. начинает выходить сборник «Новое в лингвистике» (позднее – «Новое в зарубежной лингвистике»), в котором публикуются наиболее значимые работы зарубежных лингвистов, прежде всего структуралистов. Институт языкознания АН СССР выпускает исследование «Основные направления структурализма» (1964), сборник «Пражский лингвистический кружок» (1967) и др. Структурализм, прежде подвергавшийся в советском языкознании острой критике, реабилитируется. Начинает развиваться отечественный структурализм.

1.История школы. Московско-Тартуская семиотическая школа – единственная школа советского структурализма, имевшая мировое значение. У истоков школы стоял Юрий Михайлович Лотман (литературовед). Лингвисты, представлявшие школу, в основном «московского» происхождения: Вячеслав Всеволодович Иванов, Владимир Николаевич Топоров, Никита Ильич Толстой, Борис Андреевич Успенский, Виктор Маркович Живов и др. Несмотря на то, что многие представители школы жили в Ленинграде, Вильнюсе, Риге, Ереване и др. городах, ее идейным центром был Тартуский университет. По словам Ю. М. Лотмана, Тарту стал «выгодным местом встречи» Московской и Ленинградской филологических школ, причем, «москвичи», как правило, приходили в семиотику от лингвистики, а «ленинградцы» – от литературоведения. В результате Московско-Тартуская школа сложилась не как школа чисто лингвистическая, а как школа филологическая.

В 1962 г. в Москве прошел симпозиум по структурному изучению знаковых систем (этот год условно можно считать годом рождения Московско-Тартуской школы). Школа выпустила ряд периодических изданий: с 1964 г. выходят «Труды по знаковым системам» (всего вышло 25 томов). С 1964 по 1973 г. в Тарту организуются «Летние школы по вторичным знаковым системам» (всего вышло 5 сборников). К концу 80-х гг., с распадом СССР, школа прекращает свое существование организационно.

2.Принципы школы. Методически М-ТШ. опиралась на традиции московского формализма (фортунатовская школа и ОПОЯЗ) и ленинградского литературоведения  (П.Г. Богатырев, В. М. Жирмунский, В. Я. Пропп), а также на зарубежные работы по структурно-семиотическому анализу (применение математического моделирования, статистических методов, элементов теории информации). Основные принципы школы:

1)М-ТШ по существу отказалась от теоретико-методологических исследований, в основном сосредоточившись на прикладных вопросах семиотического анализа. Отчасти это было связано с тем, что монопольное право быть методологической базой советского языкознания имел только диалектический и исторический материализм, поэтому теоретические претензии любой другой философии могли быть пресечены на корню; отчасти же с тем, что подавляющее большинство представителей школы не испытывали желания соединять семиотику и структурализм с марксистской философией: «Московско-тартуская семиотика служила для освобождения ее приверженцев от тягот советского существования. Если это и не было освобождение, то было, по крайней мере, отстранение, уход от навязываемой советской социальности в свой достаточно замкнутый круг» (В. М. Живов).

2)Взяв за основу предложенный еще Соссюром тезис о структурном единстве всех языков, представители М-ТШ на уровне прикладных исследований попытались выявить структурные элементы и принципы их применения в локальных знаковых системах и группах текстов (исследовали «язык» таких семиотических систем, как карточные игры, дорожные знаки и т.п.)

3)Текст понимался как последовательность знаков, определенная нормами языка, и анализировался с позиций семиотики. Под текстом, таким образом, стали разуметь любую последовательность знаков, а не только знаков естественного языка.

4)Вследствие такого широкого понимания текста исследовательский акцент школы, во многом под влиянием зарубежного структурализма, постепенно смещается с анализа естественного языка и литературы на другие знаковые системы. Происходит экстраполяция структурно-семиотического анализа на все более широкий круг знаковых систем: в поле зрения представителей М-ТШ попадает культура, к-рая понимается как сфера коммуникации индивида с социумом, осуществляемой знаковыми средствами (семиосфера), т.е. как сфера языковая. Предметом исследования становится “семиотика культуры” — структурное описание знаковых средств культуры (прежде всего искусства). Однако попытки применить структурные методы к анализу искусства (кино, живописи и т.д.) показывают сложность, неоднозначность, а то и просто невозможность выделения структурных элементов и знаковых последовательностей в “текстах искусства”, что заставляет обратиться к анализу самой возможности выявления языковых отношений в искусстве; это выводит на еще более широкий контекст функционирования искусства в культуре, вопросы типологии культуры и т.п.

5)Принцип бинарных оппозиций в описании семиотических явлений продолжал традицию Пражской школы. Любая семиотическая система рассматривалась как система бинарных оппозиций (чет – нечет, правое – левое, верх – низ и проч.)

3.Основные направления исследований. Если брать только лингвистическую составляющую деятельности М-ТШ, то основными направлениями исследований в этой области было:

1)

§8. Филиации структурализма. Во второй половине ХХ в. структурализм стремится выйти за пределы анализа собственно языковых форм и претендует на то, чтобы стать универсальным методом гуманитарных наук: а) выход за пределы изучения языковой структуры в область речевых (текстовых) структур ознаменовался появлением таких отраслей, как лингвистика текста, неориторика, теория речевых актов, дискурс-анализ и нек. др.; б) распространение структурных методов с изучения языковых форм на изучение ментальных структур ознаменовалось появлением таких «лингвистик» как психолингвистика, когнитивная лингвистика; в) выход структурализма за пределы языка в другие области культуры ознаменовалось развитием таких наук, как семиотика, интерлингвистика, культурология, структурная антропология, структурная поэтика и нек. др.

§9. Общая оценка лингвистического структурализма. Структурализм сыграл двойственную роль в истории языкознания. С одной стороны, разработанные разными школами структурализма структурные методы изучения языка (дистрибутивный анализ, компонентный анализ, оппозитивный анализ) способствовали истончению лингвистического анализа: он становится более точным, объективизированным и детализированным. Представления о внутреннем устройстве языковой системы значительно углубились. Структурные методы были распространены и на другие области культуры, что позволило обнаружить изоморфизм (общие принципы устройства и функционирования) разных областей культуры, которые, подобно языку, были осмыслены как семиотические системы.

С другой стороны, синхронизм, излишняя формализация, абсолютизация принципа системности, отказ от рассмотрения внешних условий жизни и функционирования языка привели некоторые школы структурализма к подмене исследования реальных языков во всей сложности их жизни исследованием абстрактных умозрительных моделей языка, имеющих мало общего с реальными живыми языками, что и привело в конце концов к кризису структурализма.