Тема 10. Европа и Восток в начале средних веков 235

званный Исагога (Введение в историю науки). Сборник состоял из

40 титулов и имел следующий порядок изложения: учение об импе-

раторе, патриархе и высших чинах административной иерархии; о

судах, свидетелях и документах; о помолвке и браке; о приданом и

дарениях между мужем и женой; о классификации юридических сде-

лок; о завещании; о строениях и соседском праве; о преступлениях и

наказаниях (см.: Медведев И. П. Развитие правовой науки. 1985.

С. 231).

В предисловии к сборнику указывалось, что закон от самого Бо-

га, который и есть его истинный василевс, т. е. стоящий выше всех

земных василевсов, ибо последние весьма почитаемы и воспеваемы

из-за их верности православию и справедливости. Однако в титуле 1

содержательная сторона законов обсуждается в терминах и в тради-

ции античной политической философии, т. е. языком Дигест и древ-

них греков (Демосфена и др.). «Закон — это общезначимое распоря-

жение, плод размышления мудрых мужей, общее соглашение граж-

дан государства». В этом сжатом определении тесно переплетены те

два начала, которые впоследствии будут названы позитивистским

(эмпирически-прикладным) и философским (естественноправовым)

подходом к изучению природы и назначения права в обществе и го-

сударстве.

Обилие законов и относительно гибкая регламентация эволюции

феодализирующего византийского общества дают основание считать

правовую культуру империи глубоко укоренившейся. Русский визан-

тинист Ф. И. Успенский утверждал: «Как бы ни изобиловала исто-

рия Византии вопиющими нарушениями права, как бы часто ни

встречались мы с проступками против собственности, с хищничест-

вом и взяточничеством, с нарушениями служебного долга, изменой

и т. п., никак не можем упускать из внимания, что правовое созна-

ние было глубоко внедрено в умы общества. Об этом не только сви-

детельствуют законодательные памятники, но это также подтвержда-

ется общим мнением, сохраненным в литературных памятниках».

Действительно, все законодательные памятники от Свода Юстиниа-

на до Прохирона, а также византийская публицистика содержат ар-

гументы и суждения о важном инструментальном назначении зако-

нов в делах управления и достижении общей пользы, в обеспечении

правосудия и в качестве образца, который могут использовать другие

народы.

Государство и церковь в истории Византии

Еще в правление императора Юстиниана был провозглашен глав-

ный принцип взаимоотношений между главой светской власти и

главой церкви: император и патриарх в содружестве правят один —

236 Часть первая. История права и государства в древности и в средние века

телом, а другой — душой человека. Теория согласия между царской

и церковной властями нашла выражение в предисловии к 6-й новел-

ле Юстиниана. Здесь она передавалась в таких словах: «Величайшие

дары Божий, данные людям высшим человеколюбием, — это свя-

щенство и царство; первое служит делам божеским, второе заботится

о делах человеческих, оба происходят из одного источника и укра-

шают человеческую жизнь, поэтому цари более всего пекутся о бла-

гочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится

о них Богу. Когда священство непорочно, а царство пользуется лишь

законной властью, между ними будет доброе согласие, приносящее

человечеству громадную пользу». Впоследствии эта теория «согласия

и единомыслия» получила наименование «симфонии светской и ду-

ховной власти», которое широко использовалось в комментаторской

литературе.

В действительности эта объяснительная концепция служила оп-

равданием сложившейся политической практики и в трудные для

церкви периоды выполняла роль средства легитимации ее притяза-

ний на независимость и обособленность от царской власти, на воз-

можность критиковать неугодных василевсов с моральных позиций.

Императоры не сразу согласились с подобным обособлением, они не

останавливались перед низложением и даже перед казнью стропти-

вых церковных иерархов, правда с последующим одобрением (или

прощением) церкви.

Во время споров об иконопочитании император Лев III

(с 717 г.) посчитал себя способным устанавливать основы веры в

качестве «верховного государя и священника». Он приказал сни-

мать иконы, удалять их из церквей или закрашивать. Еще ради-

кальнее повел себя его сын Константин V, который закрывал мона-

стыри и превращал их в казармы, конюшни и арсеналы. Непо-

слушных монахов водили по цирку на посмеяние народу,

ослушника патриарха константинопольского Германа сместили и

вместо него назначили другого.

И все же церковь не превратилась в простой придаток государст-

венного аппарата. Высокий духовный авторитет церкви, а также не-

зыблемость сложившейся системы явились благоприятными факто-

рами для сохранения церковью влиятельного положения в государ-

стве. Это положение давало ей возможность объявить «недугом» как

мятеж против законного императора, так и проводимый им курс по-

литики (Г. Г. Литаврин).

В упомянутой ранее Исагоге (Введении в историю науки) в титу-

ле о патриархе говорилось, что «только патриарх имеет право толко-

вать установленные древними каноны, определения отцов церкви и

постановления священных соборов». Здесь же отмечалось, что древ-

ние каноны растворяются в последующих и таким образом сохраня-

ют свою силу. Государство, подобно человеку, состоит из частей и