«6. Алхимический символизм в истории религии

1. Бессознательное как матрица символов

После того, как химия в буквальном смысле вырвалась из экспериментов и умозрительных рассуждений царственного искусства, остался лишь символизм, подобный призрачной дымке, лишенный, на первый взгляд, какого-либо содержания. Однако он никогда не терял своих обольстительных качеств и всегда находился кто-то, в большей или меньшей степени, чувствовавший его очарование. Символизм, особенно такой богатый как символизм алхимии, неизменно обязан своим существованием некоторой адекватной причине, а не обычной причуде или игре воображения. По меньшей мере, это выражение существенной части психе. Эта психе, однако, неизвестна, поэтому называется бессознательным. Хотя, выражаясь материалистически, не существует prima materia как первоосновы всего сущего, однако все, что существует, не может быть распознано, если нет умеющей различать психе. Только благодаря психическому существованию мы имеем «бытие» вообще. Сознание владеет лишь частью собственной природы, потому что оно является продуктом досознателъной психической жизни, которая и делает возможным развитие сознания.

Сознание всегда оказывается во власти иллюзии, будто оно развивается само по себе, но научное сознание хорошо осведомлено, что сознание покоится на бессознательных предпосылках, иными словами на чем-то вроде неизвестной prima materia; и об этом алхимики сказали все, что мы могли сказать о бессознательном.» (Карл Густав Юнг. Психология и алхимия. — М., 1997. С. 424-425.)

[ . . .]

«Имея дело с алхимией, мы должны всегда осознавать, что важнейший этап развития этой философии — средние века, что обширная литература утрачена и что она оказала на духовную жизнь своего времени огромное воздействие. Это воздействие хорошо отражает lapis — Христос, наличие которой может объяснить или извинить мои экскурсы в области, которые, на первый взгляд, не имеют с алхимией ничего общего. Когда мы занимаемся психологией алхимической мысли, мы должны принять во внимание связи, весьма удаленные от исторического материала. Но если мы попытаемся понять этот феномен изнутри, как психический, нужно начинать с главной позиции, где сходятся многие линии, как бы далеко они не расходились во внешнем мире. Тогда мы встретимся с глубиной человеческой психе, которая, не в пример сознанию, едва ли изменилась за многие столетия. Здесь истина, которой две тысячи лет, и сегодня по-прежнему остается истиной — иными словами она живет и действует. Здесь мы найдем также те фундаментальные психические факты, которые остаются неизменными тысячи лет и будут оставаться неизменными еще тысячелетия. С этой точки зрения, недавнее прошлое и настоящее представляются эпизодами в драме, которая началась в седой древности и продолжается сквозь столетия в отдаленное будущее. Эта драма — «Aurora consurgens» — рассвет сознания человечества». (Карл Густав Юнг. Психология и алхимия. Эпилог. — М., 1997. С.463-464.)

[ . . . ]

«В некотором смысле древние химики были ближе, чем Фауст, к главной истине психе, когда они пытались освободить огненный дух из химических элементов и относились к тайне так, словно она скрывалась в темной и молчаливой глуби природы,. Тайна все еще была вовне. Движение развивающегося сознания вверх рано или поздно закреплялось благодаря прекращению проецирования и возвращалось обратно к психе. Однако с тех пор, как наступила эпоха просвещения, вплоть до эры научного рационализма, чем в действительности была психе? Она стала синонимом сознания. Психе была тем, «что я знаю». Не было психе вне эго. Тогда эго неизбежно идентифицируется с содержанием возвращенных проекций. Уйти дни, когда психе для большинства была еще «вне тела» и изображала «те великие вещи», которыми тело не могло овладеть. Содержимое, которое прежде проецировалось, теперь было связано, чтобы появиться, в личной собственности, как химерические фантазии эго-сознания. Огонь остыл в воздухе, и воздух стал великим ветром Зарату-стры, вызвав инфляцию (раздувание — трактовка наша — Ю.Г.) сознания, которая по-видимому, может быть подавлена лишь самой страшной катастрофой цивилизации. Пусть новый потоп пошлют боги на немилосердное человечество.

Сознание, подвергнувшееся инфляции, всегда эгоцентрично и не знает ничего, кроме собственного существования. Оно неспособно учиться на прошлом опыте, не может понять современные события и делать правильные заключения о будущем. Оно гипнотизирует самого себя и, следовательно, не можно рассуждать. Оно неизбежно приговаривает себя к смертельным бедствиям. Достаточно парадоксально, что инфляция — это регрессия сознания в бессознательное. Это случается всегда, когда сознание берет на себя слишком много бессознательного содержимого и утрачивает способность различения, sine qua поп любого сознания. ...» (Карл Густав Юнг. Психология и алхимия. Эпилог. — М., 1997. С. 468-469.)

На наш взгляд, в этом замечательном фрагменте текста речь прежде всего идет о том, что у человечества нет сегодня отработанных средств воспроизводства условий порождения тех или иных структур сознания. И методологический кружок, и работы В.В. Давыдова, связанные с деятельностью Комиссии по психологии и логике, которые обращали внимание на обязательное восстановление контекстов порождения знаний и их употребления, безусловно ставили вопрос о проектировании новой рамки, в которой осуществляется воспроизводство процессов мышления предшествующей исторической формации. Но реа-лизовываться эта рамка может только за счет проращивания личностной структуры, способной выстраивать оппозиции и намечать неразрешимое противоречие, для которого необходим новый идеализационный предмет.

Введение данного предмета предполагает структуры личностной позиции — личностное видение, которым и конституируется данный предмет. В том случае, если этого не происходит, сознанием начинают владеть архетипы, личность разваливается на осколки субличностей, которые проявляются и выражаются в виде символов, которые сами их до конца не объясняют. Выразить не разрешенную конфликтную ситуацию и свою собственную немощь в особой конфигурации вещей и невозможно. Следовательно, обратной стороной преодоления-изживания и «осветления» архетипа и восстановления личностной целостности является технология проблематизации и выстраивание личности на основе позиционного анализа.

Но что, с точки зрения личностного роста, представляет собой позициирование — как ни простраивание позиционного движения, выделение позиции и позиционный анализ?

Позициирование как осуществление личностного роста и трансцендирования, то есть транспозициирования и выхода за рамки сложившихся возможностей — своей и ситуации, — отнюдь не является простым выкладыванием маркеров — знаков (значков-человечков ) для опознания вас другими членами коллектива и общности во вне.

Позициирование является движением навстречу своему личностному росту и собственной возможной беспредельности, закрепляемым на основе знаков.

Безусловно, возможен и другой тип позициирования — по типу боя, когда вы осуществляете позиционное самоопределение-манифестирование как захват определенного положения на плацдарме. Но обсуждение подобной техники позициирования следует проводить в специальном разделе практического употребления схем.

Таким образом, используемый Юнгом принцип архетипа-символа появляется в условиях, когда не удается реализовать позиционное построение ситуации проблемати-зации и на основе личностного роста поставить и разрешить проблему. В этом случае практическая позиция, то есть позиция практического действия, заменяется на позицию объяснительную или терапевтико-практическую (К.Г. Юнг был замечательным психотерапевтом, лечившим душевнобольных людей); это не ситуации практической организации и жизненного решения проблемы.

Откуда человек берет силы для личностного роста и его позициирования, для превращения результатов этого роста в определенную позицию?

Человек (христиански ориентированный человек) делает это, стягивая тонкие благодатные энергии в ситуации Богообщения. В этом случае человек, являсь «образом Божьим», пытается выйти к взаимодействию с Первообразом, формируя у себя прообраз того, что затем должно быть увидено, проработано и осмыслено.

Здесь вступают в действие совершенно особые знания из разделов науки об учении Святых Отцов Церкви — патристики. Оказывается, дорогие ученики, то, что мы с вами обсуждаем, прорабатывалось много-много столетий назад и являлось важнейшим моментом христианского учения о человеке.

Но как подобные проблемы могут быть связаны с изучением техники схематизации?

Они оказываются связаны множеством различных отношений: во-первых, это очень сложная проблема того, с какой энергией человек осуществляет схематизацию и строит язык; во-вторых, если оказывается, что при создании языка человек стяжает благодатные тонкие энергии, то это — общая проблема обожения человека и, наконец, в-третьих, это проблема изображения Иисуса Христа в иконографии: может ли Бог быть изображен?

Проблема распознания энергий, на основе которых создается язык, определяется сложным соотношением рассмотрения языка как средства и инструмента, с одной стороны, а с другой стороны, как необъяснимого Божественного благодатного энергетического дара.

Идея дара и невосполнимой благодарности человека выражена лучше всего, на наш взгляд, в следующих строках Бориса Пастернака:

Мы ведь тоже только миг, Только растворение — Нас самих во всех других Словно им даренье.

Если человек (человечество) намеревается своими силами формировать язык, у него ничего не получится. В этом случае мы возвращаемся к библейскому образу Вавилонской Башни, человечество стремилось штурмовать небеса, и поэтому Господь смешал языки людей. Можно подобным образом вновь пробовать создавать язык, строить Новую Вавилонскую Башню, и тогда еще раз произойдет помрачение сознания и покрывание «кожурой» языка возможностей видеть и познавать мир.

Для создания языка человек или человечество должны оказаться подобно апостолам в Пятидесятницу в Сионской горнице, когда апостолы заговорили на множестве языков. «При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушны вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнился весь дом, где они находились. И явились им разделяющие языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещать» — Деян., 2,1-2,4.

Можно формировать языки, не осуществляя выхода за свои возможности, и в этом случае человек, надрывая самого себя, навязывает свои ограниченные возможности Миру, объявляя их единственными.

Человечество должно ощутить, что оно уже всем обладает, что способность создавать язык дана ему в дар И это состояние довольства, бескорыстного обладания всем необходимым и отсутствие зависти, а также благодарность Творцу за просветленность и любовь к нему необходимы для обретения способности создавать язык. Видимо, с религиозной точки зрения, это и есть попытка восстановления состояния Адама до грехопадения.

Обретение этого состояния не означает, что тем самым автоматически решена проблема происхождения языка. Нет, далее, после обретения этого состояния, необходимо на деле доказать, что это состояние не наваждение и не соблазн, не прелесть, и человек действительно способен формировать и создавать языки, в частности, методологический язык схем и позиционный язык.

С методологической точки зрения, это состояние можно было бы назвать трансинструментальным-заинструменталь-ным. Оно связано с принципиальным пониманием возможности осуществлять нужное энергетическое действие, а уже в рамках подобного действия человек оказывается способен оснащать себя необходимыми инструментами и орудиями.

Конечно, подобное состояние сознания и личности тоже можно рассматривать как особого типа инструмент овладения своим собственным поведением, но все-таки данное состояние открывает человека полноте мира и, самое главное, оно обретается человеком спонтанно, дается за особые труды (молитва, пост, подвижничество). Оно не может порождаться человеком, а может лишь культивироваться, будучи им уже обретено.

Подобный тип состояний получил у О.И. Генисаретского название плазматических - от древнегреческого слова «plasma», которое означало изваяние, а также вымысел. С ним связано слово «пластика», обозначавшее изобразительные, пластические искусства. В древнегреческой литературной критике «plasma» — термин, которым называлась область вымысла, противопоставляемая описаниям случившегося на самом деле. Современное слово «плазма», обозначающее высокоэнергетическое, светящееся состояние материи, придает прилагательному «плазматический» подчеркиваемый нами световой, энергийный смысл. «И демонстрационная, и эвристическая функции воображения могут обращаться не только к содержанию других способностей, но и прямо соотноситься с ценностным миром личности, с ее аксиоматическими состояниями.

В этом случае мы говорим о плазматической функции воображения, проявляющейся в его способности освещать светом ценностной оправданности обширные пространства воображаемого и созерцаемого.

Известно, что в различных философско-поэтических и мифопоэтических традициях символ света истолковывался как естественный свет разума (у Декарта и просветителей); как голубое свечение нирваны (у ищущих прозрения буддистов); как нетварный, Фаворский свет Преображения (в исихазме); как «белый свет» повседневного существования, в котором, рано или поздно, все тайное становится явным; или как тот более сублимированный, но столь же светский свет, куда «выпускаются» творения культуры.

И все-таки, несмотря на разницу этих и подобных толкований, я беру на себя смелость утверждать, что именно плазматическая функция составляет ту психопрактическую основу, которая символически и энергетически воз-могается в перечисленных фотических символах. Она равно характеризует и аксиоматическое состояние, в пространстве которого реализуется воображение/созерцание, и те стороны сознания/воли и мышления/поведения, которые задействованы в нем. «Светосила личности» проявляется в воображении как ясность и яркость ее сердца/ума, как цельность света-пространства и света-наполнения ее внутреннего и окружающего мира.

Плазматическая функция и есть то в реальности воображения, что связывает каждое аксиоматическое состояние (вместе со стягиваемыми в них ценностными чувствованиями) — с взаимообращением способностей, задействованных в жизненном и творческом опыте личности. Плазматическая функция проявляется во всех наиболее развитых и возвышенных слоях творческого самобытия человека, надстраивающаяся над сознанием и волей, над любыми их способностями, и обычно обозначается терминами с предикатом "духовный"»,— утверждает О.И. Генисаретский в своей работе «Процепция и виртуальность в возможных жизненных мирах» (С. 215).

Именно в пространстве подобных состояний-сверток человек получает возможность последующего инструментального развертывания и продвижения в решении сложных творческих и практических задач.

Но самое главное, что подобные состояния, обнаруживаемые на основе способности человека открыть себя определенным переживаниям и получить их в качестве дара, имеют сложную символическую соотнесенность с тринитарными отношениями трех ипостасей: Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого. И ключом здесь является попытка человека проследить отношение Ипостаси Бога Отца к двум другим ипостасям.

В подтверждение этого еще раз приведем название работы отца Павла (Флоренского) — «Столп и утверждение Истины», которым является Иисус Христос.

Важнейшими работами, утверждающими возможность изображения Бога-Сына святыми иконописцами и открывающими доступ к обсуждению проблемы обожения человека благодатными нетварными энергиями Святого Григория Паламы являются труды Святого Максима Исповедника. Святому Максиму Исповеднику удалось проследить своеобразие троичных божественных отношений с позиции второй ипостаси.

Как известно, Максим Исповедник выступал как ревностный защитник православной веры против ереси моно-филитов, утверждавших наличие одной воли в Господе Иисусе Христе, настаивая на представленности двух равно сорганизованных воль. Для Максима Исповедника подобная точка зрения либо отрицала наличие второй человеческой природы у Иисуса Христа и приводила к моно-филитству, либо переводила вторую человеческую природу в разряд подчиненной по отношению к первой божественной природе.

Максим Исповедник настаивал на единстве Ипостаси Иисуса Христа, но на равенстве двух сочлененных природ. Прослеживая внутритроичные отношения, Максим Исповедник утверждал необходимость различить единство лица различного по сущности, или по природам, от единосущности различной по лицам (См.- Кристоф Шенборн. Икона Христа Богословские основы. — Милан-Москва, 1999 С.103).

Это различение понятно только в контексте каппадокийского богословия, осуществленного отцами каппадокийцами Василием Кесарий-ским (Великим), Григорием Назианзиным и Григорием Нисским.

Этим великим богословам удалось при анализе отношений Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа различить сущность и ипостась, показывая единство сущности у каждого члена Троицы и в то же время различие лиц.

Единство сущности обнаруживает равенство по природе каждого из лиц и неподчиненность одного лица другому.

Теперь Максим Исповедник начинает более детально анализировать троичные отношения с позиции второго члена Троицы — Господа Иисуса Христа.

Анализ второго члена Троицы особенно важная задача, поскольку Иисус Христос обладает человеческой природой, и прослеживание условий существования этой природы, хотя и человеческой, но отличной от нашей, внутри ипостасных отношений вселяет надежду на понимания условий обожения человеческой природы (что и было в дальнейшем проделано святым Григорием Паламой).

Между нами и Иисусом Христом есть сродство, еще большее сродство есть между нами и Богородицей, Девой Марией. Отсюда обращение к Богородице, матери Господа нашего Иисуса Христа, как источнику софиологических представлений (См. точку зрения по этому вопросу С С Аверинцева), представлений о Софии-Мудрости Божьей, заключенной и воплощенной во всякой твари, связанной с условием происхождения этой твари и условиями ее бессмертия.

Дорогие ученики! А не кажется ли вам, что анализ соотношения природ или естеств (божественного и человеческого) внутри членов Троицы по отношению к Деве Марии и нас по отношению к Деве Марии и затем к Господу нашему Иисусу Христу, или по отношению к Царской Семье, застреленной в Ипатьевском подвале, член которой царевич Алексей был рожден Александрой Федоровной по молитве блаженной Паши Саровской, образует Ряды, в которых могут выделяться конструктивы, — в данном случае конструктивы разделения и соотношения Божественной и человеческой природ.

Нет, мы отнюдь не призываем вас броситься и тут ясе нарисовать какую-нибудь схему. Мы предлагаем попробовать вам начать прослеживать устройство этих конструктивов в воображении и понимании.

Утверждая, что Иисус Христос является Богом, равно-сущностным Богу Отцу и Богу Святому Духу, и вместе с тем отличается от двух других членов Троицы лицом, Максим Исповедник раскрывает единство двух природ в Иисусе Христе через его отношение к Богу Отцу. Здесь действительно есть очень большая, на первый взгляд, трудность: как происходит так, что наличие у Иисуса Христа человеческой природы не изменяет его единосущия с двумя другими членами Троицы?

Это происходит за счет того, что Иисус Христос воспринимает свое человеческое воплощение как дар Отца, который его нисколько не тяготит, и он совершенно свободно посвящает себя служению Отцу, что мы отчетливо обнаруживаем после страшного сомнения и испытания в обращении: «Да будет Воля Твоя!» Таким образом, Иисус Христос обладает нашей человеческой природой как даром от Бога Отца, внутри которого он выступает как Бог по сущности.

Сравните: «Отличительным качеством Лица, свойственного Сыну, — это быть Богом и таким способом, что Сын целиком принимает себя от Отца, дарует Себя ему же целиком» (см. Кристоф Шенборн. Икона Христа. Богословские основы. — Милан-Москва. 1999. С.112). «Логос — это не только космическое орудие Божие; свобода Божия сохраняется полностью и как раз вплоть до самого крайнего послушания Сына, который сам исходит из этой свободы, и настолько, что становится откровением «наивнутреннего внутреннего благости Отца».

«Нашему мышлению, схемы которого искажены грехом, трудно постигнуть подобное таинственное взаимодействие Божественных Лиц. Ибо личная особенность каждого из них не приводит к разделению — ни по сущности, ни по действованию.

Это обусловлено парадоксальным, Божественным способом троичного единства: как характерные для лица свойства Божественных лиц определяются не из противопоставления одного другому, а из способа их отношения друг к другу, так и способ действо-вания, свойственный каждому Лицу, характеризуется взаимоотношениями Лиц между собой. Способ действования Отца соответствует способу Его бытия: Он во всем действует как Отец, поскольку Он является Отцом, источником и происхождением Сына и Св. Духа, равно как и промысла, который все трое осуществляют в домостроительстве творения, искупления и завершения. Сын, целиком принимающий Себя от Отца, становится «Ангелом», Посланцем великого совета Отца, осуществляемого также совместно со Св. Духом. В этом откровении и осуществлении «великого совета» Максим Исповедник и усматривает конечную и самую центральную цель всего сущего. Процитируем фрагмент из его грандиозного сочинения:

«Такова великая сокровенная тайна. Такова блаженная цель, ради которой был сотворен весь мир. Таков конечный промысл, который Бог до начала всего тварно-сущего носил в Духе, — предпосланная цель, ради которой существуют все вещи, но которая сама существует не ради других вещей. Ради устремления к цели Бог сотворил естества всех вещей. Таково назначение и завершение, к которому устремлен и сводится промысл и все, чем промысл управляет, дабы все сотворенное Богом снова было собрано в Нем в первоначальное единство. Такова великая тайна, охватившая все века и открывающая сверх бесконечный и над всеми веками стоящий великий завет Божий, «Ангелом» которого является само Слово Божие, по естеству ставшее человеком и (как раз этим) позволившее открыться, если можно сказать, наивнутреннему внутреннего благости Отца, чтобы Он в Себе нам показал цель, ради которой сотворено, что сотворено и введено в бытие».

«Грандиозное Максимово умозрение домостроительства Божия усматривает средоточие Божественного совета в вочеловечении Логоса» (см. Кристоф Шенборн. Икона Христа Богословские основы.— Милан-Москва, 1999 С.121-122).

«Подобный обмен между Богом и человеком особенно приметен в событии Преображения Христова. Преображение на Фаворской горе позволило понять конечное назначение вочеловечения: «По внешнему облику был Он нам подобен; ибо, в Своей беспредельной любви к людям, Он, не переменив (своего Бого-бытия), принял на себя тварное естество и тем самым стал образом и символом Самого Себя. Из Самого Себя Он символически показал Себя же; сделав Себя Видимым, Он все творение чрез Самого Себя привел к Себе же, Невидимому и полностью Сокровенному».

Но о чем все-таки сообщает нам сам Максим? О том, что Христос «символически из Самого Себя показал Себя же». Логическое ударение падает на «Самого Себя». В своем человеческом естестве Он не явил нам никого другого, кроме как «Самого Себя». «Видимый, Он Сам» — это в то же время «Он Сам, Невидимый и полностью Сокровенный». И путь от Одного к Другому не ведет никуда иначе, как к Нему Самому; путь не покидает своей исходной точки, потому что Сам Господь и есть этот Путь. Человеческое естество Христа, «Он Сам; Видимый» — это образ и символ не некоего потустороннего Божества, но «Он Сам, Невидимый». Никогда невозможно отделить друг от друга обе стороны, видимую и невидимую, поскольку они свойственны единому Господу» (см. Кристоф Шенборн. Икона Христа Богословские основы. — Милан-Москва. 1999. С.129-130).

Итак, вот эта видимая часть, которая закрепляется на иконе или в мышлении, на схеме оказывается погружена в особое состояние идеализационного видения/понимания, эта прорабатываемая зримая единичка-ядрышко оказывается окруженной скрытой духовной стороной понимающего поиска, и собственно так представленное прорисованное тело — упругий графический элемент — и образует конструктив процесса позиционной схематизации, где позиция всегда оказывается представлена в некоторой более сложной оболочке.

Безусловно, уподобление процесса построения позиционных схем форме осмысления Христологического догмата является очень смелым. Можно рисовать человечков, совершенно не задаваясь проблемой тех сложных вещей, о которых мы говорим. Но нас интересует такое понимание процесса схематизации, которое связано с личностным ростом и элементами Богопознания, поскольку язык, конечно же, не может быть освоен человеком без стяжания благодатных энергий. В противном случае, схваченные и выработанные человеком элементы языка, не открывают ему мир, а закрывают мир от него.

Но может ли процесс установления связи с Богоблагодатными энергиями операционализироваться и прорабатываться? Безусловно. И это осуществляется в традиции исихастского (от древнегреческого isulia — молчание) Богословия.

Вот как о задачах антропологического исследования говорят представители этой традиции: «Это касается и наших антропологических тем: если прежде заданием философской антропологии предполагалось «исследование сущностного строения человека» (М. Шеллер), то теперь, в отличие от этого, перед антропологией должна ставиться задача исследования энергийного строения человека. Конкретная личность, индивид, в каждый момент обладает определенным множеством разнородных энергий, которые могут разделяться по очень многим принципам, но, прежде всего, по своему истоку и роду (например, телесные, душевные, духовные энергии, а также по своей направленности к Богу, ближним, вещественному или умственному предмету, внутрь или во вне личности, отталкивание или притяжение и т. п.). Структура этого множества — в моих работах я называю его энетргийным образом человека — и составляет энергийное строение личности. Оно непрерывно меняется (в отличие от статичного сущностного строения), и поэтому в дискурсе энергии антропология динамична, она описывает процессы, деятельность — во внутренней, равно как и во внешней для человека, реальности» (Хоружий С.С. Концепция совершенного человека в перспективе исихастской антропологии //В кн.: Совершенный человек— М., 1997. С.62).

В соответствии с точкой зрения данного исследователя при построении позиционных схем и организации позиционного самоопределения очень важно понимать, в каком энергийном токе в данный момент оказывается человек. При этом энергийному прочтению оказывается доступна как организационно-деятельностная ситуация, так и душевные движения человека. Разные формы динамического связывания в обращении человека к Богу предлагает выделять и различать О.И. Генисаретский (Генисаретский О.М. Духовно-творческая традиция в русской культуре //Культура и будущее России. Череповецкие чтения.— М, 1992). «Различение синергии и синархии было введено нами в контексте анализа типов святости в православной духовной традиции и применено далее при рассмотрении особенностей духовно-творческой традиции в русской культуре, — говорит он. — Однако значение его гораздо шире, поскольку в основании его лежит различение таких основополагающих категорий христианского богомыслия, как ипостась, энергия, усия и софия.

Так, синергия, о которой в данной работе уже шла речь, — это лишь один, энергийный срез богочеловечес-ких отношений, в котором происходит соопределение божественной и человеческой воль. Применительно к сознанию, если оно рассматривается как отличное от воли, сообразнее говорить о сипиконии, символическом подобии образов и прообразов человеческого и божественного сознаний-умов (тема преимущественно софиологическая). Когда же речь заходит о богочеловеческой сообщительности лиц, стянутости воли и сознания в единство самопроизволения/самосознания, то синергия и синикония оказываются двумя сторонами синипостасности (в очень важном, но все же частном, аксиологическом контексте можно говорить также о синаксии — созначности даруемых божественных благ и тех ценностей, которые человек претворяет в своей духовной избранности и внутреннем устроении). Наконец, синархия — это соотношение божественной и человеческой природ (начал, статей), никак не сводимых ни к лицам, ни к образам, ни к действиям.

Во всех используемых нами терминах префикс "син" зарезервирован для того, чтобы подчеркнуть специфическую для обозначаемых им состояний соотнесенность с тем (кем), что (кто) находится за их, состояний, пределами, и оставить открытой возможность для их соотнесенности с иным.

Стоит обратить внимание и на то обстоятельство, что различение синархем и синергем, как единиц соответствующих дискурсов, вовсе не совпадает с различением статического и динамического. Как мы увидим вскоре, синар-хии может быть свойственен весьма энергичный дюнамис, а синергия отнюдь не чужда началам стазиса.

Следует отметить также, что синархическим реальностям свойственна своего рода способность к дереализации, к самоустранению в глазах сознания, не обращающего на них прямого и строгого зрения. Опираясь на алгебраическую аналогию, можно сказать, что поскольку син-архемы — это константы, они как таковые как бы выносятся за скобки поля сознавания и не мыслятся в нем как замечаемые и учитываемые данности. Они устраняются, не успев отождествиться. Этим, быть может, и объясняется парадоксально слабая, на мой взгляд, — в сравнении с другими типами дискурсивности — выраженность собственно синархического дискурса; а парадоксальность ее легко почувствовать, вспомнив, какое непомерно большое место в истории мысли занимала эссенциальная версия дискурса о природе»(Генисаретский О.И Окрест вершин антропологическое воображение и перфективный праксис //В кн.^- Совершенный человек.— М., 1997. С. 281-282).

Данный тип понятийных различений синэргия, синар-хия, синикония, синипостасность задают достаточно сложный и разветвленный алфавит, как становится ясно из предложенного фрагмента текста, на основе которого можно описывать реальный процесс простраивания отношений с Богом. Но возникает совершенно особая проблема, как положить эти понятийные различения в основание практических процессов позиционной схематизации в конкретной ситуации?

С точки зрения тех исходных первых шагов по схематизации, которые мы здесь учимся делать, они лежат в очень далеком горизонте Богообщения и Богопознания гениальных совершенных людей, анализу свидетельских текстов о которых и антропологии которых и посвящена цитируемая работа.

Но уже первые шаги позициирования, как преобразования и выхода за свои собственные возможности должны быть соотнесены с вектором богопознания.

Фактически, на наш взгляд, предлагающийся язык или система дискурсивных языков предназначена для распознавания и анализа того шага позиционного простраива-ния, который удается сделать в практической ситуации. Таким образом, повышение уровня личностной организации при разрешении проблемы в практической ситуации только по видимости кажется, что протекает в пустоте. На самом деле существует очень сложная и разветвленная диагностика векторов позиционного движения человека при стяжании благодатных тонких энергий.

Уважаемые ученики! А как вы воспринимаете предложенное различение О.И. Генисаретским — синергия, си-нархия, синикония, синипостасность? Как особый тип различения, его необходимо анализировать и рассматривать в рамках метапредмета «Знание». Обратите внимание на саму его конструкцию, которую создает автор: общая приставка син — от греческого crov, которая обозначает объединение, и дальше четыре греческих слова, которые, с одной стороны, прочно вошли в словарь русского языка, а с другой стороны, за счет обращения к древнегреческим корням их можно постоянно вынимать и выделять из структуры древнегреческого языка — архия-архи — начало (например, анархия — безначалие, поэтому син-архия — это «соначалие», кстати, слово «архонт» означает в буквальном переводе просто начальник), «энергия» от еруо, energia — работа, дело, действие, деятельность, «испостасностъ» — испостась — личностное начало, «ико-ния» — от SIKOV — образ, видение.

Дело в том, дорогие ученики, что подобная работа тоже является особым типом схематизации через структуру введения корней языка в современный русский язык, только схематизация не на материале графических элементов, а на материале самих словесных корневых морфологических и семантических структур русского языка.

Создавая каждый раз особого типа словесный неологизм, то есть новое слово из известных и отработанных конструктивных элементов, автор создает ряд слов, в каждое из которых входит элемент «син», тем самым формируя воспроизводимость и своеобразную открытую целостность на уровне ряда, ведь этот ряд можно продолжать, но так как он — открытый, то добавлять еще и элементы подобным образом.

Например, сам автор вводит термин «синаксия», но в менее обязательной, факультативной функции. С другой стороны, введенные заново в русский язык древнегреческие корни для сознания человека говорящего и мыслящего на русском языке вызывают к жизни все семантические группы и семейства однокоренных слов.

Если мы еще добавим к данному набору слова, построенные на противоположном принципе, за счет использования противоположной приставки — бист — разделение, — дюсархия, дюсэргия, дюсипостасность, дюсикония, то за счет соединения двух рядов мы получаем систему прямых и обратных операций.

Таким образом, при помощи этих двух рядов слов мы можем начинать осуществлять и смысловое, и операционально-смысловое и чисто операциональное мышление.

Добавив же к ним систему, обеспечивающих их понятий — ипостась, энергия, усия, софия и ряд других, этот словесно-понятийный ряд может нами быть передвинут на уровень категории — скажем категории Божественного и человеческого сооопределения, в отличие от понятия самоопределения, которым и ограничивается задача человеческого самоопределения.

Но остается вопрос: а стоит ли за этими предкатегориальными элементами какое-либо видение, особый отнормированный образ?

На наш взгляд, при непосредственном обращении к ним он не обнаруживается, наше сознание ограничивается самой структурой оперирования с морфологией слова.

Но мы можем осуществить пересхематизацию данных слов при помощи схемы мыследеятельности.

Каким образом мы это сделаем?

Сам автор говорит, что синэргия — это процесс сооп-ределения воль, а синархия — процесс соотнесения начал и природ, где в результате обнаружения бесконечной несводимости человеческого и Божественного начала может происходить добровольное, по любви, вручение себя подчиненности Божественному началу. Эти процессы образуют устройство со-определения человека и Бога в слое действия на схеме мыследеятельности.

Синикония как соотнесение структуры мысли Бога и человека и обращенность на сообразность и умотождественность, а также синипостасность как соотнесенность воль и самосознания, сознающего начала в человеке, на наш взгляд, и образуют энергийную природу мышления, их следует поместить в слой мышления и дальше начинать прориросывать на схеме мыследеятельности.

А сам процесс мыслекоммуникации или энергийной об-щения\отделения окажется ничем иным как сложной системой распознавания, по какой энергийной линии схождения или разнесения и богооставленности движется человек в своей попытке приблизиться к Богу.

Но, скажут внимательные ученики, ведь при подобной попытке внесения этих понятийных рядов в схему мыследеятельности вы начинаете преобразование и перерисовку самой схемы — вы уже говорите не про материализуемую, прагматическую систему мыследеятелъности, а про энергийную, движущуюся и структурируемую тонкими энергиями-токами, где процессы синархии, синэргии образуют контуры соотносимой с Богом системы действия, а синиконии и синипостасности — системы мышления, при этом сам процесс коммуникации-общения есть не что иное, как сложная ориентационнная система энергийных сближающих и отдаляющих трасс.

Совершенно верно, и более того в дальнейшем встанет проблема: следует ли сохранять морфологическую разнородность всех этих четырех образований — энергии, анархии-началия, ипостасности, иконичности, или их можно будет выводить из единого онтологического основания, а именно энергийности, не растворяя безусловно их в энергии как таковой, но вместе с тем считая энергийность единым общеонтологическим началом.

На данном примере, мы стремились показать тип схематизационной работы на основе корневых систем языка и возможность пересхематизации понятий при помещении их в определенную схему. Все данные интерпертации остаются на совести автора и не имеют никакого отношения к фрагменту приведенного нами замечательного текста О.И. Генисаретского.

Проблема позиционной схематизации имеет отношение к очень сложному вопросу из истории православной Церкви, к периоду иконоборческих споров: возможно ли изображение Спасителя на иконах? Не является ли почитание икон идолопоклонством?

Оставляя в стороне очень сложные богословские вопросы, обратим внимание лишь на один момент, имеющий непосредственное отношение к схематизации. Схема является не чем иным, как способом зрительного изображения идеального-невидимого. В этой точке вспыхивает очень много споров по поводу роли, функций и назначения схем в мышлении.

Не является ли схема упрощенчеством, коверкающим и примитивизирующим мышление, обладающее видением идеального.

Нет, с нашей точки зрения, основная функция схемы состоит в том, что она «невидимое делает видимым», точно так же Феодор Студит определяет результаты вочелове-Чивания Бога в образе Спасителя — Иисуса Христа. Парадоксально, но факт: позиционная схема содержит в себе проблему воплощения идеального понимания через собственное предъявляемое и демонстрируемое в ситуации действие.

Можно совершенно четко утверждать, что позиционная схема — это и не схема объекта, и не техническая схема организации действия. Это — схема, обновляющая видение через реализацию действия в ситуации. Стягивая возможное идеальное видение и воплощаемое, предъявляемое, манифестируемое действие другим, в ситуации, человек на позиционной схеме задает конкретные принципы своего действия, которые затем уже после построения позиционной схемы могут «разваливаться», разделяться на схему объекта и безобъектную схему технической организации действия. Но, следовательно, бессмысленно спрашивать по поводу позиционного самоопределения, — что там воображено, что там реализовано.

Позиционная схема — это предъявляемая готовность боя. И в какой-то мере позиционная схематизация, — за которой стоит не просто знакопомечание, — но позиционное выстраивание — является повторением Боговоплощения Христа и делается его энергией. Этой энергией может, безусловно, создаваться и благое, и зловредное.

Отвергая упреки со стороны иконоборцев в идолопоклонстве, Феодор Студит выделяет несколько принципиальных моментов, обосновывающих принципиальную важность создания икон:

1) На иконе присутствует не сам Спаситель, но отношение к лику Спасителя — «Правда, у иконы по естеству нет соединения с Божеством (что относится даже к обоженному телу Христову!), а есть только причастность по отношению, ибо все вещи (икона, крест и т. д.) имеют причастность к благодати и чести Божией»(Цит. по кн Кристоф Шенборн Икона Христа. Богословские основы.— Милан-Москва, 1999. С. 213).

2) На иконе божественное невидимое всеобщее присутствует через индивидуальные личностные характерные черты Спасителя — «всеобщее наблюдается лишь с помощью рассудка и разума; отдельное же — очами, видящими чувственное» (Цит. по кн Кристоф Шенборн Икона Христа. Богословские основы.— Милан-Москва, 1999. С. 208).

«Лицо Христа — "описуемо", но не по Божественной природе, которую никто никогда не видел, а по человеческому естеству, которое стало зримым в лице (Сына), как индивидуального человеческого существа»(Цит. по кн Кристоф Шенборн Икона Христа. Богословские основы.— Милан-Москва, 1999. С. 211).

3) Икона не передает подлинного видения Бога. Она является средством подведения к более высоким уровням духовного умозрения. Но тот, кто отказывается почитать Христа на иконе, не способен восходить к нему на более высоких уровнях умозрения, не видит его в человеческом облике сидящим одесную Отца и, следовательно, для него Христос не существует вообще.

Все эти три момента, выделенные нами у Феодора Сту-дита, являются принципиальными для анализа схем и прежде всего позиционных схем. Поскольку именно позиционные схемы являются ключом к освоению методологических схем.

1. Позиционная схема управляет интенциональным отношением выхода к определенным возможностям действия и идеальному видению. Самого идеального в форме графического знака не представлено. В форме графического знака задано лишь интендирование, отнесение к идеальному.

2. Позиционная схема содержит в себе особую идею конкретности: понимаемое общее оказывается выражено на ней в виде конкретного действия в конкретной ситуации в системе отношений с конкретными людьми.

3. Позиционная схема не способна выразить всего понятого. Она лишь закрепляет некоторый фрагмент понимания и позволяет двигаться к освоению следующего фрагмента. Но тот, кто не осуществляет схематических перерисовок, не обладает возможностью подобного движения.

Более того, можно так перефразировать высказывание Феодора Студита «Кто принципиально отвергает икону, отвергает также в конечном итоге и тайну вочеловечивания»: кто отвергает идею позиционных схем отвергает и тайну мышления. Именно позиционные схемы позволяют последовательно наращивать меру своего понимания непосредственно реализуемого в ситуации действия.

И точно так же с иконой. Как говорил гениальный мистик Евгений Львович Шифферс, — «икона есть иероглиф, зрак обведенного видения святого». Святой нам передал в зрительно воспринимаемой форме возможность увидеть Бога. Мы на основании этого видения можем затем попытаться сделать шаг нашего собственного понимания/видения. Схема есть графически зафиксированный результат мышления-понимания, после которого может начинаться следующий шаг выхода в непонимаемое.

Таким образом, построение позиционных схем является той точкой в мышлении, обеспечивающем организацию действия, где сходится, с одной стороны, проблематика сознания, выявляющая разваливающиеся предпозиционности, которые не удается собрать в единую ипостасную личность, а с другой стороны — вопросы соотношения образа и первообраза, образа и прообраза как граница возможностей «видеть невидимое».

Однако реализация личностного роста на основе позиционных схем осуществляется в конкретной общности. Позиционная схема является средством предъявления в качестве образца, который могут реализовывать все другие члены, своего собственного самоопределения и видения, а, с другой стороны, возможностью перепроектирования самой общности.

Как только удается нарисовать позиционную структуру общности, она тут же становится средством проектного преобразования. Через преобразование общности человек трансформирует и меняет свои собственные способности. Проектирование своих собственных способностей — это возможность перерисовать структуру общности и свое местоположение в ней. А также, возможно, начать видеть вместе с общностью общие сны(Такой очень интересный критерий действительно получившейся организационно-деятельностной игры с полностью включившейся в нее общностью приводил В.П. Зинченко).

Но, вводя подобную проблематику, мы должны обсудить вопрос, коллективно ли (общностно ли по своей природе мышление и сознание) и можно ли мыслить общностью(см.: Громыко ЮЗ. Выготскианство за рамками концепции Л.С. Выготского. — М., «Пайдейя», 1998) и что это значит? А также самый важный вопрос нашего учебника: какую роль играют схемы в структурации и жизни общности?

Построение общего позиционного пространства. Позиционные схемы и общность

Позиционные схемы, позволяющие выявить структуру общности, занимающиеся решением определенной проблемы, являются формой познания и средством преобразования общности и способностей самого человека.

Здесь мы подходим к принципиальному моменту, выявленному и простроенному, как нам кажется, прежде всего Г.П. Щедровицким о роли схем в организации существования и функционирования общности. Все дело в том, что Г.П. Щедровицкий открыл важнейший феномен нашей общественной «советской» жизни, который заключался в том, что, высказывая определенную точку зрения по заданному вопросу, люди не понимают, как и почему они ее высказывают подобным образом, какие еще есть точки зрения, как можно точку зрения на некоторый высказываемый вопрос нормировать. Общественная «советская» жизнь, несмотря на бурные общественные изменения в стране, осталась прежней, если еще больше не деградировала. Г. П. Щедровицкий затронул очень сложный слой, связанный с коммуникативно-мыслительной культурой нашего общества. Для наращивания культуры нужна подвижническая работа в течение десятилетий.

Другие, участвующие в коммуникации и обсуждении собеседники, как правило, не способны понять и продемонстрировать понимание точки зрения собеседника. Собственно, в этом слое работы Щедровицким и была выдвинута идея позиционных схем, которые, прежде всего, характеризуются средствами профессиональной деятельности людей, участвующих в дискуссии.

Предполагалось, что схемы профессиональной деятельности и профессионального мышления в очень сильной степени определяют понимание и видение рассматриваемого и обсуждаемого вопроса. Хотя, дорогие ученики, вы понимаете, что можно собрать для обсуждения проблемы людей из одной профессиональной корпорации, у которых должен быть общий тип профессионального мышления и деятельности.

Но и в этом случае окажется, что различие их видений и понимания опять-таки будет весьма значительным, оно определяется не столько средствами профессионального мышления и деятельности, сколько ценностями, целями и перспективой видения.

Таким образом, в зависимости от того, какой будет собираться коллектив, какой будет рассматриваться вопрос, мы в результате рефлексивного анализа индивидуальных продуктов деятельности каждого члена коллектива, в данном случае высказываемого понимания, будем выявлять те или другие организованности мышления, деятельности и сознания, влияющие на понимание и видение каждого члена коллектива. Прикрепляемые к выявляемому на основе рефлексии типу понимания собранных по случаю (ad hoc) членов общности своеобразные таблички с орга-низованностями мышления, деятельности, сознания, превращающиеся в предмет коллективной проработки, и начинают выступать в качестве содержания значка позиции.

Значок позиции как форма определяет, что начинает рефлектироваться и осваиваться в качестве условий/характеристик, определяющих, влияющих на высказываемое видение-понимание рассматриваемого вопроса. Предполагается, что я как участник коллективной дискуссии могу не только понимать, что говорит каждый участник, но вычитывать и осваивать те организованности мышления, деятельности, сознания, которые определяют данный тип понимания.

Позиционная схематизация является особым каналом выхода на обобществление способностей и опыта всех членов коллектива. Участник коллектива может, если он этого пожелает, выявлять специфические способности участников коллективной коммуникации и превращать их в предмет освоения.

Однако конкретная группа-коллектив, с которой ведется работа и внутри которой ее участники осуществляют позиционное самоопределение, не является некоторым изолированным от жизни и отделенным от общества объединением.

Ее члены включены во множество других коллективов и групп, поэтому, осуществляя позиционный анализ группы/коллектива, мы одновременно можем восстанавливать и выявлять позиции по отношению к рассматриваемому вопросу, существующему в более широкой общественной системе. Собственно из этой общественной системы — средств массовой информации, общения — и приносят свои взгляды и идеи члены коллектива.

Поэтому, очень важно, выявить, является ли высказываемая точка зрения собственной или заимствованной, самостоятельно ли она выработана и построена данным членом группы, или она сложилась под воздействием обстоятельств. И самое главное, каково отношение лица, высказывающего данную точку зрения, к ней самой, полностью ли он с ней отождествляется, или относится к ней как к внешне заимствуемой характеристике.

Для различения всех этих разных моментов существует специально отработанный язык схематических различений, позволяющий описывать социальное действие и поведение человека.

При анализе высказываемых точек зрения участников коллективной работы необходимо различать место, роль, персонаж, маску, куклу и собственно позицию.

Место закрепляет положение, занимаемое человеком, в административной структуре деятельности, системе власти, которое определяется его нахождением в административной иерархии, статусом и властными полномочиями. Подобное положение весьма значительно влияет на сознание и мышление человека, на то, что он понимает, и на то, как он смотрит на тот или другой вопрос.

Каждое место наделяет человека определенными возможностями, открывает для него способы восприятия социальной ситуации. Но точно также всякое место одновременно весьма существенно закрывает для человека конкретное восприятие данной ситуации.

Конкретное место организует понимание условий и способов деятельности, необходимых для действия человека в данном месте. Если сознание и понимание не будет соответствовать тому властному административному месту, которое занимает человек, он окажется неадекватен возложенным на него административно-управленческим функциям.

Так, ваше место — это место учеников, которое очень серьезно определяет ваши возможности, то, что для вас является реалистичным или, наоборот, бессмысленным.

Роль описывает характеристики поведения, функциональные особенности человека внутри коллективных систем поведения. Функции роли определяют ожидания со стороны других участников общественного поведения, которые во многом определяют и управляют поведением конкретного человека. Реализуя определенную роль, человек исполняет некоторый социальный ритуал (члена семьи, профессионального сообщества, члена жизнедеятельностной группы), заданные ему массовидные, естественным образом осуществляющиеся характеристики поведения. Осуществление подобных поведенческих характеристик позволяет ему чувствовать себя адекватно в общении и взаимодействии с другими людьми. В этом случае человека воспринимают как члена привычного и объяснимого социального действа.

Бороться с ролью бессмысленно, в этом случае человек оказывается «выброшен» из взаимодействия с социальным окружением. Он как бы лишается своей социальной кожи, укрытия, защищенности и становится подвержен пристальному вниманию и рассмотрению со стороны других людей. Для того чтобы преодолеть ролевое поведение, человеку необходимо выйти из системы общественных связей и стать отшельником, либо сформировать свой собственный ритуал и навязать его другим людям.

У вас помимо места ученика, которое характеризует ваше статусное положение в школе, классе, обществе, существует еще роль ученика, которая определяет ваше поведение в отношениях со сверстниками, старшими и учителями.

Анализ ролевого поведения человека весьма подробно рассматривается в специальной дисциплине — социальной психологии. В частности, американская социальная психология, изучая поведение человека в группе, большое значение придавала как раз изучению поведенческих ролей, которые реализуют члены группы.

Можно утверждать, что ролевые структуры, ролевые образцы — паттерны — выступают в качестве универсальных схематизмов, на основе которых можно понимать человеческое поведение. Ролевые функции внутри сложных структур человеческого поведения, позволяют предсказывать действие человека в ситуации. Используя известное выражение Галилея о том, что «книга природы написана на языке математики», можно утверждать, что книга человеческого поведения написана на языке ролей.

Именно этот схематизм ролей делает поведение человека понятным, предсказуемым и ожидаемым со стороны других. Но замыкаясь исключительно в схематизме ролевых функций, человек оказывается привязан к тому, что происходит в его ближайшем социальном окружении.

Человек открыт восприятию религии и культуры и может строить свое действие и свою жизнь в соответствии с теми образцами поведения и действия, которые существуют в культуре в том числе формируя и из своего действия образец подобного рода.

Культурный герой выступает в качестве своеобразного персонаига, который представляет собой предмет отношения и даже подражания со стороны других людей. Таким образом, персонаж — это некоторое типизированное поведение и действие, которое вырывается за границы привычного и обыденного. В характеристике ролей и персонажей жизненные особенности поведения человека оказываются соотнесены с театром. Человек являет некоторые особенности поведения и действия, которые не укладываются в систему массовых поведенческих ролей, но с другой стороны, выявляют нечто предельное и тем самым типическое.

Персонаж в соответствии с политической поэтикой древнегреческого театра трагедии — это то, что требует обязательного внимания со стороны всех жителей полиса к организации сознания героя и сострадания ему для возможного изменения собственных принципов поведения. Роковая гибель героя определяется некоторым заданным отношением к происходящему, которое не может стать предметом рефлексии и поэтому является программирующим и определяющим его автоматическое, подвигающее к гибели поведение.

Таким образом, персонаж — это, как правило, такая характеристика поведения и действия, которая выходит за рамки привычных, отработанных и ритуализированных социальных функций, но носит характер некоторой культурно-природной катастрофы — для данного героя или для всей общности. За действиями персонажа остаются либо скрытыми, либо отсутствуют принципы и способы выстраивания его понимания, действия, самоопределения.

В том случае, когда процесс построения собственного понимания, видения и действия развернуто представлен, и человек его последовательно осуществляет, мы как раз и имеем дело с процессом позиционирования, с созданием позиции.

Момент, связанный с творением самого себя на основе принципов собственного действия, был выделен И.Г. Фихте. Человек способен себя кем-то определенным помыслить и действовать в соответствии с этим «помышлением» себя. В этом случае понимание, видение, мышление выстраиваются человеком на основе специально организуемого его собственного действия. Этот момент очень четко предполагает, что даже в системе теоретического мышления представлена общественная нравственно-доксическая (от древнегреческого doxa — мнение) позиция человека. Как обращает внимание профессор Р Лаут, этическое нравственное мнение человека не замещается теоретическим знанием — episteme — но, будучи связано с действием, определяет способ построения человеком процессов мышления Мышление при подобном его опосредовании действием становится практическим процессом

Человек, выстраивая свое теоретическое представление, каждый раз выражает определенное ценностное отношение к предмету теоретического мышления.

Это прежде всего проявляется в структуре проблемной ситуации, когда человек оказывается способен оспорить любое положение, высказанное участником коммуникации(см. Метапредмет «Проблема»)

Подобное представление после И.Г. Фихте нашло свое отражение в учении неокантианцев о том, что отрицательные суждения имеют совершенно особую природу, они являются оценочными суждениями⁴ — в них человек производит только оценку того или иного объекта, ситуации, мнения и т. п. «Отрицательное суждение — это вовсе не суждение (ибо такая концепция ведет к regressus ad infinitum), а оценка, стало быть оно является не связкой представлений, в которой предикат оказывается «незначимым», неподходящим, но суждением «о истинной ценности суждения» (ссылка на Виндельбланда) » — Хайдеггер М Феноменология и трансцендентальная философия ценности.— Киев, 1996. С. 52.

Таким образом, позиционирование можно сравнить с выходом человека в открытое пространство, «в открытый космос», где он разрывает и сложившиеся статусные властные отношения, и формы ролевого поведения, преодолевает культурные стереотипы. Человеку приходится формировать пространство своего собственного действия заново — на собственный страх и риск.

В этом случае свободное нравственное действие человека определяет то, что в результате будет построено. Позиция есть выставленный по отношению к другим возможностям людей и выстроенный фокус действия человека. Этот реально обнаруживаемый фокус действия и определяет конкретное видение и мышление говорящего.

Идея так понимаемой позиции тесно связана с представлением Василия Васильевича Давыдова о воображении. Воображение, по В.В. Давыдову и Э.В. Ильенкову, обеспечивает видение себя глазами обобществленного и обобщенного человечества. Вот что по этому поводу пишет В.В. Давыдов:

«Но наличие обращения, я уже намекнул на это, предполагает представленностъ у отдельных индивидов, того или иного коллективного субъекта позиции возможностей окружающих людей. В пределе — всех людей. Вот такую представленностъ у отдельных индивидов позиции возможностей всех других людей Э. Ильенков называл идеальным у человека. Я называю это, вслед за Ильенковым, идеальным планом, наличествующим у индивида.

Но обращение к другим людям тех или иных индивидов возможно только при осуществлении ими той или иной рефлексии над собственным действием: оно неудачно, или требует вспомоществования, оценки или контроля, который мне не по силам, который может осуществить кто-то другой. Поэтому такой компонент, как обращение, предполагающий за собой идеальный план, предполагает вместе с тем и рефлексию человека, направленную на самого себя, на свои действия, на свой компонент деятельности внутри коллективной.

Ильенков прямо писал о том, что представленность позиции возможностей других людей у отдельных индивидов осуществима только благодаря воображению. Именно благодаря воображению человек может смотреть на себя глазами других людей. Благодаря представленности в отдельном индивиде позиции возможностей других людей.

И когда мы рассмотрим у отдельного индивида наличие идеального плана, функционирование этого идеального плана посредством воображения, носителя индивидуальной деятельности...

...Идеальный план, воображение Ильенков называл сознанием человека, следуя за важными теоретическими соображениями Маркса, а Маркс это взял в значительной степени у Гегеля. Идеальный план, возникающий из обращения людей друг к другу, — это основа человеческой культуры. Воображение, которое функционирует для реализации идеального плана, Ильенков называл сознанием.

Я не буду цитировать Ильенкова, но на странице 264 сборника его работ «Философия и культура», вышедшей в 1991 году, сказано: сознание, собственно, и возникает тогда, когда у отдельного человека есть возможность посмотреть на себя глазами других людей. Это значит, «глаза» других людей (глаза тут, конечно, метафора) должны быть представлены у отдельного человека. Это может быть представлено только идеально.

Причем Ильенков в нескольких местах своей теории идеального отмечает: идеальное позволяет человеку осуществить сверхтаинственный акт, когда он смотрит на тебя глазами всех других людей, не вступая поочередно в позицию каждого. Это действительно таинственность; это связано с функционированием воображения»(Давыдов В В Последние выступления — М, 1998. С.15-16).

То есть это своеобразная проекция самого себя на плоскость общественно-значимых позиций.

Но как формируется сама эта плоскость значимых идеальных позиций?

Набор идеальных позиций, которые еще необходимо выделить в виде отдельных конструктивов, представляет собой формируемую идеальную сферу-среду, относительно которой должна быть сориентирована и выстроена энергия собственного действия. По всей видимости, самоопределяясь, человек и пытается для себя представить весь набор возможных идеальных позиций, относительно которых он будет простраивать свое собственное позиционное действие.

За счет этого набора позиций, которые в мышлении и понимании можно было бы реализовывать одновременно, человеку и удается выйти за границы социальной организации и устоявшегося привычного социально-ролевого поведения. Более того, вводя набор одновременно большого числа идеальных позиций, человек может начинать игру с социальной организацией, реализуя игровое отношение, действуя то внутри пространства введенных идеальных позиций, то внутри системы институциональных мест и ролевых ожиданий.

Выделение плоскости идеальных позиций позволяет «расколоть» однозначность и вмененную заданность социального пространства и выйти за его пределы, но не в пустоту, а в отношение к нему. Понятно, что позиционное видение, с одной стороны, определяется опытом действия, но, с другой стороны, связано с возможностью понимать направленность и принципы действия других людей. Выделение позиционного пространства связано с выбрасыванием впереди себя как бы всех представимых возможностей действия в данной ситуации.

Уважаемые Разведчик и Следователь! Могли бы вы построить свою собственную схематизацию отличия места от роли, от персонажа и от позиции?

В том случае, если возникает структурированное позиционное пространство, которое является идеальным пространством по типу пространств геометрии, то внутри него возможны определенные перемещения, передвижения, ходы и переходы, результаты которых фиксируются в структуре позиционного пространства как система связей.

Философом и методологом П.В. Малиновским была выдвинута очень интересная идея разработки конструктивного языка для именования всех подобных связей между заданными и представленными позиционными точками пространства. Так, отношение и связь противодействия одной позиции к другой он предложил называть оппозицией, отношение наложения одной позиции на другую — суперпозицией; введение новой позиции на основе анализа действия другой позиции — суппозицией к предшествующей позиции; выход за сферу действия определенной позиции и фиксацию этой внешней позиционной точки по отношению к заданной позиции — транспозицией; отношения из сферы действия к заданной позиции — циспозицией; фиксируемый тип отношения одной позиции к другой, позволяющий осуществлять разметку пространства, — диспозицией.

Дорогие Разведчик и Следователь! Можете ли вы создать на основе введенных понятий конструктивистский алфавит позиционного анализа и предложить тип позиционного исчисления, соединяя единицы алфавита в своеобразные позиционные высказывания, — в рамках осуществляемого анализа позиционного пространства?

Формируя подобное позиционное пространство, человек может по нему перемещаться.

Основное требование подобных переходов от позиции к позиции заключается в правиле: «Меняешь позицию — меняй мышление». Каждая из позиций задает собственное видение и собственные возможности понимания.

Когда человек занимает определенную позицию или осваивает конкретную позицию, могут происходить две диаметрально противоположные вещи: человек может выстраивать и открывать для других людей и коллектива целую сферу действия и понимания, и он же может прятаться за обозначенную и маркированную позицию как своеобразную позиционную маску, которая в этом случае выступает в качестве определенного социального опознавательного знака.

В конкретной жизненной ситуации на человека может быть надето большое число ролевых и позиционных масок, которые позволяют ему маскировать собственное понимание и сознание. Идею выделения подобных масок, надетых друг на друга, при анализе конкретного человеческого поведения, предложил выделять В.А. Лефевр.

Очень часто, когда человек складывает новую форму действия, нет готовой позиции для обозначения данного типа мышления и действия. И тогда человек сначала должен создать имя, которое будет закреплять еще только намечаемый им тип действия. Имя может обозначать целый класс позиций, которые в дальнейшем должны быть различены и дифференцированы друг от друга. Имя — первичная исходная характеристика, которая позволяет человеку удерживать свою собственную идентичность.

Мы подошли к тому, чтобы зафиксировать, что на человека могут быть надеты несколько позиций одновременно, например, по типу масок или по типу позиционной структуры, по типу удерживаемого им индивидуально коллективного действия.

Но и определенная частная позиционная функция может быть выделена из позиционного пространства, отщеплена и превращена в полноценно действующего человека. В этом случае мы сталкиваемся с феноменом куклы.

Кукла — это и есть не что иное, как превращенная в человека отдельная позиционная функция, будь-то функция наблюдения, высказывания или действия.

Создание куклы является обратной операцией по отношению к позиционированию. Позиционирование основано на выделении идеальной функции, отличной от других функций и реализуемой только одновременно со всем позиционным пакетом, а выдвижение куклы связано с морфологизацией отдельной позиционной функции и ее обособленной реализацией в социальном пространстве.

Введение кукол в социальное или ролевое пространство позволяет отстраненно, как бы извне, увидеть структуризацию социального пространства. Кукла выступает своеобразной точкой входа в социальное пространство, которое за счет подобного помещения в это пространство куклы с закрепленной за ней функцией может быть опознано и освоено. В то же время кукла позволяет изучить проявление закрепленной за ней функции в разных социальных средах.

На основе фиксированных функций разных кукол можно изучать определенную социальную среду, а на основе рядов фиксированных сред можно изучать «поведение» (особенности проявления) определенной позиционной характеристики.

Кроме того, кукла позволяет моделировать пространства, вводя туда неспецифические позиции, или позиции, социально-отсутствующие, но присутствующие в этих пространствах для нашего сознания или для сознания художника.

Так, например, Е.Л. Шифферс в фильме «Путь царей» вводит фигурки, созданные пермскими мастерами резной религиозной скульптуры (очень редкой для православной традиции), для изображения присутствия Государя и его семьи, чтобы выразить и заставить нас пережить реальное присутствие Святых для главного участника фильма — Марии Шифферс, дочери Е.Л. Шифферса, — и тем самым восстановить устройство реальности сознания, переживающего общение с Царской Семьей, для зрителя.

Чем важна позиционность и позиционные пространства для самого коллектива и самой общности? Позиционное пространство, первоначально создаваемое как возможное и потенциальное, может быть, затем обращено на общность, чтобы построить ее восприятие и провести ее познание. Появляющееся позиционное пространство позволяет выявить реальную позиционную структуру общности. Как только эта структура оказывается обнаружена, тут же может быть спланировано ее проектное преобразование и изменение. В этом состоит огромная сила и назначение схематизации — построения позиционного пространства как средства преобразования и изменения общности.

Но основной вопрос заключается тогда в том, а воспримут ли члены группы или коллектива предложенный им позиционный проект как руководство к действию для самопреобразования?

Если это происходит, и члены группы, и члены коллектива начинают входить в предложенное позиционное пространство, то в этом случае на основе позиционного анализа начинает складываться общность.

Общность — это такое образование из людей, в рамках которого люди соотносят свои позиционные видения и оказываются способны вырабатывать обобществленный позиционный план восприятия реальности. Здесь позиционные схемы выступают в функции средства соотнесения энергетики (энергетических динамических токов) разных участников общности. В этом месте можно было бы уточнить понятие схемопотока. Схемопоток течет не откуда-то из космоса в индивидуальное сознание человека, а схемопоток есть не что иное, как обмен разными схематизационными видениями между членами общности по поводу реально текущей жизненной ситуации и по поводу будущего. На основе разных позиционных образов люди ставят задачу прорываться к сознанию другого человека. Именно общность является носителем мыследеятельности, поскольку именно она ставит задачу вырабатывать и удерживать единую платформу действия, обобществлять разные способы и формы мышления ее участников, добиваться взаимопонимания между ее членами, занимающими разные позиции в системе практики.

Общность не зависит от институциональных контекстов и административных систем, форм организации деятельности, напротив, ее члены могут становиться участниками разных институтов, разных мыследеятельностных контекстов, сохраняя единство членов общности, формируя единое поле понимания и взаимодействия. Именно общность является системой формирования реальности и субъектом познания.

Формирование позиционных схем, которые могут быть реализованы одновременно разными членами общности, дает уникальную возможность формирования новой реальности, ее познания и проектирования. Поэтому принципиальная идея позиционного языка состоит в том, чтобы построить форму единовременного действия в системе социальной реальности одновременно с нескольких разных позиций. Именно создание подобного позиционного схематизма, реализуемого всеми членами общности, обеспечивает формирование метода освоения и познания социальной реальности.

Подобный взгляд на устройство социальной общности очень тесно связан с идеей Г.П. Щедровицкого об изначальной коллективности процессов мышления. Идея коллективности предполагает одновременную реализацию разными участниками группы единых позиционных принципов, которые обеспечивают моментальное присвоение способов действия и понимания всех других участников в конкретной ситуации.

В этом случае мы как бы сталкиваемся с идей рассредоточенного и распределенного субъекта, прорьшной опережающей группы, отряда, который осуществляет согласованный процесс познания, проектирования, преобразования социальной реальности. Но когда мы говорим о своеобразной «нанизанности», кристаллизации понимания вокруг единой позиционной схемы, определяющей способ действия членов общности, мы характеризуем некую «фотографию» состояния, в которой находятся члены данной общности.

Реально же мы имеем дело с процессами изменения и эволюционного развития данной конкретной общности, либо с взаимодействием представителей разных общностей и разных групп друг с другом. И в конкретном процессе коммуникации и взаимодействия разных групп и разных людей друг с другом этих два принципиально разных процесса оказываются скрыты.

Процесс эволюционного развития мыследеятельности отдельной группы достаточно подробно, но с разных позиций описывали Г.П. Щедровицкий и Ю. Энгештрем. Последний, анализируя механизмы развития мыследеятельности, выделял так называемый расширенный цикл (expansive cycle), на котором возникала необходимость создания новых средств деятельности. Процесс взаимодействия эволюционирующих и движущихся на разных принципах общностей, которые попадают в зону контакта, анализировал и СВ. Попов, рассматривая проблему общественных изменений.

Нам важно обозначить в этой точке следующий весьма принципиальный и важный вопрос: коммуникативное взаимодействие, формирование расширенного цикла деятельности и построение взаимопонимания с еще одним общественным субъектом — общностью, имеющей историю своей собственной эволюции, являются двумя сторонами общей проблемы.

Ведь для того чтобы осуществить расширение плацдарма деятельности по Энгештрему, приходится осуществлять процесс взаимодействия с другими общественными группами, включенными в разные общественные институты. Этим другим группам и приходится предлагать и демонстрировать созданные способы и методы движения. И даже тогда, когда осуществляется процесс рекрутирования в группу новых членов и их обучения, исходная группа — акцептор вступает через включаемого в собственную работу с общностью, к которой прежде принадлежал данный человек.

E. Шифферс предлагал рассматривать процесс формирования общности как мистическо-космическое событие, в котором каждый приходящий в общность новый ее член приносит в коллектив не только общественный опыт, но и свою родовую энергетику, мистический энергетический потенциал своих прародителей, может быть, им не осознающийся и не понимаемый, но действующий через него. И этот потенциал может развалить и разрушить Эгрегор — своеобразный коллективный дух общности.

С энергетико-мистической точки зрения, формирование группы является «жестоким» и бескомпромиссным процессом. Никакие рефлексии и взаимопонимания здесь не помогут, если включатся энергии взаимоуничтожения членов группы. И наоборот, для того, чтобы устанавливать взаимопонимание с группами, имеющими собственную историю мыследеятельностной эволюции в той или другой области или сфере общественной практики, необходимо, по крайней мере в формах собственного понимания, выходить за границы и рамки сложившейся мыследеятельности.

Мы совместно с Н.Г. Алексеевым предложили называть этот выход процессом трансценденции за сложившуюся систему коллективной мыследеятельности. И, безусловно, осуществление подобного движения всегда связано с экзистенциальным риском, поскольку в результате подобного взаимодействия коллектив может потерять результаты предшествующего эволюционного движения и быть редуцированным до решения некоторой локальной точечной задачи.

Более того, данная ситуация своеобразной экспансии, расширенного введения и вброса позиционных деятельно-стных схем или наоборот, проблематизации и критики собственных схем, и принципов и оснований движения, резкого сужения границ их применимости составляет основную суть и «природу» общественного.

Понимание того, что общественное поле абсолютно неоднородно: с одной стороны, в нем существуют пустые разрозненные атомизированные индивиды и случайные группы, коллективы, складывающиеся по случаю (адхок-кратия, как ее определяет Тоффлер; Adhoccracy — термин, введенный Тоффлером, — власть, формирующаяся на основе действия групп, оформившихся по случаю — для выполнения какой-то локальной задачи), а с другой — существуют упругие, жестко организованные, имеющие свою собственную эволюционную историю и принципы действия общности, способные восстанавливать и наращивать уровень сознания ее членов, — является своеобразным откровением для того, кто всматривается в социальный ландшафт современной России.

Одновременно необходимо осознавать, что эти «упругие» группы-общности, не растворяемые в общественно-коллективной аморфии, движутся по «пересеченной местности» действующих разрушенных социальных институтов, организаций, внутри которых они реализуют содержательные цели и задачи.

Исчезновение подобной структурированной общности, имеющей опыт деятельности и собственную историю движения, приводит, как правило, к гибели организации или института.

Основные типы контактов, обеспечивающих усложнение двух контактирующих общностей за счет взаимодействия с другими общностями, могут быть определены как симметричные или асимметричные.

В случае симметричного контакта результат взаимодействия присваивается обеими общностями. Если же контакт асимметричный, —результат взаимодействия присваивается одной из данных групп.

Соответственно, симметричные и асимметричные контакты по освоению эволюционного опыта движения могут быть выделены в области традиции и истории, институци-онально-сферных и инструментально-технологических взаимодействий, а также в области антропологических взаимодействий.

Например:

• Асимметричный контакт в области истории — это присвоение одной общностью истории и традиции другой общности, которая теперь может стать историей данной общности, а симметричный контакт — расширение исторической базы и традиции каждой из общностей, за счет того, что во взаимодействии и контакте каждая общность присваивает другую, неизвестную для нее традицию и историю, формируя новую базу традиции.

• В области институционалъно-сферных взаимодействий асимметричный контакт — это присвоение одной общностью опыта действия в сфере общественной практики, разработанного другой общностью, а симметричный контакт — формирование нового способа действий одновременно в нескольких сферах общественной практики и социальных институтах.

• В области инструментально-технологических взаимодействий асимметричный контакт — это присвоение членами одной общности незнакомого им принципа, средства действия, используемого членами другой общности, а симметричный контакт — формирование синтетического способа действия, основанного на объединении возможностей движения первой и второй общности.

• В области антропологических взаимодействий асимметричный контакт — это присвоение членами одной общности нового видения, принципов идентичности, установок сознания и образцов поведения, культивируемых членами другой общности, а симметричный контакт — формирование новых принципов идентичности и структуры сознания в результате синтеза антропологических образов одной и другой общности.

Данные представления о взаимодействии разных общностей друг с другом могут быть представлены в таблице, приведенной на следующей странице.

Дорогие Разведчик и Следователь! Как бы вы могли схематизировать и представить схематически содероюание данной таблицы?

Осуществление каждого из этих контактов предполагает использование специальных средств схематизации, обеспечивающих, соответственно, либо процесс заимствования, либо процесс передачи, либо процесс синтетического формирования нового способа действия. Именно в подобной ситуации решение задач позиционной схематизации становится особенно значимо и принципиально.

       

Области взаимодействий	Асимметричный контакт	Симметричный контакт
Эволюционной традиции и истории	С позиции одной общности — присвоение одной общностью истории и традиции другой общности, которая теперь может стать историей данной общности. С позиции другой общности — обеспечение процесса передачи	Расширение исторической базы и традиции каждой из общностей, за счет того, что во взаимодействии и контакте каждая общность присваивает другую неизвестную для нее традицию и историю, формируя новую базу традиции
Институционально-сферных	С позиции одной общности — присвоение одной общностью опыта действия в сфере общественной практики, разработанного другой общностью. С позиции другой общности — обеспечение процесса передачи	Формирование нового способа действий одновременно в нескольких сферах общественной практики и социальных институтах
Инструментально-технологических	С позиции одной общности — присвоение членами одной общности незнакомого им принципа, средства действия, используемого членами другой общности. С позиции другой общности — обеспечение процесса передачи	Формирование синтетического способа действия, основанного на объединении возможностей движения первой и второй общности
Антропологических	С позиции одной общности — присвоение членами одной общности нового видения, принципов идентичности, установок сознания и образцов поведения, культивируемых членами другой общности. С позиции другой общности — демонстрация образцов	Формирование синтетического способа действия, основанного на объединении возможностей движения первой и второй общности

Причем оно может оказаться связанным с переопределением\ и анализом самих позиционных алфавитов, поскольку значки позиций и способы их использования с точки зрения одной группы могут иметь совершенно иное значение, чем с точки зрения другой.

Для того чтобы обеспечить освоение нового опыта мыследеятельности, нужны своеобразные позиционные схемы, позволяющие отрефлектировать ограничение собственного имеющегося способа действия. Для обеспечения процесса передачи необходимы своеобразные позиционные схемы входа в форму чужого опыта, позволяющего выстраивать способ действия в новой для себя реальности. Но принципиальным моментом являются симметричные формы контакта, для обеспечения которого построение схем с позиции одной группы, или с позиции другой группы, оказываются принципиально невозможны — они будут нарушать и разрушать симметричность.

Для обеспечения симметричного контакта между общностями, имеющими уникальный опыт, необходима специальная проектная работа по созданию нового позиционного пространства из третьей, принципиально иной позиции, нежели позиция каждой из представленных ранее общностей. Выход в эту третью позицию для проектирования новой позиционной инфраструктуры, позволяющей включаться представителям каждой из двух общностей внутрь нее, тождествен ряду принципиальных идей технологии проблематизации (см. Метапредмет «Проблема»).

Как известно, в ситуации проблематизации тезисы каждой из позиций жестко противопоставляемые и сталкиваемые, не могут быть синтезированы и объединены на основе видения одной из данных позиций. Точнее, результаты подобного синтеза с точки зрения одной из позиций не могут быть никогда приняты с точки зрения другой позиции. Необходим выход в третью позицию, действие которой позволяет создать совершенно особое — третье видение, предлагающее вариант синтеза двух точек зрения На основе частичного отказа каждой из позиций от своих оснований и представлений.

В случае организации симметричного контакта двух общностей мы имеем дело с подобной ситуацией: необходим выход в специальную третью позицию, функционально отличающуюся от первой и второй, для построения новой позиционной инфраструктуры, позволяющей в преобразованном виде синтезировать и включить внутрь этой инфраструктуры важнейшие характеристики каждой из позиций.

Никакие ухищрения внешнего предъявления и выражения собственной эволюции, собственных форм и способов объективации мыследеятельности одной общностью не помогут обеспечить подобный симметричный контакт. Выход в третью позицию может восприниматься как некоторый своеобразный тоталитаризм с точки зрения каждой из двух общностей. Но это тоталитаризм культуры и идеализации, а не похотливых желаний власти.

Создание подобной единой позиционной инфраструктуры невозможно переоценить, обычно ее разработчики становятся предметом всеобщих поношений, а результатами подобной разработки пользуются с удовольствием все желающие.

В настоящий момент актуальной задачей создания подобной единой позиционной инфраструктуры является построение единого партийного пространства, позволяющего объединять в нем правые партии, ориентированные на создание в России благоприятной деятельности для крупного капитала, и левые партии, заинтересованные в культивировании общественных ценностей с позиций личности, формирования социально-ориентированного государства, развития современных форм организации массового производительного труда.

В результате нормирования новой единой партийной позиционной инфраструктуры маргинальными крайними группами должны оказаться как СПС с ее радикальным настроем на тотальную приватизацию, так и КПРФ, с ее ностальгией по «советскому прошлому».

Именно поэтому задача выхода в третью позицию заключается в том, чтобы сформировать новый принцип инфраструктурной репрезентативности.

Разведчик и Следователь! Предлагаем вам материал профессора М.Д. Дворкина, в котором представлена его идея структурирования политического поля России. Осуществите схематизацию данного текста, попробуйте определить его позицию: