Освальд Шпенглер - «Закат Европы»

Первый том фундаментального труда, работа над которым длилась более шести лет, вышел в Берлине, столице империи, шедшей к своему краху, в мае 1918 года. Книга стала подлинной сенсацией, ее первый тираж был раскуплен моментально. Из безвестного отставного школьного учителя Освальд Шпенглер в мгновение ока превратился во всемирно-известного философа. В 1921 - 1925 годах только в Германии вышло 35 работ о нём и его книге.

В сенсационном успехе «Заката Европы» несомненно сыграл важную подход Шпенглера к истории, в корне отличавшийся от господствовавшего в то время рационализма. Он выступает резким критиком принципа историзма и линейной направленности истории. Методология автора «Заката Европы» включает в себя следующие постулаты:

1. Непостижимость истории.

Шпенглер исходит из того, что мир вообще непостижим до конца. Реальный мир – «мир в себе» (ноумен). Мир видимый нами - это всего лишь гештальт - образ реального мира. В истории между событиями и фактами бессмысленно искать причинно-следственную связь. День не есть причина ночи. Юность не есть причина старости. Цветок не есть причина плода. Отличие науки от истории состоит в том, что научная система покоится на истинах, историческая - на фактах. Но истины вытекают одна из другой, факты же просто следуют друг за другом.

Если в природе правит закон, то в истории царит судьба. Поскольку нет законов истории, то нет и не может быть науки истории. Поэтому для историков уместно лишь установление и описание исторических фактов, которые являются символами, за которыми стоит непостижимое.

2. Повторяемость истории.

В истории нет законов, но есть повторяемость. Она позволяет говорить о наличии в ней некоего смысла. Число форм всемирно-исторических явлений ограниченно. Войны, эпохи, обстоятельства, личности повторяются по своему типу. «Едва ли когда-нибудь обсуждали поведение Наполеона, не косясь при этом на Цезаря и Александра. Якобинцы сравнивали себя с римскими защитниками республики, а большевики с якобинцами. Флоренция - Афины, Будда - Христос, первоначальное христианство и современный социализм, римские финансовые магнаты времен Цезаря и янки…».

3. Отрицание всемирно – исторического подхода.

Исходя из этого постулата, Шпенглер отбрасывает устоявшееся деление истории на древний мир, средние века и новое время как «невероятно скудную и бессмысленную» схему, а также отказывается считать Европу эталоном для измерения исторического процесса. Господствующую схему Всемирной истории он назвал «птолемеевской», ибо в ней культуры «скромнейшим образом» вращаются вокруг европейской, как центра «исторической Вселенной».

«Эта схема исчерпывает свое влияние. Приращение исторического материала превращает ее в необозримый хаос. Каждый ослепший вконец историк знает и чувствует это, и лишь из страха утонуть держится единственно известной ему схемы». Ее нужно заменить на «коперниковскую», в которой все культуры, включая европейскую, имеют одинаково важное значение в картине мироздания. «Наблюдая за живой природой, мы видим, что она распадается на организмы, характерные особенности которых окрашены свойствами рода, к которому они принадлежат. Культуры также есть организмы, которые можно группировать по родам. Так называемая «Всемирная история – сумма биографий этих организмов».

Культура и цивилизация.

В истории всех человеческих сообществ Освальд Шпенглер выделяет две стадии – культуры и цивилизации.

Человеческий океан пребывает в вечно младенческом состоянии. Внезапно на его поверхности «проявляется некий лик из пучины безликого, нечто ограниченное и временное в безграничном и вечном, расцветающее на почве строго очерченного ландшафта. Мы видим краски, блики света, порывы и движения. На ней время от времени величественными кругами расходятся волны великих культур и снова затихают.

Как в природе мы видим молодые и старые деревья, цветы, кусты, так и в истории мы увидим рождающиеся, расцветающие и умирающие культуры, народы, языки. Мы поймем, что нет никакого взрослеющего, стареющего, умирающего человечества. Человечество вечно юное, старыми и умирающими бывают культуры».

У каждой культуры - своя продолжительность жизни и ее темп при средней продолжительности в 1000 лет. Каждая культура проходит возрастные стадии подобно человеку: детство, юность, возмужание и старость. Во всех культурах есть примерно равные циклы в политической, духовной, художественной жизни: 50-летние, 300 - летние...

Эти циклы позволяют судить об одновременности тех либо иных явлений не в абсолютной шкале, но в соответствующих возрастах, в синхронии. В этом плане одновременны Пифагор и Лаплас, Евклид и Гаусс, ионика и барокко, Полигнот и Рембранд, Поликлет и Бах, Александр и Наполеон, Август и Цинь Шихуанди, Александрия и Багдад, Пунические войны и 1-я мировая война…

Душа культуры.

При всей повторяемости - культуры различны. Эти бросающиеся в глаза различия исходят из их души, подобной душе человека. Каждая культура - гештальт ее неповторимой уникальной души. Слово «душа» подчёркивает, что эта первооснова не сводима к разуму. Именно поэтому так трудно постигнуть внутренний мир представителей другой культуры, понять, что чувствуют другие люди.

Шпенглер выделяет восемь культур с их уникальной душой:

Египетская.

Вавилонская.

Появились из примитивного человечества около 3000 лет до н.э.

Индийская (браминская).

Китайская.

Родились около 1500 года до н.э. в Верхнем Пенджабе и среднем течении Хуанхэ.

Греко – римская (аполлоническая). Родилась около 1100 года до н.э. из ландшафта Эгейского моря.

Византийско-арабская (магическая). Родилась во времена императора Августа (31 год до н.э. – 14 год н.э.) в пространстве между Арменией и Южной Аравией, Александрией и Ктесифоном.

Майя. Примерно на 700 лет старше европейской. Сходство с античной. Насильственно погибла.

Европейская (фаустовская). Родилась около 500 года.

Русско-сибирская – самая молодая.

Душа несет идею судьбы, которая в столкновении с силами хаоса, давящими извне, реализует себя и превращается в судьбу реализованную.

Когда душа осуществит идею судьбы и реализует полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств, государств, науки и т.д., она «возвращается» в некую пра-душевную стихию, туда, откуда пришла.

При этом культура «внезапно коченеет, ее кровь свертывается, силы надламываются» - она становится цивилизацией, «мумией» культуры.

Цивилизация – неизбежное состояние культуры, самое последнее и самое искусственное. Затем распад и … пустота. На Западе переход от культуры к цивилизации, по Шпенглеру, произошел в XIX веке.

Душа культуры имеет некоторый первичный пра-символ, в концентрированном виде выражающий ее суть: у арабо-византийской - «пещера» Платона, у египетской - «путь», китайской - «Дао», у греко-римской (античной) - «телесное», у западноевропейской - «бесконечность»… Пра-символы указывают на глубочайшее различие в базовых представлениях - о пространстве и времени. Освальд Шпенглер анализирует эти различия на примере отдельных культур.

Представление о пространстве.

Аполлоническая душа - отсутствует понятие бесконечного пространства. Оно замкнуто и ограниченно. В центре внимания эллина - обособленные вещественные тела, отдельные предметы. Мир, космос - совокупность отдельных тел. Человек - это тело. Боги конечны в своих телах, наделены человеческим обликом. Их культы локализованы. Человек противостоит богам, как одно тело противостоит другим.

Представителя античной культуры интересует внешний облик вещей. В искусстве нет горизонта и перспективы, как нет их на сцене аттического театра с замыкающей ее плоской задней стеной. Во всей вазовой росписи - фигуры на переднем плане, разобщенные и самодовлеющие. Античная статуя - тело вне времени и отношений, законченное и совершенное. Она молчит, лишена взгляда, существует для себя и независимо стоит рядом с античным человеком, как тело около тела.

Политическая сцена эллинов наименьшая из всех сцен - это полис. Родина лишь то, что эллин может видеть с городских стен. За горизонтом - нечто чужое и враждебное. Греки основали сотни поселений на прибрежной полосе, но при этом не сделали ни одной попытки распространить колонизационный процесс вглубь материка. Плавали ввиду берега, держась его, как маленький ребенок материнский подол, перебирались из метрополии в колонию со своими богами, обычаями, огнем главного очага ...

Фаустовская душа - полная противоположность эллинской. Для нее пространство разомкнуто и бесконечно. Мир - одно огромное пространство души. Европейцы совершили кругосветные путешествия, покорили высочайшие вершины, достигли дна океанских впадин, устремились в космос. Феномен европейского империализма. Создание транснациональных и мировых экономических и политических структур.

Европейская живопись развивается на основе перспективы, открытой Джованни Мазаччо (1401-1427). Готические соборы устремились в небо. Математики приступили к исчислению бесконечно малых величин. Бесконечна по глубине музыка Баха. Радиосвязь охватила всю Землю…

Жить для фаустовского человека - значит бороться, преодолевать препятствия, одерживать успех, его деятельность - совокупность силы, воли и устремления. Он рвётся к бесконечно далёкой цели, вечно спешит, стремясь достигнуть как можно большего. Его мятежная душа, четко осознающая индивидуальность личного Я, стремится покорить мир своей волей, подобно Фаусту Гёте.

Магическая душа, воспринимающая видимый мир как пещеру, в которой заключена вечная душа, отличается как от античного мира отдельных вещей, так и от бесконечного пространства фаустовского мира. Она выражает постоянную дуэль между душой и телом, стремление первой выйти за пределы телесного. Отсюда противопоставление небесного и земного, света и тьмы - двух магических субстанций, между которыми идёт постоянная борьба. Эти изначальные противоположности ассоциируются в магической душе с противоположностями рассудочного понимания: Бог и Сатана, Добро и Зло, Жизнь и Смерть, Ад и Рай, Дух и Душа...

Человек обладает душой, но к Духу он может быть лишь причастен. Божественное исходит на человека, и таким образом связывает отдельные души с единым Духом. Если человек фаустовской культуры есть Я, опирающееся на само себя, на свои возможности, то человек магической культуры есть лишь часть магического Мы, которое спускается из высшего мира и объединяет всех членов общины в единое целое. Познающее самостоятельное Я в магической культуре невозможно – человек есть лишь часть целого, которое является земным истечением Божества, и поэтому исключает всякое сомнение и заблуждение.

Отсюда идея покорности, важность понятия «Мы», а не «Я». Воля и мысль человека - это только проявления Божества в нём. Попытка противопоставить воле Бога свою собственную волю означает одержимость силами Тьмы. Человек опирается не на собственные достижения, а на Божественную Благодать.

В искусстве тело не имеет значения. Важно выразить духовное в человеке. Скульптуры практически нет. В живописи появляется зрачок. Глаз, неестественно увеличенный, устремляется в пространство, которое в аттическую эпоху для него не существовало. В античной фресковой живописи головы были обращены друг к другу. В мозаиках Равенны и даже в ранних христианских рельефах головы всегда повернуты к зрителю и устремляют на него одухотворенный взор.

Представление о времени.

Аполлоническая душа знает только настоящее и прошлое. Для античной души есть лишь одна реальность - настоящее. Все пережитое не только отдельным человеком, но и история вообще немедленно сливалось в некую полумифическую, неподвижную подоплеку настоящего. Прошедшее для античного человека также единовременно, как и настоящее.

Для эллина, в отличие от европейца, судьба не то, что происходило с ним в течение всей жизни, но то, что случилось внезапно. Это взвинченный в чудовищную степень случай - Рок.

Геродот, Фукидид, Полибий и другие историки античности совершенно не обладали перспективным взглядом в историю, как и художники перспективой в пространстве. Прошлое они рассматривали лишь как преддверие настоящего, поэтому оно имело ценность лишь как рассказ. Фукидид начинает свое повествование с заявления, что события в мире, предшествовавшие его времени, не представляют ничего значительного. У эллинов с гомеровских времен не было ни одного мероприятия, которое свидетельствовало бы о заботе о будущих поколениях. Сожжение мертвых как отрицание всякой исторической долговечности в гомеровский период.

Время до Перикла измеряли по длине тени. Греки не знали слова «час» до Аристотеля, до него не существовало вообще точного разделения дня. Водяные и солнечные часы, изобретенные невесть, когда в Вавилоне и Египте, переняли в классический период как предмет обихода, нисколько не повлиявший на ощущение времени.

Античности чужда археология. Никто никогда не думал собирать предметы прошлых эпох. Все читали Гомера, но не думали искать Трою. В античных городах ничто не напоминало о долговечности, о предстоящем. Каждый час, каждый день переживались сами по себе.

Фаустовская душа - экстремальная осознанность времени. Европейский запад изобрел механические часы - зловещий символ убегающего времени. Над ландшафтом с тысяч башен денно и нощно раздается бой часов. Западный человек немыслим без тщательнейшего измерения времени. Эта хронософия происходящего вполне отвечает исследовательской потребности в археологии, то есть разыскании, сохранении, коллекционировании всего происходившего. Уже Петрарка собирал предметы старины с искренностью и пиететом. Для европейца происходящее - не трагедия мгновения, как для эллина, а драма жизненного пути, не слепая случайность, но неумолимая логика развития.

Время в магической культуре понимается как ограниченный промежуток, имеющий начало и конец. Не только мировое пространство, но и мировое время имеет в этой культуре форму пещеры. История также имеет начало и конец, что означает одновременно начало и конец человечества. Существование каждого человека и вообще всякое событие имеет строго уготованное ему место.

Столь разное ощущение пространства и времени ведет, по Шпенглеру к тому, что в разных культурах «нет ничего общего, кроме наименований и некоторых особенностей ручного труда».

Каждой культуре отмерен определённый срок развития - около тысячелетия. Каждая из них проходит в своём развитии стадии детства, юности, зрелости и старости. Культура расцветает на строго ограниченной местности, к которой остаётся привязанной, подобно растению. Культура жива до тех пор, пока она сохраняет связь с человеческими душами, ибо живёт в них, а не сама по себе.

Когда культура перестаёт отзываться в человеческих душах, она уподобляется засохшему дереву или мумии. Признак этого – полное поглощение человека материальным благоустройством жизни. На культуру уже не остаётся душевных сил. Уходят на второй план потребности отцовства и материнства. Женщина уже не стремится иметь много детей, и мужчина уже выбирает не мать будущих детей, а «спутницу жизни». В итоге происходит сокращение численности населения и смерть общности. Цивилизация растворяется в океане человечества.

Угасающая культура Запада должна уступить место только ещё формирующейся «русско-сибирской» культуре. Пока она только формируется, находясь в младенческом состоянии. Для русской души европейская культура чужда, как для европейской - китайская. В образах Достоевского Шпенглер видел ростки нового мировоззрения, для которого деньги уже не существуют. Да и вся внутренняя жизнь русских воспринимает жизнь в торгово-денежных понятиях как грех. Русской душе не свойственно чувство злобы, она свободна от воинственно-враждебного отрицания других культур.

Главная опасность для русской культуры - «псевдоморфоз» как результат заталкивания развивающегося организма в экономические, политические, духовные формы другой, «когда чуждая древняя культура довлеет над краем с такой силой, что культура юная, для которой край этот - её родной, не в состоянии задышать полной грудью и не только что не доходит до складывания чистых, собственных форм, но не достигает даже полного развития своего самосознания».

Русскую революцию 1917 года Шпенглер воспринимал как попытку сломать чуждые формы, навязанные России Петром I. Однако реально плодами революции воспользовались интеллигенты, также несущие чуждые России западные идеи. Тем не менее, народ продолжает творить собственный мир в соответствии со своей исторической судьбой.