41 (103). Гегель — нитхаммеру

Бамберг, 29 августа 1807 г.

[...] Я не смог лично встретиться с господином директором Шлпхтегроллем и господином тайным советником Фейербахом ', которые проехали через Бамберг. Я слышал, что эти господа ничего не знают об одном крупном университете, о котором здесь шли разговоры совсем недавно, причем говорили, будто он будет находиться в Регенсбурге. Как я слышал, король выделил для учебных заведений 300 000 гульденов, из которых 45 000 — для провинции Бамберг. Я посоветовал Паулюсу постараться выхлопотать небольшую сумму и для меня, ведь я тоже отношусь к просвещению. Вопрос только в том, достаточно ли властен он над эмпирией, разумеется, насколько это будет зависеть от него. Однако я должен признать, что я как-то не вижу пока никакой связи между теми деньгами и мной, которая

277

могла бы умещаться в пределах разумного. Вашей дружественной проницательности, однако, наверное, удастся установить путем научных поисков такую связь, к тому же я убежден, что применение, которое Вы найдете для моей особы, будет больше иметь отношение к разуму, чем к эмпирии [...].

42 (104). ГЕГЕЛЬ—КНЕБЕЛЮ

Бамберг, 30 августа 1807 г.

[...] Основная цель этого письма — попросить Вас прислать мне вести о Вас и о том, какой образ жизни Вы ведете. Что я делаю, и почему я это делаю, Вы уже знаете. Вы знаете также, что я всегда имел склонность к политике, однако эта склонность в ходе моей деятельности в газете ослабла, хотя, казалось, должно было быть наоборот, так как я получаю для этого здесь больше пищи. Ведь в газете я рассматриваю политические новости с несколько иной точки зрения, чем читатель: для него главное — содержание, для меня же новость — статья, которой нужно заполнить страницу. Уменьшение удовольствия, которое приносит удовлетворение политического любопытства, компенсируется чем-то другим, и одно из воплощений этого другого есть денежная выручка. Я на собственном опыте убедился в истинности библейского изречения, которое я сделал своей путеводной звездой: заботьтесь в первую очередь о пище и одежде, а царствие небесное придет само1. Другое же [утешение] состоит в том, что журналист сам является предметом любопытства, а часто и зависти, поскольку каждый стремится знать то, что журналист знает только in petto [про себя] и что, как уверяют, должно быть самым интересным. Между нами говоря, я знаю ничуть не больше, чем написано в моей газете, а иногда и того меньше. Но я не могу оставить Вас совершенно не осведомленным по части тайных политических новостей и, таким образом, могу Вам sub rosa [по секрету] сообщить, что Люсьен Бонапарт становится королем Португалии и Испании, а

278

Бертье — королем Швейцарии. Война между Баварией и Австрией и без того дело совершенно очевидное2.

Пожалуйста, не оставляйте это мое сообщение без ответа; Вы как человек, посвященный в высокую политику, были бы вполне в состоянии поднять на высоту узкую политику скромного журналиста. Поддержите своего друга [хотя бы] умеренным вкладом; ведь кроме интересов дела такие статьи имеют еще и побочное значение, именно то, что ими я был бы обязан любезности друга, который для меня ценнее, чем содержание этих статей даже в том случае, если бы содержанием их были император и короли, а также раздаривание империй и принцесс. В это печальное мирное время, которое для журналиста то же, что лунный свет и хорошая полиция для воров и.., я нуждаюсь во всяческой помощи, чтобы давать пищу любопытной публике. Ваша земля, правда, не очень богата политическими событиями, исключая великую битву под Иеной, подобные которой случаются однажды в сто или тысячу лет, но великие политические события и газетные сообщения не одно и то же, а в последних нет недостатка. Например, путешествует ли какой-нибудь маршал или посланник Рейнгарт, отъезжает ли какая-нибудь герцогская семья (преимущественно Иенского княжества) — все это дает стоящую статью. Я, конечно, хорошо знаю, что писать газетную статью — это все равно что жевать солому по сравнению с наслаждением, испытываемым при чеканке и шлифовке гекзаметров Лукреция, полного глубокой философии3. Но поскольку в философии Эпикура пищеварение не оставлено без внимания и, желая способствовать этому процессу, на помощь призывают чтение газетной статьи, то я считаю себя вправе думать, что четверть часика, выделенные на написание газетной статьи, будут стимулировать превращение газетного дела из пассивного в активное. Однако я вижу более целесообразный способ оказать эту любезность, о чем и хочу Вас просить. Нельзя ли предложить Карлу 4, которому я прошу передать сердечный привет, какое-нибудь упражнение в объективном стиле, который называется газетным и который больше всего способен уравновешивать склонность молодежи

279

к фантазии и к остроумничанью. Кроме этой пользы для образования у Карла будет еще и та выгода, что за каждую статью мы отпустим ему в кредит кружку бамбергского пива, если он его любит, а когда образуется какая-нибудь сумма, мы ему аккуратно переведем ее.

Подумайте, пожалуйста, о моей просьбе. Мне было бы очень приятно заполучить корреспондента в Вашей земле. Однажды кто-то без указания имени и учреждения отправителя прислал мне официальное сообщение о событиях, происходивших в веймарском войске под Кольбергом, за которое я очень признателен, хотя и не знаю кому. Я подумал теперь о том, чтобы в этой связи обратиться к Фальку или к господину д-ру Мюллеру. Вы с обоими знакомы, и я бы просил Вас либо поговорить с кем-то из них об этом предмете, либо посоветовать мне, к кому бы из них я мог обратиться. О гонораре мы договоримся [...].

Еще несколько слов о других моих делах. Вы знаете, что я в Веймаре хлопотал об отпуске на это полугодие. Теперь я оказался более тесно связан с газетным делом, и мне, по-видимому, придется отказаться от предоставляемой герцогом пенсии, что, быть может, и излишне, так как мне ее в квартале май — июль не выплатили, хотя я полагал, что получу ее. В остальном же я буду считать для себя честью носить звание профессора Иены и называться таковым. Однако я не смогу вернуться на место, где был прежде; если же экономическая сторона там изменится, то я не поколеблюсь поменять редакцию газеты на философскую кафедру. Более того, я даже мечтаю о такой перемене. Эта перспектива, однако, ничуть не уменьшает моего желания сделать более тесными наши дружеские отношения. Я с удовольствием отказался бы от своих широких связей, в которых ежедневно нахожусь со всем миром ради нескольких часов еженедельных бесед с Вами. Здесь неплохое пиво, но как. бы было хорошо, если бы Вы приехали сюда и мы пили его прямо на месте — в находящемся под скалой погребе, да к тому же Вы бы могли сделать его вкус более пряным. В связи с последним обстоятельством очень прошу Вас немного

280

перца — в строчках. Я позволю себе попросить Вас передать искреннейшие приветы госпоже Кнебель и другим моим друзьям.

Ваш друг и покорный слуга Гегель.

43 (105). КНЕБЕЛЬ-ГЕГЕЛЮ

Иена, 11 сентября 1807 г.

[...] То, что Вы, может быть только в шутку, требуете от меня, не является моей профессией [...].

[...] И действительно, дорогой друг, обратитесь Вы лучше по поводу того, что Вас интересует, к господину Фальку, который живет в окружении множества разных людей и с удовольствием взял бы на себя выполнение Вашего задания. Мне кажется, что под Вашим руководством он стая бы человеком, которого Вы могли бы использовать.

С удовольствием поговорил бы с Вами о Вашей ковейшей философии, если бы прочитал [Вашу книгу]. Предисловие дал мне Зеебек, и я был поражен глубиной Вашего ума. Что остается пожелать мне и, насколько могу судить, некоторым друзьям, это чтобы Вы сделали тонкую ткань Ваших мыслей несколько более наглядной и понятной для наших непросвещенных голов. В самом деле, мы Вас считаем одним из первых мыслителей нашего времени, однако мы хотим, чтобы Вы придали могуществу Вашего ума более осязательные формы. То, что я здесь говорю, быть может, очень смело и недостаточно обоснованно, но Вы должны простить поэтическому воображению, если я скажу, что хотел бы видеть серьезное перешедшим в область прекрасного, хотя и не в дидактическую поэму Лукреция. Ваши сравнения так же великолепны, как и Ваши мысли.

44 (106). ГЕГЕЛЬ - НЙТХАММЕРУ

Бамберг, 13 октября 1807 г.

[...] Кажется, решающие указания из Парижа все еще не посланы; они, судя по некоторым признакам, не только коснутся внешнего разделения областей, но на благо народов также повлияют на внутреннюю структуру, и тогда существующее состояние неопределенности наконец как-то разрешится. И все же Ваши труды, по крайней мере работа в гимназии, ими не будут затронуты. Ваши труды есть нечто независимо-по-

281

Стоянйое, они останутся одинаково необходимыми при любом государственном устройстве и при любых обстоятельствах. С большим интересом мы ждем новостей относительно этих решений.

Что касается моей работы, то, если она Вас интересует, ее можно назвать работой лишь с натяжкой. Работа в газете идет своим чередом, беспрепятственно, не принося, правда, никакого удовольствия, но и без особых неприятностей. Я нахожу, что должен вкладывать в свой труд больше души, и в этой связи обращаюсь к Вам с просьбой помочь мне. Для этого мне кажется очень подходящим кофейная мельница Румфорда, и поскольку ее изготовляют в Мюнхене, я хотел бы попросить Вас или милейшую госпожу о любезности заказать мне одну и переслать вместе со счетом. Это сооружение значительно повысит мой жизненный тонус и украсит мое существование, я же буду очень Вам обязан за заботу обо мне.

О наших здешних знакомых и друзьях я немногое могу сообщить, по крайней мере ничего нового, и это, пожалуй, к счастью, ибо если и бывает что-нибудь новое, то это скорее плохое, чем хорошее... Из провинции вообще не приходится писать много в столицу, но тем больше следует писать из столицы, куда направлены взоры всех, в провинцию. Однако, как я слышал, кое-кто не остановился на том, чтобы направлять лишь свой взор на столицу, а направил туда и свои стопы, притом не в желаниях, а на самом деле, и Вы, вероятно, наслаждаетесь обществом некоторых из этих людей. Что делает сейчас Шеллинг? Я давно уже ничего от него не получал.

В настоящее время здесь что-то интенсивно занялись пивоварами, которые оказались весьма строптивыми. Если от этого пострадает сие благородное питие — бамбергское пиво, то это в конце концов нанесет большой ущерб Бамбергу. Но кто знает, может быть, это несколько уменьшит телесность этого города и обратит его в сторону духовного. Пока же тяжба решается, я хочу пользоваться кофейной мельницей.

Кланяюсь тысячу раз Вашей любезнейшей жене. Ваш искренний друг Гегель.282