Вопрос № 1. Наука в системе культуры как познавательная деят-ть и социальный институт. Дисциплинарная организация соврем. науки и междисциплинарные исследования.

Понятие науки многоаспектно, и при рассмотрении науки как части культуры можно исходить, по крайней мере, из двух т.зр.:

1. рассматривать науку как деятельность по производству знания

2. рассм.науку как соц.институт

1 – наука как деят-ть предст.собой рациональный способ познания мира, где вырабатываются и систематизируются знания об окруж. действит-ти.

Сущ.разногласия по поводу того, когда возникла наука как особый вид деят-ти. Занчит.кол-во знаний было накоплено в древнем Китае, Египте, но это было исключительно практическое знание, тесно вплетенное в мифологию и религию, не направленное на достижение истины как таковой. В античной Греции познание стало превращаться в самостоят. сферу деят-ти, но не было сделано решающего шага к эксперименту. В соврем. понятии наука появл-ся в Новое время в связи с научн. открытиями Коперника, Галилея, Декарта, Ньютона.

Основой научн. деят-ти явл. сбор научн. фактов, их систематизация, критич. анализ. На этой основе осущ-ся синтез нового научн. знания с помощью выдвижения гипотез, их подтверждения либо опровержения, построения научн.теорий. т.о. научн.деят-ть направлена на описание природн.и обществ.явлений, выявление причинно-следственных связей между явлениями, объяснение и прогнозирование. Деят-ть осущ-ся учеными, проводящими научн. исслед-ия. Познават. деят-ть осущ-ся с помощью экспериментальных средств и посредством использования методов научно-исследоват. работы. Получен. рез-таты фиксир-ся в виде текстов отчетов, статей, монографий, диссертаций и т.п.

Говоря о науке как деят-ти необх.отметить. что это не просто деят-ть отдельных ученых, напр. Галилея, Ньютона, Дарвина, а деят-ть в рамках опред. традиций (или парадигм), когда рез-таты деят-ти отдельн.ученых подготовлены, предусмотрены или спровоцированы деят-тью предшественников или современников.

2 - Наука как социальный институт представляет собой определенную систему взаимосвязей между научными организациями, членами научного сообщества, а также систему норм, ценностей, правил поведения, регулирующих деят-ть ученых.

Институциональность науки проявл-ся в самой организации науки и в связях с другими социальными институтами. Так, в наст.время наука организована в виде крупных научн. институтов, лабораторий с мощной технич.базой, развитыми средствами научных коммуникаций в виде конференций, журналов и т.д.

С другой стороны, наука все теснее связывается с другими соц. институтами, пронизывает не только пром-ть, с/х, но и военную сферу, политику, управление.

Наука отвечает на экономич. потр-ти общ-ва, наука превращ-ся в непостредств. производит. силу, каждое научн. открытие становится основой для изобретения. Наука напрямую связана с политикой и идеологией, что показал Т.Кун. Кроме того, наука финансируется, и источник финансирования имеет огромное влияние на пути развития науки. Наука играет серьезную мировоззренческую функцию.

В последнее время возникла тенденция к объединению и синтезу различных наук, к появлению новых научн. дисциплин на стыках ранее существовавших наук. Основой сначала сильной дифференциации наук, а затем их сближения и появления междисциплинарных исследований, можно считать тот факт, что каждая наука изучает лишь отдельные аспекты абстрактных объектов – предметов, явлений. В то время как любой реальный объект многогранен, то чтобы получить целостное знание о нем необходимо объединить все абстрактные характеристики этого объекта, вырабатываемые разными науками. Однако у каждой науки имеется собственный специфич. язык и зачастую представители разных наук, говоря об одном и том же объекте не понимают друг друга. Все это и диктует необх-ть междисципл. исслед-ий.

Вопрос № 2. Предмет философии науки. Соотношение философии, науки и истории науки.

Философия науки – дисциплина, стремящаяся понять, что такое наука как сфера человеческой деятельности, как она развивается, в чем состоит специфика научного познания и методов науки, каковы структура и функции научного знания.

Задачи философии науки:

1. Выделить общие проблемы для всех «философий науки»;

2. Исследовать направления ее развития (от истории к будущему).

Современный мир является миром научных достижений, это заставляет обращать внимание на науку и причины ее успеха. Известно, что научные знания были еще у шумеров и египтян, известны имена ученых античности Фалеса, Платона, Аристотеля, однако научные знания переплетались с повседневной жизнью и религиозными представлениями. Научное познание мира возрождается в 16 веке (основа его – гелиоцентрическая система мира Коперника). Собственно наука возникает только в 17 веке, благодаря Галилею (до того - Леонардо). Нужды хозяйства, промышленности, судовождения требовали разработки и применения приборов и машин. При их разработке применялась теория научного исследования.

Исследованиями в то время занимались люди богатые, широкая общественность наукой не интересовалась вплоть до середины 19 века, пока не появились паровой двигатель и железные дороги, а также открыли новую планету Плутон. Эти наглядные достижения науки поразили общественность и привлекли к ней внимание, в том числе и философов. Выделившееся в то время научное познание действительности требовало ответов на вопросы: что такое наука? Чем обусловлены ее успехи? Как она развивалась? Какими методами она пользуется? В чем ценность науки? Чем отличается научное знание от мифа и религии? Какими методами пользуются ученые? Соответственно, предметом философии науки являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их историческом развитии и рассмотренных в исторически изменяющемся социокультурном контексте.

Основные направления философии науки:

1. Позитивизм.

Огюст Конт («Курс позитивной философии»), Герберт Спенсер, Джон Милль. Идея отрыва метафизики от науки. Единственный источник познания – опыт. Врожденных форм познания не существует. Перенесение естественно-научных методов в гуманитарные науки. Введена классификация наук (выделены астрономия, физика, химия и т.д.).

2. Эмпириокритицизм (второй позитивизм).

Основатели – австрийский физик Эрнст Мах («Познание и заблуждение» (1880-е гг.) - первая философская работа, посвященная науке; представил свой образ науки, ее развития и методологии) и швейцарец Рихард Авенариус. Мир есть комплекс ощущений, и задача науки для выработки ясной концепции о существующем – описывать эти ощущения, не пытаясь объяснить их происхождение. Наука основана на опыте. Требование критики опыта, описание как идеал науки.

Французский математик Анри Пуанкаре («О науке», 1913 г.). Проанализировал процесс научного открытия, разделил его на этапы. Основные принципы любой научной теории – некие условные соглашения, единственным абсолютным требованием которых является непротиворечивость.

Французский физик Пьер Дюгем («Физическая теория: ее цель и строение»). Наука должна не использовать физическую теорию для объяснения экспериментально найденных закономерностей, а аккумулировать и применять теоретический опыт для систематизации и классификации экспериментальных результатов. Утверждение о невозможности окончательного определения истинности научной теории (тезис Дюгема-Куэйна).

3. Логический позитивизм (Третий позитивизм)

1920-е годы – деятельность «Венского кружка» (при Венском университете; Морис Шлик, Отто Нейрат, Филипп Франк, Рамсей, Френкель). Отказ от гегелевской метафизики понятий (невозможно получать новые знания только путем анализа понятий и их определений), философия – это метод критического исследования, а не система абсолютного знания, ее задача – прояснение смысла понятий с помощью логического анализа. Необходим единый универсальный научный язык. Сформулировали принцип верификации (критической проверки предложений; бывает эмпирическая и логическая). Идеи научного позитивизма получили мировое признание с приходом Гитлера к власти и эмиграции ученых из Германии, определяли представление о науке и ее методах до конца 50-х гг.

4. Критический рационализм Карла Поппера.

Кон. 50-х гг. (Логика научного исследования», 1962 – его основной труд «Предположение и опровержение»). Новое понимание философии науки, отличное от позитивистов, критика понятия научного метода. Знание должно быть максимально объективным и не зависеть от мнения отдельных людей и групп. Научные теории могут и должны рационально критиковаться. Пытался решать проблемы демаркации (отделение научного от ненаучного): вместо метода верификации – фальсификация (научную теорию нельзя подтвердить опытом (верифицировать), а только опровергнуть (фальсифицировать)). Развитие науки можно объяснить только исходя из логических правил. Концепция трех миров; мир субъективный, мир объективный и мир знаний.

Ученик Поппера – Имре Лакатос. Наука – конкурентная борьба «научно-исследовательских программ» (единица научного знания, совокупность и последовательность теорий). Развитие науки – в смене совокупности и последовательности теорий, связанных общими принципами и идеями. Программа состоит из «жесткого неизменяемого ядра» и «защитного пояса» вспомогательных гипотез. «Пояс» защищает «ядро», с падением которого вся программа признается неудачной.

5. Концепция исторической динамики науки Томаса Куна.

Американский историк науки Томас Кун. Основная работа - «Структура научных революций» (1962). Ввел понятия «научная парадигма», «научное сообщество», «научная революция». Развитие науки происходит скачками – периоды «нормальной науки» сменяются периодами научной революции. Основа научного сообщества – разделение определенной парадигмы (положение в социальной организации науки, эстетические мотивы и вкусы, симпатии, воспринятые во время образования принципы). Парадигма - совокупность наиболее общих идей и методологических установок в науке, признаваемых данным научным сообществом, является основой для научной работы, обеспечивает возможность целенаправленного отбора и интерпретации фактов. Со сменой парадигмы меняется весь мир ученого. В 1960-е – 1970-е годы их концепции – в центре внимания ученых.

6. Анархистская эпистемология Пола Фейерабенда

Австрийский ученый и философ. 1975 – работа «Против метода». Новая веха в истории философии науки. Доказал ошибочность ранних теорий философии науки (в реальном научном исследовании ученые, приходя к научным открытиям, постоянно их нарушают). Принцип «все дозволено» - пригоден любой способ действия, могущий привести к цели, т.к. не надо навязывать ученым жестких правил, и любой метод ставит пределы в деятельности ученых. Универсальных методологических правил в науке не существует. Философия не может успешно описать науку, разработать метод отделения научного от ненаучного.

1980-е гг. – развитие социологии науки (анализ социологической деятельности научных коллективов; позже потерпела неудачу). Спад интереса к науке. Сейчас – аналитическая философия.

Философия и наука

Наука – это сфера человеческой деятельности, функцией которой является теоретическая схематизация и выработка объективных знаний о действительности; отрасль культуры, которая существовала не у всех народов и не во все времена.

Философия является учением об общих принципах бытия, познания и отношений человека и мира.

Три аспекта интерпретации вопроса о взаимоотношении науки и философии:

– является ли философия наукой;

– взаимодействие философии и частных (конкретных) наук;

– соотношение философии и вненаучного знания.

Научного характера философии нельзя отрицать, она – наука о всеобщем, свободная и универсальная область человеческого знания, постоянный поиск нового. Функции философии в науке действительно огромны: интеллектуальная разведка, обобщения, интеграция знаний, теоретичность, эвристичность, прогноз, вклад в правильную постановку проблемы, уяснение общих оснований культуры и науки. Выводы, полученные в рамках философии, служат не только средством получения научного знания, но и сами входят в содержание науки. Многие крупные ученые в области конкретных наук являются и виднейшими представителями философии: Пифагор, Аристотель, Бруно, Коперник, Декарт, Маркс, Фрейд, Рассел и др. У философии имеется свой специфический язык и свой категориальный аппарат. Она осуществляет научный поиск и поэтому имеет научный характер, когда опирается на систему научного знания. Однако философию нельзя полностью свести к научному знанию, т.к. философское знание имеет мировоззренческую окраску, в то время как науке безразличны многие аксиологические моменты ее деятельности.

Взаимодействие философии и частных (конкретных) наук – конкретные науки имеют собственный предмет исследования, свои методы и законы, свой уровень обобщения знания, у философии же предметом анализа являются обобщения частных наук, т. е. философия имеет дело с более высоким, вторичным уровнем обобщения. При этом уровень первичный приводит к формулированию законов конкретных наук, а задача уровня вторичного – выявление более общих закономерностей и тенденций. Философия сама оказывает воздействие на развитие частных наук, а не только испытывает влияние с их стороны. Это воздействие может быть как положительным, так и отрицательным. Влияние философии осуществляется через мировоззрение, которое воздействует на первоначальные позиции ученого, его отношение к миру и познанию, к необходимости развития той или иной конкретной области знания (например, ядерной физики, генной инженерии и т. п.).

Философия и вненаучное знание - некоторые ученые и философы, особенно приверженцы концепции «постмодернизма», призывают использовать любые учения (астрологию, оккультные и мистические «науки», магию) для воздействия на современное общество, полагают, что статус научного миропонимания в современном обществе не выше любого функционального мифа, выступают за мировоззренческий плюрализм. Подобная позиция абсолютной нейтральности научного мировоззрения к псевдонауке ведет к интеллектуальному анархизму. Статус, общекультурное значение и просветительская функция философии несовместимы с псевдонаучными учениями. Это требует от представителей философии более активного распространения научного миропонимания, т.к. его игнорирование может повлечь за собой опасные социальные последствия. Крайне опасен союз политической власти и паранауки (инквизиция, фундаментализм, фашизм, лысенковщина и т.д.).

Вопрос № 3.​ Методологическая концепция логического эмпиризма. Принцип верифицируемости и проблема эмпирического обоснования науки.

Лог. Позитивизм - (логический эмпиризм или неопозитивизм)  школа философии, которая включает в себя эмпиризм, идею о том, что для познания мира необходимы наблюдаемые доказательства, опирающиеся на рационализм, основанный на математических и логико-лингвистических конструкциях в эпистемологии.

(Отсюда: http://iph.ras.ru/enc.htm - Библиотека ИФ РАН, собственно)

ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ – направление неопозитивизма, возникшее в 1920-х гг. на основе Венского кружка (Р.Карнап, О.Нейрат, Ф.Франк, Г.Фейгль и др.), с которым тесно сотрудничало берлинское Общество эмпирической философии (Рейхенбах, К.Гемпель и др.). В кон. 1920-х – нач. 1930-х гг. приобретает значительное влияние и выступает как идейная основа неопозитивистской философии науки. Основоположники логического позитивизма выдвигают задачу разработки последовательно научной философии и претендуют на осуществление «революции в философии», которая окончательно преодолела бы т.н. метафизику, к которой они относили подавляющую часть всей прежней философии. В этой своей антиметафизической направленности логический позитивизм выступает преемником классического «первого позитивизма» 19 в. На формирование идей логического позитивизма непосредственное влияние оказал также «второй позитивизм» Э.Маха. Однако по существу логический позитивизм не является нейтральным в своей философской позиции в отношении природы знания и истолковывает последнее последовательно в духе узкого эмпиризма и феноменализма, идущего от Беркли и Юма (что позволяет, в частности, его критикам говорить о «гносеологической метафизике» логического позитивизма). Вместе с тем он отказывается от характерного для прежнего позитивизма психологического и биологического подхода к познанию и пытается сочетать феноменалистский эмпиризм с методом логического анализа языка науки, использующего аппарат современной математической логики. Эта идея заимствуется логическим позитивизмом в 1920-х гг. прежде всего из «Логико-философского трактата» Л.Витгенштейна. Синтез логицизма с эмпиристско-феноменалистической гносеологией, сводящей содержание всякого подлинного знания о мире к выражению т.н. непосредственно данного (т.е. по существу сенсорной информации) и составляет исходную идейную основу этого направления. Подлинно научная философия возможна только как логический анализ языка науки, который в своей критической функции должен быть направлен на устранение «метафизики», а в своей позитивной функции – на исследование логического строения научного знания с целью выявления «непосредственно данного» или эмпирически проверяемого содержания научных понятий и утверждений. Конечная цель такого исследования усматривалась в реорганизации научного знания в системе «единой науки», которая в соответствии с позитивистско-феноменалистическим представлением о природе познания должна была бы давать описание непосредственно данного и в которой стирались бы различия между отдельными науками о мире – физикой, биологией, психологией, социологией и т.д., как по типу содержания понятий, так и по способу их образования. На основе принципа сводимости всякого действительного осмысленного знания к «непосредственно данному», выражение которого в т.н. протокольных предложениях обеспечивает возможность исчерпывающей эмпирической проверяемости всех утверждений, несущих реальную информацию о мире, логический позитивизм формулирует т.н. принцип верифицируемости (см. далее Верификационизм), рассматриваемый как критерий познавательного значения утверждений. Логика и математика в отличие от всех других т.н. реальных или фактуальных наук – о природе, обществе, человеке – истолковываются в качестве т.н. формальной науки – не как знания о мире, а как система аналитических высказываний, формулирующих правила работы с предложениями и терминами языка науки.

Эта концепция, находившаяся в резком противоречии с реальной природой научного знания, по существу так и не смогла стать реальной исследовательской программой методологии науки. Вся эволюция логического позитивизма с 1930-х гг. представляет собой цепь всякого рода модификаций, отступления от исходных позиций, компромиссов и т.д., т.е. типичную историю искусственного спасения последовательной и радикальной, но неконструктивной исследовательской программы. Уже в сер. 1930-х гг. логический позитивизм вынужден был отказаться от идеи протокольных предложений, выражающих переживания субъекта познания, и принять концепцию физикализма. В качестве базисного «языка наблюдений» логический позитивизм с кон. 1930-х гг. рассматривает т.н. вещный язык, выражающий чувственно воспринимаемые физические явления, а не язык личных переживаний субъекта. Требование исчерпывающей верифицируемости каждого осмысленного научного утверждения заменяется условием возможности частичной и косвенной подтверждаемости. Эти изменения не выводят, однако, концепцию логического позитивизма за рамки узкого эмпиризма.

Со 2-й пол. 1930-х гг. (после переезда основных представителей в США) логический позитивизм известен под самоназванием логического эмпиризма. Сохраняя неизменными основные идеи периода Венского кружка – резко отрицательное отношение к метафизике, концепцию сведения философии к анализу языка науки, – логический позитивизм на американском этапе своего существования вынужден пересмотреть исходные догмы, сформулированные в период Венского кружка. Наиболее существенным оказывается здесь отказ от т.н. редукционизма – принципа сводимости всякого подлинного научного знания к выражению эмпирически данного и замены его концепцией частичной эмпирической интерпретации теоретических систем (см. Гипотетико-дедуктивная модель, Оправдание теории). Это вынужденное признание несводимости «теоретического языка науки» к «языку наблюдения» по существу подрывало исходные позиции логического позитивизма, и попытка сохранить им видимость верности приводила к внутренней противоречивости и эклектичности позиций. Так, логическому позитивизму не удалось дать удовлетворительного объяснения гносеологической природы и методологических функций научных понятий («теоретических конструктов»), выработать адекватный вариант критерия научной осмысленности, основанный на ослабленной версии принципа верифицируемости – принципе подтверждаемости – и на идее частичной эмпирической интерпретации теоретических понятий, предложить четкие критерии гносеологического различения т.н. аналитических и синтетических высказываний, из которого исходил ранний логический позитивизм, и т.д. Признание несводимости теоретического знания к эмпирически данному подрывает и предпосылки радикальной антиметафизической направленности логического позитивизма, поскольку приходится принять, что в основе теоретических систем науки лежат онтологические схемы, научные картины мира, метафизические основания научных «парадигм», без которых невозможна наука. Эта неспособность логического позитивизма реализовать свою собственную исследовательскую программу приводит в сер. 20 в. к резкому падению его авторитета. В 1950-е гг. логический позитивизм теряет свое положение ведущего направления западной философии науки, а в 1960-е гг., после смерти его основоположников, по существу перестает существовать как самостоятельное течение современной философии. Резкой критике со стороны представителей философии науки иной ориентации (в особенности Поппера и его последователей), помимо узкого эмпиризма и односторонней «антиметафизичности», подвергается абсолютизация логическим позитивизмом логистического подхода к анализу научного знания, преувеличение значения логической формализации, отказ от исследования истории науки, процессов развития научного знания и т.п.

Логический позитивизм занимает значительное место в философии науки 20 в. Несмотря на неудачную попытку реализации при помощи современных логических методов схем классической научной рациональности, он объективно способствовал осознанию необходимости неклассических подходов к философско-методологической проблематике современной науки.

ВЕРИФИЦИРУЕМОСТЬ (от лат. verificare – доказать истину) – понятие методологии науки, характеризующее возможность установления истинности научных утверждений в результате их эмпирической проверки. Различается непосредственная верифицируемость, связанная с возможностью прямой проверки утверждений, формулирующих данные наблюдения и эксперимента, или утверждений, фиксирующих зависимости между этими данными и их обобщения, и косвенная верифицируемость, основанная на установлении логических отношений между косвенно верифицируемыми и прямо верифицируемыми утверждениями. Научные положения, содержащие развитые теоретические понятия, относятся к косвенно верифицируемым утверждениям (см. Эмпирическое и теоретическое). Следует отличать верификацию как актуальный процесс эмпирического обоснования реальных утверждений и установления их истинности и верифицируемость как возможность верификации. Именно анализ идеализированных условий и схем верифицируемости как возможности верификации и может выступать в качестве предмета логико-методологического анализа.

Термин «верифицируемость» получил широкое распространение в связи с концепцией анализа языка науки логического позитивизма, который сформулировал так называемый принцип верифицируемости, согласно которому всякое претендующее на научно-познавательное значение утверждение о мире посредством логического анализа составляющих 'его терминов и предложений в принципе должно быть сводимо к совокупности т.н. протокольных предложений, фиксирующих данные «чистого опыта». Тем самым принцип верифицируемости выступил в концепции науки логического позитивизма как критерий познавательного значения утверждений о мире, в своей критической функции анализа языка науки, призванной очистить последнюю от т.н. метафизики. В своей позитивной же функции принцип верифицируемости должен был выступать как исходная установка всеохватывающей логической реконструкции языка науки, в основе которой должны были лежать протокольные предложения.

Т.о., гносеологическим основанием принципа верифицируемости в логическом позитивизме явилась феноменалистская, узкоэмпирическая доктрина о том, что познание, в том числе и научное, в принципе не может выйти за пределы чувственного опыта. Основой же логической схемы такой сводимости для логических позитивистов Венского кружка выступала выдвинутая Л. Витгенштейном в рамках его концепции логического атомизма идея возможности представления каждого осмысленного утверждения о мире в качестве функции истинности элементарных, т.н. атомарных, предложений, являвшаяся по существу абсолютизацией формализма исчисления высказываний математической логики. Однако впоследствии явная гносеологическая и методологическая несостоятельность принципа как формы радикального эмпиризма, настаивавшего на возможности исчерпывающей сводимости научных утверждений к совокупности предложений наблюдения, вынудила логических позитивистов принять ослабленный вариант принципа верифицируемости, заменяющий понятие строгой и исчерпывающей верифицируемости понятием частичной верифицируемости или подтверждаемости. В рамках этого подхода разрабатывались, в частности, попытки экспликации количественной оценки подтверждаемости на основе использования вероятностных методов. Разрабатываемые варианты вероятностной «логики подтверждения» (Карнап, Рейхенбах) носили, однако, весьма искусственный характер и не имели сколько-нибудь серьезного реального методологического значения.

Следствием вынужденного отказа от идеи исчерпывающей сводимости языка науки к совокупности предложений наблюдения явился и отказ по существу от идеи верифицируемости в ее сколько-нибудь последовательной и определенной форме, на смену которой пришло представление о косвенной и частичной эмпирической подтверждаемости научно-теоретических утверждений в рамках гипотетико-дедуктивной модели научного знания. Современная методология науки, резко критически относящаяся к примитивному верификационизму, отвергая идею верифицируемости в ее «классическом» варианте, рассматривает частичную и косвенную подтверждаемость научных утверждений в структуре теории как момент сложного и многоступенчатого динамического процесса согласования концептуально-теоретического аппарата науки и ее эмпирического базиса. (В.С.Швырев)

Вопрос № 4. Методологический, социологический и культурологический подходы к исследованию науки и ее развития. Экстернализм и интернализм.

А) Сциентизм – это отождествление специального научного знания с единственно аутентичной формой познания.

Т.о. таких типов три:

- культорологический

- социологический

- методологический

Социологический сциентизм – исследователи ориентируют исследование социологии науки на методологию естественных наук.

Культурологический сциентизм – мировоззренческая установка, по которой наука является высшей культурной ценностью, от прогресса науки зависит весь социальный и культурный прогресс человечества.

Методологический сциентизм – установка, по которой методы точных и естественных наук признаются универсальными для познания.

Б) Интернализм – направление в историографии и теории развития науки, по которому главную движущую силу науки составляют присущие ей внутренние силы, средства и закономерности. Таким образом развиваются идеи и происходит прирост знания.

Экстернализм – направление в историографии и теории развития науки, по которому наука как система знаний и социальный институт является органической частью социокультурной среды, и следовательно испытывает с ее стороны существенное влияние. Т.о. прирост знания осуществляется как социальный заказ, зависит от социальных ориентиров, происходит в культурно-историческом контексте.

Вопрос № 5. Критический рационализм К. Поппера.

Философская деятельность К. Поппера началась с участия в Венском кружке логических позитивистов. Но Поппера не удовлетворял принцип верификации, и в связи с этим начался его отход от неопозитивизма. Именно в полемике с ведущими представителями Венского кружка был сформулирован «критический рационализм». Критикуя аналитическую философию, Поппер отверг целесообразность тех операций со значением слов и выражений научного и обыденного языка, которые логические и лингвистические позитивисты объявляли единственным законным занятием философа. Поппер реабилитировал исконно философские вопросы, отказавшись рассматривать их как псевдо проблемы.

Отойдя от неопозитивизма, Поппер в то же время остался верен кругу тех проблем, которые поднимались логическими позитивистами, хотя и да­вал им свои решения. Так, одной из главных проблем критического рацио­нализма остается вопрос о разграничении научных и псевдонаучных высказываний. Но Поппер вводит свой критерий демаркации - принцип фальсификации.

Отмечая уже отмеченные нами недостатки принципа верификации, Поппер в качестве аргумента его несостоятельности выдвигает приверженность принципа верификации методу индукции. Со ссылкой на Юма, он отмечает, что никакое сколь угодно большое количество фактов, подтверждающих некое общее высказывание или теорию, не может дать их достоверного подтверждения. Метод индукции Поппер не признает как метод научного познания, утверждая, что из отдельных фактов, как бы многочисленны они ни были, логически не вытекает какого-либо общего суждения или вывода.

Согласно логическому позитивизму, теория признается верифицируемой (т. е. истинной) тогда, когда ее положения можно свести к предложениям, доступным непосредственной чувственной проверке. Именно в этом и заключается, с точки зрения Поппера, несостоятельность этого принципа, так как общий вывод подтверждается суммой фактов. Поппер же полагает, что теорию можно считать научной лишь в том случае, если удастся указать на такие возможные в принципе события, которые бы ее опровергали, или фальсифицировали.

В своей философской автобиографии К. Поппер рассказывает, что к принципу фальсификации он пришел в поисках философской позиции для опровержения претензий марксизма на статус научной теории. Он обратил внимание на то, что сторонники марксизма постоянно ссылаются на многочисленные факты общественной жизни, как подтверждающие это учение, т.е. верифицирующие его. Осознав, что опровергнуть марксизм нельзя ссылкой на его неподтверждаемость, Поппер решил обратить против марксизма само обстоятельство его верифицируемости. Он заявил ,что научная теория не может согласовываться со всеми фактами, она носит научный характер лишь постольку, поскольку исключает некоторый факты, т. е. явно не согласуется с ними.

Теорию делает научной, согласно Попперу, ее способность не допускать некоторые возможные события. Чем больше возможных фактов запрещает, исключает теория, тем более она научна. Марксист же никогда не согласиться признать, что есть факты, которые не согласуются с его теорией. Отсюда Поппер делает заключение о не научности марксизма и его догматическом доктринерском характере. Таким образом, из чисто идеологических задач Поппером был сформулирован принцип фальсификации и затем на его базе сконструирована субъективно-идеалистическая концепция истории науки и ее методологический анализ.

Нельзя не согласиться с Поппером, что опровергаемость имеет место в научном познании. Но в концепции Поппера она абсолютизируется как критерий научности. В действительности теория относительности не опровергла классическую механику как таковую, хотя и указала на факты и закономерности, которые с ней не согласуются. Теория относительности лишь опровергла мнение об универсальности классической механики. Отношение научной теории к фактам ее подтверждающим и ее опровергающим носит сложный диалектический характер и не так однозначно как у Поппера. Ограниченность принципа фальсификации была отмечена уже последователями Поппера, в частности И. Лакатосом, который отмечал, что практически не существует таких теорий, которые бы соответствовали всем без исключения экспериментальным данным. Следовательно их все надо признать, согласно принципу фальсификации, научными. Напрашивается вывод: принцип несостоятелен.

Сам Поппер в конечном счете вынужден был признать, что научные теории могут быть уточнены с помощью вспомогательных гипотез и тем самым объяснены противоречивые факты. «Все это показывает не только то, что некоторая степень догматизма плодотворна даже в науке, но так же и то, что с логической точки зрения фальсифицируемость или проверяемость не могут рассматриваться как очень жесткий критерий». Однако принцип фальсификации позволял не только противопоставить себя принципу верификации, но и иначе подойти к научному знанию вообще. Логические позитивисты, устанавливая научную осмысленность высказываний, имели дело с готовым, оформившимся научным знанием, с научным знанием в состоянии статики. Принцип фальсификации предполагал наличие некоторой динамичности знания. Это позволило Попперу выйти за рамки неопозитивизма и поднять новую проблему – проблему развития науки, научного знания. Именно этот вопрос и стал центральным в постпозитивизме.

Развитие знания, по Попперу, это смена одних гипотез другими. Этому вопросу он посвятил свой труд «Логика и рост научного знания» (русский перевод: М., Прогресс, 1983). Опровержение некоторой теории новыми эмпирическими данными, пишет Поппер, приводит к отказу от нее и ставит задачу объяснения этих новых фактов, для чего создается новая теория, которая рано или поздно будет опровергнута новыми, пока еще неизвестными фактами. Для Поппера наиболее ценным в этом процессе является критика как важнейший принцип научного, рационального мышления вообще. Он рациональную позицию отождествляет с критической. Отсюда название концепции – критический рационализм.

Наука имеет дело с теориями, которые в свою очередь содержат погрешности и подлежат критике и опровержению. Самая хорошая теория та, которая уже опровергнута и уступает место новой, и таким путем наука бесконечно прогрессирует. Опровержение теории, считает Поппер, больший успех для ученого, чем ее подтверждение. Таким образом, оказывается, что все научное знание отличается от обыденного своим гипотетическим характером.

Поппер предложил следующую схему роста научного знания:

Р₁ – ТТ – ЕЕ – Р_2, где:

Р₁ – исходная проблема,

ТТ – предварительная теория,

ЕЕ – процесс критического обсуждения этой проблемы и отбрасывание заблуждений,

Р₂ – новая проблема, возникающая после опровержения предваритель­ной теории. Понятия гипотеза и теория у Поппера совпадают. По схеме полу­чается, что «наука начинается с проблем и заканчивается проблемами». Теории или гипотезы выступают как предварительные решения проблемных ситуаций.

Но возникает вопрос, каким образом осуществляется выдвижение теорий или гипотез? Поппер говорит, что это происходит методом проб и ошибок. Этот метод и есть критический метод. Он позволяет, по мнению автора, подвергнуть суровой критике наши теории и выявить заблуждения.

Метод используется перманентно, а состояние науки – это конкуренция теорий, борьба их между собой и отбор лучших. Но, что значит лучших? Это те теории, которые имеют большую объяснительную силу по отношению к проблемам, которые мы пытаемся решить, большую правдоподобность. Так происходит процесс «роста знания». Термин «развитие знания» Поппер не употребляет, так как развитие предполагает преемственность в науке, присутствие движения знания от сущности первого порядка к сущности второго и т. д. Для Поппера каждая гипотеза автономна, а принимается она в результате публичного обсуждения и всеобщего признания. В последнем случае гипотеза становится общезначимой.

В концепции Поппера полностью отсутствует идея общественно-исторической природы познания. Познавательный процесс существует автономно от практической деятельности человека, от материальных и культурных условий. Именно автономный характер рассмотрения познания привел Поппера в конце 60-х годов в 1967 г. к концепции «третьего мира». Согласно Попперу следует различать три мира:

 

«первый мир» – мир физических объектов или физических состояний вещей;

«второй мир» – мир состояний человеческого сознания, мыслительных процессов, субъективного опыта, ощущений, другими словами, мир ментальности;

«третий мир» – мир объективного содержания мышления, утверждений, теорий, проблем, критических рассуждений. Другими слова, мир научных идей, поэтических мыслей, идеалов искусства и пр.

Этот последний мир вполне объективен и осязаем. Это мир книг, библиотек, географических карт, мир произведений живописи. Книги, согласно Попперу, содержат объективное знание независимо от того, прочитает их кто-нибудь или нет. Важно, что они потенциально могут быть прочитаны и поняты. «Второй мир» взаимодействует с «первым», «третий» взаимодействует непосредственно со «вторым» и только через него с «первым». Эта теория «третьего мира» чем-то напоминает мир «идей» Платона. Отрыв содержания мышления от мыслящего существа чреват уходом в объективный идеализм, в то время как концепция критического рационализма остается в рамках субъективно-идеалистического подхода.

Вопрос № 6. Концепция научно-исследовательских программ и рациональной реконструкции истории науки И.Лакатоса.

Концепция научно-исследовательских программ И. Лакатоса

Концепция научно-исследовательских программ, предложенная И. Лакатосом, возникла как попытка установления таких механизмов и структур в динамике науки, которые адекватно описывали бы и период "нормальной науки", и механизм смены парадигм в науке.

Он вслед за Карлом Поппером, развил принцип фальсификации до степени, названной утончённым фальсификационизмом. Теория Лакатоса направлена на изучение движущих факторов развития науки, она продолжает и вместе с тем оспаривает методологическую концепцию К. Поппера, полемизирует с теорией Томаса Куна.

Вслед за К. Поппером И. Лакатос полагает, что основой теории научной рациональности (или методологической концепции) должен стать принцип критицизма. Этот принцип является универсальным принципом всякой научной деятельности; однако, при обращении к реальной истории науки становится ясно, что «рациональный критицизм» не должен сводиться к фанатическому требованию беспощадной фальсификации.

«Контрпримеры» и «аномалии» отнюдь не всегда побуждают ученых расправляться со своими теориями; рациональное поведение исследователя заключает в себе целый ряд стратегий, общий смысл которых - идти вперед, не цепенея от отдельных неудач, если это движение обещает все новые эмпирические успехи и обещания сбываются.

И. Лакатос очень остро ощутил существующий разрыв между «теоретической рациональностью» как ее понимает «критический рационализм» и практической рациональностью развивающейся науки и признал необходимость реформирования «критического рационализма». Результатом усилий по решению этой задачи стала выработанная И. Лакатосом методологическая концепция «утонченного фальсификационизма» или методология научно-исследовательских программ.

Согласно Лакатосу, в науке образуются не просто цепочки сменяющих одна другую теорий, но и научные исследовательские программы, т.е. совокупности теоретических построений определенной структуры, объединяемых совокупностью фундаментальных идей и методологических принципов. У всех исследовательских программ есть «твердое ядро» - целостная система фундаментальных, частнонаучных и онтологических допущений, сохраняющаяся во во всех теориях данной программы, «защитный пояс», состоящий из вспомогательных гипотез и обеспечивающий сохранность «жесткого ядра» от опровержений; он может быть модифицирован, частично или полностью заменен при столкновении с контрпримерами, «негативная эвристика» и «позитивная эвристика», нормативные, методологические правила-регулятивы, предписывающие, какие пути наиболее перспективны для дальнейшего исследования («положительная эвристика»), а каких путей следует избегать («негативная эвристика»).

У всех исследовательских программ есть «твердое ядро». Отрицательная эвристика запрещает использовать modus tollens, когда речь идет об утверждениях, включенных в «твердое ядро». Вместо этого мы должны напрягать нашу изобретательность, чтобы прояснять, развивать уже имеющиеся или выдвигать новые «вспомогательные гипотезы», которые образуют защитный пояс вокруг этого ядра; modus tollens своим острием направ­ляется именно на эти гипотезы. Защитный пояс должен выдержать главный удар со стороны проверок; защищая таким образом окостеневшее ядро, он должен приспосабливаться, переделываться или даже полностью заменяться, если того требуют интере­сы обороны. Если все это дает прогрессивный сдвиг проблем, исследовательская програм­ма может считаться успешной. Она неуспешна, если это приводит к регрессивному сдвигу проблем. Отказать­ся от твердого ядра можно только в том случае, если программа больше не позволяет предсказывать ранее неизвестные факты.

Лакатос учитывает не только борьбу опровержимых и конкурирующих теорий, составляющих «защитный пояс», но и борьбу между исследовательскими программами. Поэтому развитие науки Лакатос представляет не как чередование отдельных научных теорий, а как «историю рождения, жизни и гибели исследовательских программ». Однако и методология исследовательских программ Лакатоса не может объяснить, почему происходит смена программ. Лакатос признает, что объяснения логики и методологии здесь бессильны, но, в отличие от Куна, он верит, что логически можно «соизмерить» содержание программ, сравнивать их между собой и поэтому можно дать ученому вполне рациональный ориентир для того, чтобы выбрать - отказываться или нет от одной программы в пользу другой.

По мнению Лакатоса смена и падение устоявшихся взглядов, то есть научные революции, должны объясняться не «психологией толпы», как считает Кун. Для описания того, как соизмерить или сравнить две конкурирующие программы, Лакатос вводит представление о сдвиге проблем. Исследовательская программа считается прогрессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхищает ее эмпирический рост, то есть когда она с некоторым успехом может предсказывать новые факты («прогрессивный сдвиг проблемы»). Программа регрессирует, если ее теоретический рост отстает от ее эмпирического роста, то есть когда она дает только запоздалые объяснения либо случайных открытий, либо фактов, предвосхищаемых и открываемых конкурирующей программой.

Если исследовательская программа прогрессивно объясняет больше, нежели конкурирующая, то она вытесняет ее и эта конкурирующая программа может быть устранена. Лакатос считает, что, безусловно, следует сохранять «жесткое ядро» научно-исследовательской программы, пока происходит «прогрессивный сдвиг» проблем. Но даже в случае «регрессивного сдвига» не следует торопиться с отказом от программы.

Дело в том, что в принципе существует возможность найти внутренние источники развития для стагнирующей программы, благодаря которым она начнет неожиданно развиваться, даже опережая ту программу, которая до недавних пор одерживала над нею верх. «Нет ничего такого, что можно было бы назвать решающими экспериментами, по крайней мере, если понимать под ними такие эксперименты, которые способны немедленно опрокидывать исследовательскую программу. Сгоряча ученый может утверждать, что его эксперимент разгромил программу... Но если ученый из «побежденного» лагеря несколько лет спустя предлагает научное объяснение якобы «решающего эксперимента» в рамках якобы разгромленной программы (или в соответствие с ней), почетный титул может быть снят и «решающий эксперимент» может превратиться из поражения программы в ее новую победу».

По Лакатосу, главным источником развития науки выступает конкуренция исследовательских программ, каждая из которых тоже имеет внутреннюю стратегию развития. Этот "двойной счет" развития науки и обуславливает картину непрерывного роста научного знания.

Таким образом, из рассмотрения вышеизложенной концепции «исследовательских программ» Лакатоса видно, что научные революции, как он их понимает, не играют слишком уж существенной роли еще и потому, что в науке почти никогда не бывает периодов безраздельного господства какой-либо одной «программы», а сосуществуют и соперничают различные программы, теории и идеи. Одни из них на некоторое время становятся доминирующими, другие оттесняются на задний план, третьи - перерабатываются и реконструируются.

Поэтому если революции и происходят, то это не слишком уж «сотрясает основы» науки: многие ученые продолжают заниматься своим делом, даже не обратив особого внимания на совершившийся переворот. Великое и малое, эпохальный сдвиг или незначительное изменение - все эти оценки совершаются лишь ретроспективно при методологической, «метанаучной» рефлексии. По мнению Лакатоса, история науки является «пробным камнем» любой логико-методологической концепции, ее решительным и бескомпромиссным судьей.

Теория рациональной реконструкции.

Термин «реальная история» у Лакатоса совпадает по существу с тем, что можно выразить термином «реальная эмпирическая история науки». Последнюю он рассматривает в более широком контексте — в рамках истории как науки, которая, с его точки зрения, представляет собой теорию и реконструкцию истории как множества исторических событий и имеет оценочный характер.

Соответственно этому для Лакатоса история науки есть история «научных событий», выбранных и интерпретированных некоторым нормативным образом. Основные шаги, моменты этой интерпретации он представляет следующим образом: «(а) философия науки вырабатывает нормативную методологию, на основе которой историк реконструирует «внутреннюю историю» и тем самым дает рациональное объяснение роста объективного знания; (в) две конкурирующие методологии можно оценить с помощью нормативно интерпретированной истории; (с) любая рациональная реконструкция истории нуждается в дополнении эмпирической (социально-психологической) «внешней историей».

Методологический анализ, проводимый в целях выявления научности той или иной исследовательской программы, распадается, по мнению Лакатоса, на следующие этапы: выдвижение рациональной реконструкции; сравнение последней с действительной (реальной, эмпирической) историей соответствующей науки; критика рациональной реконструкции за отсутствие историчности и действительной истории науки — за отсутствие рациональности.

Лакатос вводит понятия «внутренняя история» — сама рациональная реконструкция как таковая, и «внешняя история» — все внерациональное, где наибольший (и главный) интерес представляют именно «субъективные факторы», выпадающие из поля зрения внутренней (рациональной) истории. Поскольку, по его мнению, наиболее важные проблемы внешней истории определяются внутренней историей, то последняя является первичной.

Существует 4 «теории научной рациональности» или «логики открытия» - индуктивизм, конвенционализм, фальсификационизм и методология ис­следовательских программ, которые представляют собой просто ряд правил (может быть, даже не особенно свя­занных друг с другом) для оценки готовых, хорошо сформулированных теорий.

Так, внутренняя история для индуктивизма состоит из признанных открытий несомненных фактов и так на­зываемых индуктивных обобщений. Внутренняя история для конвенционализма складывается из фактуальных открытий, создания классифицирующих систем и их за­мены более простыми системами. Внутренняя история для фальсификационизма характеризуется обилием сме­лых предположений, теоретических улучшений, имеющих всегда большее содержание, чем их предшественники, и прежде всего—наличием триумфальных «негативных решающих экспериментов». И наконец, методология ис­следовательских программ говорит о длительном теоре­тическом и эмпирическом соперничестве главных иссле­довательских программ, прогрессивных и регрессивных сдвигах проблем и о постепенно выявляющейся победе одной программы над другой.

Каждая рациональная реконструкция создает неко­торую характерную для нее модель рационального роста научного знания. Однако все эти нормативные ре­конструкции должны дополняться эмпирическими тео­риями внешней истории для того, чтобы объяснить оставшиеся нерациональные факторы. Подлинная история науки всегда богаче ее рациональных реконструк­ций. Однако рациональная реконструкция, или внутрен­няя история, является первичной, а внешняя история- лишь вторичной, так как наиболее важные проблема внешней истории определяются внутренней историей. Внешняя история либо дает нерациональное объяснение темпов локализации, выделения и т. п. исторических со­бытий, интерпретированных на основе внутренней истории, либо—если зафиксированная история значительно отличается от своей рациональной реконструкции—она дает эмпирическое объяснении этого отличия. Однако рациональный аспект роста науки целиком объясняется некоторой логикой научного исследования.

Какую бы проблему ни хотел решить историк науки, он прежде всего должен реконструировать интересующий его участок роста объективного научного знания, то есть важную для него часть «внутренней истории». Для любой внутренней истории субъективные факторы не представ­ляют интереса.

У Лакатоса мы встречаем нормативно-исто­риографический вариант методологии научно-исследова­тельских программ, который дает нам общую теорию сравнения конкурирующих логик научного исследования, где история может рассматриваться как «пробный камень» ее ра­циональных реконструкций.

Заслуга Лакатоса состоит в том, что он совершенно четко осознавал то обстоятельство, что рациональная реконструкция истории науки «не может быть исчерпывающей, он указывает, что никакая совокупность человеческих суждений не является полностью рациональной и поэтому рациональная реконструкция никогда не может совпасть с реальной историей. В силу данного обстоятельства, Лакатос отмечает, что его историографическая исследовательская программа не может и не должна объяснить всю историю науки как рациональную.

Вопрос № 9.​ Логическая структура дедуктивно-номологического объяснения. Состав эксплананса. Сущность научного объяснения в естествознании.

Исторически первым способом научного объяснения, который получил широкое применение не только в естествознании, но и в других науках, стал, как мы отметили, метод объяснения с помощью установления причин явлений и событий. Такой тип каузального, или причинного, объяснения раньше всех применил Галилей для анализа механических явлений и процессов, где причиной движения служила внешняя сила, а следствием изменение состояния движущегося тела, а именно ускорение. В Дальнейшем каузальная модель стала использоваться в первую очередь в механике, а потом и в других науках «точного» естествознания.

В середине прошлого века эту модель стал пропагандировать Джон Стюарт Милль (1806-1873). В своей «Системе логики» он сводил объяснение факта к установлению его причины. «Объяснением» единичного факта, признают указание его причины, т.е. установление того закона или тех законов причинной связи, частным случаем, которого или которых, является этот факт».Вера во всеобщие законы человеческой природы была весьма широко распространена в социальных и гуманитарных науках, а многие выдающиеся мыслители полагали, что эти законы могут быть открыты с помощью тех же методов, которые использует естествознание. Именно с помощью таких законов каузального характера многие социологи пытались объяснить исторические факты.

Переход на более глубокий уровень исследования, когда наряду с прежними, каузальными законами, были открыты многочисленные теоретические законы другого рода, привел к появлению новой модели научного объяснения, которая стала называться дедуктивно-номодогической, поскольку в ней объяснение сводится к дедукции, или логическому выводу фактов не только из причинных, но и любых научных законов вообще (от греч. nomos -. закон). Кроме причинных законов, в ней рассматриваются также иные типы законов, хотя в историческом познании большей частью ограничиваются каузальными.

Логическая структура дедуктивно-номологического объяснения была проанализирована К. Поппером и особенно подробно исследована К. Гемпелем, которого считают одним из ведущих специалистов по теоретическим проблемам объяснения.

По своей логической структуре новая модель объяснения представляет собой дедуктивное умозаключение, посылками которого служат, во-первых, научный закон или теория (система законов), во-вторых, суждения, характеризующие условия применения закона или теории к объясняемому факту. Поскольку все посылки умозаключения предназначены для объяснения, то их для краткости называют экспланансом, (от лат. explanans то, что объясняет). Нередко в составе эксплананса в качестве теоретической базы или основы объяснения специально выделяют научные законы или универсальные гипотезы.

Факт, который предстоит объяснить, именуют экспланандумом (от лат. explanandum – объясняемый факт). Логически он должен быть получен как заключение дедуктивного вывода. Экспланандумом может выступать отдельный факт, обобщение нескольких фактов или даже простой эмпирический закон. Очевидно, что факт может быть выведен также из простого эмпирического закона или даже индуктивного обобщения, хотя сам такой закон требует для своего объяснения обращения к теоретическому закону. В этом смысле объяснения могут различаться как по своей общности, так и уровню раскрытия сущности явлений и событий.

Схематически дедуктивно-номологическое объяснение можно представить в следующем виде:

Когда объяснение правильно, то его составные части должны удовлетворять определенным логическим и эмпирическим условиям адекватности.

С логической точки зрения экспланандумдолжен:

• быть логическим следствием эксплананса, т.е. содержать информацию, которая выводится из эксплананса;

• содержать общие законы, которые действительно необходимы для логического вывода экспланандума;

• иметь эмпирическое содержание, т.е. допускать эмпирическую проверку с помощью эксперимента или наблюдения. Если экспланандум описывает некоторое эмпирическое явление, то эксплананс обязательно должен содержать эмпирическую информацию, поскольку экспланандум логически следует из эксплананса.

Эмпирическим условием адекватности объяснения служит требование, чтобы все утверждения эксплананса были истинными.

Вопрос № 10. Концепция научных революций Т.Куна. Взаимосвязь понятий «парадигам» и «научное сообщество».

Парадигма* (греч. : образец, модель, пример) — понятие, введенное в науковедение Т. Куном [Кун, 1977], обозначает научное исследование, принятое как образец определенной группой специалистов, разделяющей общие представления о строении изучаемой части действительности. Парадигма определяет все стороны исследовательской практики через ценности, нормы, принципы и правила, принятые этой группой специалистов. Парадигма предписывает цели изучения (т.е. какие законы, закономерности, факты и т.д. должны быть установлены), способы достижения этих целей (какие гипотезы должны быть сформулированы и каков их приоритет, каковы должны быть методы, методики, аппаратура, приемы обработки материала), перечень актуальных проблем, их приоритет и конкретную формулировку (общую направленность исследований), а также систему критериев оценки соответствия всех компонентов исследования требованиям парадигмы (математико-статистические критерии, критерии репрезентативности, надежности, валидности).

Формирование и деятельность групп специалистов, разделяющих ценности, нормы, принципы и правила парадигмы, а также их взаимоотношения со сторонниками других парадигмам, подчиняются социологическим и социально-психологическим закономерностям.

Парадигма — системное, целостное образование. Если из состава парадигмы изъять теоретические, концептуальные или методические, аппаратурные компоненты, или нормативную, ценностную сторону регуляции деятельности парадигмального сообщества, или устранить соотнесение парадигмальных установок с общенаучными ценностями, она разрушается, утрачивает исследовательский потенциал, не способна к полноценному существованию в качестве структурного компонента института науки, уровень ее институализации снижается, она превращается в аморфное научное объединение, или в слабо специализированную социальную группу (например, в “академическую банду” [Scheff, 1995]). Важнейшей характеристикой любой парадигмы является ее связь с определенной группой специалистов, различные парадигмы неизбежно реализуются разными сообществами.

Согласно концепции Т. Куна, возникновение, стадии развития и смена парадигм описываются одними и теми же закономерностями независимо от того, какие конкретные предметные области знания представляют эти парадигмы.

В процессе развития дисциплины Кун выделил допарадигмальный и постпарадигмальный этапы. Сам Кун, судя по его замечаниям, не считал это разделение свободным от противоречий. Представляется, что разработанная им периодизация может быть представлена следующим образом.

1) Допарадигмальный период в развитии науки характеризуется наличием большого числа школ и различных направлений. Каждая школа по-своему объясняет различные явления и факты, лежащие в русле конкретной науки, причем в основе этих интерпретаций могут находиться различные методологические и философские предпосылки. На первом, допарадигмальном этапе, происходит формирование новой области исследования, первичное, очень обобщенное определение предмета исследования. Зарождающаяся дисциплина может опираться на предписания, концепции и методические разработки, уже сложившиеся в рамках существующих концепций, парадигм иной дисциплинарной принадлежности и исследовательских программ. Так, например, в истоках этологии как новой дисциплины обнаруживаются компоненты, заимствованные из исследовательской программы дарвинизма и более общей картезианской программы. Парадигма зарождается как принципиально новый способ разрешения оригинально сформулированных проблем, актуальных для сообщества, возможность постановки новых проблем и в этом качестве привлекает сторонников. Потенциальными сторонниками новой парадигмы являются специалисты, столкнувшиеся с неспособностью старых парадигм разрешить актуальные проблемы и/или с “аномалией” (фактом, который не удается объяснить с позиции парадигмы, в рамках которой этот факт был установлен), а также специалисты, находящиеся в стадии становления, профессионализации. Революционность новой парадигмы проявляется в радикальной переоценке приоритета актуальных проблем. Например, революционными были смещения центра исследований на бессознательное – при формировании парадигмы психоанализа З.Фрейда, на наблюдаемое поведение – в парадигме бихевиоризма Дж.Уотсона, на уникальность личности и ее жизненного пути – в парадигмах гуманистической психологии (К.Р.Роджерс, А.Маслоу).Этот этап завершается тогда, когда оказывается сформированными парадигма (или несколько парадигм), то есть образцовое исследование, обладающее собственным предметом, репертуаром актуальных проблем, системой методических приемов, и структурированное сообщество сторонников этой парадигмы (этих парадигм).

2. Согласно концепции Куна, на постпарадигмальном этапе одна из конкурирующих парадигм достигает статуса дисциплины. Этот этап и получил название постпарадигмального именно потому, что вся дисциплина представлена единой парадигмой. Именно так, например, развивался процесс институализации этологии, - одна из нескольких, «небольшая школоа Лоренца-Тинбергена» [Гороховская, 2001, с. 27] в 60-е гг. приобрела статус самостоятельной дисциплины. Этот этап характеризуется как зрелая наука. Зрелая наука в своем развитии последовательно проходит несколько этапов.

Период нормальной науки сменяется периодом кризиса, который либо разрешается методами нормальной науки, либо приводит к научной революции, которая заменяет парадигму. С полной или частичной заменой парадигмы снова наступает период нормальной науки. Развитие парадигмы протекает как дифференциация* всех существенных сторон организации исследования. Происходит уточнение предполагаемого описания предмета исследования. Для начальных этапов развития парадигмы характерны цели, которые могут быть достигнуты исследованиями доэкспериментального типа, затем начинают доминировать цели, требующие проведения квазиэкспериментальных и истинных экспериментальных исследований. Вырабатывается все более точный и специализированный язык (терминология, формальные знаковые системы). На этой стадии парадигма характеризуется Т.Куном как “нормальная наука”.

Т.Кун характеризует нормальную науку как состояние парадигмы, которое основывается на допущении, что сторонники парадигмы знают, каков исследуемый мир. Исследования в рамках нормальной науки, по его определению, представляют собой настойчивые попытки навязать природе определенные концептуальные рамки. Следует заметить, что подобное навязывание — не произвол “свободной фантазии”. Это строго регламентированная процедура, организованная в соответствии с гипотетико-дедуктивным методом, с общенаучными нормами и ценностями, регулирующими деятельность членов научного сообщества, требующая соблюдения всех дисциплинарных и внутрипарадигмальных принципов, правил и установок. На этой стадии развития парадигмы исследования направлены на получение фактов, которые особенно показательны для вскрытия “сути вещей” как она видится с парадигмальной точки зрения. Используя эти факты, парадигма порождает тенденцию к их уточнению и их распознаванию во все более широком круге ситуаций.

Для нормальной науки характерна ориентация на решение “головоломок” — задач, которые имеют гарантированное парадигмой решение. Ярким примером головоломки может служить проблема строения молекулы ДНК, решение которой признано одним из ключевых событий в развитии биологии.

Согласно концепции Куна, развитие науки идет не путем плавного наращивания новых знаний на старые, а через смену ведущих представлений - через периодически происходящие научные революции. Однако, действительного прогресса, связанного с возрастанием объективной истинности научных знаний, Кун не признает, полагая, что такие знания могут быть охарактеризованы лишь как более или менее эффективные для решения соответствующих задач, а не как истинные или ложные.

3. Один из результатов развития парадигмы — достижение возможности с высокой степенью точности и достоверности выявлять несоответствие (или даже “несоизмеримость”) задач, поставленных парадигмой, установленным фактам, закономерностям и т.п., т.е. возможности столкновения с аномалией. Чем более развита и строга парадигма, тем более она чувствительна к аномалиям. Экспансия парадигмы на новые проблемные области также способствует выявлению аномалий; неоправданно широкие рамки применения парадигмальных принципов может приводить к разрушению парадигмы. Как отмечает Т.Кун, парадигма “объявляется недействительной только в том случае, если альтернативный вариант пригоден к тому, чтобы занять ее место” [Кун, 1977, с. 110].

В зависимости от того, насколько глубоко аномалия затрагивает все стороны исследования, парадигма либо разрешает кризис и получает возможность развиваться до следующего кризиса, либо складывается революционная ситуация смены исчерпавшей себя парадигмы новым образцом исследования).

Таким образом, эпоха существования парадигмы заключена между двумя последовательными научными революциями, которые призваны преодолеть кризисы, неразрешимые в рамках нормальной науки, через смену наиболее глобальных категорий, объяснительных принципов, методов исследования и/или даже мировоззрения.

Только в рамках конкретной научной парадигмы в процессе ее развития может быть сформулирована относительно непротиворечивая система принципов объяснения, поскольку такая система формируется в соответствии с определенной точкой зрения на изучаемую действительность. Хотя нельзя исключить возможность удачной “гибридизации” парадигм, но внутренняя концептуальная согласованность, проходящая длительное становление в ходе развития парадигм, при этом страдает или даже утрачивается: теоретическая система превращается в эклектику.

Парадигма как целостное образование представляет основную “единицу” эволюции научного знания, которая протекает как формирование многообразия парадигм, их конкуренция, отбор и смена. Конкуренция парадигм — следствие несоизмеримости картин мира, лежащих в их основе, и сходства познавательных задач, стоящих перед ними.

Вопрос № 13. ​ Эмпирическая проверка научной теории.

Эмпирическая проверяемость является одним из важнейших критериев научности. Из теории выводится некоторое предположение, говорящее о реальных вещах и событиях – «эмпирическое следствие теории». Затем с помощью методов эмпирического исследования – наблюдения, измерения или эксперимента – производится проверка этого предположения, и в зависимости от результатов оно признается истинным или ложным. Чтобы соотнести теорию с реальностью, к ней добавляются редукционные правила, с помощью которых получаются эмпирические следствия, сопоставляемые с действительностью путем эмпирических процедур или практической деятельности.

Наблюдение – один из важнейших методов эмпирической проверки; преднамеренное, направленное восприятие, имеющее целью выявление существенных свойств и отношений объекта познания. Обладает целенаправленным характером (т.к. предварительные идеи и гипотезы ставят наблюдению определенные задачи), руководствуется той или иной научной идеей. Непосредственно связано с описанием, которое закрепляет и передает результаты наблюдения с помощью определенных знаковых средств, переводит информацию на язык понятий, знаков, схем, рисунков, графиков и цифр для дальнейшей рациональной обработки.

Эксперимент – более сложный метод эмпирического познания по сравнению с наблюдением; метод познания, при помощи которого в контролируемых и управляемых условиях осуществляется изучение объекта познания. В отличие от наблюдения, присутствует активное вмешательство в протекание изучаемого процесса с целью получения определенных знаний. При проведении экспериментов должны соблюдаться следующие условия: наличие цели и задач исследования, а также определённого уровня технических средств, необходимых для его реализации. Эксперимент осуществляется на основе теории, благодаря которой определяются не только цель и задачи исследования, но и производится интерпретация его результатов. Виды эксперимента: исследовательский или поисковый, проверочный или контрольный, воспроизводящий, изолирующий, качественный или количественный, подтверждающий, опровергающий или решающий. Может быть мысленным. Одновременно принадлежит и к познавательной, и к практической деятельности людей, использует теоретические знания, являясь частью эмпирики.

Подтверждение теории – это установление истинности одного из ее эмпирических следствий. Соответственно, опровержение теории – это установление ложности одного из ее эмпирических следствий. Подтверждение никогда не может быть окончательным, т.к. число эмпирических следствий теории бесконечно велико, и нет возможности проверить их все. Опровержение также не является абсолютным. Одну теорию можно проверять с помощью другой (теоретическая проверка).

Вопрос № 14.​ Что такое подтверждение научной теории. Соотношение понятий истинности и подтверждаемости.

Такие понятия как подтверждаемость и истинность толковались по-разному в зависимости от основных идей концепции, которой придерживались ученые.

Так, логические позитивисты (Карнап, Франк, Рейхенбах и др.) истолковывали подтверждаемость предположения как важное условие истинности. Соответствие предположения реальным фактам есть истина (принцип верифицируемости, т.е. доказуемости, обоснованности с помощью эмпирических данных). Однако, для того, чтобы подтвердить какое-либо предположение, нужно проверить бесконечное количество фактов, и нужен всего один факт несоответствия, чтобы его опровергнуть. Поэтому в дальнейшем логические позитивисты пришли к тому, что критерием демаркации будет частичная верифицируемость. Подтверждаемость по-прежнему связывается с осмысленностью: лишь эмпирические тер­мины и предложения вполне осмысленны; остальные термины и пред­ложения науки получают смысл лишь постольку, поскольку они могут быть частично подтверждены.

К. Поппер подверг критике понятия «подтверждения» и «подтверждаемости». Поппер отвергает существование критерия истины — критерия, который позволил бы нам выделить ис­тину из всей совокупности наших убеждений. Ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием исти­ны. Подтверждение никогда не может быть окончательным, но опровержение, т. е. противоречие между теорией и фактами, является окончательным и выступает несомненным критерием ложности (фальсифицируемости – эмпирическая опровержимость).

В то время как логические позитивисты видят в науке обоснованность и подтверждаемость, а в ненауке – необоснованность и неподтверждаемость, Поппер не придает этим понятиям такого значения, т.к. полного подтверждения не достичь. То, что некоторое утверждение или система утверж­дений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система оп­ровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире. Следовательно, в логике Поппера научность заключается в способности опровер­гаться опытом, т.е теория научна если способна вступить в противоречие с фактами. Чтобы ответить на вопрос о том, научна или ненаучна некоторая система утверждений, надо попытаться опровергнуть ее; ес­ли это удастся, то данная система несомненно научна.

Следовательно, критериев истинности нет, можно установить только ложность. По Попперу всякая теория претендует на истинность, однако, это всегда временно.

Получается, что подтверждение никогда не бывает окончательным, т.е. сколько бы подтверждений ни получила теория, никогда нельзя с уверенностью сказать, что она истинна. Подтверждение теории есть соответствие предположения экспериментальным (эмпирически полученным) фактам. Тогда мы говорим, что теория подтверждена, но не говорим, что она истинна. И мы видим, что в работах ведущих представителей философии науки второй половины XX в. – Т. Куна, С. Тулмина, И. Лакатоcа и др. – понятие истины не встречается. А Фейерабенд и вовсе стремится изгнать его из науки.

Вопрос № 15.​ Что такое опровержение научной теории. Ценность опровержения.

Говоря о критериях демаркации, мы отмечали, что эмпирическая проверяемость является одним из важнейших критериев научности. Как же осуществляется эмпирическая проверка теории и с каким результатом?

В самом простом и общем виде процедуру проверки можно описать следующим образом. Из теории, к которой добавлено множество редукционных правил, мы выводим некоторое предложение, говорящее о реальных вещах и событиях. Это предложение называется эмпирическим следствием теории. Затем с помощью эксперимента, измерения или простого наблюдения мы проверяем это предложение: так ли обстоит дело в действительности, как оно говорит? В результате мы признаем это предложение истинным или ложным. Сама по себе гипотетико-дедуктивная теория обычно говорит об идеализированных объектах, поэтому ее непосредственные дедуктивные следствия нельзя соотнести с реальностью. Добавляя к теории редукционные правила, мы получаем с их помощью эмпирические следствия, которые сопоставляются с действительностью в ходе эмпирических процедур или практической деятельности. Так, проверка нашего баллистического расчета, о котором шла речь выше, будет состоять в том, что мы произведем выстрел из орудия и посмотрим, куда упал снаряд.

Пусть из теории Т и редукционных правил Z мы получили эмпирическое следствие А. Представим это в символической форме: Т Z А, где Т – теория, « « обозначает соединение (конъюнкцию, «и»), Z - множество редукционных правил, « « – изображает отношение логического следования, А – эмпирическое следствие теории. Допустим теперь, что наше эмпирическое следствие оказалось истинным. Можем ли мы отсюда заключить, что Теория Т также истинна? Если изобразить наше рассуждение в наглядной символической форме:

Т Z А

А

Т Z

То мы тотчас же увидим, что это рассуждение протекает по одному из модусов условно-категорического силлогизма традиционной логики, который не дает достоверного вывода. Истинность следствия не гарантирует истинности посылки, поэтому мы не можем сказать, что теория Т истинна, когда истинно ее эмпирическое следствие А. Поэтому в случае благоприятного исхода эксперимента или при достижении практического успеха мы не утверждаем, что наша теория истинна, а скромно говорим: теория подтверждена. Истинность следствия свидетельствует о том, что теория может быть истинна, но не о том, что она безусловно истинна.

Подтверждение теории или закона есть установление истинности одного из их следствий.

Хорошо, пусть так, но если теория получает одно подтверждение за другим, если все ее эмпирические следствия, которые нам удалось проверить, истинны, если количество подтверждающих свидетельств становится необозримым, то, может быть, у нас есть достаточные основания считать нашу теорию безусловно истинной? Увы, нет. Число эмпирических следствий любой теории бесконечно велико, мы никогда не сможем проверить их все. А любое конечное число подтверждений не обеспечивает истинности. Поэтому все научные теории по сути своей являются не более чем предположениями о реальности, для которых всегда сохраняется риск оказаться в конечном итоге ложными. Пусть сейчас наша теория находит одни только подтверждения. Последующее совершенствование экспериментальной техники, расширение области исследований или сферы ее практического применения могут однажды привести к опровержению теории. В течение многих столетий утверждение «Все лебеди белы» подтверждалось громадным количеством примеров и считалось несомненной истиной. Однако, открыв Австралию, европейцы встретили там черных лебедей, которые своим существованием опровергли данное утверждение. Геоцентрическая система мира в течение тысячелетий находила только подтверждение. Изобретение телескопа и более точные наблюдения опровергли ее. Классическая механика в течение двухсот лет не вызывала никаких сомнений. Проникновение науки в мир атома и скоростей, близких к скорости света, обнаружили ее несовершенство.

Если эмпирическое следствие теории А оказывается ложным, то следует признать истинным противоположное высказывание не-А. Это позволяет нам сделать вывод о том, что наша теория ложна. Символически:

Т Z А

не - А

не - (Т Z).

Это и есть логическая структура опровержения.

Опровержение теории или закона есть установление ложности их эмпирического следствия.

В данном случае мы рассуждаем по схеме modus tollens условно-категорического силлогизма, дающего достоверный вывод, поэтому с уверенностью можем утверждать, что теория Т ложна. Таким образом, между подтверждением и опровержением теории имеется важное различие: подтверждение никогда не бывает окончательным, т.е. сколько бы подтверждений ни получила теория, никогда нельзя с уверенностью сказать, что она истинна; для опровержения же достаточно, чтобы хотя бы одно следствие теории оказалось ложным, ибо ложность следствия позволяет нам категорически утверждать, что посылка ложна.

Это обстоятельство привело некоторых ученых и философов к мысли о том, что наука вообще не способна дать нам истину – даже если ученый получит истину, он никогда не сможет с полной уверенностью доказать, что это – истина. Наука способна лишь разоблачать и отбрасывать ложь: если теория встретила опровергающий пример, то ее безусловно можно считать ложной. Мы отбрасываем выявленную ложь и выдвигаем новые предположения. – Так осуществляется развитие научного знания.

Приведенное рассуждение, однако, упрощает реальную картину. Если мы посмотрим еще раз на логическую структуру опровержения, то увидим, что эмпирическое следствие А получается не из одной теории Т, а из теории, соединенной с множеством редукционных правил Z. Поэтому мы не можем с уверенностью утверждать, что ложна именно теория, может быть, мы просто использовали неподходящие редукционные правила при выводе эмпирического следствия. В реальной же научной деятельности дело обстоит еще сложнее. Скажем, проводя эксперимент, мы должны постараться исключить все посторонние факторы, способные повлиять на его результат. Однако это далеко не всегда удается. Например, при проверке нашего баллистического расчета может оказаться, что снаряды упорно падают не туда, куда должны были бы упасть. Считать ли наш расчет ошибочным? А может быть, мы не учли того обстоятельства, что во время испытаний вдруг поднялся сильный боковой ветер? Учитывая все это, можно сказать, что опровержение теории также не является абсолютным. Тем не менее, если эмпирическая проверка показала, что следствие теории ложно, то можно с уверенностью утверждать, что где-то мы ошиблись в своих посылках или чего-то не учли. Опровержение заставляет нас задуматься над основаниями наших рассуждений – в этом его ценность.

Наука создает теории для разрешения стоящих перед ней проблем. Теория объясняет известные и предсказывает новые факты. Проверка предсказаний теории часто приносит ей подтверждение и это укрепляет веру ученых в истинность теории. Но порой теория встречается с опровержением: ее предсказание оказывается ложным. Это заставляет ученых более критично взглянуть на принятую теорию – что-то исправить в ней или дополнить. Иногда опровержение даже приводит к отказу от теории и к поискам новой, более совершенной теории.

Вопрос № 17. Этика науки и техники.

Выберите то, что, по Вашему мнению, больше коррелируется c поставленной темой. Думаю, что все должно сводиться к современным глобальным проблемам человечества, об этом после конспекта статьи Горохова.

Горохов Г.В. Философия техники: история и современность. М., 1997.