Обоснованность модели Мински

Против модели Мински были выдвинуты три аргумента. Во-первых, каждый кризис является уникальным, поэто­му обобщенная модель не всегда будет правильно отражать реальную ситуацию. Во-вторых, этот тип модели более не соответствует действительности из-за изменений деловой и экономической среды. В-третьих, «пузырь», связанный с ростом цен на активы, маловероятен, так как в соответствии с современной идеей эффективного рынка «вся информация уже заключена в цене».

Каждый аргумент заслуживает отдельного рассмотрения.

В соответствии с первым аргументом, каждый кризис уникален, так как является продуктом определенного набора обстоятельств, либо экономические кризисы сильно от­личаются друг от друга и могут быть классифицированы по различным видам, каждый из которых обладает своими особенностями. Финансовые кризисы часто повторялись в первой трети XIX в. и в последней трети XX в. Следуя этой точке зрения, каждый уникальный кризис является продуктом определенной серии исторических событий — что было сказано о 1848 и 1929 гг. [5], — и может быть соотнесен с историческим значением отдельных кризисов, которые упоминались в этой книге. Также каждый кризис имеет уникальные индивидуальные особенности, к которым относятся: характеристика толчка, объект спекуляции, фор­ма кредитной экспансии, изобретательность мошенников и природа случая, который может вызвать резкое изменение хода событий. Но, перефразируя французскую поговорку, можно сказать, что, чем больше что-либо изменяется, тем больше оно остается прежним. Детали множатся, структура остается.

Более убедительным является предположение о том, что все кризисы должны быть разделены на группы. С точки зрения финансового рынка проводится подразделение на товарные, индустриальные, денежные, банковские, фискаль­ные и финансовые кризисы. Если же в качестве критерия выбирается масштаб кризиса, то различают локальные, ре­гиональные, национальные и интернациональные группы кризисов. Таких классификаций множество. Подобная точка зрения не может быть принята, так как основной проблемой являются международные финансовые кризисы, включаю­щие основные составляющие — спекуляции, денежную экс­пансию, рост цен на активы, за которым следует их резкое падение, стремление перевести стоимость активов в «живые» деньги. Относительно модели Мински вопрос заключается в том, сможет ли данная модель способствовать пониманию характерных особенностей кризисов.

Второе направление критики связано с тем, что модель Мински, основанная на нестабильности кредитного предло­жения, более не может быть признана уместной из-за струк­турных изменений в основах экономики, включая усиление влияния корпораций, появление крупных профсоюзных объединений, современного банковского дела и средств ком­муникаций. Финансовый крах в Мексике, Бразилии, Арген­тине и более чем в десяти развивающихся странах в начале 1980-х гг. соответствует модели, предложенной Мински. Рост внешней задолженности этих стран был намного больше, чем уровень процентных ставок по их кредитам, поэтому заемщики использовали все имеющиеся средства для свое­временной оплаты процентов по кредитам. Бум на рынках недвижимости и ценных бумаг в Японии во второй половине 1980-х гг также укладывается в модель Мински, поскольку годовой рост цен был в 3-4 раза выше, чем процентные став­ки по средствам, привлеченным для покупки этих активов. «Пузыри» и последующие банкротства в Таиланде, Гонконге, Индонезии и России демонстрируют ту же схему разверты­вания событий.

Третье направление критики связано с отрицанием воз­можности возникновения ценовых «пузырей» по той причи­не, что рыночные цены всегда соответствуют экономическим закономерностям, и резкое падение цен обычно отражает «политику переключения», проводимую правительством или Центральным банком. Сторонники этой позиции полага­ют, что «пузырь» является результатом действия эффекта толпы — легковерные простаки следуют за ловкими инсай­дерами. Кроме того, считается, что эта модель не может учи­тывать все особенности происходящих событий, некоторые из них остаются за рамками теории, и поэтому необходимы дальнейшие исследования [6]. Некоторые исследования, иг­норируемые сторонниками этой точки зрения, представлены в этой книге.

Наиболее убедительным противником Мински был Эл­вин Хансен, который утверждал, что данная модель актуальна для середины XIX в., но на сегодняшний день она не работает по причине изменений институциональной среды.

Теории, основанные на неопределенности рынка, спекуляциях, зато­варивании, чрезмерном банковском кредитовании, психологии спеку­лянтов и торговцев, в действительности соответствуют ранней «меркан­тилистской» или коммерческой фазе современного капитализма. Но поскольку XIX в. уже прошел, промышленные магнаты стали основными источниками капитала, находящегося в поиске прибыли через накопле­ние и инвестиции [7].

Хансен, будучи выдающимся комментатором Кейнсиан­ской модели делового цикла и, в особенности, устойчивого высокого уровня безработицы, стремился к тому, чтобы объ­яснить деловой цикл, и хотел снизить значимость альтер­нативных объяснений уровня экономической активности. Особое внимание Хансена к важности взаимосвязи между накоплениями и инвестициями ие требовало отрицания той точки зрения, что изменения в предложении кредита могут иметь важное влияние на стоимость ценных бумаг и уровень деловой активности.