2. Причины и мотивы процесса создания на примере пьесы б.Шоу «Пигмалион».

Пьеса «Пигмалион» была написана Бернардом Шоу в 1912 году. Он сделал главной темой этой пьесы с узнаваемым названием радикальную перестройку характера цветочницы Элизы, внесшую вклад в собственное перевоплощение.

Совершенно очевидно наме­рение, которое преследовал Шоу, назвав пьесу именем мифического царя. Имя Пигмалион должно напоми­нать о том, что Элиза Дулиттл была создана Альфре­дом Хиггинсом таким же образом, как Галатея Пигма­лионом. Человек создается человеком - таков урок этой, по собственному признанию Шоу, «интенсивно и сознательно дидактической» пьесы, где «построение одной фигуры проводилось в зависимости от построения другой фигуры, ибо и в жизни мы взаимно формируем друг друга» [6].

Радикальное изменение человека человеком Шоу преподносит как переход из одной крайности в другую. Бедная девушка из Ист Энда Лондона, со всеми соответствующими чертами характера, превращается в даму из высшего общества. Поскольку происходит все это в относительно короткое время, то зрителем очевидно воспринимается идея, что и любое дру­гое изменение человека возможно. 

Одновременно возникает и ощущение, что созданный творцом новый человек не ощущает себя органично не только в новой среде, куда творец его временно помещает, но и в старой, в которую ему предстоит вернуться.

В Отрывке пьесы, представленном мною в Приложении №1 к данной работе, описывается момент, когда Элиза высказывает Хиггинсу свое мнение о внесенных в нее изменениях с недовольством и страхом о своем будущем. На что он отвечает ей: «Мир никогда бы не был сотворен, если бы творец его боялся кого-нибудь обеспокоить. Творить жизнь - значит причинять беспокойство. Есть один только путь

избежать беспокойства: убийство» [8]. Таким образом, Хиггинс считает любой созданный творцом продукт априори объектом беспокойства для всех остальных.

О чем стоит поразмышлять, так это о мотивах создания Хиггинсом «новой» Элизы. В них нет положительного начала. Хиггинс спорит с Пикерингом о будущем цветочницы ради реализации собственных амбиций. И автор пьесы в свое время сам размышлял о порочности таких мотивов при создании чего-то нового. Понятия создания ради создания, как и творчества ради творчества, безусловно, присутствуют в нашем мире, но в идеале продукт, должен создаваться творцом, исходя из собственных личных качеств, но не ради них. Любое творение индивидуально, хотя и имеет определенные черты своего создателя. Автор привносит часть себя в созданный им продукт, но не должен это делать, нарушая в чем-то уже существующем его органичное существование. Улучшать, менять, преобразовывать, но не разрушать.

Когда мы говорим о пьесе «Пигмалион», то, конечно, подразумеваем древнегреческий миф о Пигмалионе и Галатее. Создатель полюбил продукт своего творчества, как отражение собственных амбиций и эгоизма. Но, поскольку после создания, и я уже писала об этом в своей работе выше, происходит естественный процесс отчуждения продукта творчества от его создателя, именно за этот процесс и принимает Хиггинс желание Элизы осознать саму себя, принять себя новую как самостоятельно существующую личность. Однако, по моему мнению, Хиггинс отнюдь не творец, и не создатель, а лишь инструмент создания, поскольку Элиза самодостаточна, и именно ее работа над собой приводит к созданию ее новой. Только осознание желания созидать может привести к созданию чего-то нового. Что же касается мотивов Хиггинса, то их нельзя назвать созидательными.

Таким образом, по моему мнению, в пьесе «Пигмалион» зрителю предоставляется возможность самостоятельно разобраться в детерминизме создания нового продукта, коим в конкретном случае является человеческая жизнь и судьба.