gryaznov_a_f_red_analiticheskaya_filosofiya_stanovlenie_i_ra

оказывается прагматистом не только по отношению к метафизической задаче принятия решения, какую из онтологии принять, но также и по отношению к онтологической задаче анализа и описания онтоло­ гии как таковой.

Но вернемся теперь к Фреге и отправимся от него, как от исход­ ного пункта в другом направлении.

2. ОТ ФРЕГЕ К СЕМАНТИЧЕСКОМУ ПОНЯТИЙНОМУ АППАРАТУ ФЕНОМЕНОЛОГИИ

У Гуссерля и Фреге было много общего отчасти потому, что они принадлежали к одной традиции, а отчасти потому, что Гуссерль ис­ пытывал непосредственное влияние Фреге. Например, рецензия Фре­ ге на «Философию арифметики» Гуссерля оказала серьезное влияние на отвержение Гуссерлем психологизма 13. В своей семантике Гус­ серль, как и Фреге, различает три уровня: выражения, смыслы (the meanings) и референты. Гуссерль называет смысл (a meaning) Sinn или Bedeutung (используя, таким образом, слово Bedeutung не в том смысле, как его использовал Фреге), а референт он зовет просто Gegenstand'oM, т. е. объектом. Я не утверждаю, что Гуссерль воспри­ нял всю эту дистинкцию трех уровней от Фреге. На самом деле, оба обязаны этой дистинкцией той общей традиции, к которой и Фреге, и Гуссерль принадлежали и которая включает, например, Больцано. Гуссерль при этом не воспринял оригинальное учение Фреге о смыс­ ле и референции выражений в косвенных контекстах. Но в учении Гуссерля имеются другие черты, наводящие на мысль о том, что ста­ тья Фреге «О смысле и значении» тем не менее оказала некоторое влияние на него 14. По-видимому, весь этот вопрос заслуживает более подробного исследования.

Один из пунктов, по которым феноменологический подход отли­ чается от логистического, состоит в том, что в феноменологии языко­ вые выражения изучаются не ради них самих, взятых в отрыве от ак­ тов мышления. Напротив, интерес сосредоточивается на ноэтических актах. Когда феноменолог изучает знаки, он хочет понять, каким об­ разом наше мышление сообщает смысл (meaning) материальным сим­ волам, каким образом мышление, так сказать, воплощается в матери­ альных выражениях. Логистическая же философия не начинает с этих вопросов, хотя в конечном счете также начинает интересоваться ими.

И вот именно по причине своего интереса к тщательному описа-

13Ср.: Spiegelberg H. The Phenomenological Movement, v. 1, The Hague: M. Nijhoff, 1965, 2d ed., p. 93.

14См. ниже примечания 20 и 25.

насчет несуществующих кентавров; он-то утверждает, что на лужайках Нотр-Дамского Университета пасутся существующие кентавры, т. е. он имеет в виду, что эти кентавры обладают реальным физическим существованием. Итак, в этом случае нет референта, а есть только име­ ющийся в виду референт qua имеющийся в виду — мнимый (apparent) референт; но мнимый референт - это вообще не референт. В случае же истинного полагания или подлинного знания имеются как имею­ щийся в виду референт qua имеющийся в виду и действительный ре­ ферент, интенция согласуется с тем, что существует на самом деле.

Отметьте также, что полагание г-на X — не о ноэме. Ноэма не может занять место отсутствующего референта. Г-н X не утверждает, что на лужайках Нотр-Дамского Университета пасутся ноэмы. Его по­ лагание — «посредством» ноэмы о физической реальности. Ноэма — это, так сказать, острие стрелы смысла, указывающее на определен­ ную «точку» в физической реальности, однако в случае полагания г- на X в этой «координатной точке» ничего не оказалось. В случае же истинного знания, ноэма, т. е. острие стрелы смысла, и то, что суще­ ствует в «точке», в которую вонзилась стрела, «совпадают»; то есть ноэма «соответствует» действительному референту.

Вооружась дистинкцией между ноэмой и референтом, феномено­ лог способен делать такую дистинкцию между двумя различными за­ дачами, которая соответствует дистинкции в современной логистиче­ ской философии: имеется онтологическая задача описания различных ноэм и имеется метафизическая задача принятия решения о том, «совпадает» ли ноэма с метафизической реальностью, «соответствует» ли она ей. На самом деле, я впервые узнал о дистинкции между он­ тологией и метафизикой от феноменолога — от Романа Ингардена 17.

Но, может спросить кто-то, как это можно приложить к транс­ цендентальной феноменологии? Разве трансцендентальная редукция не исключает возможности метафизического мира «за пределами» ноэматического мира? На это я бы сказал, что трансцендентальная ре­ дукция — это на самом деле не что иное, как заключение в скобки вопроса о том, имеется ли «за пределами» ноэматического мира ме­ тафизический мир или нет. Итак, трансцендентальная редукция за­ ключает в скобки весь метафизический спор между реализмом и идеализмом и допускает только описание имеющегося в виду мира как имеющегося в виду, т. е. как ноэматического. Однако цель феномено­ логии не в том, чтобы навсегда удержать эти скобки и никогда так и

17 lngarden R. Der Streit um die Existenz der Welt, ν. I Existenzialontologie Tübingen: Niemeyer M., 1964, p. 33. На самом деле определение онто­ логии Ингардена апеллирует к идеям, а не к ноэмам, но есть систематиче­ ская взаимосвязь между идеями и такими ноэмами, содержание которых внутренне непротиворечиво.

314 Гвидо Кюнг

не ответить на метафизический вопрос, касающийся мира. На самом деле, сам Гуссерль в конечном счете занял метафизическую позицию, когда он выбрал идеализм и отверг существование действительного мира. Но поскольку отрицательная метафизическая претензия не по­ стулирует ничего сверх ноэмы, Гуссерль, кажется, не осознавал, что он фактически убрал скобки трансцендентальной редукции. Однако Ингарден (являющийся реалистом) ясно заявил, что даже отрица­ тельное метафизическое утверждение выходит за пределы трансцен­ дентальной редукции 18.

Чтобы объяснить, что может предпринять феноменолог для при­ нятия решения по метафизическому вопросу о реализме и идеализме, нужно указать еще на одну тонкость, касающуюся идеализма. Ноэматический мир, который, как правило, описывается в трансценденталь­ ной феноменологии, — это ноэматический мир обыденного опыта, «естественной установки»; и эта установка есть реалистическая уста­ новка, приписывающая миру своего рода автономное существование. И вот моя мысль состоит в том, что когда философ принимает обра­ щение в трансцендентальный идеализм, то его мировоззрение меняет­ ся. Такой философ теперь живет уже не в «естественной установке», а в некоей идеалистической установке — и в этой установке у него иной ноэзис и иная ноэма. Его отношение к миру теперь во многих отношениях похоже на отношение поэта к тем выдуманным героям, которых он создал и о которых он знает, что они не обладают авто­ номным существованием:

ноэзис: ноэтические акты идеалиста = ноэма: ноэматический мир идеалиста

ноэма так называемого реального мира = референт: так называемый реальный мир

ноэма некоей сущности с неавтономным существованием = некая сущность с неавтономным существованием

На самом деле, имеется не только одна идеалистическая позиция, а столько, сколько есть различных способов, какими сущность, соз­ данную сознанием, можно понимать как зависящую от этого созна­ ния. Точно так же и «наивный» реализм «естественной установки» — не единственная мыслимая реалистическая позиция. Поэтому если феноменолог захочет принять решение по существу спора между реа-

18 Ingarden R. Glywne fazy rozwoju filozofii Ε. Husserla — монография, перепечатанная в книге: Ingarden R. Ζ badan nad filozofia wspylczesna, Warszawa: PWN, 1963, pp. 383-450.

Если же предметы феноменального мира попросту отождествить с ноуменальными предметами, то все сказанное насчет кажимостей следует выражать посредством предикатов, трактующих кажимости как особого рода свойства ноуменальных вещей. Это не только громоздко, но и, по-видимому, ясно, что это вообще не годится в той мере, в какой отсутствуют не только кажущиеся свойства, но и кажущиеся вещи. На­ пример, если мне кажется, что я вижу две пальмы, то этим двум кажу­ щимся пальмам может соответствовать в действительности сколько угодно вещей: возможно, что и на самом деле есть два предмета; а быть может, у меня двоится в глазах; или даже, быть может, у меня галлю­ цинация — и в этом случае вообще нет никакого внешнего предмета, которому можно было бы предицировать эту кажимость.

Изощренные современные аналитические философы, которые из­ бегают — имея на то основания — трактовать кажимости как вещи, являющиеся первичными референтами наших ноэтических актов, час­ то ищут прибежища в адвербиальном подходе и . В соответствии с этим учением, то, что г-ну X показалось, что он видит кентавров, оз­ начает, что г-ну X «показалось кентаврически». На самом деле это равносильно представлению, что кажимость есть свойство поэтиче­ ского акта. Это не слишком далеко от феноменологической концеп­ ции, ибо «обладать некоей ноэмой» — это и в самом деле своего рода свойство ноэтических актов. Но я полагаю, что необычную природу этого свойства невозможно истолковать без необычного понятия но­ эмы. Это свойство — не просто некое внутреннее свойство того или иного конкретного ментального процесса, но оно есть реляционное свойство Μ, указывающее «вовне» на определенную точку реальности,

между этим отвержением и учением о ноэмах. Напротив, он отвергает здесь также и терминологию, в соответствии с которой говорят, что то, что дано в обыденном опыте, — это только кажимость (Erscheinung). Но я думаю, что это означает лишь отвержение учения о кажимости постольку, поскольку «кажимость» понимается в терминах «образной» теории. (См. также сноску 15.)

22См.: Chisholm R. M. Theory of Knowledge. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1966, p. 95ff.

23Интенциональность ментального процесса — это не обычное отно­ шение. Отношение в обычном смысле этого слова имеет место всегда ме­ жду двумя или более членами, относящимися к одному и тому же уровню бытия. Но мы видели: что касается референта, его может вообще не быть;

ав отношении ноэмы следует настаивать, что она не принадлежит к тому же самому уровню бытия, что ментальный акт.

То обстоятельство, что интенциональность — это не отношение в обычном смысле слова, подчеркивалось Й. Ремке и Ф. Брентано. Ремке говорил о «нереляционной разновидности обладания» (ein beziehungsloses Haben). А Брентано, говоривший сначала, что интенциональность есть

пусть даже и может оказаться так, что в этой «координатной точке» ничего нет. Более того, два следующих друг за другом во времени ноэтических акта могут быть тождественно нацелены на одну и ту же «точку», и эту тождественность невозможно объяснить в терминах внутренних свойств, ибо в этих терминах получилось бы, что имеются две различных сущности 24. Недостаток же адвербиальной формули­ ровки в том, что она очень искусственна и неуклюжа, поскольку опи­ сания самых сложных кажимостей приходится сжимать в одно наре­ чие. Учение же о ноэме заявляет, что эта искусственная редукция не нужна, раз мы можем предложить другой, более удобный способ из­ бежать ошибок каузальной теории и «образной» теории.

Разумеется, приемлемость феноменологического объяснения за­ висит от того, находим ли мы вразумительным понятие ноэмы. Если трудно понять, что такое фрегевские смыслы, то не менее трудно по­ нять, что такое ноэмы. На самом деле ноэмы ноэтических актов очень сильно напоминают Фрегевы смыслы индивидных дескрипций. Фреге говорил: «то, как нам дан референт», или «способ данности референ­ та» («die Art des Gegebenseins des Bezeichneten»), а Гуссерль говорит: «объект в том, как он (за-) дан», или «объект в том, как он опреде­ лен» («der Gegenstand im Wie seiner Bestimmtheiten») м . Однако ноэма ноэтического акта обычно содержит больше, чем можно выразить в одной дескрипции. Большая часть опыта, пережитого в прошлых ноэтических актах, остается в качестве определяющей и неотъемлемой части в том опыте, который переживается сейчас, в данный момент. По этой причине ноэмы, на самом деле, очень похожи на сущности из универсума рассуждений той или иной логистической системы. Нуж­ но только рассматривать данную логистическую систему как карту всего нашего знания в некоторый момент t. Тогда сущности из уни-

«ментальное отношение» (eine Seelische Relation) к имманентному объек­ ту, позднее настаивал, что она есть всего лишь «нечто, подобное отноше­ нию» (etwas in gewissem Betracht einem Relativen Aehnliches; etwas «Relativliches»); заметьте, однако, что даже в этот позднейший реистический период, когда Брентано более не допускал имманентных объектов, обладающих «ментальным несуществованием», он продолжал ощущать, что интенциональность есть нечто, подобное отношению. Ср.: Brentano F. Psychologie vom empirischen Standpunkt, Bd. 2. Leipzig: Meiner F., 1925, p. 134; Kraus O. / / Brentano F. Wahrheit und Evidenz, Leipzig: Meiner F., 1930, pp. 194-195.

Ср.: Gurwitsch Α. Husserl's theory on the intentionality of consiousness in historical perspective / / Lee Ε. N., Mandelbaum M., eds. Phenomenol­ ogy and Existentionalism. Baltimore: The Johns Hokins Press, 1967, pp. 22— 57, в частности p. 43.

25 Frege G. Über Sinn und Bedeutung / / Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik, 1892, v. 100, p. 26 - Husserl Ε. Ideen I, 131.

версума рассуждений и в самом деле будут трактоваться как обладаю­ щие всеми теми характеристиками (determinations), которыми — как предполагается согласно нашему опыту к моменту t — они обладают.

Но как все-таки быть с кентаврами г-на X, упоминавшимися вы­ ше? Не являются ли кентавр-ноэмы столь же бессмысленными, как и несуществующие кентавры? Вовсе нет. О кентавр-ноэмах, в отличие от несуществующих кентавров, мы говорим, что они существуют. И в отличие от мейнонгианских квадратных кругов, ноэмы никогда не об­ ладают противоречивыми свойствами, если только мы достаточно ос­ торожны и различаем их действительные свойства, с одной стороны, и

«характеристики» в их «содержании» — с другой. Ноэма квадратного круга не есть круглая и квадратная сущность; «круглое» и «квадрат­ ное» не суть свойства этой ноэмы, ибо ноэмы — это вообще не протя­ женные вещи. «Круглое» и «квадратное» — это просто две противоре­ чащие друг другу характеристики в содержании этой ноэмы. Те же самые предосторожности следует соблюдать, говоря об их способе су­ ществования: действительный способ существования ноэмы живого кентавра есть не автономное физическое существование, но специфи­ чески ноэматическое существование. Физическое существование встречается лишь в содержании этой ноэмы. Учение о сущностях, имеющих аналогичный двоякий онтологический характер, можно най­ ти уже у Фреге, который различал свойства {Eigenschaften) и характе­ ристики {Merkmale) — как он их называл — понятий {Begriffe)26.

Многие аналитические философы станут, по-видимому, доказы­ вать, что принять учение о ноэмах — значит, предаться умножению именуемых сущностей сверх меры. Но им следует напомнить, что сущности из их универсумов рассуждений суть кажимости, т. е. но­ эмы. Может быть, не нужно так уж бояться допустить, что сущности того или иного рода существуют. Сказать, что они существуют, — немного значит. Рискованнее было бы обстоятельно рассказать, как они существуют, т. е. точно описать их способ существования. Hex ничего дурного в том, чтобы принять самые «экстравагантные» («farout») сущности, если специфицировать при этом, что они имеют не менее «экстравагантный» способ существования. Утверждение, что

26 Frege G, Grundlagen der Arithmetik, 1884, p. 64. Заметьте, однако, что в соответствии с терминологией Фреге, понятия {Begriffe) суть не ноэ­ мы, а ненасыщенные платонистские референты предикативных выражений.

Учение об онтологических двояких сущностях детально разработано Ингарденом. См.: Ingarden R. Das literarische Kunstwerk: Eine Unter­ suchung aus dem Grenzgebiet der Ontotogie, Logik and Literaturwissenschaft, 1. ed., Halle, 1931; 3. ed., Tübingen: Niemeyer M., 1965, 20; Den Streit um die

Existenz der Welt, v. 2, part I; Formalontolohie: Form und Wesen, Tübingen: Niemeyer M., 1965, 47, 50.

320 Гвидо Кюнг

сущности некоторого рода существуют, предполагает лишь, что мы в состоянии использовать имена для них, т. е. что мы способны сосре­ дотачивать свое внимание на такой сущности, что мы можем вспоми­ нать и распознавать их; что мы умеем отличать их от других сущно­ стей, и т. д. Верно, что это означает, что по меньшей мере в принципе должна иметься возможность считать такие сущности. Но ведь мы умеем считать не только кошек и собак, но также цвета и возможно­ сти, привидения и ноэмы и т. д.

Феноменологи не подписываются под принципом экономии — напротив, они отстаивают принцип не-скаредности **, ибо их цель — объяснить все богатство и все тонкие нюансы интуитивно данного. Ре­ альность столь сложна, что представляется безопасным следовать пра­ вилу: с чего бы чему-то быть простым, если оно может быть сложным?

На самом деле, я не имею в виду, что логистическим семантикам следует отказаться от своего принципа экономии. Цель логистическо­ го философа иная, чем цель феноменолога. Логистический философ хочет прояснить и проверить логическую непротиворечивость некото­ рого корпуса знания, строя формальную систему, в которой все стро­ го следует из маленького базиса исходных терминов и аксиом. Его универсум рассуждений должен быть как можно более простым, и его первым принципом должен в самом деле быть принцип экономии.

Несмотря на различия в целях, феноменологическая онтология и логистическая онтология существенно сравнимы и дополняют друг друга. Феноменологическая онтология может представлять интерес для логистического философа в трех отношениях: (1) феноменология может обогатить его понимание того, что же он, собственно, делает; именно рисует карты ноэматических миров; (2) описания феномено­ логической онтологии могут обогатить понимание логистическим фи­ лософом сущностей, принадлежащих к тем самым категориям, кото­ рые он уже впустил в свой универсум рассуждений; он мог бы, к примеру, больше узнать о природе и способе существования вещей, классов, свойств и т. д.; (3) материал феноменологической онтологии мог бы сообщить стимулы для построения новых логистических сис­ тем: имеется задача построения новых логик, внесения в карты конст­ руктивных систем новых предметных областей, а эта задача предпола­ гает наличие некоторых интуитивных стимулов.

Феноменолог же мог бы обнаружить, что формальные системы суть инструменты, которые могут усилить его интуицию, сделать бо-

Карл Менгер ввел «закон против скаредности» в качестве аналога «закона экономии» Оккама. См.: Menger К. A Counterpart of Occam's razor in pure and applied mathematics: ontological uses» / / Logic and Language: Studies Dedicated to Professor Rudolf Carnap on the Occasion of His Seven­ tieth Birthday. Dordrecht: D. Reidel, 1962, p. 104.