Глава 12. Закрепощение крестьян

ных годах. В частности, судьи не тре­бовали выяснить на месте, «выбежа­ли ли» крестьяне в заповедном году. Указная грамота на Двину была посвящена конкретному казусу — де­лу о двух беглых крестьянах — и за­канчивалась судным решением по этому поводу. Но решение было до­полнено особой статьей о свозе кре­стьян, формально не имевшей отно­шения к делу о бегстве крестьян⁶⁸. Вслед за предписанием о возвраще­нии беглецов на монастырскую землю приказ оградил права монастыря на его крестьян такой формулой, обра­щенной к властям окрестных черно­сошных двинских волостей: «Да и вперед бы есте из Никольские вотчи­ны крестьян в заповедные лета до нашего указу в наши в черные дерев­ни не волозили, тем их Никольские

вотчины не пустошили» 69 .

В Двинской грамоте 1592 г. фигу­рируют те же самые заповедные го­ды, что и в деревских обысках 1588—

1589 гг., и в Торопецкой грамоте

1590 г. Но в грамоте 1592 г. появля­ ется один существенно новый момент. Старые заповедные лета имели в виду возрождение и поддержание тягла, каким оно было зафиксировано в до­ кументах второй половины 80-х го­ дов (писцовых книгах и т. д.). Судя по Двинской грамоте, правительство признало необходимым распростра­ нить действие заповедных лет на не­ определенно длительное время — «до государева указу».

Из меры временной заповедные годы стали превращаться в 90-х го­дах в меру постоянную. Но как это ни удивительно, правосознание 90-х годов не только не усвоило вырабо­танное приказной практикой 80-х го­дов понятие «заповедные годы», но и

окончательно отбросило его. Двин­ская грамота 1592 г.— последний ис­точник, упоминающий о заповедных летах. Источники последующего пе­риода вовсе не знают этого термина. Как объяснить отмеченный факт? По-видимому, система временных мер по прикреплению крестьян к тяглу ока­залась недостаточно гибкой. Прежде всего она перестала соответствовать той цели, для которой была создана. Эта цель сводилась к поддержанию фискальной системы. Многие кресть­яне, вышедшие в заповедные годы, успели отсидеть льготы у новых зем­левладельцев и превратились в ис­правных налогоплательщиков. Вто­рично срывать их с тяглого надела и переселять на прежнее местожитель­ство значило нанести ущерб регуляр­ным податным поступлениям. Чем продолжительнее оказывались сроки заповедных лет, тем менее способен был приказной аппарат распутать не­прерывно разраставшийся клубок помещичьих тяжб из-за тяглецов. На деле правительственные распоряже­ния не могли прекратить начавшееся в годы разорения передвижение сель­ского населения.

Землевладельцы пускались во все тяжкие, чтобы заполучить в свои пу­стующие деревни соседских крестьян. Не удивительно, что приказы были завалены исками о крестьянах. При тогдашней волоките тяжбы между помещиками тянулись по многу лет. Они не только порождали глубокий разлад в господствующих сословиях, но и грозили дезорганизовать бю­рократический аппарат управления. Чтобы разом покончить с нарастав­шими трудностями, правительство царя Федора было вынуждено огра­ничить давность исков о крестьянах

175