Глава 12. Закрепощение крестьян

ну, «взял выходу на крестьянине на Степанке на Овдокимове» ²¹. Из при­веденной записи следует, что Степан Евдокимов покинул Волоколамскую вотчину с явным нарушением сро­ка — за полтора месяца до Юрьева дня. Так или иначе, но на страницах приходно-расходных книг Евдокимов фигурирует как последний монастыр-

ский крестьянин, заплативший мона­хам пожилое и воспользовавшийся правом перехода. Случай с крестьяни­ном Евдокимовым следует признать исключительным. Массовые данные о крестьянских переходах исчезают со страниц волоколамских приходно-расходных книг после 16 марта 1580 г. (см. табл. 5).

Таблица 5 КРЕСТЬЯНСКИЕ ПЕРЕХОДЫ В ВОТЧИНАХ ИОСИФО-ВОЛОКОЛАМСКОГО МОНАСТЫРЯ²²

| 1.V.1573— Крестьяне 29. IV. 1574	26.VII.1575— 24.VП.1576	7. IV. 1579— 29.III.1580	1.V.1581-18ЛМ582
Вышли из-за монастыря 24 Названы в монастырскую 24 вотчину Перешли в пределах 2 монастырской вотчины Итого 50	13 10 2 25	76 20 96	1 I 1

Как истолковать этот факт с точ­ки зрения традиционной хронологии заповедных лет?

Б, Д. Греков полагал, что указ Грозного о заповедных летах стал действовать в 1581 г. Иначе говоря, 26 ноября 1581 г., когда наступил Юрьев день, крестьяне впервые не смогли воспользоваться правом пере­хода. Эта трактовка не дает ответа по крайней мере на два вопроса: почему крестьянские переходы (по материалам монастыря) прекрати­лись за полтора года до введения в жизнь соответствующего закона? По­чему монастырские власти прекрати­ли все денежные операции по оплате и взысканию пожилого задолго до предполагаемого введения в их вот­чинах заповедных лет?

При оценке показаний монастыр­ских приходно-расходных книг исто-

рики Б. Д. Греков и В. И. Корецкий не учли одно важное обстоятельство. Монастыри вели учет наличного кре­стьянского населения своих вотчин с помощью специальной документа­ции — писцовых книг. Приходно-рас­ходные книги, будучи документами финансового назначения, не могли сколько-нибудь полно отразить пере­мены в составе вотчинного населения. Они фиксировали только те кресть­янские переходы, которые были свя­заны с уплатой пожилого. Все случаи, не сопряженные с денежными расче­тами (своз или выход без уплаты пожилого), в них попасть, естествен­но, не могли. Если в годы наибольше­го разорения вотчин Иосифо-Волоколамского монастыря приходно-рас­ходные книги не зарегистрировали ни одного случая выхода крестьян «без отказа», то это объясняется односто-

156

Глава 12. Закрепощение крестьян

ронним характером и неполнотой ис­точника.

В самом деле, к началу 90-х годов за монастырем числилось 888 пустых крестьянских вытей²³. На каждую выть приходилось по два-три и более крестьянских двора. Значит, в годы разорения монастырскую вотчину по­кинуло не меньше тысячи тяглых крестьян. Между тем приходно-рас­ходные книги, составленные в годы наибольшего упадка, зафиксировали всего 114 случаев выхода крестьян из монастырских вотчин (см. табл. 5). Очевидно, разоренные крестьяне не могли платить пожилое в монастыр­скую казну и покидали монастырь «без отказа». На десятки перехо­дов с соблюдением правил Судебни­ка, отмеченных приходно-расходными книгами, приходились сотни случаев бегства крестьян и выхода их без уп­латы пожилого. По мере нарастания кризиса случаи выхода в Юрьев день становились все более редкими. Сами монастырские власти сравнительно рано встали на путь нарушения пра­вил Судебника. Первый случай тако­го рода формально засвидетельство­ван расходной книгой в записи от 15 февраля 1580 г. В этот день стар­цы выдали двум крестьянам деньги «на выход взаем», «а пошли те кре­стьяне... за монастырь из-за Ивана из-за Головленкова». Помещичьи кре­стьяне были свезены в монастырскую вотчину через десять недель после Юрьева дня²⁴. Начав с нарушения срока выхода (Юрьева дня), мона­стырские власти через некоторое вре­мя перестали соблюдать и другие правила крестьянских переходов, ус­тановленные царским Судебником. После 16 марта 1580 г. всякие сведе­ния о крестьянских выходах исчезли

со страниц волоколамских книг. Сви­детельствует ли этот факт об отмене Юрьева дня с весны — лета 1580 г. и о полном прекращении крестьян­ских переходов в пределах многочис­ленных волоколамских вотчин? Стро-го говоря, нет. Он говорит лишь о том, что монастырь прекратил с вес­ны 1580 г. все соответствовавшие нор­мам Судебника денежные операции по взысканию и ссуде пожилого в своих вотчинах.

Критическое рассмотрение доку­ментов вынуждает отвести важней­ший довод в пользу утвердившегося взгляда на хронологию заповедных лет.

Показания приходно-расходных книг, неполно и односторонне отра­жавших перемены в составе крестьян­ского населения, полезно дополнить показаниями документов, специально составленных с целью учета крестьян­ского населения. К их числу относят­ся писцовые книги, и в частности книги 1580 г. дворцовых владений князя Симеона Бекбулатовича Твер­ского. Сопоставление их с книгами Иосифо-Волоколамского монастыря представляется уместным, поскольку они составлялись в одно время и от­носятся к смежным или очень близ­ким территориям. Тверские писцовые книги предоставляют в распоряжение исследователя уникальный материал по истории крестьянских выходов. Писцы описали почти два десятка дворцовых волостей и сел, разбро­санных по разным концам Тверского и Микулинского уездов. В них чис­лилось более 20 тыс. четвертей пашни в трех полях. К моменту описания более 70% этой площади запустело. Тем не менее в дворцовых волостях оставалось более 2 тыс. тяглых кре-

157