Глава 11. Земский собор 1598 г.

тяглецы из состава посада. Присут­ствие «черных» тяглых людей прида­ло этому собору подлинно земский характер.

В ходе избирательной борьбы Зем­ский собор многократно менял свои формы и состав. Ранний январский собор 1598 г. носил, по-видимому, тра­диционный характер и включал Бояр­скую думу, высшее духовенство, представителей дворян и т. д. Раскол в думе вынудил руководителей изби­рательного собора обратиться за под­держкой к столичному посадскому населению. Соборная практика выш­ла из рамок традиции. Наличная до­кументация позволяет составить точ-

ное представление о Земском соборе, созванном властями в январе 1599 г. Представительность этого собора не вызывает сомнений. В соответствии с традицией большинство его членов были назначены правительством, но на нем присутствовали также пред­ставители уездного дворянства и сто­личного посада.

Соборы 1598—1599 гг. сыграли важную роль в истории сословно-представительных учреждений в Рос­сии. Они явились переходной сту­пенькой от первых соборных совеща­ний середины XVI в. к более пред­ставительным и полномочным собо­рам начала XVII в.

Основной законодательный мате­риал конца XVI в. сравнительно хоро­шо сохранился до наших дней. Име­ется много десятков приговоров и указов того времени, посвященных не только первостепенным, но и ма­ловажным сюжетам. Среди самых значительных законов определенно отсутствует лишь один, оказавший неизмеримое влияние на весь ход эко­номического развития России. Это указ о закрепощении крестьян. Зако­нодательство по крестьянскому воп­росу последовательно прослеживается с конца XV в. до Соборного уложе­ния 9 марта 1607 г., но в этой цепи недостает самого важного звена — закона об отмене Юрьева дня. Отме­ченный парадоксальный факт полу­чил различное истолкование в исто­риографии.

Сторонники «указной» теории считали, что указ о закрепощении крестьян был со временем утерян. В. Н. Татищев датировал неразыс­канный указ 1592 г.1 Теорию «указ­ного» прикрепления разделяли такие историки, как Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, Н. И. Костомаров, В. И. Сергеевич. Законодательное прикрепление крестьян к земле, по мнению С. М. Соловьева, было про­ведено ради общегосударственной пользы ввиду обширности и малона­селенности территории России, не­достатка рабочих рук на землях по­мещиков, обеспечивавших оборону страны ².

Критиками теории «указного» за­крепощения крестьян выступили М. П. Погодин, В. О. Ключевский, М. А. Дьяконов, П. М. Милюков. Названные историки отрицали значе­ние правительственных распоряже­ний в деле установления крепостно­го права и сформулировали теорию «безуказного» закрепощения русско-

Глава 12. Закрепощение крестьян

го крестьянства. В. О. Ключевский усматривал экономические истоки за­крепощения в крестьянской задол­женности, чрезвычайно усилившейся во второй половине XVI в. По мне­нию В. О. Ключевского, долговая зависимость сближала великорусско­го крестьянина с кабальным холопом и лишала его права выхода в Юрьев день. Крестьянин прикреплялся не к земле, а к личности землевладель­ца. Государство заботилось лишь о том, чтобы процесс закрепощения не нарушал крестьянского тягла и не ущемлял интересов казны. Крепост­ное право, утверждал В. О. Ключев­ский, было создано не государством, а только при его участии ³. М. А. Дья­конов, исследуя положение различ­ных категорий сельского населения Московской Руси, уделил особое вни­мание категории «старожильцев», в возникновении которой, по его мне­нию, существенную роль сыграла за­долженность крестьян ⁴. Теория «без­указного» закрепощения обрела за­конченность, когда П. М. Милюков сформулировал три основных факто­ра закрепощения: прикрепление кре­стьян к тяглу, «старожильство» и рост крестьянской задолженности ⁵.

Благодаря авторитету В. О. Клю­чевского и П. М. Милюкова тезис о «безуказном» закрепощении стал доминировать в дореволюционной ис­ториографии. Дискуссия между сто­ронниками и противниками «безуказ­ной» теории получила новое направ­ление после открытия материалов о заповедных годах⁶. Однако первые попытки истолковать данные о запо­ведных годах в теоретическом пла­не оказались не слишком удачны­ми ⁷. Сторонник «безуказной» теории М. А. Дьяконов в специальной рабо-

те «Заповедные и выходные лета» подтвердил сделанный ранее вывод о том, что крестьянский выход и пра­вила перехода, установленные Судеб­ником 1550 г., отмирали без законо­дательной отмены. М. А. Дьяконов считал, что в начале 90-х годов XVI в. общим законом оставалась статья Судебника о крестьянском выходе, а следовательно, правила о заповедных летах имели лишь част­ное, или местное, применение: дейст­вие общего закона о Юрьеве дне временно отменялось для отдельных лиц по особым пожалованиям и для отдельных местностей специальными распоряжениями ⁸.

В советской историографии проб­лема заповедных лет была детально исследована в трудах Б. Д. Грекова, С. Б. Веселовского, В. И. Корецкого. Конкретный ход закрепощения Б. Д. Греков представлял следующим об­разом. При Иване Грозном, в самом начале 80-х годов XVI в., правитель­ство издало Указ о заповедных го­дах, в силу которого крестьяне лиши­лись права выхода в Юрьев день⁹. С. Б. Веселовский согласился с вы­водом Б. Д. Грекова, но выска­зал предположение, что при Грозном заповедные годы действовали в пре­делах ограниченной территории ¹⁰. По Б. Д. Грекову, заповедные годы сра­зу приобрели значение общегосудар­ственной меры.

Архивные находки последних лет расширили поле наблюдений. В итоге многолетних разысканий В. И. Ко­рецкий обнаружил документы с пря­мой ссылкой на царский указ о за­прещении крестьянского выхода. Од­нако вновь открытые источники на­зывают автором указа об отмене Юрьева дня не Ивана IV, а царя

152