18.Основные этапы творческого пути а.П.Чехова. Мастерство и новаторство чехова-новеллиста.

выделяют три основных этапа в творчестве Чехова: первый - примерно до середины 80-х годов, второй - с середины 80-х до начала 90-х; третий - с 90-х годов до конца жизни. Конечно, такое деление весьма условно, ибо творческое развитие писателя был не однолинейным и бесконфликтным, а внутренне драматичным и разносторонним. Его юморески не исчерпываются чистым юмором, в темном мраке повседневности вдруг вспыхивают мотивы красоты, поэзии, чистой любви, изображение жестокого, гнетущего жизнь меняется утверждением веры в человека, в его способность пробудиться от духовной спячки. Да и провести четкую границу между периодами «начала», «зрелости» и «расцвета» не совсем просто, потому что у Чехова есть «сквозные» темы и мотивы: судьба «маленького» человека, бесплодные поиски интеллигенции, духовное обнищание ее представителей, трагизм повседневности , в мелочах которой задыхаются герои, нищая и жестокая жизнь простого народа.

Новаторство Чехова-новеллиста. Чехов, выходец из буржуазного сословия и врач по профессии, входил в литературу скромно, с черного хода, и благодаря упорному труду сначала в качестве журналиста юмористических изданий. Парадные двери русской литературы распахнуться перед ним позднее, с благословения литературного ветерана Дмитрия Григоровича , когда ему открылась и роль профессионального писателя. Чехов обновил эту роль по сравнению с тем, как она воспринималась традиционным русским писателем, и в то же время изобрел совершенно новый тип литературы. Прежде всего он быстро расправляется с некоторыми формами устоявшихся повествовательных канонов. В первую очередь это роман. Он обыгрывает старые жанровые формы романа в пародийном ключе и пробует себя в новых формах повествования. Превалирующий тип рассказа – новеллистический. Однако уже в этот период творчества он создает рассказы, в которых умудряется рассказать о целой человеческой жизни. Такой квинтэссенцией романа является, например, рассказ «Жалобная книга», 1884, или «Ниночка», 1885. В изменившихся исторических условиях молодой писатель начинает предъявлять своим героям более высокие требования, обвиняя не только социальную среду, но и самих действующих лиц своих произведений в профанации чувства любви и дружбы в утрате человеческого достоинства,, в рабской покорности и забитости, чувстве страха перед жизнью и т.п.(«На гвозде», «Живая хронология» и др.) У Чехова гуманистическая тема маленького человека, ставшая традиционной для русской литературы, превращается в тему мелкого человека, обывателя, уровень сознания которого не выходит за пределы узенького круга повседневного мещанского существования. (См. образы чиновников, а не людей в рассказах «Толстый и тонкий», «Смерть чиновника», «Радость» 1883.) Юмор и сатира в ранних рассказах Чехова иногда трудно разграничить в рамках одного рассказа. Безобидная насмешка может вызвать негодующий смех («Хамелеон», 1884, «Унтер Пришибеев», 1885, «Маска» и др.) Заметной тенденцией в ранних рассказах Чехова является заметное заострение осмеиваемых явлений, доведение их до абсурда. В целом для поэтики его ранних рассказов свойственны: остроумный сюжет, неожиданность развязки, выразительный диалог; он использует яркие детали, знаменательные фамилии, профессиональную лексику, необходимую для создания комических эффектов, элементы пародии. В 1886 году вышел чеховский сборник «Пестрые рассказы», который подводил итог первому творчеству писателя. Рассказы и повести второй половины 80- начала 90-х годов. Проза второй половины 90-начала 1900-х годов. Начиная со второго периода, в творчестве Чехова окончательно утверждается тип романного рассказа. Побудительный толчок чеховских рассказов раннего и зрелого периодов, в сущности, один: недоразумение и разочарование, а перспектива, возникающая в результате такого «открытия», - надежда и покорное подчинение своей участи. Переход от «новеллистического» типа рассказов к «романным» заключается в том, что в первом случае ошибка представляет собой единичное и комичное в своей основе событие, в то время как во втором оно имеет характер всеобщности и поэтому драматично по значимости. Приведем пример. Рассказ «Знакомый мужчина» построен на типичном недоразумении… Рассказ «Учитель словесности» - на ошибке, в результате которой разбита вся жизнь. Результат – поиск чего-то настоящего. Все чеховские рассказы (и пьесы) зрелого периода приводят к этим драматическим исканиям. В чеховском творчестве второго периода более последовательным становится критическое ко всем силам, подавляющим человеческую личность. Раскрывается трагизм обыденной жизни, углубляется психологический анализ, шире проявляется подтекст. Рост протестующих настроений по контрасту вызывает в его творчестве усиление поэтического, лирического начала. Писатель обращается к изображению людей, противостоящих миру, в котором господствует бездуховность и хамелеонство («Анюта, «Тоска», 1886) Одним из способов критики человеческой несправедливости, искаженных отношений для Чехова было непредубежденное детское сознание («Кухарка женится»,1885, «Ванька», «Детвора», «Житейская мелочь», 1886). В это же время Чехов создаёт рассказы о народе, проникнутые мыслью о неразумно прожитой жизни, о счастье, изображает природу как единственную силу, которая способствует «распрямлению» человеку, его духовному обогащению («Горе», 1885, «Мечты», 1886 и др.) Эти две тенденции объединились в первом большом прозаическом произведении Чехова, которое сам Чехов назвал шедевром – в повести «Степь» (1888). Повествование строится пр.вс. на воспроизведении мыслей и чувств мальчика Егорушки, котрого везут по степи в далекую гимназию и который внимательно всматривается в своих спутников Емельяна, Пантелея, Дымова. Авторский голос передаёт более високий уровень сознания. Тема «Степи» - это тема многих чеховских рассказов: отъезд, отрыв от жизни, которая останется только в воспоминаниях. Центральное место принадлежит безличной сентенции рассказчика: «Русский любит вспоминать, но не любит жить», которая, если лишить ее этнопсихологической характеристики, может стать формулой чеховского героя. Особенность этого произведения в том, что ее главный герой ребёнок, поэтому тут еще нет воспоминания или ностальгии , нет разочарования, но создаётся материал для воспоминания в том загадочном мире, который, как сказано в «Степи» открывается перед Егорушкой. «Степь» - это произведение, представляющее собой ряд картин, объединённых музыкально-пейзажной тональностью. Объединяются эти картины между собой не только мотивом дороги, главным героем и символическому горизонту – инициацией его жизни, но и на уровне поэтики новая форма эпичности с использованием таких приемов как тематический повтор, лейтмотив, вариации и т. п. «Степь» как и большинство чеховских рассказов не имеет четкого начала и конца. В 1889 г. – «Скучная история» о трагической истории профессора медицины, который на склоне лет обнаруживает, что у него нет общей идеи, и что он не может помочь дельным советом даже самым близким людям. Единственный чеховский рассказ, в котором прием кризиса и прозрения претерпевает изменение – это «Архиерей»: перед лицом смерти архиерей со щемящей тоской видит перед собой самые подлинные образы своей жизни, нереализованные потенции своей жизни и наложенные его саном ограничения на богатства его духовного мира. Но боль по уходящей жизни, реализовавшейся не полностью, уравновешенна душевной просветленностью. Ни прошлое, ни настоящее не окрашиваются здесь в обличительные тона. Мотив поиска истины характерен не только для произведений Чехова, но и для его собственной жизни, его биографии. Именно этим была обусловлена его поездка на Сахалин в 1890 г. Его очерки, созданные в результате этой поездки и собранные в книгу «Остров Сахалин» - это гневное слово писателя, разоблачающего ужас всероссийской каторги с характерной для нее «предельной степенью унижения человека, дальше которой нельзя уже идти». Любопытно, что именно поездка на Сахалин окончательно утвердила Чехова в опасности толстовской проповеди непротивления («Крейцерова соната», которой он раньше восхищался кажется ему теперь «смешной и бестолковой») Незнание Чеховым «нормы» не только не притупляло его критического взгляда, но наоборот, обостряло его, в то же время не давая завести себя в соцреализм Горького. После поездки на Сахалин писатель стал глубже воспринимать ужас тогдашней русской действительности. Это ощущение особенно ярко было выражено Чеховым в повести «Палата №6», где доктор Рагин – здоровый, мыслящий человек был заключён в палату для умалишённых. Произведение было направлено против любых попыток оправдания произвола и насилия, против попыток примирения с миром, где нормальное признаётся ненормальным. После сахалинской поездки усиливается и философское начало в произведениях писателя.. Так, например, в повести «Дуэль» (1891) происходит не только реальный поединок между Лаевским и фон-Кореном, но идейное столкновение, в котором они оба в равной степени и правы и неправы. Вывод один: никто не знает правды («Ничего не разберёшь на этом свете» - «Огни»), люди должны ее искать долго и настойчиво. В «романных» рассказах и повестях Чехова зрелого, в том числе третьего, периода все социальные ценности и институты подвергаются критике, которая тем более радикальна, что ведётся не во имя «антинормы» - новой программной нормы, как у Горького, а с точки зрения «ненормативности» ( и это не эстетствующий нигилизм декадентов, а этический анархизм, основанный на антидогматистом отношении ко всем идеологиям). Объектом язвительной чеховской критики стали, например, собственность («Три года»), брак («Дама с собачкой»), культура (университет в «Скучной истории», народ (крестьянство в «Мужиках»), революционер («Рассказ неизвестного человека»). Вся действительность была схвачена Чеховым в тот момент, когда она обнаруживает свой принципиальный изъян, свою отвлечённость от потребностей человека и враждебность ему. Поэтика прозы Чехова. «Точность и лаконичность – вот главные достоинства прозы» - это слова Пушкина. «Краткость – сестра таланта» - это уже Чехов. На этих принципах строится проза Чехова, который сумел точно и кратко передать правду самой обычной жизни, увидеть в ее мелочах внутренние трагические коллизии. Повествовательная манера очень своеобразная: отказ от лирических отступлений, прямых высказываний, (установка на самостоятельность читателя в выводах). Сочетается объективность и скрытая тенденциозность. Художественная манера строится в известной степени на монтажном принципе. Широко использует смену разных планов: общего, среднего, крупного (в ХХ в. этот прием стал основой кинематографа).В дочеховской литературе господствовал общий и средний план. Именно Чехов показал возможности использования крупного плана, подавая и детали крупно, чтобы заметили, т.к. у Чехова они всегда значимы, как шинель у Очумелова в «Хамелеоне».