№ 16. Филдинг анализ романа история Тома Джонса, найденыша

Роман «История Тома Джонса» вышел в свет в 1749.- Это самое лучшее произведение Филдинга. Здесь Филдинг следует романной традиции, заложенной Сервантесом, но в тоже время стремится создать новый, особый тип романа, названный писателем "комическим эпосом". В таком жанре главное, по Филдингу, - изображение естественного характера человека. Для него комическое повествование не должно быть карикатурным. Здесь ироническая интонация автора, его острый взгляд на человеческие слабости соединяются с оптимистической верой в добрые начала в человеке. Филдинг убежден, что в природе не существует не только абсолютно идеальных, но и абсолютно плохих людей. Избравформу романа "большой дороги", писатель рисует широкую жизненную панораму.

Просветительский образ романа - это его главный герой Том Джонс. По сути - это герой - одиночка, он отделен от общества своим происхождением и цель его усилий- личное счастье. Том Джонс идет о жизни с открытым сердцем, готовый вступиться за обиженного, помочь слабому. Это великодушый, благородный герой, но в тоже время непутевый, т.к. чуть ли не каждым своим поступком роняет себя в общем мнении, его вполне можно назвать распутником и повесой, потому что он доходит даже до того, что поступает на содержание к леди Белластон. Даже воплощение всех добродетелей сквайр Олверти оказывается способным на несправедливость, пусть и из лучших побуждений. Единственный персонаж, который практически не наделен никакими недостатками - это Софья Вестерн. Возможно, здесь сыграло свою роль и то, что Филдинг писал ее со своей жены, к тому времени уже скончавшейся, и иначе нарисовать Софью он не мог.

Филдинг нарушает в своем произведении несколько литературных условностей:

-он ввел в повествование всезнающего и всевидящего автора, который может вступать в беседу с читателем, обсуждать поступки персонажей и высказывать свои взгляды на жизнь и искусство.

- Филдинг с удовольствием насмехается над героической трагедией классицизма, превращая возвышенные битвы героев древности в драку крестьян на деревенском кладбище, где Молли Сигрим «повергла бездыханными трупами множество могущественных героев и героинь».

Смеется Филдинг и над возвышенной риторикой, употреблявшей метафоры, сравнения и иносказания, полные имен античных богов и героев, к месту и не к месту. Постоянный мотив романа - эпическое начало главы, которое затем в двух словах излагается нормальным человеческим языком.

«История Тома Джонса, найденыша» - роман о героях и роман о творчестве. Как и Стерн, как и Ричардсон, Филдинг не только рассказывает историю своих героев, но и осмысляет, создает и объясняет форму, которую эта история принимает, и эти две задачи - повествовательная и, как сейчас говорят, металитературная или, скажем тем, теоретически-литературная, являются неотделимыми друг от друга в романе Филдинга. Филдинг во многом остается последовательным противником Ричардсона, спор с которым начался еще в «Шамеле» и «Истории Джозефа Эндрюса».

В изображении человеческой природы Филдинга явно вдохновляла философия эпохи Просвещения, хотя от многих художественных принципов классицизма он решительно отходит.

№ 17. Руссо Роман «Юлия или Новая Элаиза» как произведение сентиментализма.

Сентиментализм появился в Европе во второй половине XVIII в., когда там господствовали просветительские идеи. Идеология сентиментализма, по сути, близка просветительской. Большинство просветителей считали, что мир можно сделать совершенным, если научить людей неким разумным нормам поведения. Писатели сентиментализма ставили ту же цель и придерживались той же логики. Только они утверждали, что не разум, а чувствительность должна спасти мир. Они рассуждали примерно так: чувствительный человек сострадателен — значит, не может быть зол.

Одним из самых известных романов в письмах стал роман Жан-Жака Руссо “Юлия, или Новая Элоиза”. Читатель эпистолярного романа и сам становится адресатом писем, это к нему обращается с “безыскусным рассказом о своей жизни” герой.

Проблема индивидуальности нашла в творчестве Руссо свое крайнее выражение. В понимании и разрешении этой проблемы автор « Юлии или Новой Элоизы» является антиподом классицизма со свойственной этому последнему объективизацией душевных состояний, под знаком которой столь долго развивалась французская философия и французская литература.

Замысел «Юлии или Новой Элоизы» создавался постепенно. Играл в нем роль и знаменитый памятник средневековой латинской литературы – «Письма Элоизы к Абеляру», и анонимные «Письма португальской монахини». Из этих писем, ровно как и из романов Ричардсона, Руссо заимствовал эпистолярную форму своего романа, позволившую ему с наибольшей полнотой раскрыть внутренний мир героев, заставить их говорить языком сердца и избежать рационализма объективных описаний. Наконец, в романе Руссо звучат и личные переживания. Они связаны отчасти с пребыванием в Монморанси и любовью к мадам д’Удето, отчасти – с восприятием любимых Руссо швейцарских пейзажей, Альп, озер, горных пастбищ и маленьких городков, покоящихся у подножия гигантских горных массивов.

«Юлия или Новая Элоиза» является едва ли не кульминационным пунктом в истории европейского романа XVIII в. Многообразные повествовательные элементы, накапливавшиеся в нем в течение более чем полустолетия, собраны здесь на новой основе и в новых идейно-художественных целях. Не остался без влияния на Руссо и любовный французский роман аббата Прево («Манон Леско»). Роман Ричардсона – роман чувствительных испытаний и семейного быта – дал «Новой Элоизе» немало своих приемов и своей атмосферы. Сыграла известную роль и литература путешествий, в том числе и столь любимый Руссо «Робинзон Крузо». В свою очередь, «Новая Элоиза» во многом определила дальнейшие пути развития буржуазного романа. Она заслонила собою всю ту галантно-эротическую литературу XVIII в., которая еще недавно почти монополизировала описание и литературное истолкование чувства любви. Картинам любовных ощущений роман Руссо противопоставил живопись чувства, раскрытого во всех его самых глубоких и интимных, незаметных для постороннего глаза, перипетиях.

В смысле этой органической «чувствительности» «Новой Элоизы» учеником Руссо явился впоследствии Гете со своим «Вертером» и Карамзин с «Бедной Лизой», не говоря уже о многочисленных французских подражателях романа.