Глава 7 рациональность в научном познании

Проблема рациональности непосредственно связана с анализом оснований науки, так как установление целей науч­ного исследования, его идеалов и норм опирается на аргу­менты и доводы, апеллирующие к интеллекту и разуму. По­этому настоящая глава будет естественным продолжением предыдущей, так как научная деятельность, безусловно, явля­ется самой известной рациональной формой деятельности.

В настоящей главе мы рассмотрим формы рациональной деятельности, которые встречаются в процессе научного по­знания, и частично коснемся других ее форм.

7.1. Основные формы рациональности

Научная рациональность не является единственной ее формой, поскольку мы признаем рациональными поступки и решения, в ос­нове которых лежит целесообразность и эффективность. Рацио­нальными считаются действия людей, направленные на достижение наибольшего эффекта в различных сферах производственной и об­щественно-трудовой Деятельности в целом. Поступки и поведение людей, если они согласуются с общепринятыми нормами морали, принятыми в обществе, также признаются рациональными.

Во всех этих примерах рациональность ассоциируется прежде; всего с разумностью. Все, что является разумным, признается ра­циональным. Такое представление возникает непосредственно в связи со смыслом самого латинского термина ratio, обозначающего разум. Соответственно тому, в какой форме проявляется этот разум в различных областях практической и теоретической деятельности происходит и классификация рациональности.

Наиболее типичными формами рациональной деятельности в сфере познания всегда признавались научные рассуждения, выводы и аргументация, опирающиеся на принципы логики и законы науки. В зависимости от того, какой тип рациональности преобладает в ту или иную эпоху, нередко говорят об общем характере рациональности, который во многом, определяет стиль мышления и интеллектуальный климат эпохи в целом.

Обычно выделяют три основные формы или типа рациональности, которые отличаются друг от друга прежде всего разной интерпретацией самой категории рациональности и содержанием тех су­щественных признаков, которые входят в ее структуру. В соответст­вии с характером нашей книги мы обратим основное внимание на характер научной рациональности, ее зависимость от внутренних и внешних факторов в процессе научного исследования. В связи с этим мы считаем целесообразным обсудить сначала классическую интерпретацию рациональности, которая положила начало тради­ции рационального подхода к научному познанию и другим сферам деятельности, а затем более подробно познакомимся с сущностью научной рациональности и различными взглядами на нее и наконец кратко остановимся на социальных предпосылках рационального мышления и действия.

7.2. Классическая концепция рациональности

Идеи рациональности восходят еще к античной философии. Не говоря уже о Платоне, еще Парменид ясно различал знание по ис­тине, доступное разуму, и знание по мнению, опирающееся на чув­ственное восприятие. При этом критерием истины он считал имен­но разум. Однако рационализм как особая философская традиция начинает формироваться лишь в XVII веке, когда возникли новые потребности в развитии производительных сил нарождающегося капиталистического общества. Именно в этот период появляется экспериментальное естествознание и тесно связанная с ней матема­тика переменных величин — анализ бесконечно малых величин, который давал возможность изучать количественными методами ве­личины в процессе изменения и движения.

Новое общество было заинтересовано в развитии науки, кото­рое давало возможность наиболее эффективно овладевать вещест­вами и силами природы. Поэтому оно поддерживало науку в кри­тике средневековой схоластики и религиозной догматики. Опора на разум была тогда главным средством не только в становлении но­вой науки, но и обоснования целесообразной и эффективной дея­тельности в разнообразных сферах практической жизни.

Главная задача, которая стояла перед наукой ХVII—ХVIII вв., заключалась в разработке методов поиска новых научных законов и теорий, в обосновании всеобщего и необходимого характера объек­тивных законов природы. Начиная с Галилея, который впервые на­чал систематически применять экспериментальный метод для от­крытия законов движения тел, все великие ученые той эпохи — И. Кеплер, X. Гюйгенс, Р. Гук и И. Ньютон, верили в разумное устройство природы. Они считали, что эта разумность основывается на универсальных ее законах, выраженных в четкой форме на точ­ном количественном языке математики. В связи с этим небезынте­ресно отметить, что Кеплер, предпринимая свои исследования по определению движения планет, стремился прежде всего раскрыть порядок и гармонию во Вселенной.

Другие выдающиеся ученые того времени — Р. Декарт и Г.В. Лей­бниц, прославившиеся и как великие философы, выступили в за­щиту разума и поиска методов наилучшего его использования в на­учных исследованиях. Об этом, в частности, свидетельствует само название работы Р. Декарта «Рассуждение о методе для хорошего направления разума и отыскания истины в науках», в которой он определяет разум как способность «правильно судить и отличать истинное от ложного»¹. Эта способность, по его мнению, присуща всем людям, но многие пользуются ею неправильно, поскольку не придерживаются определенной последовательности в мышлении, не расчленяют сложные суждения на простые, не выделяют наиболее очевидные и простые утверждения, с которых следует начинать рас­суждения. Среди всех наук, которые придерживаются определенных правил рассуждений, Декарт выделяет математику, метод которой он рекомендовал применят к любому знанию «по причине досто­верности и очевидности ее доводов»².

Действительно, если представить какую-либо совокупность зна­ний в виде аксиоматической системы, наподобие геометрии Евкли­да, тогда доказательство теорем сведется к дедуктивному выводу их из аксиом или ранее доказанных теорем. Истинность же аксиом Декарт признавал самоочевидной, хотя открытие неевклидовых геометрий в XIX веке опровергло такое мнение. Правила же логи­ческого вывода он считал достоверными, основанными на интел­лектуальной интуиции.

Г.В. Лейбниц пошел в этом направлении еще дальше, выдвинув идею построения особой логики, с помощью которой всякое рассуж­дение или спор можно было свести к вычислению. На этом основа­нии его считают предтечей современной символической, или мате­матической, логики. Однако результаты, достигнутые впоследствии этой логике, не оправдали амбициозных намерений Лейбница. Сейчас мы знаем, что далеко не всякое рассуждение даже в обычной арифметике можно свести к вычислению. Правда, в отличие от Декарта Лейбниц пытался соединить в своей теории познания идеи эмпиризма Локка с рационализмом, но осуществить это ему не удалось| из-за недооценки эмпиризмом рациональной составляющей научного| познания. Поэтому он подверг убедительной критике сенсуалистиче скую посылку эмпиризма, согласно которому в разуме нет ничего нового, что не содержалось бы в ощущениях. К этой посылке он до­бавил существенное уточнение: «кроме самого разума», которым подчеркнул важнейшую роль рационального мышления в познании

Таким образом, Декарт и Лейбниц были заняты поисками рацио­нальных методов открытия в дедуктивных науках, к которым они от­носили не только математику, но и другие науки, использующие де­дуктивный метод. В самой математике они являются творцами новых математических дисциплин. Декарт создал аналитическую геометрию, в которой свойства геометрических фигур изучаются алгебраическими методами, а Г.В. Лейбниц вместе с И. Ньютоном разделяет честь от­крытия дифференциального и интегрального исчислений, составляю­щих основное содержание анализа бесконечно малых, или по совре­менной терминологии, математического анализа.

Поиски новых эмпирических методов научного исследования были предприняты английским философом Ф. Бэконом, создавшим для этого свои каноны, или правила, индуктивной логики. С по­мощью этих индуктивных правил он надеялся, чуть ли не чисто ме­ханически открывать новые истины о природе. Долгое время ин­дуктивная логика, реформированная в XIX веке Джоном Стюартом Миллем, считалась основным методом научного исследования в ес­тествознании и эмпирических науках в целом. Однако впоследст­вии оказалось, что с помощью индуктивной логики Бэкона-Милля можно было устанавливать лишь простейшие причинные зависимо­сти между непосредственно наблюдаемыми свойствами явлений. Тем не менее на первоначальной стадии формирования науки даже такие методы были с успехом использованы для систематизации и обобщения первоначальной эмпирической информации. Следует также отметить, что усилия Бэкона были направлены против чисто схоластических приемов изучения природы, практиковавшихся в Средние века последователями аристотелевской силлогистики. Вы­двинув в качестве источника познания и его критерия истины на­блюдения и опыт, Бэкон провозгласил лозунг «знание — сила», подчеркнув тем самым огромное значение научного знания для усиления могущества человека в окружающем его мире.

Несмотря на противоположные философские позиции, рацио­налисты и эмпиристы, идеалисты и материалисты очень высоко оценивали тогда роль разума и рационального подхода к познанию мира. Достаточно отметить в этой связи позицию французских ма­териалистов, объединившихся вокруг Д. Дидро и его знаменитой Энциклопедии, ставившей своей целью распространение научных знаний в тогдашнем обществе. Поэтому культ разума, господство­вавший в век Просвещения, в значительной мере способствовал не только прогрессу научного знания, но и распространению в обще­стве идей свободы, равенства и братства.

Вера в могущество разума, в безграничные возможности науки по открытию все новых и новых научных истин свидетельствуют со всей очевидностью о том, что истина в эпоху Просвещения считалась выс­шей ценностью, к которой должно стремиться человечество. В то же время в рамках классической интерпретации, рациональность впервые стала интерпретироваться так же, как целесообразность осуществления определенных планов и программ эффективных действий. Но эта сто­рона рациональности не нашла достаточного признания в тогдашней науке, которая ограничивалась объяснениями с помощью причинных, функциональных и других законов. Телеологические, или целевые, объяснения, которые использовались еще в античной науке, были вы­теснены объяснениями посредством законов причинности. Именно с Нового времени галилеевская традиция в объяснении явлений приро­ды с помощью причинных законов заняла доминирующее положение в естествознании.

Классическая концепция рациональности признавала лишь уни­версальные детерминистические законы, которые допускают точ­ные и достоверные предсказания. Объясняется это главным обра­зом тем, что в XVII—XVIII. вв. наиболее развитой наукой считалась классическая механика, которая опирается на детерминистические законы. Именно поэтому такая ориентация на точные, не допус­кающие исключений законы механики, предопределила господство в науке той эпохи принципа строгого, или лапласовского детерми­низма, согласно которому, если задать начальное состояние систе­мы и уравнения ее движения, то одинаково точно можно опреде­лить любое ее состояние, как в будущем, так и в прошлом. Такое представление явно расходилось с интуитивными соображениями о движении и развитии, которые свидетельствуют о необратимом ха­рактере изменений в реальных системах. Кроме того, принцип ме­ханического детерминизма исключает случайности в природе и об­ществе, поскольку рассматривает их как результат нашего незнания причин явлений. Как только мы установим эти причины, то слу­чайность исчезнет. Такие представления, возникшие еще в науке XVII—XVIII вв. сохранились вплоть до наших дней.

Возвращаясь к философскому анализу классической концепции рационализма, необходимо отметить следующие ее особенности: • она положила начало традиции, когда разум, логика и закон стали основой для рационального познания природы и эффек­тивной деятельности по использованию ее веществ и сил в интересах общества;

• в ней впервые были сформулированы и успешно применены дедуктивные и индуктивные методы поиска новых идей, прин­ципов и законов науки.

• на этой основе возникла идея о всеобщей связи и взаимоза­висимости явлений в форме универсальной причинности и принципа механического детерминизма.

• в рамках классического рационализма была впервые обосно­вана роль эксперимента для открытия и проверки новых ис­тин о природе. С тех пор экспериментальный метод стал не­обходимой частью научного исследования в эмпирических и фактуальных науках.

• в борьбе со средневековой схоластикой и религиозной догма­тикой классический рационализм доказал, что именно объек­тивная истинность научного знания служит важнейшей его ценностью, как в исследовании мира, так и использовании их результатов на практике.

В то же время нельзя не отметить такие особенности классиче­ской интерпретации рациональности, которые негативно повлияли на дальнейшее ее развитие. Среди них следует особо подчеркнуть метафизический характер противопоставления рационального ир­рациональному, разумного неразумному. Несмотря на изменение условий места, времени и обстоятельств, рациональное при таком подходе всегда оказывается только рациональным и разумным, Та­кой недиалектический подход не дает возможности правильно по­нять процессы изменения и развития научного знания, превраще­ния истины в заблуждение, а заблуждения в истину. Особенно уяз­вимым классический рационализм оказывается при установлении связи между целями рационально действующего субъекта и его ре­зультатами. Если в результате деятельности обнаружится, что по­ставленные цели оказываются недостижимыми, то вряд ли их мож­но считать разумными, и, наоборот, если действия расходятся с це­лями, то их тем более нельзя рассматривать как рациональные. Впрочем, связь между рациональностью и целями действующего субъекта в классической интерпретации рациональности на нашла должного анализа и освещения.