И. В. Дерябина Д. Хармс. БАНЯ ¹

1. Предварительные сведения о произведении

Пройдя через многие ипостаси зауми, Хармс в середине тридцатых годов испытывает глубокий внутренний кризис, проявления которого он именует латинским словом ^пау/а (вялость, косность, бездействие). Кризис этот со­провождается поисками неоклассической формы, характерными для многих художников-авангардистов XX века (Пикассо, Стравинский). Поэт пишет се­рию УКР - упражнений в классических размерах. В 1934-1938 годах Хармс создает лишь единичные стихотворения, занимаясь преимущественно прозой.

Его трагическое мироощущение невозможно свести к очевидным соци­альным мотивировкам, но нельзя забывать об особой чувствительности Хар­мса к «хамскому» началу советской действительности, имевшей место быть на протяжении всей жизни поэта. Наряду с «Баней», советская действитель­ность опознается в «Окнове и Козлове» (антирелигиозно настроенный проле­тарий Козлов противостоит в диалоге идеалисту Окнову, место которого в начальных редакциях занимал сам Хармс). Она же стоит за серией «жесто­ких» стихотворений, связанных с темой экзистенциального зла: «Некий Пан­телей ударил пяткой Ивана...»; «Одна девочка сказала: “гвя”...»; «Ведите меня с завязанными глазами...».

Вообще, социальная тема, насыщающая прозу Хармса, в меньшей степе­ни проявляется в его поэзии, где принимает еще более причудливые очерта­ния. «Баня» же замечательна своей содержательной и формальной близостью к прозе, в ней нет причудливости и остранения. В период «Бани» стих поэта заметно раскрепощается - на смену более ранним, любимым обэриутами хо­реическим размерам приходят более свободные формы и даже верлибр. За­фиксирована и прозаическая параллель комментируемого текста; примерно в то же время Хармс рассуждает: «Баня - это то, в чем воплотилось все самое страшное русское. После бани человека следовало бы считать несколько дней нечистым. Ее надо стыдиться, а у нас это национальная гордость. Тут стыд не в том, что человек, люди голые, - и на пляже голые, но там это хорошо, - тут дымность, и затхлость, и ноздреватость тел» (Липавский Л. Разговоры // Ло­гос, 1993. № 4. С. 52).

Итак, перед нами пограничный текст: художественный стиль проникает в сферу разговорной речи, поэтичность (а она здесь присутствует безусловно) смыкается с прозаическим занижением.

2. Семантическое пространство текста

   1. Анализ концептуального пространства

В качестве ключевых слов можно выделить следующие: баня (9), голый (4), человек (8) + люди (3).

Главным концептом произведения является слово баня (самое частотное), которое и вынесено Хармсом в заглавие.

234

Модель концептосферы базового концепта:

• ядро: субъект когнитивно-пропозициональной структуры - баня. Атри­бутивные параметры концепта: отвратительное место, храм нечистой силы;

• приядерная зона: заполняются позиции субъекта (общественное место, где мужчины и женщины порознь), причины (в бане люди бесстыдны и ник­то не старается быть красивым; в бане человек ходит голым. А быть в голом виде человек не умеет);

• ближайшая периферия: базовый концепт «баня» формирует лексичес­кую парадигму (мочалка, мылить, тереть, мокрые, веники бьют, шайка, мыльная вода), пересекающуюся с концептосферой «человек» (живот, мыш­ки, пятки, волосы, моча, кожа, челюсть, отвислый живот, кривые ноги) и семантической категорией наготы (голый, в голом виде, бесстыдны, все напо­каз, ноздреватая кожа). С другой стороны к концепту «человек» тематичес­ки примыкают: не умеет, подумать, пахнет, бьют, зависть, стараясь, уда­рить, бегают согнувшись, пршичнее, считалось, не люблю, приятнее. Наконец, этому же концепту родственны: сосед, мужчины и женщины, я;

• дальнейшая периферия текста представлена не только авторскими смыс­лами бани и человека в ней (даже трамвай приятнее бани), но и доминант­ной эмоцией читателя по прочтении стихотворения - эстетизируемой эмоци­ей: отвращение к человеческому телу? к поведению русских в бане?, к человеку вообще? неприятие общественных мест? только бани? ... неприятие позиции Хармса? В любом случае тональность будет иронической, со знаком «минус».

2. Анализ денотативного пространства

Глобальная пропозиция: модель общественного поведения че­ловека, ее осмысление лирическим героем.

Макроструктура текста: представлены две макроситуации (баня и трамвай - общественные места), связанные отношениями подобия по прин­ципу усиления (лучше). Они конкретизируют еще одну макроситуацию (про­позиция: Яне люблю...). Эти три пропозиции противопоставлены по типу по­вествовательной структуры (о бане - подробно, конкретно до натурализма; о трамвае - мимоходом, имплицитно; о своем отношении к общественным ме­стам - имплицитно-эксплицитно), по составу персонажей (возможно, в трам­вае и в бане люди одни и те же, но здесь они одеты, а там - без чешуи, и потому их самоощущения разнятся), по хронотопической организации.

Континуум текста: с учетом степени и характера наполненности пространства выделим точечное (внутриограниченное: баня, трамвай - по аналогии любое общественное место в понимании Хармса можно считать закрытым) и психологическое пространства, последнее и доминирует над то­чечным (авторское психологическое пространство») и поглощается им (про­странство человекотипа: некогда подумать, пахнет мочой, предмет общей зависти, бесстыдны, не старается быть красивым; думая, что этак при­личнее). Особый тип пространства организован обращением Хармса к эпосу:

235

Недаром считалось когда-то, что баня служит храмом нечистой силы. Здесь психологическое пространство этноса тождественно социальному простран­ству: умение строить и пользоваться баней - столь же достояние социума, насколько интериоризованое им философское знание о бане.

Пространственные позиции автора, лирического героя и прочих персона­жей не совпадают: автор крупным планом показывает сцену мытья в бане, к которой причастен и лирический герой, но не причастен сам автор. Хармс здесь - оператор киносъемки.

Люди, моющиеся в бане и едущие в трамвае, - герои дороги (продвижение в банном пространстве: гардероб, беготня за шайками и водой...). Лиричес­кое «я» - герой пути (прошел испытание водой). Вообще, в культурологическом контексте мытье в бане знаменует переход в другую ипостась (обмывание покойника, обрядовое мытье невесты, но для человекотипов - персонажей стихотворения - он не осуществляется.

Таким образом, функционально-пространственная парадигма текста орга­низована предложно-падежными формами имен существительных (наряду с в бане Хармс вводит быть в голом виде - ср.: «А король-то голый!») и пред­ставляет собой политопическую структуру. Пространство как кругозор лири­ческого героя.

Являясь разом данным, художественное время «Бани»рас­падается на циклическое (для человекотипов) и линейное (для лирического героя). Время приостановилось: Хармс описывает, рассуждает; в тексте преоб­ладают формы настоящего времени, а ретроспекция считалось когда-то окон­чательно останавливает ход времени, помещая действие из «вообще» в «неиз­вестно когда» + обезличивание действия. Таким образом, и лирическое «я» выпадает из времени (Я не люблю... следует сразу за ретроспекцией), а грубая действительность продолжает существовать в настоящем: современная реа­лия - трамвай. Итак, и циклическое время персонажей и линейное время (от прошлого в настоящее с выходом в анахронию) лирического героя не диск­ретны, разнонаправленны.

3. Анализ эмотивного пространства

«Баня» Хармса представляет собой эмотивное рассуждение (от лица ли­рического героя), в которое вставлен описательный фрагмент. В нем основ­ная фрагментная эмоция - отвращение к поведению человека в бане - тща­тельно анализируется автором и подается многоаспектно (с помощью фразовых эмоций: «зависть» (функционально-текстовая разновидность - эмоциональ­но-оценочная, рефлексивная): думая, что этак приличнее; ему некогда об этом подумать, ему нужно тереть мочалкой свой живот и мылить под мышками (из эмотивно нагруженной внутренней речи персонажа), кроме последнего примера, к интерпретационно-изобразительно-жестовым эмоциям следует отнести: пахнет мочой, веники бьют ноздреватую кожу; голые люди дерутся ногами стараясь пяткой ударить соседа по челюсти, никто не старается

236